Фиолетовый браслетик

      Кастиэль Новак никому не рассказывал о своей ориентации (не считая того пьяного разговора в духе «Ты даже не представляешь, как сложно любить оба пола…» со своим братом Габриэлем, который как раз перед этим сказал Кастиэлю, что он пан). Он вообще предпочитал придерживаться позиции аромантичного асексуала. Это было не особо сложно, учитывая, что Кастиэль и правда ни кем пока не интересовался из своего окружения (как знакомого, так и незнакомого).       А вообще это было довольно бессмысленно, потому, что он учился в художественном колледже на последнем курсе, и экстравагантности этого заведения и его обучающихся мог позавидовать любой клоун (ну или Габриэль, не велика разница). Так что скрываться здесь глупо.       Кастиэль давно, ещё на первом курсе, сделал вывод, что, по крайней мере, сорок процентов (а это около восьми сотен человек) были той или иной гомосексуальной ориентации. И он вполне мог бы встать перед группой и сказать, мол «Привет, я би, а как ваши дела?» и либо никто никак бы не отреагировал, либо следом встал бы его одногруппник Гарт и сказал бы, что тот гей (а потом и Мэг с заявлением, что она лесбиянка), но… нет. Он не настолько смелый.       И к его великому сожалению, все его стены неприступности или, как их обозначили его одногруппники, «Стены Мария, Роза и Сина» (что бы это ни значило) начали разрушаться, стоило только этому до безобразия наглому мальцу поступить в его колледж.       Дин Винчестер. Идеал его поколения (ну, лично Кастиэля точно). Он заходил в каждый класс, игнорируя занятия и даря всем очаровательную улыбку, выбирал пару жертв из всех девушек, подмигивал им и, разворачиваясь на каблуках, шёл в другой класс.       Его друзья сразу заметили, как Кастиэль пялился на Дина во время его пламенной речи в духе «Меня зовут Дин Винчестер, я водолей, обожаю закаты, прогулки по пляжу и кокеток» (или что-то вроде того, как он услышал из очень громких шушуканий своих одногруппниц). Так что по всему кабинету, на перемене (ровно через тридцать секунд после ухода Дина), пронёсся животный вопль его друзей, которые орали «СТЕНА МАРИЯ ПАЛА!!!» (Кастиэль всё ещё не понимал, что это должно означать), бегая как идиоты вокруг его парты. Они определённо были уверены, что он втрескался в Дина. И, может быть, они были правы.       Честно говоря, первый месяц Новак был готов боготворить Винчестера. Мало того, что тот обладал просто нереальной внешностью и отличным характером (судя по куче людей, которые вились вокруг него каждую перемену), так он ещё и рисовал прекрасно. Кастиэль много раз находил внутри своей парты измятые рисунки с маленькой резкой подписью «Винчестер» внизу. Уж по чьей такой милости, но Дин совершенно случайно садился за те парты, за которыми сидел сам Кастиэль.       Второй месяц Новак пару раз заставал себя на мысли, что начинает разочаровываться в Дине Винчестере. Буквально все его негласные заслуги перед Кастиэлем меркли на фоне его самого огромного недостатка — Винчестер тот ещё бабник. И нет, Новак вполне спокойно относился к тому, что у кого-то может быть много сексуальных партнёров. Но не настолько же.       Дин перебрал всех своих первых жертв, и уже объявил новый набор. А ведь это всего лишь второй месяц. Кастиэлю становилось противно от одной мысли, что тот просто использует девушек. Наверняка он им даже не говорит, что это одноразовое (максимум двухразовое) удовольствие. Это пробудило не особо приятные воспоминания об отце в его памяти.       Тот тоже был бабником. У Чака было очень много женщин, судя по рассказам его братьев. Из-за этого, в общем-то, и ушла их мать. Кастиэль её даже не помнит. А когда спустя всего лишь неделю отец тоже ушёл, оставив записку «Простите, но я вынужден уйти с […]. Деньги на счёте Михаила» всё покатилось в тартарары.       