Ночной менеджер

      Шермана разбудила его же непредусмотрительность в виде незашторенных с вечера окон и дверных створок, ведущих на задний двор. Однако, когда он проснулся от бьющего в лицо солнца, то лишь перевернулся на другой бок и спрятался под одеялом с головой, благо, что климат-контроль позволял спать в блаженных восемнадцати с половиной градусах.       Но когда он проснулся во второй раз и уже не из-за света, а потому что писать хотелось, тут уж как ни ворочайся, а вставать придётся. С последним, кстати, случилась неполадка. Шерман, как только сделал первое резкое движение, ощутил всю тяжесть давеча содеянного, потому что спину потянуло, будто он ночью вагоны разгружал. Поэтому принимал вертикальное положение он долго и с осторожностью. Ноги тоже ощущались так, словно он вчера весь Дубай по периметру обошёл причём в балетном приседе. Ляжки, бёдра, связки – всё болело, как после изнурительной тренировки.       Жалел ли он? Ничуточки. Наоборот, посмеивался над собой, аристократично вышагивая в сторону ванной, и вспоминал прошедшую ночь. Было ещё кое-какое ощущение, чётко напоминавшее ему о том, что далеко не спортом он вчера занимался, но о нём даже думать стыдно было. И, самое главное – попа не болела. Ни ягодицы, по которым Али вчера с энтузиазмом пошлёпывал, ни сам вход, а это означало, что они чуть ли ни прямо сейчас могут заняться с Али сексом. Могут же?.. Альфа вчера говорил, как Шерман горяч, и так печально вздыхал из-за того, что приходилось сдерживать своё очевидно не до конца удовлетворённое после первого раза желание, что вывод напрашивался сам собой.       Обо всём этом Шерман раздумывал, пока принимал лёгкий душ, ухаживая за волосами, и лыбился, как дебил, а когда вышел с небрежно накинутым на бёдра полотенцем, то аж подпрыгнул от неожиданности – на краю постели сидел Али. Альфа встретился с ним взглядом и засветился похожей улыбкой, отчего Шерман мгновенно пересёк комнату и влетел в раскрытые объятия. Омега был ещё мокрый, и тонкая сорочка Али тут же пропиталась влагой, но судя по тому, как крепко он прижимал Шери к себе, целуя страстно, ему было всё равно.       – Караулил под дверью? – всё же высказал своё удивление от возникшего в его спальне альфы Шерман, гладя того по плечам.       – Не я, – мотнул головой Али и пояснил: – Помощник услышал шум воды и побежал мне докладывать, что "ваш господин Шерман" уже проснулся, – обозначил он прямое цитирование воздушными кавычками с улыбкой на губах.       Шери залился краской, видя, что Али такое обозначение Шермана устроило.       – И ты пришёл убедиться? – смущённо закусил губу омега.       – Соскучился, – поправил его Али.       – Я тоже, – поддакнул Шерман едва слышно.       За такую честность его снова поцеловали и завалили на постель. Шерман успел подумать "Вот оно!", однако движения альфы были неторопливыми в противовес тому, какой густой запах он сейчас источал. Омега позволил горячей руке щекотно приласкать живот и развернуть полотенце. Стало как-то понятно, что сейчас нужно – именно нужно – расслабиться и позволить альфе блуждать руками и губами там, где ему заблагорассудится, и отвечать не требуется. Кажется, в этот момент Али испытывал свою силу воли на прочность, а Шерман не был провокатором, чтобы усложнять ему задачу. Тем более, он понимал, что для страстного спонтанного секса физически пока не готов.       – Как там наша попочка поживает? – мурлыкнул Али, проходясь языком по торчащим тазобедренным косточкам Шери.       – Всё хорошо, – слишком торопливо ответил Шерман и понял, что альфа тоже обратил внимание на скорость выдачи ответа, потому что оглаживающие ноги ладони внезапно замерли.       Али подтянулся наверх, заглянув в лицо Шери, и переспросил:       – Ничего не болит?       – Ну... – задумался Шерман над степенью откровенности ответа, потом вспомнил, что ему вчера наказывал Али, и улыбнулся довольно: – Всё болит.       Густые брови альфы взметнулись вверх, дав Шерману возможность полюбоваться произведённым эффектом.       – Да, ноги как после марафона гудят, – хвастался он.       – Это с непривычки, – закивал понятливо Али.       – И спину тянет.       – А это от позы.       – И внутри такое ощущение... – Шерман прикусил себя за развязавшийся язык – он ведь запретил себе об этом даже думать, а тут ляпнул.       Али естественно зацепился за услышанное, прищурившись:       – Какое такое?       – Как будто, – Шерман залился краской и перешёл на шёпот, – ты всё ещё во мне.       – О господи... – уронил голову омеге на живот Али.       – Это нормально?       – Нормально, – глухо пробубнил альфа, а затем вскинул голову и попросил жалостливо: – Только давай на завтрак идти скорей, если не хочешь, чтобы я прямо сейчас действительно не оказался в тебе.       – А если я хочу? – осторожно спросил Шерман, положив руку на щёку Али.       Тот накрыл её своей ладонью, потом повернул голову, поцеловал линию жизни и только после этого коротко мотнул головой:       – Надо подождать, Шер, – не только Шермана, но и себя уговаривал он, – чуть восстановишься, и я тут же удовлетворю все твои желания, обещаю.       В его обещания Шерман верил.       – Хорошо, – шепнул он и потянулся к губам Али, чтобы оставить на них нежный поцелуй.       Закралась, конечно, подленькая мысль, мол, надо было промолчать, соврать, что ничего вообще не болит и не тянет, и тогда альфа не стал бы с ним осторожничать, но Шерман эту дрянь тут же прогнал из своей головы прочь, когда попытался сесть на постели и заохал от спектра ощущений в пояснице. Али подождал, пока тот оденется, и они уже почти были готовы отправиться на завтрак, как Шерман вдруг остановился, поняв, что есть кое-что требующее определённых уточнений.       – Али, – прикрыл он отворённую секундой ранее перед ним дверь, – а родители ничего не сказали?       Али задумался, заставив Шермана конкретно напрячься, после чего выдал:       – Ну, у папы очень чуткий сон, – на этих словах сердце у Шери ушло в пятки, – поэтому он всегда в берушах спит.       Шерман аж на дверь навалился от облегчения, но потом снова встрепенулся:       – А отец?       – А отец... – склонил голову на бок Али и пожал плечами, – похвалил выдержку.       Шерман хлопнул разок глазами, а затем прыснул, не сдержавшись.       К ещё большему его облегчению встретившие в столовой их с Али родители альфы либо очень умело делали вид, либо действительно не имели никакого интереса в сыновьих делах. Всё равно застеснявшемуся Шерману лишь пожелали доброго утра и наказали не давать еду со стола собакам. Никаких взглядов с намёками, никаких шуточек или двусмысленных комментариев. Лишь обсуждение прочитанных старшим альфой за утренним кофе новостей и планов на предстоящую неделю.       – Кстати, сегодня обещал заехать Надин, – сказал Рушан, отпив капучино из маленькой чашки, и посмотрел на Али.       – Он же не собирался, – удивился альфа.       – Ну, я проболтался про воскресное барбекю Рени́, а ты же знаешь, как он любит рыбку на огне, – пожал плечами Рушан.       – Что ж, – посмотрел Али на Шермана и переплёл под столом их пальцы, – придётся тебе познакомиться с моим старшим братом и пятью...       – Шестью! – возмущённо поправил его Рушан явно не в первый раз.       – ...Шестью моими племянниками, – закончил как ни в чём не бывало альфа.       – А какая у вас разница с Надин? – поинтересовался Шерман.       – Пять...       – Шесть!       – Шесть лет, – не прекращая зрительного контакта, сказал Али.       Шери закусил губу, чтобы не рассмеяться – наблюдать за отношениями между Рушаном и Али было очень забавно.       – Надин выскочил замуж очень рано, буквально в двадцать один, – пояснил Рушан, вклиниваясь в разговор, чтобы Али ещё что-нибудь не напутал.       – Вам не очень нравится выбор сына? – осторожно поинтересовался Шери. Почти пренебрежительное "выскочил" уж больно резануло слух.       – Да ну что ты, – тут же отмахнулся Рушан, потом замолчал, подумал немного и поправился: – Просто я давно уже смирился с выбором Надин, который пал на молоденького шейха, прилетевшего в своё время за вышкой в Парижский "Сеанспо". Живут уже почти пятнадцать лет душа в душу, внуков мне дарят регулярно. Эти шестеро ангелочков как приедут ко мне, так у меня потом собаки два дня в анабиозе лежат, и у Трезора глаз дёргается.       – Трезора? – переспросил Шерман.       – Это папин конь, – пояснил Али.       – Вы катаетесь? – удивился Шери, вернувшись к Рушану.       – Нет-нет, это нежное создание пригодно лишь для выставок, – замахал ручкой тот.       – И осеменения кобыл за несметные деньги, – хрюкнул сбоку Али.       – Детки от Трезора того стоят, – авторитетно вздёрнул нос Рушан и заёрзал нетерпеливо, глянув на Шермана, – пойдём, покажу тебе его, пока мои дорогие внуки не облепили его со всех сторон?       Посмотреть на Трезора Шерману хотелось, но перед тем как согласиться, он бросил взгляд на Али. Тот всё понял, чмокнул омегу в щёку и отпустил с папой.       Рушан явно выбрал длинный путь, чтобы показать Шерману устройство виллы. Вчера ему объективно было не до прогулок, но сегодня Шери с интересом вертел головой по сторонам, разглядывая зону у бассейна; пышный сад с большой детской площадкой в центре; каменные дорожки под ногами; и вспомогательные постройки, обрамлённые пальмами, которые создавали приятную тень. Одной из таких построек и оказалась конюшня.       Старший омега рассказал, что его любимый конь никогда не скучает тут в одиночестве, потому что их с Ренардом знакомые отдают своих лошадей им на передержку или дожитие.       – Участок этот мы приобрели, как только этот остров открыли под застройку, – объяснял Рушан, неспешно идя по вымощенной дорожке, – тогда уже пошли слухи о том, во что хотят превратить Дубай местные власти. Хотели подержать и продать подороже, но когда приехали с Рени своими глазами посмотреть на территорию, то поняли, что продавать можно что угодно, но только не это. Ты же оценил вид на залив?       – Мгм, – коротко кивнул Шерман, усиленно глядя себе под ноги.       – Во-от, – одобрительно протянул Рушан тем временем, – а там и со строительством удачно получилось. Экспатов тут уже было огромное множество, и все профессионалы. Я очень быстро прикипел к месту, а там и Надин себе мужа из местных нашёл, поселившись здесь круглогодично, пока его старший сын не дорос до первого класса. Сейчас-то они на время учебных семестров в Швейцарию перебираются, а первое время только тут и жили. Рени очень быстро решил здесь Шарион отстроить, благо, что местные чуть не подрались... А, может, и правда подрались, я уже и не помню, – задумался на секунду Рушан, но потом вернулся к теме: – За возможность вложиться в стройку. И в итоге, мы буквально за какие-то десять лет обросли здесь таким количеством друзей и знакомых, что обустройство дома в Дубае показалось нам чуть ли не судьбоносным решением. Пять лет назад Али начал отцовские дела в отелях перенимать, и мы с Рени ещё больше погрузились в местную культуру. А с ней здесь всё очень... сдержанно, – попытался подобрать нужное слово омега. – Деньги есть у всех, но публика очень консервативная, сам понимаешь. Я ни скачками, ни поло никогда не увлекался до этого, а здесь это очень популярно. Ну, арабы, что с них взять, – кивнул Шерману он, – любят они своих жеребцов. Гнедых, чёрных, иногда наоборот – прямо иссиня белых. Но я как-то равнодушен был, честное слово. Пока однажды мы с Рени не попали на какой-то международный фестиваль, где я увидел турецкие породы, и жизнь разделилась на до и после. Приобретать животное для нещадной эксплуатации я категорически отказывался, но подарить маленькому жеребёнку счастливую лошадиную жизнь в тот момент захотелось. Так и появился Трезор, а под него и конюшню пришлось строить, и людей нанимать. Они, собственно, и предложили принимать ещё и чужих лошадей. А мне что – я только рад животинку приютить да ещё и за щедрую ренту.       К концу рассказа омеги как раз дошли до нужного здания. В нос закрался характерный для конюшен запах, всегда казавшийся Шерману очень даже приятным, который сейчас навеял воспоминания о езде на лошадях во время учёбы в пансионе.       – Они, наверное, сейчас все на улице, – позвал Шермана за собой, проходящий насквозь конюшню Рушан, в которой действительно встретилось лишь парочка улыбчивых работников.       