Сломанные шипы

       — Фарио Форель исторг своим пером больше крови, чем любой сочинитель в городе…и намного больше, чем его отец в бытность Первым Мечом, — шепнула соседка Хариса Свифта по ложе, склонившись к уху посла.        — Исторг пером кровь…как вы остроумны, миледи, — рассмеялся вестеросец, которого аромат духов куртизанки и ее красота пьянили не меньше, чем крепленое вино лучших виноградников Арбора. Не настоящая знатная дама и не шлюха, нечто среднее, Чёрная Жемчужина держалась так, что ей могла позавидовать любая королева.       Беллигер носила платье с низким вырезом, и его бледно-желтый шелк был ослепителен на фоне ее светло-коричневой кожи. Черные волосы были убраны под сеть из золотой канители, и ожерелье из золота и черного гагата скрывали верхнюю часть пышной груди. Если же она попросит…сейчас посол был готов сделать для него что угодно…        — Как надо мною поглумился семиликий бог! — восклицал карлик-лицедей на сцене. — Благородный мой родитель из золота изваян, и золотыми были мои брат с сестрою. Но меня творец слепил из мерзости — костей, крови и глины, небрежно, кое-как слепив из них убогое обличье, то, что стоит пред вашими глазами!        — Неужели этот Тирион настолько омерзителен? — вполголоса осведомилась Беллегера. Свифт, уже изрядно выпивший пряного вина, которое подали в ложу почетного гостя, ухмыльнулся. Странное действо нравилось ему. Он с удовольствием наблюдал за схваткой изображавшего короля Роберта актёра с вепрем, но фигляр-карлик ухитрился почти всегда перетянуть внимание на себя.       Одним богам ведомо, где нынче носит Тириона Ланнистера, озлобленного и униженного, а в Браавосе его жизнь уже разыгрывают на подмостках. На какой-то миг Свифта пришло в голову, что с Беса осталось бы укрыться в театре, чтобы играть самого себя. Глупость, конечно, слухи о вознаграждении за его голову проникли и за Узкое море, но мастерства у фигляра не отнять.        — Столь прекрасная леди и представить не может, насколько Бес мерзок, — произнёс Харис Свифт, хмельно хохотнув. Вино настраивало его на весёлый нрав и он с удовольствием описывал наружность, характер и деяния Тириона Чёрной Жемчужине. Стоявшие за спинками их кресел латники в шлемах с золочеными гребнями и багряных плащах поверх кольчуг помалкивали.       В театр Свифт взял с собой четырех гвардейцев, пара лучших охраняла его в ложе, остальные несли караул с той стороны двери. Послов убивают редко, но осторожность никогда не помешает. Лучше посмеяться над собственными опасениями в Корнфилде, чем отправиться к Неведомому раньше срока. В конце-концов, высмеиваемый за робость старик пережил многих своих насмешников.       Взять хоть Черноводную, когда под командовавшим людьми Корнфилда Свифтом убили коня и чуть не взяли в плен латники Станниса. Благодаря доблести Виллита, ничего у них не вышло, но западник никогда не забудет того, что испытал, придавленный трупом коня и окруженный неприятелем. Тогда никто не знал, кто возьмет верх, лев и роза или пылающее сердце.       Может быть, ему грозила гибель. Старик сражался под знаменами лорда Тайвина с началом войны на Трезубца, но никогда не видел столь жёсткого боя. Дикий огонь пожрал корабли на реке, призрак Ренли смущал бывших соратников, но далеко не всех. Многие дрались до конца, пробиваясь к оставшимся за цепью кораблям и сложили оружие лишь когда лиссинейцы взяли курс на Драконий Камень.       На Черноводной сгинуло немало тех, кто мог бы дать богатый выкуп. Говорили, что такого побоища не было со времён Пламенного Поля. На многих победителей пролился дождь наград, на многих, но только не на Свифта. Его старший внук получил Дарри, его зять стал мастером над законом, один Рыцарь Корнфилда остался ни с чем.       