Cliché prompts

       Несмотря на все причитания Луки о том, что он хочет жить один, чтобы ходить голым, есть пиццу в любое время дня и никогда больше не слушать, как кто-то из его соседей по комнате снова заводит очередную шарманку о чем бы то ни было, теперь, когда он действительно жил в своей долгожданной мечте, он был… одинок, за неимением лучшего слова.        Когда он понял, что разговаривает сам с собой и себе же отвечает, он решил, что ему нужно что-то живое, чтобы составить ему компанию.        И поэтому он решил пойти в зоомагазин, чтобы посмотреть, сможет ли он на самом деле взвалить на себя огромную ношу по поддержанию невинного животного счастливым, здоровым и живым.        Однако это была нелегкая задача. Он устроил гляделки с черно-белым котом и немного поиграл с симпатичным померанским шпицем, но так и не влюбился. Птицы были довольно занимательны некоторое время, и он действительно чувствовал связь с этим желтым пернатым, который продолжал летать в клетке и, казалось, любил принимать ванну, взъерошивая свои перья, но, когда продавец начал объяснять о ракушках, чтобы точить когти, и различных зерновых смесях, и поддельных яйцах, чтобы птица размножалась, он сдался.        Рыбки были хорошенькие, но скучные, а черепахи все с характером. Луке не хотелось делить свою квартиру с раздражительным, злобным животным — он прекрасно справлялся с этой ролью и сам, спасибо.        Он попытался найти точки соприкосновение с неходячими особями и сдался через несколько минут. Муравьиная ферма слишком напоминала ему школьный научный проект. Теоретически курица была хорошим вариантом — свежее яйцо в день было большим бонусом, — но мысль о курице в квартире была абсурдной. И, хотя он был полностью за переработку отходов и заботу об окружающей среде, ящик с разведением червей даже звучал грязно.        Так что он немного отчаялся, блуждая и дальше по проходам. Он завернул за угол и вдруг оказался перед клеткой с одной-единственной белой мышью.        Животное сидело на задних лапах, смотря на Луку, его усы дрожали, когда он принюхивался. Мышонок выглядел довольно мило, и Луке захотелось погладить его, чтобы посмотреть, сможет ли он забрать этого крошку домой. Он открыл клетку и потянулся к крошечному зверьку, как вдруг большая рука с серебряными кольцами на нескольких пальцах осторожно схватила мышь прямо перед Лукой.        — Эй! — не подумав, запротестовал Лука, поворачиваясь к незваному гостю. — Я собирался ее погладить!        — Ну, это можно… — ответил мужской голос, и рука протянулась к Луке, не выпуская мышь.        Лука осторожно протянул палец к меху животного и дотронулся до него, изо всех сил стараясь погладить испуганное маленькое существо, которое теперь громко пищало. Однако рука парня вроде как мешала, поэтому Лука поднял глаза и… тут же забыл о мышке.        Рука со всеми этими серебряными кольцами, казалось, принадлежала какому-то несуществующему в реальности созданию прямо из самых гейских фантазий Луки.        — Ну что, ты достаточно ее погладил? — спросил бог, стоявший перед ним, но Лука вдруг с трудом начал понимать французский.        — А? — прохрипел он, чувствуя себя очень унизительно, ведь голос его звучал совсем как у лягушек, мимо которых он проходил ранее.        Парень засмеялся, и Лука мог бы поставить рот, что это было солнце, пробившееся сквозь облака и осветившее весь магазин.        — Это удовлетворило твое желание погладить ее? Ну то есть я не возражаю, если ты захочешь сделать это снова, но я обещал Брайану мышь в самое ближайшее время, так что… да.        Его голос извиняющимся тоном замер, и Лука проглотил комок.        Глупо было разочаровываться, по правде говоря. Такие мужчины не были созданы для Луки, как бы ему этого ни хотелось. Конечно, у этого парня были дела поважнее, чем стоять в зоомагазине с мышью в своих охуенно сексуальных руках, пока какой-то незнакомец пускал на тебя слюни.        — О! О, да, ага, — сказал он, молясь, чтобы его щеки не были такими красными, какими он их чувствовал. — Извини, э-э, да, конечно. Не хотелось бы заставлять Брайана ждать, — он смущенно хмыкнул.        Парень выразительно кивнул.        — Да, мой малыш иногда становится немного нетерпеливым, так что…        Ох. Лука не слишком задумывался о том, кем или чем может быть Брайан, но теперь это имело смысл. Он представил себе симпатичного малыша с такими же растрепанными волосами и серыми глазами, как у его отца, — очаровательного, блять, другого слова не подберешь, — с нетерпением ожидающего своего нового питомца. Его живое воображение разыграло эту сцену во всех красочных подробностях: просторная квартира где-то в Париже, хорошенькая жена, держащая Брайана, парень, входящий в дверь с мышью в маленькой клетке, Брайан, вырывающийся из рук матери и обнимающий ноги отца, подпрыгивающий от восторга.        Ему пришлось проглотить еще один комок в горле.        — О да, я понимаю, — сказал он, отступая в сторону, чтобы парень мог пройти мимо него по пути к кассе. — Твой сын любит мышей?        — Они его любимые, — сказал парень, кладя мышь в маленькую коробку и проходя мимо Луки. — И прошло уже две недели, так что можешь себе представить, как он проголодался. Хорошего дня!        Подождите. Что? Сцена перед глазами Луки резко изменилась до полной темноты, а затем снова нарисовалась в его воображении, на этот раз с жутким карапузом, кусающим мышь, кровь размазалась по уголкам его рта, в то время как все та же хорошенькая мама вытирает тыльной стороной ладони свои собственные губы, окрашенные красным, а парень с гордостью смотрит на них.        — Он собирается… съесть… эту мышь? — в ужасе взвизгнул Лука. Парень, уже почти завернувший за угол, притормозил и оглянулся через плечо на Луку.        — А что еще ему с ней делать?        У Луки отвисла челюсть. Он ущипнул себя, уверенный, что каким-то образом попал в пиздец какой кошмарный сон, но он вздрогнул от щипка, значит, он не спит.        — Какой… долбанный родитель позволит своему ребенку есть мышей?        Парень уставился на него долгим взглядом, а потом вдруг снова прорвалась его солнечная улыбка. Он шагнул ближе к Луке, который с отвращением отшатнулся.        — О, прости меня! — сказал парень, когда Лука продолжал пятиться от него. — Кажется, я назвал его своим малышом, не так ли? Но Брайан не мой сын, он моя любимая домашняя змея!        У Луки закружилась голова.        — Во-первых, — пролепетал он, — кто, блять, называет свою змею Брайаном? Что это за имя такое?        Парень пожал плечами.        — Ему подходит. Если бы ты его увидел, ты бы понял.        Лука заметно вздрогнул.        — Да ладно тебе, — ответил его собеседник. — Только не говори мне, что ты не любишь змей. Брайан милый, клянусь.        Луку это не убедило.        — Ну если ты так говоришь… Но в любом случае, что более важно, ты не можешь просто позволить этой крошечной мышке быть съеденной змеей! Посмотри на нее!        Парень посмотрел на мышь, а потом снова на Луку.        — Но Брайану нужно поесть.        — Но я хотел купить эту мышь! Я хотел завести себе питомца!        Это была ложь, потому что Лука ни в коей мере не почувствовал связи с этим несчастным существом, но он не мог просто позволить, чтобы это привело к такой ранней, ужасной смерти       — Ох.        Парень, казалось, понял, в чем дело, когда перевел пронзительный взгляд с Луки на мышку, прикусив нижнюю губу. Черт возьми, Лука действительно не мог смотреть на это слишком пристально, потому что чувствовал, что его решимость слабеет. Он мог бы запросто согласиться покормить Брайана самостоятельно, хотя бы для того, чтобы парень не спускал с него глаз.        — А что, если я помогу тебе найти другого питомца?        Блять. Внезапно Луке стало наплевать на судьбу бедного маленького мышонка — теперь тот, казалось, смотрел на него обиженными глазами, расстроенный предательством Луки, — если альтернативой было оставаться рядом с этим парнем, пока они вместе будут бродить по зоомагазину, обсуждая плюсы и минусы каждого животного.        — Э-э… Ну, я должен тебя предупредить. Эта мышь была моей последней надеждой.        — Я пойду на риск. Ради Брайана.        Лука колебался всего несколько секунд, в течение которых мышь не удостоила его еще одним взглядом, прежде чем сдался.        — Ну ладно.        — Хорошо, тогда пойдем! Я Элиотт, кстати. Отец Брайана.        Он рассмеялся, и от этого звука по спине Луки пробежала восхитительно медленная дрожь. Однако он сумел удержать себя в руках, закатывая глаза и протягивая руку.        — Лука.        И они отправились на очередную экскурсию по проходам, Элиотт старался подчеркнуть все достоинства существ, с которыми они сталкивались, а Лука, грустно качая головой, отмахивался от них. Элиотт был вынужден согласиться со многими доводами Луки — пауки были слишком жуткими, чтобы с радостью держать их в доме, хомяки были вонючими, а хамелеоны звучали круто, но все, что они делали, — это бездельничали под нагревательной лампой.        Поэтому, когда они вернулись к тому, с чего начали, они оба посмотрели на маленькую коробочку в руке Элиотта.        — Ну, может быть, Брайан мог бы подождать еще один день, чтобы поесть… Он действительно казался очень голодным, но я вполне уверен, что это не убьет его…        Элиотт посмотрел на Луку глазами кота из «Шрека», надув губы, и Лука не смог удержаться от смеха.        — Думаю, я тоже смогу выжить без домашнего животного.… Хотя, возможно, цель была так близка.        — Да, — кивнул Элиотт, внезапно посерьезнев. — Но это не тот риск, на который я готов пойти.        У Луки перехватило дыхание. Элиотт внимательно наблюдал за ним, и Лука был уверен, что на этот раз ему не удалось скрыть румянец на щеках.        Но вдруг Элиотт подскочил на месте.        — О, Лука! Я знаю! Я точно знаю, что тебе нужно!        Он схватил Луку за руку, и на какую-то головокружительную секунду Лука был слишком отвлечен прикосновением, чтобы пошевелиться. Но Элиотт потянул его за собой, и Луке ничего не оставалось, как последовать за ним, и не успел он опомниться, как Элиотт широким, размашистым жестом показал ему вольер.        — Что это?        Лука заглянул внутрь, а потом…        — Кролик! Он идеален, Лука!        В клетке сидел крохотный серый кролик с висячими ушами, и Лука почувствовал, как его сердце тает.        — О-о-о, какой ты милый! Смотри, Элиотт, он пиздец какой милый!        — Он такой, — тихо ответил Элиотт, и Лука оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, не случилось ли чего, но Элиотт только улыбнулся, его глаза сияли. — А ты что думаешь? Достойная альтернатива для мыши?        Лука на минуту задумался.        — Да. Давай, помоги мне найти работника магазина, чтобы я мог отвезти этого милаша домой.        Вместе они прослушали, как усталый клерк перечисляет важные пункты ухода за кроликами, загружает их руки необходимым оборудованием и едой, прежде чем, наконец, отвести их к кассе, где Элиотт заплатил за мышь, а Лука — за кролика и все его принадлежности.        — Итак, — сказал Элиотт, когда они вышли на улицу, — как ты собираешься его назвать?        — Пока не знаю, — честно ответил Лука, глядя на клубочек серого меха. — Но это будет лучше, чем Брайан, отвечаю. Я гораздо лучший папочка для питомца, чем ты.       Элиотт от души рассмеялся.        — В каком-то роде я тоже чувствую себя его отцом. В смысле, я помогал выбрать ему дом, игрушки и все такое.        Лука был склонен согласиться, но, к сожалению, это максимум, на что он может рассчитывать. Элиотт пойдет домой и покормит Брайана мышонком, а Лука изольет всю свою любовь на своего нового соседа.        — Может быть, э-э…        Элиотт колебался.        — Что? — с любопытством спросил Лука.        — Может, я смогу как-нибудь навестить его? И тебя, очевидно, тоже.        Лука удивленно вскинул голову.        — И ты тоже мог бы навестить Брайана, ну, если бы захотел…        Лука широко улыбнулся.        — Это ты так спрашиваешь мой номер?        Элиотт в точности повторил улыбку Луки.        — Ага. В конце концов, тебе не кажется, что нашим питомцам будет лучше с двумя папами?        И, когда он набрал свой номер в телефоне Элиотта, воображение Луки снова включилось, живо показав ему другую квартиру где-то в Париже, с кроличьим вольером рядом со стеклянным аквариумом, в котором Брайан неторопливо пожирал мышь, а два парня, прижавшись друг к другу, целовались. Это, конечно, лучше, чем жить в одиночестве.