Ночной менеджер

      – Если вы про моё неподобающее поведение в воскресенье, – подал голос Шерман, – то смею заверить вас, что мне очень жаль той сцены, что я устроил. Я действовал на эмоциях, поддавшись собственным страхам и деструктивным установкам. Я был окружён такой заботой и уважением, что просто-напросто запаниковал.       – А я говорил, что принимать любовь ой как непросто, – понимающе закивал Рушан и по-отечески похлопал Шермана по колену, – и извиняться за собственные эмоции тоже не стоит. Ты живой человек, у тебя есть право на любые эмоции и поступки. И никто, слышишь? Никто, – серьёзно сказал он, – не может заставлять тебя делать что-то против твоей воли, Шерман... Я могу быть с тобой откровенным?       – Да, пожалуйста, – внимательно слушал Шери.       Вопреки очевидному разрешению Рушан немного помолчал и скосил взгляд в сторону, подбирая слова.       – Очень важно, – осторожно начал он, взвешивая каждое сказанное им слово, – чтобы у тебя были личные границы. Я понимаю, влюблённость побуждает нас, омег, раствориться в альфе полностью. Отдать всего себя кажется нам самым естественным, что можно только сделать, но. Есть альфы слабые – они не готовы принять столько любви, не могут вынести всей её тяжести, и они быстро становятся нам неинтересны. Есть альфы средние – они закрывают некоторые наши потребности, умеют контролировать силу принимаемого потока, с такими неплохо и всю жизнь прожить. А есть альфы сильные, – посмотрел в глаза Шерману Рушан, – и они смогут принять всё. Они будут бесконечно настойчивыми, притягательными, чарующими. С ними, отдавши себя до последнего вздоха, хочешь отдать ещё. Хорошо, когда сильный альфа при этом ещё и добрый, с лёгким характером, весь такой уступчивый и чуткий, однако, – досадливо цыкнул Рушан, – это, как ты понял, не наш с тобой случай. Знаешь, это сейчас Рени ведёт себя как добродушный дедушка дома и как мудрый наставник в бизнесе, но в молодости... – омега шумно втянул в себя воздух: – Уф, скажем так, пообщавшись с нашей парой ты не сразу смог бы определить, кто из нас имеет сильные восточные корни. И, да, это завораживало и подкупало. Эта импульсивность, непоколебимость, страсть. Однако когда дело доходило до обратной стороны медали, у меня уже был иммунитет в виде отношений с отцом-тираном, и я умело пресекал попытки Рени полностью подчинить меня своей воле. Возможно, этим и зацепил, – невольно пожал плечами Рушан, – как бы то ни было, Али – сын своего отца. Уж как я ни пытался воспитывать его в толерантности и уважении, совсем искоренить натуру Брие у меня никогда бы не вышло. А вот ты, Шерман, другой. Милый, наивный, покорный... Не подумай ничего плохого, я приятно удивлён выбором сына, но я за тебя переживаю, – признался, опустив уголки губ, он.       Шерман проморгался в попытке, видно, побыстрее переварить всё только что услышанное, и постарался найти нужные слова.       – Я понимаю, о чём вы, – осторожно начал Шерман. Ему уже доводилось видеть жёсткость в поведении Али, когда тот осадил влюблённого в него работника музея. – Однако смею вас заверить, что до сегодняшнего момента Али был ко мне бесконечно добр, чуток и терпелив.       – Да, я заметил, что он смягчился, – согласился Рушан и, наклонившись ближе, улыбнулся Шери, – очень рад видеть, как положительно ты влияешь на сына, – но затем замер, посмотрев в пространство, – не знаю, надолго ли... Понимаешь, у всякого поведения есть причина. Рени закалил характер в бизнесе, а Али... – Рушан совсем сник, колеблясь некоторое время между тем, чтобы оставить Шермана в незнании, или всё-таки посвятить его в какую-то семейную историю, и в конце концов склонился к последнему: – Али обжёгся в любви. Он был молод, а я не придавал его романтическим отношениям должного значения, – было видно, что омега всё ещё корил себя за это, пусть и не произнёс этого вслух, – поэтому, когда ему разбили сердце, то предпочёл не вмешиваться. А Али изменился – зачерствел на несколько лет, не пускал в душу к себе никого, хотя вниманием омег пользовался. В какой-то момент я попытался с ним поговорить, высказать свои опасения, но не нашёл, видно, нужных слов, чтобы достучаться до уже повзрослевшего сына, который понял всё по-своему и с головой ушёл в бизнес. Доработался за каких-то пять лет до такого состояния, что год скитался по миру. И вдруг, – посветлел Рушан, снова взглянув на Шермана, – такая радость – Али предложил знакомство. С тобой, таким хрупким, светлым мальчиком, – с нежностью огладил он щёку Шери и покачал головой с досадой, – вот только он-то уже заматеревший, избалованный вниманием и безотказностью...       – Вы думаете, Али со мной просто играет? – прямо спросил Шерман. При таком раскладе безудержная благосклонность и щедрость Рушана становились вполне объяснимы – он просто жалел Шермана. Бедного омежку, которому запудрил мозги его "сын-сердцеед".       – Нет-нет, – нахмурился Рушан, отвечая без паузы, что развеяло часть подозрений Шермана, – Али никогда не знакомил нас с его мимолётными увлечениями, поэтому у меня нет повода сомневаться в серьёзности его намерений, но, Шерман, зайка, это же не повод расставаться со своей автономией? В отношениях двоих обоим должно быть комфортно, понимаешь? Я вижу, как Али цветёт и пахнет, а что ему, собственно, не цвести? У него омега вон какой хорошенький и слушается его безоговорочно, за слёзы собственные прощения просит, едва в рот не заглядывает. А ты? А как же ты?       Всё-таки, это была совсем не жалость, отлегло от сердца у Шери. Это была обида, с трепетом понял он, за него, за Шермана. Всё это внимание, вещи, сладости – это своеобразная компенсация за воскресное расстройство, папа Али всего лишь хотел соблюсти баланс.       – Вы даже не представляете, как я цвету и пахну, – шмыгнул носом он и не побоялся обнять Рушана.       Тот растерял готовые для ответа слова, но быстро сориентировался и ответил на объятие, ласково погладив Шери по спине. А когда омеги отстранились друг от друга на комфортное для продолжения разговора расстояние, Шерман взял ладони родителя в свои руки и сказал:       – Рушан, я хотел бы вам кое-что о себе рассказать. Возможно, мне удастся убедить вас в том, что я не настолько наивен и хрупок, насколько произвожу впечатление, – улыбнулся он и начал свой рассказ.       Конечно, открыл Шери далеко не всё, что поведал Али, но про родителей, про безрадостное детство и самостоятельную жизнь с девятнадцати он всё же Рушану рассказал. Рассказал, как почувствовал родство с ним, когда тот так откровенно заявил о своих отношениях с отцом и папой, и как впечатлился широтой души омеги, несмотря на такую судьбу.       – Боже мой, детка, – гладил Шермана проникшийся его историей Рушан, – а Али знает?       – После воскресного разговора, да, – раскрыл все карты окончательно тот, – говорю же, я тогда запаниковал, попытался позорно сбежать, чтобы не испортить впечатление, не рассказывать о себе правды, но Али был терпеливым и понимающим, и не дал мне совершить ошибку.       – Да, да, теперь мне понятно, – внимательно смотрел на него Рушан, а потом вдруг приложил холёные пальчики к губам, будто остановить себя от какого-то комментария попытался, но затем махнул рукой и всё-таки озвучил: – Может, и вправду мы в партнёры себе кого-то похожего на родителей ищем?       – Боже упаси, – положил руку на грудь Шерман, а затем рассмеялся, и его тут же поддержал Рушан.       Шерман не знал, чего ожидать от многочасовой встречи наедине с папой Али, но реальность превзошла любые ожидания. Омеги провели много времени вместе: зашли ещё в несколько бутиков и пообедали в любимом ресторанчике Рушана. И если бы старшему омеге не нужно было бы по своим делам, то они до вечера могли бы так и прообщаться. Шерман, конечно, был до безумия очарован папой Али, а тот находил приятную компанию в нём, что не могло не льстить.       Однако к четырём Шери доставили в отель. Рушан взял с него слово о том, что такую встречу они ещё не раз повторят, и уехал, а Шерман сразу пошёл в офис, списавшись с Дюбуа. Тот вырвался с деловой встречи буквально на несколько минут, вручил омеге пачку новых писем, ноутбук и убежал обратно в ресторанный дворик, где должны были сидеть Али с архитектором и шейхами. Альфа позже отписался, что, вроде бы, встреча близится к завершению, и уже в семь он будет свободен.       