***
Прошло два дня. Два дня без еды и без воды. Два дня без пыток и вопросов. Два дня бесполезного ожидания. Живот Лео громко заурчал, но он упрямо это проигнорировал. — Лео, я так голодна, и я хочу пить, — захныкала сидящая подле него Грейс. — Мой рот похож на наждачную бумагу! — надтреснуто прошептала она, свернувшись маленьким комочком у него на груди в поисках утешения. — Мне так жаль, ребята, — прохрипела Анна, облизав свои сухие губы. — Я обезвожена, у меня просто нет сил создать нам воду. Она тоже свернулась клубком возле Грейс и Лео, прижавшись к ним как можно ближе, желая тепла и покоя. Когда Леонардо попытался занять более удобное положение, его панцирь с неприятным скрежещущим звуком скользнул по влажному бетонному полу. — Это ничего, Анна… — пробормотал он. Глаза его были полуприкрыты от усталости. — Они не дадут нам умереть. Попозже они принесут и еду, и воду… у них нет выбора. — По крайней мере никого из нас еще не забрали, — просипела Анна. — Прошло всего лишь два дня. Скоро они вернутся и продолжат свои допросы, — прошептал Лео, крепче прижимая к себе Грейс. Анна, в свою очередь, подползла еще ближе и обхватила руками пластрон Леонардо, заключив Грейс в небольшой кокон между ними двумя. Малышка всхлипнула, её глубокие голубые глаза наполнились слезами. Она так отчаянно хотела пить, ей было так больно. — Я не понимаю, что им от нас нужно! Я сделала что-то плохое? Я кого-то обидела? Они никогда ничего мне не говорят, только бьют и… — она всхлипнула, когда первая слеза скользнула по её щеке. Лео с большим трудом заставил себя сесть. Его мышцы неприятно пульсировали. Все последствия двухдневного обезвоживания и самой последней пытки, наконец, настигли его. Это принесло ему туман в голове и вялость в мышцах. Уже неделю Лео жил без приступов, и это был рекордный период затишья с тех пор, как его схватили. Однако он знал, что новый приступ вряд ли заставит ждать себя слишком долго. Это всегда было лишь вопросом времени. С трудом посадив плачущего ребёнка себе на колени, Леонардо прижал ее к своей груди и прижался губами к её лбу. Ощутив потерю тепла, Анна приподнялась и тоже подползла ближе. — Тише, Грейси, — пробормотал Лео, успокаивая Грейс точно также, как когда-то он успокаивал Майки после кошмара. «Майки… Нет! Хватит думать о своих братьях! Прямо сейчас ты нужен Грейс и Анне. Сейчас для них ты должен быть сильным!.. Ты должен быть сильным и для себя самого.» Девочка в его руках жалобно захныкала. Ее живот стонал от голода, а сухое горло горело. Беспомощные слезы покатились из глаз Анны. — Т-ш-ш-ш-ш, Грейс, все хорошо. Все будет хорошо. Ты не сделала ничего плохого. Милая, взгляни на меня, — Лео нежно приподнял ее маленькое личико. Её глаза сияли как две лагуны, подёрнутые тусклым светом луны. — Ты должна понять, во всём этом нет твоей вины! Ты не сделала ничего плохого — никогда и никому. Не слушай этих ублюдков! Ты невинна! Это они — зло! — Бишоп, — имя, подобно тихому проклятью, сорвалось с губ Анны. Лео резко повернулся к ней, его кровь застыла в жилах. — Бишоп? Как он со всем этим связан? Где ты слышала это имя? — спросил он, поражённый тем, что эта девочка знакома с одним из опаснейших врагов его семьи. Словно очарованная сырым цементом, Анна не могла оторвать глаз от пола, даже не взглянула на него. — Джон Бишоп. Он тот, кто нас создал. Годами он ставил над нами опыты до тех пор, пока мы не обрели свои дары. Я провела там почти 5 лет, а потом мне удалось сбежать… — ее голос стих. Она едва ли осознала собственные слова. — Сбежать? Ставил опыты?.. Анна, о чём ты говоришь? Конечно, Лео знал об их способностях, но он полагал, что они обладали ими с рождения. После всего, что он видел в своей недолгой жизни — жизни