Михаилу было всего двадцать три, когда ему пришлось кормить три рта (не включая его самого), оплачивать всё, что просили квитанции, искать постоянный заработок и становиться опекуном. Это были долгие и сложные одиннадцать лет в жизни его семьи. Кастиэль ненавидел отца, потому что тот вследствие своих загулов променял их на женщину. Никто из Новаков не хочет вспоминать её имя.       Дин Винчестер жутко напоминал Чака. И может быть он не стал бы и обращать на него внимания, но будто по закону подлости Винчестер постоянно мелькал у него перед глазами вместе со своими пассиями. Один раз он даже заприметил с ним свою сестру, Анну. Это было просто верхом наглости. Даже если Дин не знал, что они родственники. Всё равно.       Он мелькал везде. Даже в той закрытой области сада, где обедали Кастиэль и его друзья. Когда они туда приходили, внезапно оказывалось, что прямо на их месте Винчестер лизался с какой-нибудь девушкой. Стоило Кастиэлю один раз цыкнуть и закатить глаза, как его друзья хором (хором!) предложили ему показать Дину как надо целоваться. Очевидно, они завысили возможности Кастиэля. Если бы они с Дином были бы вместе, именно Винчестер учил бы его целоваться.       На удивление, хоть Кастиэль и слышал о втором наборе, больше он Дина с девушками не заставал (к великой радости Кастиэля и непередаваемой печали его друзей). Зато рисунков стало вдвое больше. Кастиэлю подумалось, что Дин всё это время выплёскивал какие-то свои переживания (сначала на девушках, а потом в рисунках), но не стал заострять на этом внимание (хотя непонятная неуместная толика сочувствия всё же появилась).       Их сюжеты становились всё страннее, но, тем не менее, интереснее. Кастиэль очень хотел узнать, что за ними стоит. Это потихоньку начинало перевешивать неприязнь к Винчестеру. Но Новак всеми руками и ногами за неё цеплялся, потому что влюбляться в таких людей себе дороже.       Кастиэлю перестал (нет) нравится Дин Винчестер. До самой осени. ***       Дин Винчестер всегда брал пример с отца, Джона Винчестера. Во всём. Как только тот покупал новую кожанку, через три дня у Дина была такая же. У Джона новая любимая песня? Она стоит у Сэма на будильнике (ему не понравилось), у Дина на будильнике, на звонке и на повторе его плейлиста. Он был фанатом. Хорошо, что был.       Когда Мэри, его мать, не вынесла вздорного характера Джона и решила от них уйти, это был самый худший день в жизни Дина. Он хоть и был маленьким, но помнил до мелочей пожар и крики. Тогда Винчестеры лишились дома и покоя.       Джон винил во всём себя и ненавидел за то, что винил. Поэтому он топил себя в море алкоголя и женщинах. Так прошёл год. Отец потихоньку приходил в себя, спрашивал у Дина, как его дела, (иногда даже читал ему и Сэму перед сном) и пытался найти работу.       Их друг семьи, Бобби Сингер, был просто великодушен, когда дело касалось очаровательного потомства Винчестеров. Так как своих детей у него не было, Бобби души не чаял в Дине и Сэме. А вот Джона он не жаловал. Но всё же устроил его в своей автомастерской (в основном из-за того, что маленький Дин подслушал их разговор и очень настойчиво попросил об этом Бобби).       Дин не знает, как работали мозги его отца, но каждый раз, когда что-то по крупному шло не так, его перемыкало, и он уходил на несколько дней пить и миловаться с женщинами. Неволей Дин перенял эту привычку. Единственное, что напоминало о том, что их прошлое не сон.       Однажды Джон просто не вернулся. Ни через неделю, ни через месяц. Зато через полгода Бобби рвал и метал, когда получил письмо от блудного отца. Если вкратце, то тот нашёл счастье в другой семье. Слабак и предатель. Дину тогда было шестнадцать, так что Бобби сказал ему, что отец умер. Но через пару недель он узнал правду и целый месяц не разговаривал с Сингером.       