Омеги вышли на лужайку, и Шерман увидел троих пасущихся на ней лошадей. Один был словно молочный шоколад, второй пятнистый бело-серый, а третий... Он будто был отлит из белого золота – шкура лоснилась на солнце. И правда, как какое-то сокровище.       – Вау... – выдохнул Шерман не в силах оторвать взгляда от "золотого" коня.       – Да, он такой, – довольно покивал Рушан.       Кони тем временем заметили посетителей, но если первые два после этого тут же вернулись к поеданию травки, то Трезор, обворожительно перебирая длинными ногами, подошёл к омегам. Вблизи он оказался очень высоким и ещё более завораживающим, поэтому Шерман только мог смотреть с открытым ртом, пока Рушан ворковал и миловался с любимым животным.       – Так и живём, – умиротворённо вздохнул старший омега, отпустив Трезора обратно на лужайку. – А у тебя есть животные, Шерман?       – К сожалению, нет, – покачал головой Шери, последовав за Рушаном, который так же неспешно пошёл обратной дорогой, – родители в детстве не хотели заводить никого, но во время учёбы я состоял в команде по поло, поэтому немного знаю в уходе за лошадьми. А сейчас совесть не позволяет кого-нибудь завести, всё-таки работа сменная, график редко бывает идеальным.       – Да уж, – прочистил горло от услышанного старший омега и поджал губы, явно не желая сболтнуть лишнего.       Впрочем, Шерман и так понимал примерное направление его мыслей.       – Знаешь, я в своего Надин очень верю, – подал голос Рушан, – но когда он объявил мне, что спутался с арабом, то я... Долго пытался отговорить его от этого союза. Я понимал, через что ему скорее всего придётся пройти, чтобы заслужить не уважение даже, а хотя бы нормальное отношение от родственников его мужа. Но потом они, несмотря на мои уговоры, всё-таки завели семью, и я имел удовольствие видеть, как львиная доля моих страхов не подтверждается. Всё то время, пока я переживал за сына, я представлял на его месте себя, и естественно в таком разрезе жизнь с арабским шейхом казалась мне едва ли не адом. Но Надин, слава богу, не я, и испытания самостоятельно выбранной судьбы проходил с достоинством, где-то даже и с юмором. И всё же, беспокойного папу мне порой бывает сложно вовремя в себе подавить, так что ты, Шерман, не серчай, если я каким-то словом тебя и твой выбор... эм... в чём бы то ни было задену. Я не со зла, и вообще предпочитаю надеяться на лучшее.       – Поверьте мне, – улыбнулся одним уголком губ Шерман, – вы гораздо тактичней Али или брата. Или лучшего друга. Или начальника, – перечислил он начало из внушительного списка людей, которых не устраивала работа Шермана.       – О, а вот и Надин, – указал в направлении подъездной площадки Рушан и ускорил шаг, – пойдём, я вас познакомлю.       Шерман последовал за старшим омегой, наблюдая за тем, как огромный кроссовер паркуется рядом с Кадиллаком Али, казавшимся в сравнении с машиной Надин почти смартом. Как только автомобиль заглушил свой двигатель, пассажирские двери пооткрывались, и из них высыпало четыре ребёнка разных возрастов, а с водительского места вышел высоченный омега с покрытой головой, но в обтягивающих джинсах и тонком шёлковом топе на бретельках. Он обошёл автомобиль и достал с одного из сидений ещё одного маленького ребёнка, а затем нырнул в автомобиль поглубже, после чего вынырнул из него с совсем маленьким малышом на руках.       – Пап, мы в бассейн! – прокричали двое из детей, что были постарше, промчавшись мимо Шермана с Рушаном, который удостоился быстрого объятия.       – Деда, привет, – поздоровался, на вид, самый старший ребёнок, не отрывая взгляда от телефона, и обернулся к Надин, уходя в дом: – Я буду в своей комнате.       Четвёртый из самостоятельных детей не пошёл в бассейн и не отправился в дом, вместо этого тут же приклеившись к Рушану, который был не против, а Надин поравнялся с папой и Шерманом.       – Папа, – кивнул он Рушану и быстро перевёл внимательный взгляд на Шери, – я Надин.       – Шерман, – вежливо улыбнулся ему тот.       Надин был на голову выше Рушана, с гораздо более острыми чертами лица, нежели у старшего омеги, и пыхал примерно такой же силой, что и недавно увиденный Шерманом жеребец.       – Дома только отец с Али? – поинтересовался тем временем Надин у папы. Тот лишь кивнул, – и никого из гостей больше не будет?       Едва дождавшись отрицательного ответа от Рушана, Надин выдохнул с облегчением и сдёрнул с головы платок, а затем выпустил из-под резинки густые чёрные волосы, достававшие ему до плеч. С распущенными ему шло гораздо больше, заметил Шерман. Черты лица тут же смягчились, тёмно-охровые глаза будто бы засветились внутренним светом.       Впрочем, долго себя рассматривать Надин Шерману не дал, и тут же ушёл заниматься своими делами, в каждом своём движении демонстрируя, что он чувствует себя здесь как дома.       – За детей ты не переживай, – повернулся к Шери Рушан и взял ладонь омеги в свою руку, – внуки у меня все воспитанные, прыгать на голове не будут.       – Да я не против, – пожал плечами Шерман, – я люблю детей.       – Да-да, у тебя самого есть племянник, – припомнил с тёплой улыбкой Рушан, – но всё равно. Вам с Али завтра на работу уезжать, так что постарайся отдохнуть, – наказал он и направился вслед за Надин, держа за руку одного из своих внуков.       Навстречу им из дома вышел Али и быстро нашёл взглядом Шермана. Альфа поравнялся с ним, взял лицо в ладони и чмокнул в губы.       – Ну что, заценил коня? – спросил он.       – Да, Трезор прекрасен.       – Да какой Трезор, я про моего старшего брата, – кивнул на дом Али.       Шерман не сдержал смешка и вспомнил, что сам только что нашёл в Надин сходство с этими благородными животными.       – Вы совершенно не похожи, – заметил Шерман.       – Это потому что я родной, а брата подбросили, – продолжал упражняться в собственном остроумии Али, после чего вздохнул, переплёл с Шерманом пальцы, потянув его в неизвестном направлении, и объяснил, почему в него вселился демон язвительности, – не, я Надин очень люблю, но я не думал, что он приедет к родителям в эти выходные, да ещё и со всеми своими детьми. Папа уже говорил, что они все воспитанные ангелочки, как на подбор?       – Говорил.       – Врёт, – отрезал Али, – мы не сможем спрятаться от них нигде.       – Не самый плохой расклад, – попытался найти в сложившейся ситуации светлые стороны Шерман. – Я видел, как двое маленьких собирались плавать в бассейне, а Рушан с Надин сейчас дома, думаю, мне стоит обновить солнцезащитный крем и пойти к воде.       – Звучит как план, – впечатлённо посмотрел на него Али, – а я тогда пока помогу отцу с углями для барбекю?       На этом и порешили. Али довёл Шермана до его комнаты, зацеловал, пока никто не видел, и отпустил с миром. А Шери действительно добавил ещё один слой крема на кожу и вышел через дверные створки комнаты сразу на задний двор. С ним быстро познакомились бывшие у бассейна дети Надин, которым он помог надеть нарукавники и жилеты, после чего уселся наблюдать за ними в беседку, устеленную мягкими лежаками, спрятавшись всё же от солнца.       В какой-то момент Шермана в беседке обнаружил один из помощников дома и принёс свежих фруктов и воды, из-за чего дети на глазах начали появляться куда регулярней, потому что заскакивали съесть клубники или винограда. Потом Шермана посетил Азиз, прилегший сначала на максимальном расстоянии от омеги. Затем перелёг поближе. Затем ещё поближе. А затем перелёг к Шери на колени, разрешив погладить свою гладкую шёрстку.       Альфы тоже оказались неподалёку, гремя железом на вымощенной светлым камнем веранде. Али видел, как Шерман из своего укрытия периодически поглядывал в его сторону, поэтому регулярно хлопал отца по плечу и навещал омегу, принося то свежих овощей, которые вроде как для жарки предполагались, то каких-нибудь сладостей.       Любопытные дети, замечавшие, как "дядя Али" целует Шермана, то и дело пытались завалить омегу вопросами, но их всякий раз успевал спугнуть Рушан, авторитетно следивший за порядком на территории. Одного старший омега предотвратить не сумел – дети затащили – к слову, совершенно не сопротивлявшуюся – Талу в бассейн. Из-за чего мокрая длинношёрстная собака наделала шороху, когда вылезла из воды и решила отряхнуться. Вокруг вроде бы царил хаос, но в нём было столько уюта и любви, что Шермана не отпускало ощущение идиллии, в которую он попал совершенно точно по ошибке.       