Черепашки Ниндзя — это не удивило его. В конце концов, мир намного больше, чем кажется. Анна грустно улыбнулась ему. — Ты же не думал, что наши способности естественны? — откинув свои длинные волосы назад спросила она. — Магия ненастоящая, — горький смех эхом отразился от стен. Лео только кивнул. «С этим можно поспорить, » — подумалось ему. Анна снова глухо засмеялась, прижав к груди колени. Заблудившись в мыслях, она так и не взглянула на Лео. — Мы не всегда были такими. Я не могла управлять водой с рождения, а Грейс, конечно, не умела читать чужие мысли. Я родилась в обычной рабочей семье. У меня были мама и папа, и был старший брат, Теодор. Но мы звали его Тео, потому что он ненавидел свое полное имя: говорил, что оно звучит слишком уж важно для него. — Я его понимаю, — задумчиво прервал ее Лео. Улыбнувшись, Анна продолжила. — Помню, однажды, когда мне было десять, я заболела и не пошла в школу. К нам пришли трое мужчин. У них были пистолеты… Они напали на маму и папу, брат тогда был в школе. Они избили их и направили пистолет на меня; сказали, что если я не пойду с ними, они убьют моих родителей, а потом и меня. Что мне было делать? Мне было десять, а у них были пистолеты. Я всё время спрашиваю себя, кем надо быть, чтобы угрожать оружием маленькому ребёнку… Эти бандиты были людьми Бишопа. Потом я узнала, что мой отец задолжал ему крупную сумму, и долг можно было погасить лишь одной валютой — мной. Мой отец закричал, что сделка была денежной — не человеческой! И тогда один из них ударил его рукоятью по лицу. Меня забрали. Они привезли меня куда-то… в какое-то странное место, я до сих пор не знаю, где именно я оказалась. Они ставили надо мной опыты, по крайней мере, так мне казалось тогда. Они кололи мне что-то, я даже не… Ты не представляешь, как это было больно. Я словно горела изнутри, и каждая клеточка моего тела была в огне. Анна замолчала, смахнув со щеки слезу. Лео почувствовал глубокое ровное дыхание Грейс на его груди. Она уснула. Анна всхлипнула. — Думаю, что прошло года два перед тем, как я, наконец, смогла сдвинуть воду. Это произошло случайно — я пыталась драться с одним из охранников и в итоге порезала его лицо каплей пота со лба. Анна улыбнулась, вспомнив, как приятно это было — дать отпор. Улыбка сошла с её лица, когда она вспомнила конец своей истории. — В тот день я впервые лично встретила Джона Бишопа. Он жестокий человек, он ни перед чем не остановится, пока не получит то, что хочет. А хотел он создать сверх-солдата для войны или еще для чего-то ужасного. Он воровал детей для своих экспериментов — в этом была его «идея фикс». Он всегда нёс какую-то чушь, вроде: «Если обратишь ребёнка — обратишь и взрослого». Я не была его единственным подопытным, но я была первой. Нас было всего десять. Он поймал нас и начал эксперименты. Анна стала загибать пальцы, считая. В этом, однако, не было необходимости. До самой смерти она будет помнить имена тех девятерых детей. — Я, Джейкоб, Кёртис, Джейсон, Хейли, Крис, Джош, Лейси и Кара. Грейс была последней. Когда они поймали её, ей было три или четыре года. Это случилось примерно за год до того, как я сбежала. Чтобы забрать Грейс, им пришлось убить её родителей и старшую сестру. Как бы то ни было, все наши камеры располагались в ряд вдоль длинного коридора, и поэтому каждый раз, когда они забирали одного из нас, другие всё видели. Мы разговаривали сквозь решётку, даже если не могли увидеть друг друга. За все два года я так не узнала, как выглядела Кара, пока однажды её не протащили мимо моей камеры после одного из тестов. Анна замолчала, вспоминая тех детей. — Джейкоба и Джоша убил мутаген. Они пытались создать гибрид — сверх-человека. И хотя Джош пережил первый этап, второй стал