В жуткой обиде на Джона, Дин полностью пересмотрел свою жизнь. Начал носить то, что нравится (но в шкафу у него всегда была кожанка его отца, которую Дин не смог заставить себя сжечь). Слушал не только классический рок, но и кантри (а по настоянию (под пытками (нытьё)) Сэма он послушал классику и теперь у него где-то затесался Бетховен). Но, что самое главное, он наконец решился рисовать. Сэм тогда, наверное, был даже больше этому рад, чем сам Дин.       И хоть это и был прогресс в становлении личностью, Дин рисовал в стол, что никак не помогало в открытии себя обществу. Он рисовал регулярно и умело заметал следы, но Сэм всё равно умудрялся находить рисунки, а потом прибегал к Бобби и показывал их. Тот уносит их куда-то и возвращался уже без них. Дин не злился, но ему было любопытно, куда и зачем Сингер их таскал.       А потом понял. Дин окончил старшую школу и весьма неплохо, но совершенно не знал, что ему делать дальше. В итоге он решил найти работу, чтобы обеспечивать себя и Сэма. Да, они жили у Бобби, но нельзя ведь всё время сидеть на шее. За семейным ужином Сингер поднял тему будущего Дина. Тот сказал, что решил пойти работать, и Бобби, зло позыркав на него пару мгновений, встал и куда-то пошёл. Спустя минуту он притащил домой коробку с макулатурой. Нет… с рисунками Дина.       Честно говоря, у Дина челюсть отвисла. Он понимал, что это не одна коробка с его каракулями, и думал, что Бобби их просто сжигал или относил Эллен (Дин на девяносто процентов уверен, что между ними что-то есть), но он их хранил. В горле встал ком, к глазам подкатили слёзы. Это его самые первые рисунки. Тогда Джон ещё не ушёл и очень сердился на Дина за его увлечение (а Бобби, наоборот, хвалил).       Дин смиренно выслушал речь о том, что талант нельзя зарывать в землю, а работать в его возрасте — только себя губить, и ушёл в свою комнату, к ноутбуку, искать подходящие художественные колледжи. Это, наверное, единственное решение, которое Дин принял, нисколечко не сомневаясь. У него было хорошее предчувствие.       Дин имел очень забавную фишку — ходить по кабинетам новой школы и нести о себе всякую чушь. Или не чушь. Это как пойдёт. Но зато он получал кучу внимания. Иногда, правда, нежелательного, но это уже дело десятое. Главное то, что он пользовался ситуацией и выбирал себе девушек. Да, звучит не ахти, но нормально знакомиться не в его стиле. Ладно, он просто стесняется.       Так было и в колледже. Начиная с первокурсников и заканчивая четверокурсниками всех специальностей, он как обычно делал свой обход и купался в лучах чистого девичьего внимания. И мужского. Стоп, что. О, серьёзно? Нет. Не может быть. Толерантное заведение? Он что, может теперь не скрываться? Хотя нет, постойте, они хоть и пялятся на него, но явно не открыто. Ох, вот же гадство, опять одно и то же.       Честное слово, он был готов снова скрываться хоть до самого выпуска, как спокойно делал всю школу, но чёртов четвёртый курс графических дизайнеров. Этот парень не просто красивый, он красивый, он прекрасен, как чёртов ангел. Дин бы отдал ногу на отсечение, что с этого чувака пол колледжа с ума сходит. А ещё он мог бы поклясться, что тот смотрел на него как на грёбаное восьмое чудо света.       Дин вообще никогда не мог разобраться в своей ориентации. Бывали периоды, когда он думал, что наконец стал «нормальным» (спасибо пьяному Джону и ромкому про геев) и теперь ему нравятся только девушки, но потом появлялся какой-нибудь слишком классный парень и Дин, иногда даже сам того не замечая, втихаря пускал по нему слюни.       