Охота

1 Переступив границы Алфеи, Ривен совсем не чувствует радости от возвращения в альма-матер, не испытывает, упаси господи, ликования от лицезрения знакомых лиц и совершенно точно не испытывает рвения к учебе. По правде говоря, он скорее чувствует тошноту – хочется верить, что ее вызывает сама Алфея, но виной этому скорее то, что на завтрак, обед и ужин у него были сигареты, да дурной сон. Но без шуток – ему и правда тошно в Алфее. От того, что здесь у каждого есть своя роль, которой надо придерживаться, есть образ, к которому надо стремиться. В этой обманчиво сладкой школе навязывается куча шаблонов – начиная с того, как себя следует вести и с каким рвением тренироваться и заканчивая тем, о чем положено мечтать порядочной фее или специалисту. Ривену всегда было невыносимо наблюдать, с каким рвением люди, имеющие власть, стремятся играть в эти игры, подмены понятий, и с каким удовольствием, не принимая отказов, они втягивают в них других. Да, Ривен всем сердцем ненавидит играть в эти игры, но ещё больше он ненавидит себя – за то, что продолжает в них играть. Во рту скапливается горькая злая слюна, и Ривену до ужаса хочется сплюнуть на уложенные ровными, идеальными рядами камни. Он с усилием сглатывает и скалится, осматривая главный двор. Единственное, что хоть как-то успокаивает и несёт в себе положительные эмоции – лицо Ская, затерявшееся среди малявок, Ская, который, вежливо продираясь сквозь толпу, неожиданно стопорится и – какая муха его укусила? - начинает кадрить какую-то первокурсницу. Кстати о первокурсниках - это, конечно, не бальзам на его душу, но свежая кровь всегда его удивительно взбадривала. Вглядываясь в незнакомые лица, он всегда с ехидной радостью ждал момента, когда эти юнцы поймут, как здесь все устроено, и выкинут свои сладкие мечты «о волшебной школе для волшебных нас» как можно дальше за Барьер. Наряду с этим в нем жило и другое чувство – бодрящее его куда лучше, вытаскивающее его с порога депрессии, заставляющее, хотя бы иногда, прикусывать язык и не говорить очередную колкость. Такое странное ощущение, которое никогда не оправдывало себя – что среди этих ребят найдётся кто-то... Ривен не мог сформулировать. Отличный от всех? Другой? Смелый? В любом случае, его надежда (а это была именно она) никогда не сбывалась, поэтому он лишь продолжал вглядываться в чужие одинаковые лица, списывая все на любопытство и не понимая, чего именно он ищет. В любом случае – добро пожаловать. Счастливого учебного года, черт возьми. Ривен неожиданно улыбается настолько широко, насколько это возможно, и уверенным шагом идет вылавливать Ская. Да начнутся его привычные учебные будни – и попытки найти в них что-то стоящее. 2 Ривен совсем не ожидает от себя, что заинтересуется. Хотя это сложно назвать интересом: скорее смесь возмущения (и откуда оно в нем, при его-то взглядах?) от того, что какой-то малец смеет в первый же день попирать их правила, и восхищения, потому что сам он на это не то, что в первый день, а за все время его обучения не осмелился. - Вы рассуждаете о подготовке к будущему в замке среди детишек с мечами. То ли от излишка храбрости, то ли от излишка глупости этот черномазый первокурсник на первом же занятии признает слова Сильвы неактуальными и сомнительными. Одной глупой фразой сбивает весь надуманный пафос ситуации. Глупец, который не боится смеяться. Глупец, который с самого старта игры решил подвергнуть навязываемые правила сомнению. Ривен едва сдерживает ответный смешок. Что-то в этом есть. Однако Ривен есть Ривен – он почти успевает забыть о наглом пареньке с тренировки, когда снова наталкивается на него взглядом на приветственной вечеринке. Тот стоит у колонны с почти независимым видом, неловко сжимает стакан апельсинового и неопределенно улыбается. Его черные глаза слегка влажно блестят в полумраке. Внезапно в груди Ривена разливается какое-то щемящее чувство и в то же время желание проучить. За что - непонятно. Вероятно, за утреннюю наглость, возмутительную и лишнюю смелость, а также совершенно ненужную в стенах этой школы невинность. Жутко бесит. Он быстро оглядывается по сторонам, нашаривает в кармане толстовки флягу и неторопливо приближается к знакомо-незнакомому парню. Познакомиться с ним оказывается легче легкого – тот доверчиво вперивается своими оленьими глазами в старшего, позволяет закинуть руку себе на плечо, от чего Ривен чувствует мрачное удовлетворение, внимательно вслушивается в его маленькую лекцию. Ривену невероятно льстит эта ситуация, где он на пару сантиметров выше, где он - настолько же уверенный, насколько застенчив этот первокурсник. Ривен чувствует себя почти дедом, учащим внучат жизни, но не может сдержать радости и хитрой улыбки – он щедро плещет в стакан, как он теперь знает, Дэйна высокоградусный алкоголь и почти умиляется, когда первокурсник пытается робко вякнуть, что ему вроде как достаточно. Это его так впечатляет, что Ривен выливает в его стакан оставшуюся половину фляги, хотя изначально не собирался этого делать. Ривен трезв как стеклышко – один бокал официального шампанского не в счет – внутри у него плещется непонятный восторг, и тем не менее тот настолько сильный, что он не может сдержаться и обхватывает стекло стакана поверх руки Дэйна, заставляя того выпить наспех сделанный коктейль залпом. Дэйн закашливается, его щеки еле заметно окрашиваются в медный, и Ривен лыбится, как дурак, пока не замечает Терру, вскакивающую из-за стола и уже заранее слышит ее кудахтанье озабоченной наседки. Естественно, та портит все веселье – начинает вменять ему бессовестность и безрассудство, обвиняет в издевательствах (в каком месте?!) и ведет себя как привычная обеспокоенная Терра, впрочем, от этого не менее раздражающая. Неужели по ним не было видно, что никому здесь не нужен защитник? - Нельзя издеваться над тем, кто хочет, - скалится Ривен. Он остро чует то, что этому темному, как шоколадка, мальчику он приглянулся, несмотря на его грубовато дерзкие действия. Он точно знает, что тот подумал, что в Ривене что-то есть. - Не вполне понимаю. И после этого начинается ад: пьяный от эмоций Ривен не до конца понимает, что так задело Терру, но та взвивается как разозленная фурия и знатно выносит ему мозги. Даже почти эффектно, если бы теперь так не болело горло. Второкурсник надсадно закашливается, Дэйн неожиданно тепло смотрит на эту разозленную плюшку, наслаждающуюся своим триумфом. Ривен не может сдержать внутри какого-то скребущего чувства почти предательства, натянуто улыбается и сваливает, от греха. Черт побери этих первокурсников! Не зря он советовал Скаю держаться от них подальше.