его смертью. Его превратили во что-то наподобие волка. Волосатый, с длинными клыками, с лапами вместо рук. Когда его тащили мимо моей камеры, я увидела его и подумала, что вервольф — единственное подходящее сравнение. Его камера была соседней с моей, я потянулась к нему сквозь решётку, хотела помочь. Я коснулась лишь его руки и почувствовала, как его кожа отслаивается. Два часа он кричал в своей камере, пока вся его кожа не отслоилась, тогда он умер. Джейкоба они бросили в огромный резервуар с грязной водой, — хотели развить его жабры, чтобы он смог дышать и ориентироваться даже в мутной сточной воде. Он утонул через пять минут. Эти идиоты вкололи слишком маленькую дозу. Джейкобу было пятнадцать, а Джошу четырнадцать. Крис и Кёртис — близнецы. Они были любимчиками Бишопа. Он ставил опыты на одном из них, а другого использовал как средство контроля. Чаще всего Кёртис был подопытным. Он продержался три года, и только тогда они, наконец, убили его в ходе какого-то электрического эксперимента. Убили прямо на глазах у его брата. Крис был в отчаянии, он… Он не мог этого вынести. Лео, он видел, как умирает его брат! Крис, — он… он… он повесился на простынях с его постели на следующий же день. Лейси умоляла его держаться, оставаться сильным, но он просто… просто так сильно погрузился в себя. Мы все три минуты слушали, как он задыхается в своей камере. Им было двенадцать лет. Анна с силой глубоко вздохнула. — Тебе не нужно больше ничего расскзывать, если ты не хочешь, — сказал ей Лео дрожащим шопотом. — Нет, я должна, — ответила она, прочистив горло. — Если я умру здесь, память о них будет жить в тебе, и ты сможешь рассказать о них своим братьям и друзьям. Так их не забудут… — её голос сорвался. — Ты здесь не умрёшь. Я не позволю, — жёстко сказал Лео. Анна подарила ему маленькую улыбку в ответ. — Кару и Лейси убили в один и тот же день. Бишоп вколол им сыворотку, которая должна была сделать их кости прочными как гранит. Это сработало. Хотя вначале так можно было сказать о каждом из нас. Их кости стали в пять раз прочнее, чем у обычного человека. Учёные выяснили это, ударив огромной кувалдой по руке Кары… Иногда, когда вокруг тишина, я всё-ещё слышу, как она кричит, а её кости крошатся. Это не входило в планы Бишопа, поэтому он приказал ввести ещё сыворотку и увеличить дозу. Десять минут они кричали, пока сыворотка не расщепила каждую кость в их телах. Она оказалась слишком мощной, понимаешь? Она выжгла их… выжгла изнутри. Каре было девятнадцать, а Лейси — шестнадцать. Джейсон и Хейли были братом и сестрой. Их камера была напротив моей, поэтому я видела их каждый день все четыре с половиной года. В них я обрела семью. Джейсон был большим и сильным: широкие плечи и добрая улыбка. Он всегда веселил меня, старался подбодрить, даже когда меня, полумёртвую, бросали обратно в камеру после очередного эксперимента. Они вкололи Джейсону огромную дозу какого-то вещества, я точно не знаю, что это было, но его мышцы стали больше и сильнее. Он смог поднимать тяжёлые вещи вроде машин или даже грузовиков. Джейсон сказал, что они проверили его силу — он мог удерживать до семисот фунтов в каждой руке. Когда его возвращали в камеру, на его руки всегда надевались специальные браслеты, сдерживающие его силу, чтобы он не сломал решётку и не сбежал. Хейли — его младшая сестра. У неё были длинные каштановые волосы. Она улыбалась точно так же как и Джейсон, разве что чуть милее. Её глаза — то карие, то угольно-чёрные — они блестели в темноте; такие красивые. Они ввели Хейли что-то, что должно было улучшить её зрение — позволить ей видеть дальше, видеть предметы насквозь, подобно рентгену. И снова, после первой инъекции это сработало. Она смогла видеть сквозь тонкие