В основном Дин просто начинал паниковать и запихивать свою любовь цвета голубой стали глубоко на дно своей души. И по правде говоря, до сих пор так делает (чёрт, да он никогда так быстро не менял девушек, паникуя из-за того, что запал на парня). Он, конечно, упорно борется с собой, пытаясь вытравить всё то плохое и ненужное, что вложил в него отец, но всё же это не так легко, поэтому иногда проскальзывает паника из-за его гейской стороны бисексуальности. Но Дин сильный. И он справится.       В общем, Кастиэль (самое странное имя из всех, которые Винчестер слышал), как потом выяснил Дин, был очень горяч. И, к удивлению себя и своего внутреннего психолога, Дин чувствовал к Касу что-то большее, чем желание интрижки на одну ночь. Чёрт, да один взгляд на этого парня, и у Дина в голове выстраивается история их дальнейшей жизни. Совместной, чёрт возьми, жизни. С обнимашками в постеле, ленивыми поцелуями перед камином и старостью в креслах качалках. Дина тошнило. Его внутренний голос, подозрительно похожий на Сэма, ржал так сильно, что становилось ещё дурнее.       Несмотря на всё это, Винчестер давно решил, что он либо попытается начать отношения с Касом (как у нормальных людей), либо сожжёт нахрен Импалу (Дину определённо больше нравился первый вариант).       Как-то раз, при разговоре с Анной (она оказалась помощником зама по культурно-массовой работе) он уловил мимолётное упоминание о какой-то Big Gay Party. Она объяснила, что её устраивают для поддержки студентов с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Это было то, что нужно для операции «соврати ангела».       Дин влюбился (совершенно точно) в Кастиэля Новака. На всю жизнь. ***       Это был просто ужас. Кастиэль сто раз пожалел о том, что решил пойти на вечеринку. Ну, никогда не поздно повернуть назад, снять с себя костюм и пойти смотреть Доктора Кто… Нет, он не может. Он обещал себе, что пойдёт туда. Он обещал Габриэлю.       Он не может его подвести. Уж точно не его. Наверняка же он будет там не один, да? Да ведь? Так, ладно, была не была. Он идёт и будет вести себя как всегда. Будет собранным и серьёзным. Ну правда, Кастиэль взрослый парень, а боится какой-то вечеринки? Увольте! Он открывает дверь и с трудом сдерживает себя от того, чтобы захлопнуть её, потому что музыка там просто невероятно громкая, очень много людей и практически у него под носом целуется пара девушек.       Глубоко вздохнув, он хватает фиолетовый неоновый браслетик из коробки с надписью «БИ», просачивается внутрь и по наитию идёт к столу с выпивкой и закусками. Это вечеринка, тут просто обязательно наличие всех составляющих. К счастью, немного побродив из одного края зала в другой, он натыкается на довольно аппетитные бутерброды и пирожные. Странное сочетание, но Кастиэлю плевать. Он слишком нервничает. А когда он нервничает, он начинает много есть. И, наверное, ему сто… не может быть. Здесь его друзья. Чёрт. Пора смываться.       О нет, слишком поздно. Бальтазар, уже выпучив глаза, несётся сюда, тяня за руку Альфи, который тянет за собой Гадриэля. Это очень плохо. Прям ужасно. На уровне библейского апокалипсиса, может быть.       Они все подружились, потому что у них были странные имена и религиозные семьи. Потом, конечно, нашлись ещё интересы, но это было фундаментом. У Альфи тоже странное имя — Самандриэль (Кастиэль определённо никогда его не забудет). Оно длинное, так что тот всегда представляется вторым именем. Бальтазар же что-то вроде Габриэля, но имеет меньшую тягу к подстраиванию собственной смерти (все Новаки тогда даже скинулись на похороны). Гадриэль единственный, кого Кастиэль понимает, потому что у них общая история с бывшим замом по воспитательной работе Метатроном (Марфом. Не важно. Но благодаря их слаженной работе, того громко турнули с работы. Тогда всем жить стало лучше, и дышать легче). И Кастиэль одинаково сильно их любит. Даже сейчас, когда они чуть ли не в уши ему орут, пытаясь перекричать музыку, что «СТЕНА РОЗА ПАЛА!!!». Очень отчаянно орут.       