Шерман планировал усиленно закопаться в письма до шести, а затем побежать к Алексу, которому обещал помочь с выбором наряда на вечер. Но как только остался в кабинете Али один на один со своими мыслями, обнаружил, что сосредоточиться на работе трудновато – кое-какие слова Рушана всё ещё крутились в голове и заставляли нервно кусать губы. Шери знал, что это неправильно – выведывать информацию о человеке без его ведома, но палец сам кликнул на иконку барузера и открыл приватную сессию.       Омега помнил, что не нашёл ничего про Али, когда гугглил его американское имя, а что насчёт французского? Шерман воровато огляделся, будто за ним кто-то мог наблюдать, после чего нырнул в объятия мировой сети.       Сначала были одни сплошные статьи про всё, что было связано с отельным бизнесом, какие-то заметки о благотворительных ужинах, пара списков Форбс. Шерман даже успел потерять интерес к собственному занятию, но в последний момент решил зайти на вкладку с изображениями, и здесь уже невольно задержался. Шери разглядывал какие-то групповые снимки с Али, крайне не комплиментарные фотографии для заметок и коротких интервью, и вдруг... Вдруг Шерман наткнулся на какое-то явно старое фото, где юный Али обнимал за талию какого-то омегу. Фотография была сделана кем-то вроде папарацци на непонятном молодёжном мероприятии, и если бы не подпись, которая вела на сайт со статьёй, то Шерман, может, и закончил свои постыдные поиски, однако глаз выцепил знакомое по подслушанной ругани имя – Касим, и палец щёлкнул на заголовок раньше, чем Шери сам смог решить, надо оно ему или нет.       Как он и предполагал – сайт оказался каким-то американским желтушным ресурсом, который писал про звёзд и золотую молодёжь. Это было неудивительно – Али сам рассказывал, что получал высшее образование в Штатах, а значит, и отдыхать с размахом мог там же. Однако интересней всего было то, что статья с этой фотографией была не про Али, она была про омегу. Конечно же Шери стало интересно, кто посмел разбить сердце его альфе.       "Младший сын премьер-министра Турции и восходящая супер-модель со своим бойфрендом, наследником отельной империи..." – гласила статья. Да, пришлось признать Шерману, только такой и мог бы бросить Али. Фамилия этого Касима показалась Шери смутно знакомой, он быстро пробил и её, узнав, что премьер-министр сейчас уже три года как президент.       Шери застыдился своего интереса. Он не понимал, зачем вообще полез всё это разнюхивать, только сердце разбередил себе. К Али с вопросами не пойдёшь – придётся признаться, что подслушал их с Рушаном разговор, да и что он, собственно, собрался спрашивать? Если альфа сам не посчитал нужным о себе что-то рассказывать, значит, это не имело значения.       Шерман ещё несколько мгновений поразглядывал найденное фото. Омега на снимке был красив, имел очевидные восточные черты и улыбался голливудской улыбкой, немного закинув голову назад от смеха. Они с Али действительно были почти одного роста, что говорило в пользу модельной карьеры омеги. А вот альфа выглядел совершенно по-другому. Он был моложе, с другой причёской, с очевидной щетиной, одетый не в один из привычных деловых костюмов, а в поло с вязаным жилетом поверх и потёртые джинсы. Шерман вдруг понял, почему его почти не дёргает – это был не его Али. Он как будто смотрел на другого человека, потому что совершенно не узнавал в нём своего альфу. Даже блеск глаз, которыми Али смотрел на своего тогдашнего бойфренда, Шерман не узнавал, поэтому решительно закрыл вкладку и забыл.       Нет, правда, как только этот глупый интерес был удовлетворён, Шери со спокойной душой переключился на работу и до шести вечера погрузился во всевозможные предложения о сотрудничестве разной степени привлекательности. И отвлёкся только когда желудок недружелюбно заурчал, напомнив, что они с омегой давно не ели, а ещё обещали Алексу помочь с выбором наряда на вечер – идеальное занятие, чтобы отвлечь себя от ожидания заветных семи вечера.       Алекс встретил Шермана в номере в полном раздрае с зубной щёткой во рту. На постели и спинке дивана были небрежно брошены несколько уже явно померянных нарядов, однако сам омега был в трусах и майке, очевидно, ничего не решив.       – Ну прекрати, прекрати, у тебя отличный вкус, – поспорил с ним Шерман, когда Алекс начал что-то доказывать в буквальном смысле с пеной у рта, и отправил в ванную, попутно заказав себе сэндвич в номер.       