стены, смогла видеть гораздо дальше, чем прежде, но Бишоп хотел большего. Хотел улучшить её, сделать ещё сильнее. Он хотел сделать с ней то же, что и со всеми нами — создать идеального «сверх-солдата». А потому, они вкололи ей ещё. В первый раз, когда её вернули обратно в камеру, Хейли только пожаловалась, что у неё болят глаза. Во второй раз она сказала, что всё вокруг стало тусклым. На третий раз, когда ей ввели сыворотку, она ослепла. В тот день, когда они вернули Хейли — слепую, как летучая мышь, Джейсон поклялся сбежать из этого ужасного места. Тогда мы вместе придумали план. Мы хотели сбежать через три месяца, нам хватило бы времени, чтобы украсть всё необходимое и помочь Хейли научиться ориентироваться в новом тёмном мире. За день до назначенного дня они снова забрали Хейли и… она так и не вернулась. Джейсон почти сошёл с ума, когда прошло несколько часов, а её не вернули. Через два дня охранник сказал ему, что от неё «избавились», потому что, слепая, она для них бесполезна… Они убили её, Лео, и у них даже не хватило совести вернуть тело её брату, чтобы он мог скорбеть о ней. Джейсон обезумел. Я сказала ему не делать глупостей, сказала, что он нужен мне, но он не слушал. Он обезумел… Чтобы избавиться от браслетов, он сломал себе запястья. Он прижал свои руки к стене и умолял меня воспользоваться моей силой и снять хотя бы один браслет, тогда он сорвёт и другой. К тому моменту, как ему удалось порвать металл и снять браслеты, его запястья превратились в кровавое месиво. Тогда он разорвал прутья решётки. Я умоляла его остановиться, я знала, они убьют его. Он лишь кричал её имя: «Хейли! Хейли! Хейли!» Он хотел увидеть её, хотел коснуться, сказать, что любит её, да всё, что угодно! Задыхающееся рыдание вырвалось из груди Анны. — Он орал на охранников, называл их ублюдками, убийцами. Он голыми руками убил четверых из них, и только тогда упал… они шесть раз выстрелили ему в грудь. Он проклинал всех и каждого. Проклинал до самого конца. Перед смертью он посмотрел на меня. Посмотрел прямо в мои глаза и прошептал: «Вот… вот…». Слова застряли у Анны в горле. Лео не издал ни звука. — Он сказал: «Я вижу её, Анналиса. Я вижу Хейли и… и она тоже видит меня… она так прекрасна…». Рыдая, Анна уронила голову на руки. Несколько минут спустя она стёрла слёзы, сделала глубокий вдох и села ровно. — У меня… у меня до сих пор бывают кошмары. Я вижу его кровь на стенах камеры. Джейсону было девятнадцать, а Хейли тринадцать. Я думаю о них каждый день. Каждый день я думаю, что если бы я была сильнее, то могла бы спасти их, спасти их всех! Я вижу их лица, слышу, как они кричат… — Анна задрожала. — Неделю спустя я сбежала оттуда. Ты знал, что в тебе есть вода? Вода в твоей крови? Спроси меня, как я это поняла. Спроси, Лео, как я узнала, что могу управлять охранниками. Давай! Спроси меня, Леонардо! — безумный огонёк зажёгся в её глазах. — Как? — прошептал Лео почти испуганно. — Я чихнула, и охранник двинулся! — она почти сорвалась на крик. — И тогда я поняла — стоит сжать пальцы, и он умрёт. Я могла уничтожить их за минуту… Так я и сделала. Я убила тринадцать из них и убежала. Я бежала из этого проклятого места так быстро, как могла, и убивала каждого, кто стоял у меня на пути. Я пробыла там пять лет… Анна покачала головой и потерла глаза. Она взглянула на Грейс, мирно спящую на руках Леонардо. — Я не знаю, что случилось с Грейс. Знаю только, что, когда я ушла, она была там, но я не видела её до тех пор, пока меня снова не поймали. Тогда нас бросили в одну камеру, здесь, в Центральной Америке. После побега я нашла родителей и брата, и провела с ними целый год. Потом Бишоп и его люди снова нашли меня. Я дала им хороший бой. Они дали мне эту силу, и я