Что стало сюрпризом, так это то, что здесь забыли эти идиоты. Альфи и Гадриэль встречались (у обоих жёлтые браслеты, «Паны, — догадался Кастиэль»), а Бальтазар гей (характерная синяя трубочка болталась у него на руке). Кастиэль даже не догадывался об этом (учитывая, что он вполне точно угадывал ориентации незнакомых ему людей, это было действительно неожиданно). Тогда у него в голове пролетела мысль, что, может, в него встроен гей-магнит.       Спустя, наверное, минут десять Бальт прекратил пороть чушь про то, что тот всегда догадывался о голубизне Кастиэля, потому что не может гетеросексуальный мужчина быть таким…. Кастиэлем. Именно тогда дверь открылась, и не прошло и пары минут, как по залу начались перешёптывания. Похоже, кто-то очень интересный пришёл на вечеринку. По мере продвижения этого человека, всё больше и больше людей прекращали танцевать и кричать, подпевая песням.       Кастиэлю стало очень любопытно. Он начал проталкиваться сквозь толпу и остановился в самом первом ряду. Дин Винчестер. Ну, конечно. Кто как не он будет собирать вокруг себя народ, чтобы искупаться в лучах внимания.       Кастиэль закатил глаза (и не только мыслям о заносчивости Винчестера, но и лёгкому «дзынь» надежды) и уже собирался развернуться и пойти к друзьям, как заметил, что Дину определённо некомфортно. Дину Винчестеру было некомфортно, когда на него смотрят столько людей. Это заставило Кастиэля остановиться и понаблюдать за ситуацией.       Вокруг Дина было где-то человек десять (по крайней мере, в том ряду, где стоял Новак), не включая Кастиэля. Со стороны могло показаться, что сейчас начнётся массовое избиение, но, к счастью, остальные продолжали веселиться, не замечая их. Новак решил использовать все свои псевдо психологические навыки и начал рассматривать Дина.       Глаза бегают от одного шепчущегося человека к другому. Лоб покрыт испариной. Нервно облизывает губы (Кастиэль задержался на них дольше положенного). Руки нервно сминают края футболки («Тоже фиолетовый браслет! — радостно заметил Кастиэль»). Да ему не просто некомфортно, он готов сбежать отсюда в сию же минуту. Ох, Кастиэль понял, что происходит.       Они на гей-вечеринке, даже на гей-вечеринке-сюрприз, где наверняка многие удивились тому, что их знакомые или друзья гомосексуальной ориентации. Были тут, конечно, и гетеро персоны. И немало. Хм. Кастиэль оглядел круг из девушек и парней. Ну точно, это ведь те люди, что крутились вокруг Дина на переменах. Ну, теперь хоть понятно, почему Дин нервничает.       Внезапно какая-то девушка хихикнула на ухо своему парню (судя по тому, что они стояли под ручку). Тот пихнул своего друга локтем и, когда тот вопросительно посмотрел на него, головой кивнул на Дина. Если бы Дин так не паниковал, он бы заметил этот жест и наверняка бы сказал что-нибудь колкое и одновременно остроумное. Но он не мог. Кастиэль не думал, что Винчестер даже может рот открыть, чтобы наорать на них и послать всех к чёрту.       Дружок незаметно (но не для Кастиэля, который переключил всё своё внимание с Дина на эту троицу) достал телефон из кармана и сфотографировал Дина. Наверняка для того, чтобы выложить куда-нибудь на фейсбук с мерзкой подписью «Ха-Ха, посмотрите, кого я встретил на гей-вечеринке! Сам Дин Винчестер, бабник каких поискать! Неужели он теперь играет за другую команду?!». И ещё куча дурацких смайликов. Не умеет Дин Винчестер выбирать себе друзей.       