Сир Харис рассчитывал, что его верность и понесённые Корнфилдом жертвы будут вознаграждены, ему требовалось лишь вернуть прежний титул, только и всего. Сам он всегда вознаграждал своих людей и Виллит не был исключением. Сыновья поседевшего на службе Свифта латника стали сквайром и пажом в Утесе, а самого вояку сир Харис сделал капитаном своей гвардии вместо павшего на Черноводной.       О Виллите удалось замолвить слово Кивану, но для себя ленный рыцарь не решился что-то просить. Зря он рассчитывал, никакой награды Свифт так и не получил, словно он всю войну просидел в родном замке и не рисковал жизнью в боях. Из тронного зала после награждения королём победителей печальный старик выходил как оплеванный.       Тем горше было то, что все эти Тиреллы, Рованы, Тарли и Окхарты, совсем недавно пировавшие вместе с Ренли и грозившие сбросить с трона Джоффри, получили земли, титулы, привилегии и почётные должности. Может, именно эта обида и заставила сира Хариса принять предложенную Серсеей цепь десницы. Напрасно Киван пытался объяснить ему внезапную милость королевы-регента.       Вскоре цепь перекочевала к Ортону Мерривезеру, всех заслуг у которого было поддакивать любому слову Серсеи. Свифту пришлось довольствоваться освободившимся после смерти Джайлса Росби местом лорда-казначея. Никакого повода для такой немилости сир Харис не давал, вот только супруга нового десницы, льстивая мирийка, втерлась в доверие к королеве-регенту и лила ей в уши свой яд.       Казна была пуста и почти все, что доходило до неё, уходило на погашение долгов. Три миллиона золотых драконов львам, два миллиона розам, миллион Святой Вере да ещё займы у Железного Банка, опустошали сокровищницу с огромной скоростью. Прежде Мизинца превозносили до небес за мастерство из двух медяков делать для короны третий, но ознакомившись с счетными книгами, Свифт пришёл в ужас.       С началом боёв на Трезубце и коронацией Ренли в Хайгардене поток драконов в сокровищнмцу почти иссяк. Железный Трон был отсечен от оставшегося верным Запада и потерял все, что причиталось ему на Севере, в Просторе, Речных и Штормовых землях. По Черноводному заливу рыскали галеи Станниса, чем охотно использовали как повод для неуплаты Долина и Дорн, которые формально мятеж не поднимали.       Что уж говорить о портовых пошлинах, которые продолжали выплачивать лишь Королевская Гавань да Сумеречный Дол, да и там число купеческих кораблей у пристаней изрядно уменьшилось. Налог на наследование с ленов прямых вассалов Железного Трона давал прискорбно мало. Пока Бес замещал отца на посту десницы, в столице ввели ряд новых пошлин, целиком пожранные военные приготовлениями.       Мизинец вовремя укрылся за Лунными Горами, предоставив другим решать проблему с огромным долгом Железного Трона. Ни Бес, ни Росби, ни Свифт ничего с этим не могли поделать. Оказавшаяся Серсее остроумной идея прекратить выплаты браавосийцам до окончательной победы над Станнисом и кракенами позволила только выстроить дюжину дромонов, которые явно не стоили гнева Титана.       Свифт не смел перечить, да и никто, кроме Пицеля, не решался молвить слово поперёк воле Серсее. Втайне сир Харис завидовал его храбрости. Большая часть королевского долга была не заморским банкирами или септонам, а Тиреллам, дому супруги короля, и Ланнистерам, к которым принадлежала его мать. При этом ни Серсея, ни лорд Мейс не собирались прощать короне даже медяка.       Пару раз лорд-казначей набирался отваги, готовясь произнести вслух то, о чем немало размышлял над счетными книгами. Одного взгляда холодных зелёных глаз королевы-регента хватало, чтобы Свифт предпочитал промолчать. Едва ли гнев королевы-матери на попытку покуситься на ее доходы грозил ему чем-то серьёзным, но возвращаться на Запад побитой собакой и смотреть в глаза зятю не хотелось.       