использовала её в своих интересах, но они всё равно поймали меня… На этот раз они убили маму и папу. Тео был в колледже в тот день, так что он может быть ещё жив, но я понятия не имею, так ли это, — Анна глубоко вздохнула, проведя сухим языком по губам. Она так устала говорить… Аккуратно отстранив Грейс от груди, Лео подвинулся ближе к Анне. Он легонько толкнул её на землю. — Спи, — прошептал он, уложив Грейс рядом со старшей девочкой. — Лео? — сонно спросила Анна. Лео пробормотал что-то в ответ. — За свою жизнь я убила тринадцать человек. Я убила их, чтобы они не убили меня… Я плохой человек? Я тоже убийца, как и те учёные, как Бишоп? Не задумываясь ни на секунду, Леонардо ответил: — За все годы, что я пробыл мутировавшей черепахой с навыками ниндзя, я убил многих Пурпурных Драконов и Фут-ниндзя. Я уничтожил Шреддера — злейшего врага моей семьи. Не проходит и дня, чтобы я не думал о каждом из них. Я убил их, чтобы они не убили моих братьев или меня. Я никогда не убивал без причины — только для защиты. Я никогда не начинал бой первым. Это идёт вразрез с моим кодексом чести. Я не горжусь тем, что сделал, но в глубине души знаю — мне пришлось. Тебе стоит думать так же. Ты сделала то, что должна была сделать, Анналиса. С этими словами, измученный, Лео подполз ближе к Грейс и закрыл глаза. Прежде чем погрузиться в сон, Анна прошептала: — Спасибо, Леонардо.***
— … слышишь меня? Лео, ты слышишь?! Давай, брат, открой глаза! Леонардо! — знакомый искажённый горем голос ворвался в его сознание, когда Лео пришёл в себя. «Бишоп… Как я мог забыть, что Бишоп схватил меня? Почему я забыл?.. Они заставили меня забыть, » — Лео содрогнулся, вспомнив иглы, вспомнив наркотики, введённые ему под кожу. Должно быть один из препаратов стёр его воспоминания о разговоре с Анной, о Бишопе. — «Замели все следы, » — горько подумал он. Воспоминание было туманным, но оно казалось таким настоящим. «Так хочется пить». — Ну же, брат, отвечай! — напряжённо позвал его глухой голос где-то совсем рядом. Он поднял взгляд и увидел Донателло. Он держал его в своих руках. Раф продолжал пререкаться с футами, а Майки не отводил взгляд от Лео. Ужас застыл в его глазах. — Что случилось? — спросил Лео низким шёпотом. Вновь обретя почву под ногами, он постарался снять свой вес с Дона. — Я понятия не имею! Ты просто отключился на несколько минут! Ты в порядке? «Несколько минут… Прошло лишь несколько минут. Словно бы целая вечность». Лео выступил вперёд — ближе к Рафаэлю, ближе к врагу. Он почувствовал тяжёлую руку на своём плече. Он оглянулся на Дона, в глазах его гениального брата была мольба. — Может тебе лучше немного передохнуть? Оставь нам этот бой, — прошептал Дон так тихо, что ни футы, ни даже Майки не смогли его услышать. Лео дёрнул плечом, грубо вырвавшись из хватки Дона. — Не надо меня защищать. Я сам о себе позабочусь. «Кроме того, я не стою защиты…» — подумал он, злясь на себя. «Дон ненавидит меня, а даже если и нет, ему пора начинать…» Слова Лео задели Донателло. — Тогда кто, если не мы, прикроет твою спину? — спросил он, изо всех сил стараясь скрыть обиду. Лео не ответил, он смотрел только вперёд, расправив плечи. Донателло всё понял прежде, что Леонардо успел сделать шаг вперёд. Два года прошло с тех пор, как он в последний раз видел эту сторону своего брата. Он увидел, как напряглись мышцы, как он сжал челюсти и расправил плечи, глубоко вздохнув, готовясь к схватке. Глаза его ожесточились. Это были глаза солдата — выкованного и закалённого в боях — солдата, который за свою жизнь столько увидел и услышал. Солдата, который так много совершил. Леонардо полностью погрузился в Режим Лидера. И горе тем, кто встанет у него на пути. Враги отправятся в Ад. Да начнётся битва!