Эта троица была со второго курса архитекторов, если Кастиэль ничего не путает. Там учится Анна, и она говорила, что есть у них парочка выскочек. Пролетели по баллам в более приличный колледж и осели здесь. До этого момента они вроде бы никак не сучили по крупному. Ну что ж, выговор им обеспечен (хорошая дружба с Виктором Хенриксоном, куратором их группы, определённо будет полезна в этой ситуации).       Кастиэль разозлился. Спросите его друзей, Кастиэля Новака мало что может разозлить, но сейчас он определённо был зол. Кастиэль помнил, как ещё в школе, когда он был немного робким и мягким, его одноклассники смеялись над ним за то, что он не встречался с девушками, и называли его педиком. Но во имя всего святого, они уже в колледже, им давно не пятнадцать, и смеяться над кем-то из-за его ориентации было просто признаком незрелости. Всё равно, что гнобить кого-то за цвет глаз.       Новак быстрым шагом подошёл к троице друзей.       — Прошу меня простить, но я просто обязан попросить Вас удалить фотографию этого парня со своего телефона, — глупо и самонадеянно, но Кастиэль просто не мог стоять и смотреть на то, как над Дином Винчестером насмехаются его «друзья».       — Что? Чувак, я никого не фоткал, — глаза парня начали бегать туда-сюда, в поиске поддержки.       — Боюсь, что я настаивают на том, что Вы только что вытащили телефон и исподтишка сфотографировали этого парня, — бывали моменты, когда друзья говорили ему расслабиться, потому что он выглядел так, будто может выжечь любому глаза силой мысли. Сейчас был подобный момент, и Кастиэль определённо производил впечатление какого-нибудь Карателя Небес или вроде того.       — Чувак, он мой друг, он мне разре…       — Извольте проявить ко мне уважение и зовите меня Мистер Новак. У меня вполне хорошее зрение, так что я отлично видел, что он не давал Вам разрешения снимать его, — так держать. Кастиэль умеет показать уверенность, когда надо.       Так уж случилось, что за все четыре года своего хорошего поведения он невольно стал внештатным помощником директора Джошуа и неофициально имел статус помощника зама. Никто, конечно, не знал, что это фикция, и что то, что Кастиэль иногда помогает с организацией всяких мероприятий, никак не означает, что он какие-то глаза директора и стоит ему заметить какую-нибудь выходку, директор тут же будет в курсе и всех ждёт выговор. Новак никогда не пользовался своим положением, но раз уж кто-то решил, что они лучше других, почему бы не воспользоваться привилегиями?       — Простите, Мистер Новак, — парень, заливаясь краснотой от стыда, вытащил телефон и удалил фотографию Дина, показав Кастиэлю отсутствие оной.       — В следующий раз я сообщу директору Джошуа о Вашем неподобающем поведении. Это касается всех троих, — мазнув по струхнувшей парочке взглядом, Кастиэль повернулся к ним спиной и посмотрел на Дина. Тот бездумно пялился ему куда-то в район ключиц и, похоже, понемногу успокаивался и приходил в себя.       Кастиэль схватил Дина под руку, за плечо, и, сказав лично ему «идём» и мимолётное всем оставшимся пяти людям «развлекайтесь», потащил его к выходу. Они, конечно, могли остаться, но Кастиэль чувствовал, что Дину всё равно будет здесь некомфортно, а ему хотелось, чтобы Дину было хорошо.       Они вышли на улицу, и Кастиэль повёл Дина в местный бар. Он не отпустил руку Винчестера, а тот не возражал. Им это казалось правильным. ***       Дин уже раз десять передумал и снова надумал своё решение идти на вечеринку. Ему всё казалось, что он не должен туда ходить. Плохое предчувствие оно такое. Обычно Дин предпочитал доверять предчувствиям (и это никогда его не подводило), но в этот раз ему также казалось, что случится что-то такое, что определённо изменит его жизнь. Даже больше, чем каминг-аут.       