Свифт принялся за начатое покойным Росби дело, пытаясь хоть немного улучшить положение казны. Наступивший на большей части Семи Королевств мир давал надежду, что хотя бы теперь подати будут собираться, как должно. Захватившие Щиты и разорявшие побережье Простора железнорожденные подпортили положение, но лорд-казначей не унывал.       Меньше всего из должников Железного Трона пугала Святая Вера. Септоны, в отличии от Железного Банка, не посылали убийц к неплательщикам и не вербовали наемников в пользу угодного им претендента. Дни, когда слово Верховного Септона могло устрашать королей, ушли в прошлое. Каков же был страх Свифта, когда он узнал, что в обмен на прощение долгов Серсея позволила возродить Мечей и Звёзд.       Толпы воробьев и так мешали торговле, а сделав своего вожака хозяином Великой Септы Бейлора и получив право вооружиться, они стали неуязвимы для попыток Золотых Плащей вышвырнуть их. Часть оборванцев, облачившись в грубые белые ливреи с алыми звездами, действительно покинула город, но и оставшихся Честных Бедняков было немало. Более того, скоро у воробьёв появились свои рыцари.       С каждым днём в столицу стекались новые желающие посвятить свои мечи службе Семерым и их гласа на земле. Большей частью, это были межевые рыцари, но попадались и отпрыски знатных домов, среди которых затесался и Лансель, в свои восемнадцать выглядящий дряхлее тех побитых жизнью рубак, что решили на старости лет смыть грехи молодости службой в Сынах Воина.       Число рыцарей в серебряной броне перевалило за вторую сотню, когда Маргери Тирелл вместе с её кузинами схватили по приказу Верховного Септона. Поводом было признание Осни Кеттлблэка в блуде с юной королевой и этого было довольно, чтобы этот голодранец распорядился арестовать дочь Хранителя Юга и супругу короля на Железном Троне.       — Когда лорд Тирелл узнает об этом, ярости его не будет предела. На улицах прольется кровь… — прошептал покрывшийся холодным потом сир Харис, когда посланная Его Воробейшеством со страшной вестью септа покинула тронный зал в сопровождении Пицеля. Великий Мейстер должен был лично убедиться, верно ли то, что ни Маргери, ни ее кузины уже не были девственницами.       Ноги лорда-казначея подгибались приимысли, что Мейс Тирелл придёт в бешенство от обвинений и скорее зальет Великую Септу кровью, чем позволит причинить вред своей дочери. По закону, супружеская измена королевы каралась смертью. Обвиненная имела право на защитника из числа белых рыцарей, что будет отстаивать её невиновность на суде поединком, только выбор защитников невелик.       Сир Арис Окхарт в Дорне, сир Бейлон Сванн отправился туда с черепом Горы, сир Лорас Тирелл не оправился от полученных при штурме Драконьего Камня ран, а однорукий Цареубийца в Речных землях. Маргери могла выбирать между братом Осни, Осмундом, толстяком Боросом Блаунтом и Меррином Трантом. Осмунд может отказаться, Блаунт боец никудышный, а Трант мог и проиграть бой…        — Кровопролития допускать нельзя, и я позабочусь об этом, — надменно сказала Серсея, восседая на золоченом кресле у подножия Железного Трона. — Я сама поеду в Септу Бейелора для разговора с Маргери и Верховным Септоном. Томмен любит их обоих, я знаю, и хочет, чтобы между ними был мир.       — Мир? — сир Харис промокнул лоб бархатным рукавом своего жёлтого дублета. — Будь это только возможно… мужество вашего величества превосходит…       — Нам понадобится судебное разбирательство, чтобы опровергнуть эту низкую клевету и доказать всему миру, что наша милая Маргери ни в чем не повинна. Сами мы в доказательствах не нуждаемся — невинным тоном продолжила Серсея. — Ясно, что это ложь.       — Да, — тут же подхватил Мерривезер. — Но возможно, что этот Верховный Септон сам захочет судить королеву, как это делалось в старину.        — Иные бы побрали его, да и тебя вместе с ним, рыжая орясина, — подумал сир Харис, у которого от таких слов перехватило дыхание. Серсея вернула право септонам судить богохульников, а оскорбление святых уз брака и посещение после этого храма в День Девы есть оскорбление Семерых. Да, отнять право на поединок воробьи не могут, но если Трант проиграет, беды не миновать.       — Думаю, все мы согласны с тем, что важнее истины нет ничего, — а теперь, милорды, прошу меня извинить. Нельзя оставлять короля одного в такое время.       Вернувшись к себе в покои, сир Харис напился, надеясь потопить свои дурные предчувствия в вине. Зять, советовавший отказаться от места в Малом Совете, казался как никогда прав. Даже если сир Меррин прикончит Кеттлблэка, осадок никуда не денется. Наступит день, когда регентство матери Томмена закончится и тогда розы возьмут своё. Свифт старался не думать, о том, что победить может сир Осни.       Сир Харис мог лишь гадать, чем кончится визит Ланнистер к Его Воробейшеству, но точно не ожидал, что столь хорошо ладившая с воробьями королева-регент в тот же день разделит судьбу своей невестки. Свифт так привык считать Верховного Септона прикормленным псом Серсеи, что не сразу поверил, что пёс вгрызся в щедро кормившую его руку.       Сира Осни пытали и он начал оговаривать обеих королев. Дождавшись, пока оставившая телохранителей на ступенях Великой Септы Серсея зайдет в храм, воробьи схватили ее и швырнули под замок. Если Ланнистер думала, что вскоре её вырвут из рук Его Воробейшества, она ошибалась. Если требовать освобождения юной хайгарденской розы собралась толпа, то спасать львицу никто не спешил.       Дерзкий адмирал-мальчишка бежал с флотом на восток, говорливый Мерривезер со своей мирийкой бежали на юг, с юга и севера шли войска Тиреллов. Старый Пицель, надо отдать должное, сохранил присутствие духа и внушил его Свифту, после чего они придумали план, который мог хоть как-то спасти положение. Для начала, Семи Королевствам был нужен новый регент взамен вдовствующей королевы.       Они условились назначить новым регентом сира Кивана, решив, что это единственный шанс сохранить порядок и не позволить Хайгардену заполучить всю власть в свои руки. Начал зять хорошо и никогда бы Свифт не стал плясать под дудку роз, будь он жив. Старик мог только гадать, действительно ли тут замешаны дорнийцы, Бес, и самозванец или кто-то ещё.       Свифт опасался и намеком дать понять Тиреллу, что подозревает в таинственных смертях его. Виновен лорд Мейс или нет, ссориться с ним опасно и совсем не с руки. Тем более, за поддержку в избрании регентом Тирелл пообещал так много, что у мастера над монетой закружилась голова.       Мечтой всех владык Корнфилда после того, как их предок неудачно выбрал сторону в споре чёрного и красного драконов, было вернуть дому прежнее величие. При их богатстве, мощи и древности Свифтам, потомкам горделивых андальских завоевателей, было унизительно зваться лишь ленными рыцарями. Десница поманил сира Хариса лордством, да и не им одним.       Свифт как огня боялся дня, когда Серсея вернётся на Запад как полновластная леди Утеса. Королева-мать мстительна. При желании она может свести счеты с излишне робким знаменосцем, бывшим советником, пальцем о палец не ударившим ради её спасения и передавшим регентство дяде, с которым она успела разругаться. За предложение Тирелла он ухватился, как утопающий за соломинку.       Была у него ещё одна причина и называлась она местью. Первенец Дорны рос многообещающим юношей, радуя и родителей и деда. Бедой Ланселя было то, что в Красном Замке он угодил в когти своей кузины и она из прихоти сначала совратила, а потом брезгливо отбросила, когда его изуродовали на Черноводной.       