Оттуда приятель вернулся свежим, но в глазах по-прежнему плескались растерянность и страх.       – Я не могу подвести... компанию, на которую я работаю так много лет, – вовремя поправил себя Алекс, объясняя причины своего состояния.       – Тебе вообще о делах компании не пристало думать, – одёрнул его Шерман, – тебя позвали хорошо провести время, быть надёжным тылом и создавать атмосферу праздника. Кто из нас двоих, напомни, в Шарионах праздники закатывает?       – Я, – гордо кивнул Алекс и, взлохматив волосы, взял наконец себя в руки.       – Так-то! – поддержал его Шерман и протянул один из приглянувшихся нарядов.       Пока Шери жевал заказанный бутерброд, Алекс надел протянутый омегой комбинезончик, который тут же начал удачно подчёркивать все нужные округлости, а чёрная с блёстками ткань смотрелась очень стильно. Когда Алекс перешёл к выбору аксессуаров, в дверь позвонили, и Шерман пошёл открывать. На пороге оказался Макс с букетом бордовых роз и тоже при полном параде. Шерман аж жевать перестал и с прохода отступил, впечатлившись увиденным.       Макс посчитал это за приглашение и, весело улыбнувшись, прошёл в номер. Шерман наблюдал за альфой и омегой, будто он смотрел кино, уж больно сценка показалась ему поэтичной. Алекс с Максом застыли друг напротив друга, разглядывая во все глаза. Омега так и остался с наклонённой в бок головой, чтобы вставить золотую серёжку, и приоткрытым ртом. Да, мысленно согласился с ним Шерман, Макс такой реакции заслуживал. Вместо торчащих во все стороны кудрей сейчас волосы альфы были стильно зачёсаны назад, блестя каким-то укладочным средством, а сам он был одет в узкий клетчатый костюм и тонкую вязанную водолазку, выглядя как настоящий парижский дэнди.       – М-мне надо переодеться, – заикаясь, проморгался Алекс и, схватив другой лежащий на постели наряд, унёсся в ванную.       – Что? Почему? Ты отлично выглядишь, – растерялся Макс.       – Мы не сочетаемся, – потыкал в себя и в него пальчиком Алекс напоследок прежде чем хлопнуть дверью.       – Всё мы сочетаемся, – себе под нос поспорил с ним альфа, сунув свободную от цветов руку в карман.       – Кхм-кхм, – обратил на себя внимание Шерман, закрывая дверь в номер.       Макс обернулся на него и подарил ещё одну обворожительную улыбку, наблюдая за тем как Шери пересекает комнату и садится на подлокотник дивана. Омега скрестил руки и даже не пытался скрывать своего оценивающего взгляда в сторону альфы.       – Могу поинтересоваться? – осторожно спросил Шерман и, дождавшись едва заметного кивка, продолжил: – Ты в любых проектах не стесняешься привирать для достижения результата?       – Я вообще не вру, – наигранно возмутился услышанным в своей адрес Макс и вступил в игру: – Просто с кем-то происходят счастливые случайности, а моя задача – их создавать.       "А он ещё и романтик," – мысленно умилился Шерман, но вслух сказал:       – Что ты делаешь, когда встречаешь того, кто не верит, что случайности бывают счастливыми?       Макс быстро глянул на дверь ванной и вернулся к Шерману, смотря на него уже менее смешливо – он понял, что имел в виду омега.       – Я обязан попытаться, – мотнул головой Макс.       "Хороший ответ," – пришлось признать Шери.       Из ванной вышел Алекс, переодевшийся в летящую розовую сорочку из шёлка с двумя кокетливо расстёгнутыми пуговками и такие же нежные брючки. Пришлось признать, что этот наряд на таком разительном контрасте действительно лучше подходил к чопорному образу Макса. Альфа тут же растерял былую серьёзность и наконец вручил Алексу принесённый букет. Тот то ли и правда только сейчас его заметил, то ли умело сыграл удивление, тут же поставив цветы в вазу.       – Удачи с ведением вашей двойной игры, – попрощался с ними Шерман, когда усаживал в лифт, – и не забудьте хорошо провести время!       – Спасибо! – махнул ему рукой на прощание Алекс, хотя смотрел исключительно на возвышающегося около него Макса.       – Обязательно проведём, – подмигнул Шерману альфа и тоже переключил всё своё внимание на стоящего рядом омегу, после чего двери лифта закрылись.       Шери подождал несколько секунд и снова нажал кнопку, чтобы блестящая кабина отвезла его на последний этаж.       