Дин взял себя в руки, глубоко вздохнул и выдохнул и, взяв ключи от Импалы, вышел из дома. В машине громко играла Металлика, заглушая мысли, и Дин, выпив немного виски из фляжки, чувствовал себя лучше некуда. Сегодня тот день, когда он признается Новаку в своих чувствах.       Дин иногда наблюдал за Касом. И когда осознал свою влюблённость, попытался утопить это в девушках. Даже начал второй отбор. Но Бенни (пожалуй, его Дин с гордостью назовёт своим лучшим другом) сказал, что Кас просто терпеть не может бабников, и Дин так и не начал работать со второй группой.       Тогда Винчестер попытался справиться с чувствам другим знакомым ему методом: рисуя всякие непонятные иллюстрации к историям в своей голове. Беседа Люцифера и Михаила на кладбище Сталл. Король Ада. Левиафаны. Падение ангелов. Бог и его сестра Тьма. Сын Люцифера. Он рассказывал эти истории Сэму, пока тот был маленьким и помешенным на Библии. Эти сказки, вылитые на листы, позволяли отвлечься и подумать.       Импала подъехала к почти забитой парковке, и Дин выловил себе место где-то в самой глубине. Если здесь столько машин, значит людей ещё больше. Страх начинал разрастаться у него в груди, и Дин сделал ещё пару глотков виски. Лишь бы алкоголь не усилил панику. Тогда будет плохо.       Увы, только войдя в здание и пройдя пару тройку метров, Винчестер почувствовал себя так, как давно уже не чувствовал. Бей или беги. Стандартная реакция его мозга на враждебную обстановку (привычка так реагировать на перевыпившего Джона). И когда их было только трое, он как раз собирался выбрать между дракой и капитуляцией. Но вот мгновение — и их уже десять (а то и больше). Все его друзья. Ну, с кем он общается в колледже.       Дина охватило оцепенение. Он совершил пару безрезультатных попыток прикрыть браслет и начал жутко паниковать. По наивности, он надеялся, что здесь не будет этих пижонов. Всё таки это гей-вечеринка, что здесь делать натуралам? Но нет. Они здесь были. И они явно его ждали, но, похоже, не в роли полноправного гостя. И что сейчас? У Гордона такой вид, будто он сейчас побьёт Дина. А у Бэлы на уме явно, как бы его высмеять. Дину надо пересмотреть круг своего общения.       Всё сузилось только до глаз тех, кто был перед ним. Их определённо было больше, чем он представляет. Трое говнюков спереди (к этим двоим присоединился друг Гордона). Двое по бокам. Страшно представить, сколько сзади. Стало очень жарко, а дышать было тяжело. Будто он в галстуке, который туго повязали. Машинально хотелось его ослабить, вот только Дин понимал, что никакого галстука нет. Живот скрутило от страха, сердце стучало буквально везде, а лицо горело от стыда. («Чудненько. Ещё плакать начни, — вспетушился внутренний голос. — Возьми себя в руки и вмажь им хорошенько! Ты Винчестер или кто?»).       И на что он только надеялся? Что придёт сюда, пригласит Каса на танец и они начнут встречаться? Да с чего он вообще взял, что Кас здесь будет? Что он не натурал (даже если Гарт и Бенни заявили о бисексуальности Новака со стопроцентной уверенностью)? А если даже и будет здесь, то ответит взаимностью?       Сквозь навязчивые мысли о безупешности всей задумки пробился властный хриплый голос Каса. Дин не понимал, что тот говорил. Он просто бездумно пялился на ровную спину перед ним и перекрещенные на пояснице руки («Фиолетовый! — с облегчением подумал Дин»). Наверное, он отчитывал его друзей (Анна сообщила ему о том, кем его все считают, и Дин считал это крутым).       Время текло непонятно. Между тем, как его окружили люди и тем, когда Кас его защитил (он что, правда его защитил?) должно быть прошло минут пять, а то и больше, как для Дина показалось, что прошло несколько секунд. А сейчас Кас вывел его из того Ада, держа за плечо, и судя по всему они шли в «Бар у дороги», и Дину казалось, будто проходит целая вечность до того как Кас открывает дверь и ведёт его к свободному столику.       