Однако как только у Шери начала кругом идти голова – а, может, он просто перегрелся – в чувства его смог привести звонок мобильного. Омега нашарил в подушках телефон, увидев, что это брат, и подняв трубку, направился в свою комнату в поисках места потише.       – Алло, привет, – улыбнулся он, зажав телефон между ухом и плечом, пока закрывал за собой створки дверей.       В комнате было так прохладно, что Шерман сразу же почувствовал себя лучше.       – Привет, – ответил Рич и сразу же спросил: – Как дела? Как прошёл вчерашний день с этим твоим Али?       – О, всё замечательно, – померил шагами комнату Шерман, перехватив трубку поудобней, – я познакомился с его родителями и братом. И племянниками, – поспешил добавить он, – все очень добры ко мне. И кормят как на убой, – усмехнулся Шери.       – О, ну хоть у кого-то всё хорошо, – с искренним облегчением выдохнул Рич.       Это Шермана напрягло. Он сразу заподозрил неладное, как только брат поспешил засыпать вопросами вместо того, чтобы сначала сказать, что у него всё в полном порядке, но проглотил собственное беспокойство, решив, что излишняя тревожность разыгралась на фоне царящей безмятежности.       – Что ты имеешь в виду? – спросил Рича Шери. – У вас что-то случилось?       – О, чёрт, – выругался мимо трубки брат, но быстро собрался с ответом: – Нет-нет, у нас всё нормально, тебе не о чем переживать, Шери. Отдыхай, набирайся сил.       – Врёшь, – нахмурился Шерман и закрылся в ванной, чтобы точно всё расслышать и не собрать лишнюю публику, – Рич, я по голосу слышу, что ты расстроен.       Брат ещё раз шумно выдохнул в трубку и попытался погнуть свою линию:       – Тебе не стоит за меня беспокоиться...       – А за кого ещё мне стоит беспокоиться? – не дал ему заговорить себя Шерман, – если не скажешь мне, то я весь изведусь, сам же знаешь. Рич... Что произошло?       – Эм... – альфа на другом конце немного помолчал, явно раздумывая, говорить или нет, но потом всё же признался с неохотой: – Сегодня утром нам позвонили из репродуктивного центра...       Шерман плюхнулся на закрытый крышкой унитаз, ощущая, как сердце внутри опускается куда-то в район желудка и начинает там всё скручивать.       – ...Последние два эмбриона не прижились, – закончил Рич фразу и подвёл итог: – Мы потеряли возможность завести ещё одного кровного ребёнка.       – О-о... – выдохнул Шерман, будто бы ему кто-то заехал кулаком под дых.       Пока омега хмурился, пытаясь собрать в кучу рой мыслей, Рич на другом конце трубки терпеливо ждал – не хотел спешно прощаться.       – Мне жаль, Рич, – закусил губу Шери, чувствуя, как в носу невольно щиплет, – но я... Килиан ни за что в жизни не разрешит мне ещё раз...       – Совсем сдурел?! – не дал ему договорить Рич, – я сам тебе не разрешу, слышишь? Просто... Нам с Арчи потребуется время, чтобы принять эту новость, вот и всё, – начал он уговаривать Шермана, будто это ему сейчас требовалась поддержка.       – Я... Хочешь, я приеду? – предложил Шерман, почувствовав болезненный укол вины, – пофиг на командировку. Возьму Стефа к себе настолько, насколько скажите, а вы побудете с Арчи вдвоём? Выберетесь куда-нибудь, проветрите мозги. Или... Или хочешь, все вместе? Съездим куда-нибудь вчетвером, развеемся...       – Нет, Шери, не надо никуда бежать, – возразил в трубке Рич, и Шерман будто бы видел, как тот усмехается своей тёплой улыбкой, полной умиления, – мы будем в порядке. Я буду в порядке, обещаю. А ты пообещай мне, что продолжишь хорошо проводить время, окей? Мне сейчас это необходимо. Чтобы у тебя всё было хорошо.       – Да, – быстро выдохнул Шерман, – да, конечно. За меня не беспокойся.       – Созвонимся завтра? – попросил брат.       – Конечно, – попытался удержать позитивный настрой в голосе омега, – передай всем, что я их люблю, ладно?       – Обязательно. Береги себя, пока.       – Пока, – едва слышно сказал Шерман перед тем, как связь прервалась.