Лансель был жив, хотя походил на ходячего мертвеца и не желал больше иметь ни чего общего с земными титулами и привилегиями. Несчастный мальчик спрятался под радужным плащом от прошлого, бежав из замка, который выхлопотал ему отец, оставив там жену, которую тот ему подыскал.       Может статься, Серсея спала не только с Кеттлблэками, но и с Аураном Уотерсом, очень уж дерзко вел себя этот дрифтмаркский сопляк в Малом Совете. От мирийки лорда Ортона тоже можно ожидать всякое. По слухам, женщины в Вольных Городах, даже знатные, по распутству превосходят дорниек. Зная то, в чем обвиняли вдовствующую-королеву, нельзя было исключать и подобное. Никак нельзя.       Возвышение мелкого лорда с берегов Мандера и бывшего капитана Станниса прошло столь стремительно, что оставалось лишь гадать, чем руководствовалась королева при их назначении. Едва солнце их покровительницы зашло, как они оба бежали, причём Ауран прихватил выстроенный на золото короны дромоны, а Мерривезер увез свою жену, дневавшую и ночевавшую в покоях королевы.       Оно и к лучшему, как сказал тогда Пицель. На взгляд Свифта, Мерривезеры могли убираться хоть в Длинный Стол, хоть в Мир, хоть в пекло. Они неопасны. Зато Ауран Уотерс после своего побега мог примкнуть к кому угодно…хоть бы и к Станнису. Свои соображения он высказал Пицелю, едва узнал о вероломном побеге гранд-адмирала.        — Плыть к скупому и нищему королю на другой конец Вестероса, плыть на Север, когда зима на пороге? — Великий Мейстер взглянул на собеседника с сомнением. — Нет, любезный сир, нашего бастарда следует искать пиратствующим на Ступенях.       В этом было здравое зерно. Серсея невольно подарила Аурану десяток отменных кораблей, команду и капитанов для которых он набирал по своему усмотрению. Новый регент быстро лишил бы юнца не заслуженного занимаемого места, прощения Станниса надо ещё заслужить, а стать пиратским корольком можно уже сейчас. Уотерс проходимец, но проходимец везучий, куда там наивному Ланселю.       Внук в конце-концов стал мужчиной и обрёл решимость, но слишком поздно и не так, как того хотели отец и дед. Кивану было больно узнавать о крахе его надежд на будущее старшего сына и вышедшей из-за этого размолвке с Фреями. Вести одна безрадостнее другой обрушивались на Ланнистера.       Брат мертв, один сын убит северянами, другой вступил в Сыны Воина, а племянница своей глупостью губила и свой дом, и трон своего сына. Зять смог превозмочь горе и сделал все, что мог, прежде чем получил в грудь арбалетный болт. Теперь долг Свифта позаботиться о овдовевшей дочери и внуках, а что может быть лучше, чем увидеть малыша Мартина сюзереном Запада?       С гвардейцами Ланнистеров в Красном Замке вышло проще всего, они были людьми Кивана и возвышение Мартина их радовало больше, чем перспектива отстаивать права его кузины. Ведь Утес и Запад оставались в руках Ланнистеров, Свифт лишь выступал защитником интересов юного внука. Стоял за справедливость, в конце-концов.       С грамотой Томмена и тенью лорда Мейса за спиной мастер над монетой мог не бояться возмущения знаменосцев Утеса или каких-то проблем со стороны родичей Мартина с отцовской линии. Назначенный ещё Серсеей кастелян его пока устраивал, как и переложенные на сира Давена заботы о командовании армиями Запада.       Ворчливое напоминание лорда Мейса, что как прямой вассал Железного Трона, Мартин Ланнистер обязан выплатить подать в казну за вступление в права наследства, Свифта не беспокоило. Сумма немалая, но её можно просто вычесть из огромного долга короны Утёсу Кастерли. Так он и сказал Тиреллу и того такой вариант вполне устроил. Главное, внук Хариса Свифта станет великим лордом.       