Петир Мезенцев

— Джон слишком хорошо отзывался про твои идеи мастер, — с оленью величественностью произнёс венценосный брюнет. — И мне стало интересно, что же он такого нашёл в тебе… — лёгкая небритость монарха добавляла ему брутальности, но голубые глаза подобно двум застывшим озёрам в горах холодно изучали Петира. — И как видишь сегодня я даже пришёл на заседание совета. Трезвый! — усмехнулся монарх. — Лорд десница слишком добр ко мне, я лишь выполняю свои обязанности и ничего более! — Мезенцев привычно попытался выдержать выверено нейтральную позицию, но король не оценил его усилий и басовито хмыкнул выражая тем самым крайнюю степень сомнения. — Слишком добр к тебе? — венценосный брюнет слегка повысил голос, а в голубых глазах мелькнула искра зарождающейся агрессии. — А знаешь ты прав. Джон всегда был слишком сердобольным для лорда, но я ценил именно это его качество. Он воспитал меня воином и даже каким-то чудом сумел вбить в мою голову что-то полезное помимо более удобного хвата для молота. — Баратеон хищно усмехнулся. — Но к тебе он добр по иной причине. Ведь ты его верный ставленник и открытый лоялист, что поддерживает десницу и короля. — спокойно продолжил монарх. — Но до недавнего времени мне было плевать на какого-то мастера над монетой, но как видишь люди меняются, да и я сам крайне ценю исполнительных слуг. Так что пришло время познакомится получше Петир. — от новой улыбки монарха у Мезенцева прошёлся холодок по спине. — Мой король… — мастер над монетой с почтением склонил голову перед венценосным брюнетом. — Скажи мне Петир, почему Джон выбрал именно тебя? Чем ты отличаешься от других учеников лорда десницы? Что он в тебе нашёл? — с искренним интересом спросил Баратеон поглаживая лёгкую щетину. — Не могу знать ваше величество. — Мезенцев решил отыгрывать простого солдафона верного королю и своему наставнику раз тактика нейтралитета себя не оправдала. — Всё ты знаешь… — лисья улыбка монарха слегка ввела в ступор мастера над монетой, спустя миг в руке короля появился и кубок с вином и по всей видимости это было Арборское, наслаждаясь напитком Роберт с каким-то странным чувством «смаковал» тишину. Пожалуй что-то в этом даже есть, ведь тишина в замке это та ещё роскошь, а уж возможность ей насладиться стоит и того больше. Мезенцев уже как-то привык к своим утренним «медитациям» в саду, что перестал ценить такую «мелочь», а вот его собеседник кажется напротив умел ценить тишину и покой. Петир призадумался, ведь «таким» своего короля ему ещё видеть не приходилось и это было по своему любопытным и чарующе жутким, ведь одно слово от этого венценосца и он с лёгкостью пойдёт на плаху. Ведь про дурной тон Роберта не знал лишь глухой, именно поэтому его и держали как можно дольше в пьяном угаре, что бы король лишний раз никому не мешал, да и попросту не буянил. Но здесь была совершенно иная картина и Мезенцев уже как пару минут пытался сложить элементы этого пазла в более менее понятную для его разума мозаику, но каждый раз, что-то словно ускользало от его понимания. — Пусть я и был в лёгком беспамятстве и сильно с похмелья когда говорил тебе про валирийских шлюх, но ты всё же прислушался к пьяному бреду своего сюзерена, и грамотно подсуетился. Пусть я и не Ланнистер, но и я плачу по долгам! — гордо произнёс Роберт задумчиво оглаживая недельную щетину. — Так что считай, что ты получил моё расположение. — Вы слишком щедры ваше величество… — Мезенцев вновь опустил голову в знак уважения. — Я знаю. — Баратеон лишь улыбнулся делая новый глоток Арборского из кубка. — И хватит уже кланяться, лизоблюдов мне хватает и у груды ржавеющего железа, что кто-то по неразумению назвал троном. И знаешь что самое забавное? Мне ведь и не нужен был трон, но Нед не захотел принимать на себя эту ответственность и теперь я его понимаю. Я просто хотел убить этого ублюдка Таргариена и вырезать всё его сучье племя. Безумцам не место на троне! — сурово произнёс венценосный брюнет. — Все считают вас героем. — Я? Герой? — монарх лишь хрипло рассмеялся на слова мастера над монетой. — Солдат. Убийца. Разочаровавшийся во всём рыцарь, но никак не герой. Оставь эту сказку для придворных дам, парень. Я никогда не считал себя героем. — нахмурился он. — С другой стороны кто если не я? Лишь единство спасло нас в той проклятой войне. Да и кто знает хватило бы у Джейми мать его Ланнистера яиц стать цареубийцей, если бы мы не были на подступах к Королевской гавани? Венценосный брюнет вновь замолчал по всей видимости предаваясь не самым радужным воспоминаниям. По новому посмотрев на Баратеона, Петир впервые увидел не своего сюзерена и самодура, а просто уставшего от всего человека, что так и не нашёл себя в мирной жизни. Да и сам Мезенцев по своей натуре был таким же разочаровавшимся «рыцарем». Вернувшись с не такого уж и Ближнего востока он долго