Пентхаус встретил тишиной и идеальной чистотой поверхностей, как и дóлжно комнате в отеле. Шерман отчётливо понял, что домом это место ощущалось, только когда рядом был один небезызвестный альфа. А тот будто знал, что о нём думают, и не стал мучить Шери долгим ожиданием, придя почти следом за омегой.       Прежде чем они успели бы сказать друг другу хоть словечко, Шерман пересёк гостиную и подарил Али крепкое объятие. Это было так естественно – Шери словно слушался какого-то внутреннего инстинкта, который побудил его прижаться к альфе сильно-сильно и вдохнуть его природного запаха всей грудью. Али в свою очередь обхватил омегу в ответ и даже оторвал от пола, заставив того счастливо пискнуть.       – Весь день об этом мечтал, – признался с облегчением Али негромко, взрывая внутри Шери этими простыми словами целую Вселенную.       Любые возможные страхи и сомнения моментально исчезли из разума Шермана. А уж когда альфа поставил его на пол и немного склонился лишь для того, чтобы захватить омежьи губы в плен своих, то ни одной мысли в голове Шери не осталось совсем. Когда альфа с омегой всё же отстранились друг от друга, то Шерман невольно подметил, что Али устал. Может, не до состояния месячной бессонницы, но этот день альфу явно вымотал. И тем не менее, первым, что спросил альфа, было:       – Ты, наверное, голодный?       Шерман чуть не заскулил от умиления, однако быстро подобрался и ответил:       – Нет, я недавно перекусил, предположив, что ты поужинаешь с партнёрами.       – Да, так и есть, – облегчённо выдохнул Али.       Шери обошёл его и бережно снял пиджак с широких плеч. Они неспешно двинулись в сторону гардеробной.       – Чем хочешь заняться? – не унимался с заботой Али, – хочешь партию в нарды или посмотрим кино?       – Честно говоря, я уже второй день облизываюсь на бассейн за окнами спальни, – обернулся к нему Шерман, как только они оказались посреди костюмов и башмаков. Как он и предполагал, усталый взгляд альфы заблестел интересом, побудив его продолжить: – Вода отлично смывает усталость, и вид на закат там должен быть отменный. А ещё, – кокетливо взглянул он на Али из-под ресниц и признался: – У меня с собой такие плавки есть, в которых я никогда не решусь у общего бассейна появиться. Но это же не значит, что я зря их вёз?       – Абсолютно не значит, – восторженно смотрел на него Али, забыв о полуснятом галстуке.       Впрочем, альфа быстрее собрался: избавился от офисной одежды, даже под душем успел сполоснуться и ушёл в бассейн, в то время как Шерман сначала искал упомянутые плавки, а потом собирал волосы, чтобы не сильно замочить их и не тратить время перед сном на сушку. К бассейну он вышел только в купальных трусиках, но стыдливо прижимая к себе полотенце. Однако когда Али обернулся на него, ожидая, то стеснение ушло, и Шерман отбросил полотенце на один из шезлонгов. Он пошёл вдоль кромки бассейна, бесстыже наслаждаясь произведённым на альфу эффектом под его пристальным взглядом, после чего грациозно спустился в воду по выложенной мелкой плиткой лестнице.       Закат и правда был великолепен. Солнце словно таяло на горизонте, растекаясь кроваво-красным и нежно-рыжим, а тоненькие рябые облачка подсвечивались розовым, напоминая кусочки сахарной ваты. Альфа с омегой действительно несколько минут любовались потрясающим видом, облокотившись на толстую стеклянную кромку, которая и создавала эффект "бесконечности" бассейна. Шерман завернул за спину Али и с чувством помассировал напряжённые плечи, позволив альфе полностью расслабиться на несколько минут.       – То, что нужно, – с удовольствием простонал Али, положив голову на скрещенные руки.       Шерман прошёлся туда-сюда по всей спине, запустил пальчики в альфью шевелюру, после чего Али всё же развернулся и захватил омегу в мягкое объятие, побудив зацепиться за его торс ногами.       – Всегда было интересно, в чём заключается работа топ-менеджмента, – признался Шери, любуясь причудливой игрой закатных цветов на лице альфы, а затем сделал неутешительный вывод: – Неудивительно, что ты выгорел и захотел от всего этого сбежать. Неужели из этого и состоят твои дни? Одни сплошные совещания да встречи... А главное, сколько ответственности на твоих плечах: от твоих решений зависит работа компании, а от твоего радушия с напыщенными кошельками – перспективы.       – Откуда ты знаешь, что они напыщенные? – удивился Али, шаря глазами по лицу Шермана.       – Так вышло, что Великобритания – лакомое местечко для инвестирования больших нефтяных денег, и, угадай, в каком люксовом отеле любят останавливаться эти горе-инвесторы? – задал риторический вопрос омега.       – Ну да, точно, – спохватился Али и ответил на предыдущую реплику Шери: – Я, наверное, никогда не перестану удивляться твоей проницательности, Шер. Помню, когда пришёл к отцу с разговором о командировке, то так и не смог подобрать нужных слов, чтобы описать причины, отец просто махнул рукой, видя, как мне это нужно – смена обстановки. А ты за пару дней наблюдений выдал полный анализ с выводами.       – У вас с ним близкие отношения, да? – кивнул Шерман, стараясь не смущаться от услышанного комплимента.       – Да, если бы не моя любовь к нему, я бы давно ушёл с должности, – легко признался Али и улыбнулся, – но я рад, как всё вышло, ведь в конце концов я встретил тебя.       После таких слов не поцеловаться было бы преступно.       – Мне так хочется облегчить тебе участь, – заломил брови Шерман, когда они оторвались друг от друга, – неужели всё, что я могу для тебя сделать – это разбор элитного спама?       – Ну, вообще-то... – заговорчески прищурился Али, плавно качая омегу в руках из стороны в сторону, – мы могли бы пойти на завтрашнюю встречу вместе, что непременно скрасило бы мой день. Видишь ли, – начал пояснения он, – сегодня мы обсуждали дела официальные, и для какого-нибудь европейца безупречная отчетность и чёткий план с выгодными условиями контракта были бы достаточны для заключения сделки, а вот избалованным арабам нужно, чтобы ты ещё и как человек им понравился. Поэтому переговоры продолжатся завтра, однако никакого бизнеса мы обсуждать не будем, вместо этого я должен показать, как я умею отдыхать и веселиться. Знаешь, они во мне, – обвёл он пальцем лицо, – своего человека увидели, что вот совсем не помогает как можно быстрее от них отделаться.       – В чём подвох? – нахмурился Шерман. Он-то был более чем готов провести целый день возле любимого альфы.       – В том, что они молодые, – брезгливо фыркнул Али, – в оперу или галлерею не захотят идти – не интересно, а вот устроить вечеринку с гонками по пустыне – самое то. Но... Я помню, ты не хотел никакого экстрима, поэтому я не в праве тебя уговаривать.       – Дюбуа тоже будет? – удивлённо вскинул бровь Шерман, он помнил, что помощник участвовал в сегодняшних переговорах, но совершенно не мог представить, чтобы этот деловитый бета отрывался в компании шейхов.       Подозрения подтвердил возмутившийся коварностью помощника Али:       – Ага, как же, три раза, – саркастически хмыкнул он, после чего пояснил: – Нет, этот счастливчик весь день будет готовить бумаги для торжественного заключения сделки вечером. Архитектор тоже слился, прикрывшись контрольной проверкой схем-планов. Даже Макс сказал, что он сейчас мутит какую-то архиважную тему, и ему не до развлечений... В итоге, мне одному походу отдуваться.       – Нет, я согласен, – ответил Шерман, – только... это сильно опасно? Ну, гонки в пустыне?       – Совсем не опасно, – отмахнулся Али, – хотя со стороны выглядит очень рискованно. Года четыре назад, помню, мы с Максом за лето на чуть ли не каждый день на подобные мероприятия выбирались – это очень весело. Но только когда есть с кем это веселье разделить, сам понимаешь, – смущённо добавил он.       – Значит, решено, – кивнул Шери, – забываем, что то, что будет происходить завтра – это переговоры, и включаем веселье на полную катушку!       – Это будет потрясно! – воскликнул Али, обрадованный таким явным энтузиазмом со стороны Шермана.       От усталости на лице альфы не осталось и следа, что тайно порадовало Шери. И пусть гонки в пустыне по-прежнему казались ему чем-то из серии прыжков с парашютом, он уже как-то привык своему альфе доверять. И раз тот сказал "не опасно", то так оно, значит, и было. А ещё, Шерман отчётливо ощущал, как он ценен для Али, и как взаимно альфа радовался тому, что они проведут следующий день вместе.