Ради этого он мог и потерпеть, видя оправдание львицы от обвинений благодаря победе безмолвного чудовища Квиберна. Свифту не нравилось, что Серсея ввела этого проходимца в Малый Совет, ещё меньше ему нравилось то, что старик с обманчиво вкрадчивыми манерами остался на плаву при новом регенте. Тиррелл заверил, что это лишь временно, до того дня, когда его дядюшка прибудет в столицу.       Несмотря на то, что лорд-регент заявлял, что его дядюшка займёт место мастера над шептунами, Свифт помнил, что после смерти Беса Киван с братом собирались сделать новым мастером над монетой Гарта Тучного. И если королева-регент могла изгнать из Малого Совета того же лорда Мейса, когда он отбыл осаждать Штормовой Предел, то почему бы лорд-регенту не последовать её примеру?       Пожалуй, Тирелл ещё может подождать, пока не закончатся переговоры с банкирами. Ещё пару месяцев назад назад мысль вылететь из Малого Совета могла привести Свифта в уныние, теперь он думал о отставке почти с облегчением. Привести в порядок королевскую казну все равно что заполнить дырявую бочку, пусть Тиреллы сами этим и занимаются. И они займутся, можно не сомневаться.       Розы взяли большую власть в столице и Свифт приложил к этому свою руку. Из лучших побуждений, ради внука и блага королевства, но именно благодаря нему Тирелл быстро стал регентом и легко вырвал у Серсеи оставшиеся когти один за другим. Томмену нет и десяти, он любит ставить печать на любой пергамент, который ему подают, так что сын лишил мать земель, а себя шанса их унаследовать.       Как бы не относился новоиспеченный лорд Корнфилда к Серсее, ей было спору посочувствовать. Хайгарденцы оттеснили её от власти, лишили отцовских владений, изолировали от Томмена и переманили всех, кто мог бы ей помочь. С ней воробьи обошлись по всей строгости, зато Маргери и её кузин оправдали быстро и легко, к ликованию собравшейся вокруг Великой Септы толпы.       Ещё одним ударом для Серсеи стала гибель в Речных землях ее брата-близнеца, чью отрубленную голову обнаружили насаженной на кол разведчики Аддама Марбранда. Наследник Эшмарка принял командование над войском Джеймсе после его исчезновения и возглавлял поиски Цареубийцы. Регент на словах осудивший убийц, наверняка в душе радовался, как смерти сира Джейме, так и скорби его сестры.       Вдовствующая королева почти не покидала своих покоев, погруженная в горе, которое почти никто не разделял. Столица напряженно ждала исхода битвы лорда Тарли с самозванцем. Свифт впридачу к этому ждал ответа от мирийских и пентошийских магистров. И те, и другие вежливо отказали в ссуде, вынуждая обращаться напрямую к Железному Банку.       Из расположенного дальше Мира корабль пришёл позже, чем из близкого Пентоса, уже после разразившейся под стенами Штормового Предела великой битвы. Подозрения насчет дорнийцев были верны, Золотых Мечей поддержало войско лорда Айронвуда и Рендиллу Тарли пришлось несладко.       Марочник сумел вырвать победу, разбив бунтовщиков, отправив в пекло Джона Коннингтона и осадив остатки сторонников самозванца в Штормовом Пределе. Замок Золотые Мечи сумели взять хитростью, но это лишь оттянет их неизбежный конец. Победа обошлась в тысячи убитых, включая лордов и знатных рыцарей, а хуже всего то, что от полученной раны скончался лорд Рогова Холма.       Поредевшее войско возглавил один из кузенов лорда Мейса, сир Лютор, который и отправил отчёт о сражении в столицу. Регент, даже потеряв лучшего военачальника, чувствовал себя хозяином положения и не замедлил напомнить Свифту, что не стоит оттягивать беседу с банкирами. Тем более, Железный Трон доказал свою силу и что Станнис, что выкормыш наемников обречены. Лорд Харис не стал спорить.       