Кас не отпускает его всё это время, и Дин ему за это благодарен. ***       Кастиэль усадил Дина напротив себя и заказал им по бургеру и пиву (ему так и не удалось отведать бутербродов и пирожных, поэтому он был жутко голодным). Ожидание, пока им готовили и несли заказ, было неловким. Очень неловким. Дин всё это время пялился на него, и Кастиэль вдруг решил, что та ситуация как-то навредила ему в психологическом плане. Может он впервые подвергся буллингу из-за ориентации? Новак попытался вспомнить свои чувства, когда одноклассники его первый раз выловили небольшой компанией и толкали друг в друга, как какую-нибудь куклу. Увы, этих ситуаций было слишком много, и Кастиэль просто не смог вспомнить.       Когда заказ принесли, Новак уже хотел взяться за бургер, который так и манил своей жирностью и вредностью, но заметил, что Дин всё ещё на него пялится.       — Хэй, забудь уже о них. Они просто придурки. Я тебе гарантируют, что ты больше не увидишь их рядом с собой, — отчётливо проговаривая слова, будто разговаривая с маленьким ребёнком, сказал Кас, сжав ладонь Дина, которая лежала на столешнице. Винчестер моргнул и уставился на Каса.       — Что.? О. Нет. Мне плевать на них. По крайней мере, сейчас точно. Просто… ты меня спас.? — полувопросительно произнёс Дин и в ответ сжал ладонь Новака, чтобы тот её не убирал. Он сейчас всё же жертва психологической атаки. Может же он воспользоваться моментом заботы Новака о нём.       — Гм. ну, да, я полагаю. Это проблема? — Кас покраснел. Боже, Кас покраснел. И он явно беспокоился о том, как отреагирует Дин на такой внезапный жест рыцарства.       — Нет, конечно, нет. Спасибо. Правда, спасибо… — Винчестер хотел ещё многое сказать, но мозг будто внезапно забыл все слова и сигналил лишь большим красным «СПАСИБО». Это было странно, и Дин попытался научиться мысленно говорить.       — Хорошо, я рад, что у нас всё в порядке, — «у нас всё в порядке». У нас?! Кастиэль только после того, как сказал, понял, как это прозвучало. Как будто они встречаются. Но Дин определённо не заинтересован в нём. И то, что он сейчас держит руку Кастиэля, тоже ничего не значит. У него стресс. Это обычный поиск поддержки. И Новак с радостью её даст.       Дин тоже заметил эту оговорку. Паника уходила в глубины сознания, и Дин решил претворить план в жизнь. Конечно, пригласить Каса на танец не получилось, ну и что? Зато они сейчас наедине (почти) и держатся за руки. Это уже прогресс.       Но время шло, а он всё ещё молчит. Дин давно убрал руку, чтобы поесть самому и дать возможность это сделать Касу. Вот уже даже пиво подходит к концу, а Дин всё молчит. Они вышли из бара и уже собирались пойти в разные стороны, как Дин окликнул Каса. Спустя пару мгновений тишины, он взял себя в руки и наконец заговорил.       — Кас, если ты не против, можно пригласить тебя завтра в час дня сюда на свидание? — чёртчёртчёрт, Дин наверняка совершил ошибку. Сейчас его отошьют, и он будет чувствовать себя идиотом до конца колледжа.       — Конечно, почему нет? — о боже, Кастиэль и правда согласился? Действительно сказал «почему нет?»? Да ещё и так непринуждённо? Это определённо возглавит его список вещей, которые он сделал с абсолютной уверенностью, находясь при этом в состоянии паники. На его телефон тем временем пришло сообщение от Бальтазара, которое гласило «Стена Сина пала». ***       Солнце медленно садилось. Человек в кресле-качалке поставил полупустую кружку с зелёным чаем на столик и взглянул на соседнее, почти идентичное кресло. Пустое, оно слегка покачивалось от лёгкого летнего ветерка.       Пожилой мужчина закрыл глаза и улыбнулся. На его плечо опустилась рука.       — Кас, солнце село, пора идти спать.       — Конечно, Дин, только чай допью.