Вернувшись, можно сбросить с плеч постылую ношу и отправиться на Запад, к внуку. Неспокойное море пугало Свифта куда меньше, чем таинственные убийцы Красного Замка и ссора с Тиреллом. Хватит с него сомнительной чести, держаться за неё он не станет. Лорд Корнфилда решил, что даже если регент не освободит его от должности, подать в отставку.       Для свиты посла короля Томмена выделили то, что оставалось от Королевского флота. «Молот короля Роберта» разбился у Сломанной Руки, прочие же корабли эскорта Мирцеллы успели вернуться в столицу. Прибывшая раньше «Львиная звезда» оставалась в Белой Гавани, куда она доставила ведших кости сына лорда Мандерли Фреев, зато к услугам Свифта были «Леди Лианна» и «Дерзкий смех».       Конечно, Харис Свифт отправился за Узкое море не один, а в сопровождении шести придворных, полусотни рыцарей, латников, слуг, писцов, пары септонов-исповедников…и унылого Олимера Тирелла, кузена Мейса Тирелла, навязанного ему в помощники лордом-регентом.       По прибытии в Браавос черно-золотые галеи пришвартовались в Мусорной Заводи, грязной и шумной гавани, предназначенной для иноземных кораблей. Начались долгие переговоры с банкирами, выставлявшими грабительские условия и упорно не желавшими идти на уступки. Эти хлопоты выматывали Свифта и он не отказал себе в удовольствии на досуге посетить местную диковинку, театр.       Положение обязывало лорда быть представленным Морскому Владыке, пожизненному правителю города и одному из богатейших людей Браавоса, к югу от резиденции которого и располагался Железный Банк. Лорд Тайвин, да будут Семеро снисходительны к нему, презрительно называл магнатов Девяти Городов солдатами пряностей и сырными лордами, но толк в торжествах они знали.       Когда-то Банком управлял совет Хранителей Ключей, потомков его основателей. Теперь же иные из семей ключарей обнищали и истинными хозяевами Банка являлись торговые магнаты, к которым примыкали те ключники, что сохранили и преумножили достояние предков. Прочие же, если верить слухам, продавали свои голоса за нужные решения.       Инструктируя посла, лорд Мейс объяснил, насколько его милость, вернее, регент его милости, готов пойти навстречу банкирам. От себя Тирелл даже пообещал простить короне половину долга, при условии, что тот же шаг сделают и Ланнистеры, чтобы облегчить платежи Титану. Предполагалось задабривать подарками и тех, кто мог замолвить слово за Железный Трон.       На одном из приёмов, устраиваемых в честь посла он впервые увидел Чёрную Жемчужину. О её прапрапрабабке, любовнице Эйгона Недостойного, знали и в Вестеросе, как и то, что в ее жилах течёт толика драконьей крови. По меркам Браавоса, появиться в театре вместе со знаменитой куртизанкой весьма почётно, а Беллагера считалась среди них первейшей.       Робкие слова Оллимера Тирелла, что куртизанка обойдётся недешево и едва ли эти траты способствует смягчению банкиров, лорд Корнфилда отмел. Он заявив, что не пустит на подарки Беллегеры ни гроута из посольской казны, а тратить собственные деньги волен так, как считает это нужным. Наконец, в Браавосе надо поступать как браавосец, а Жемчужина происходила из влиятельных Отерисов…       На сцене изображавший Беса актер заключал сделку со зловещим костлявым фигляром, изображавшего Неведомого, наряд которого больше подошёл демону из пекла. За одно это воробьи разнесли бы театр вдребезги, но от «Врат» их отделяло море. Свифт отметил, что для карлика у «Тириона» был весьма звучный голос, и сейчас этот голос наполнял зал до самых стропил.       — Так дай кубок мне, чтобы упиться, — говорил он Неведомому. — И коль на языке почувствую вкус золота и львиной крови — что ж, тем лучше для меня. Раз уж не вышел из меня герой, то надлежит мне стать чудовищем и людям страх внушать, а не любовь.