искал себя в таком родном и одновременно с этим уже ставшим чужом «мире». Он пил, курил и даже употреблял, желая поскорее забыться и как можно дольше не видеть реальный мир ибо настолько сильно было его отвращение к мирной жизни после «жаркой службы» на территории Йемена. Но всё проходит, уходит и боль, воспоминания, имена и старые лица тоже со временем стираются из памяти, и тебе становится легче. Мезенцев каким-то чудом сумел взять себя в руки и устроился на новую «службу». Пусть ему и не пришлась по вкусу работа финансовым псом на службе системы, но эта работа хотя бы его отвлекала от всех лишних мыслей. День сменялся ночью, недели стремительно перетекали в новые месяца, но он так и не находил смысла в своей жалкой жизни. «Почему выжил он, а не кто-то из других парней?» Каждую ночь Мезенцев задавался вопросом, а что бы изменилось если бы он остался в тех далёких песках, с не кто-то другой из парней. Но ответа так и не приходило, но Петир мысленно знал, что ничего бы не изменилось, ведь если бы не он, так кто-то другой мучился бы всю оставшуюся жизнь с поломанной психикой и старыми травмами. От этого нет лекарства, но смерть неплохо прочищает мысли и выбивает всю дурь из головы. Проживая новую жизнь Мезенцев почти перестал видеть те «сны» и вспоминать о войне в проклятой и забытой всеми богами земле. — Вижу ты меня понимаешь… — неожиданно произнёс Баратеон на что Петиру осталось лишь кивнуть. — Кстати моя благоверная оценила по достоинству те побрякушки, что ты достал из И-Ти. Так что если достанешь ещё, то ты знаешь кто первый на очереди. Ведь ты же не хочешь расстроить нашу королеву? — опасно улыбнулся Баратеон, сверкая голубыми глазами. — Как будет угодно моему королю! — мастер над монетой с решительностью кивнул. — Кое чьи птички мне напели, что безделушки вовсе не из империи. — продолжил брюнет. — Но подобные мелочи меня не волнуют. Браавос И-Ти, да какая к Неведомому разница? Главное что жена довольна, но если она узнает, то мне придётся тебя наказать, так что имей ввиду. — неожиданно произнёс Роберт вновь делая жадный глоток из своего кубка. — Вы крайне мудры и сведущи в вопросах взаимоотношений и психологии… — Пси… Что? — тут же заинтересовался Баратеон. — А впрочем, неважно, ведь мне нет дела до каких-то явно Асшайских практик, так что давай оставим это Станису? Он любит порядок и дисциплину, так что и такую ересь тоже оценит. — тут же усмехнулся венценосный брюнет. — Но откуда ты сам нахватался подобных знаний мастер над монетой? — не скрывая своего подозрения поинтересовался монарх. — Я люблю книги… — максимально лаконично и расплывчато ответил Мезенцев. — Да расслабься ты уже Петир, мне на самом деле плевать чем ты занимаешься в своё свободное время, ведь главное что ты исправно делаешь деньги «из воздуха», пускай еретиков ловит наш хряк септон. — брюнет вновь улыбнулся. — Значит любишь книги? Так почему не стал мейстером? Насколько я знаю у них огромная библиотека, так что ты бы вдоволь начитался, да так что смотреть на книги бы не смог. — Отец отдал меня на обучение лорду Аррену, дабы я смог выбиться в люди, — всё так же честно ответил Мезенцев. — Да и не готов я становится затворником, добровольно обрекая себя на годы бытия в мужском монастыре, ладном бы ещё в женском. — Настоятелем? — в голубых глазах Роберта тут же вспыхнула искра озорства. — Одна из моих любимых шуток у Тороса из Мира. Без баб и вина, жизнь и правда не та! — с философскими нотками заметил король делая новый глоток из кубка. — Тот жрец и правда запоминается… — Петир улыбнулся. — Не столько он сам сколько его ужасные проповеди о Владыке Света, пылающий меч, вечный перегар и неуместные шутки. А уж как он понёсся в пьяном угаре на штурм Пайка! — брюнет на мгновение даже отложил кубок с Арборским. — Пожалуй. — Мезенцев ответил максимально нейтрально. — Кстати, а ты знал, что Варис уже шептал мне на ушко о твоей непригодности, как мастера над монетой? Паук видите ли знает человека получше на это место… — король неожиданно честно раскрыл интриги своего мастера над шептунами. — И знаешь, как я ему ответил? — усмехнулся брюнет. — Нет? Тогда слушай! Я сказал что знаю палача, что болтал слишком много и теперь он нем, словно рыба, но не хочешь ли ты повторить его учесть за слишком длинный язык? Он тут же сбледнул и скрылся в тенях. И поэтому со мной нужно дружить, а то кто-то более ушлый такого наговорит, что придётся обращаться к заплечных дел мастеру и казнить за измену! — на полном серьёзе произнёс король, но видя что Мезенцев не смеётся озорно хлопнул его по плечу, а спустя миг глухой смех Баратеона разнёсся по залу. — Нравишься ты мне Петир, ой нравишься. А главное молчишь по делу и не лезешь с советами. И почему ты не мой десница? — венценосный брюнет вновь рассмеялся. — Но знаешь к чему я это всё? — неожиданно серьёзно произнёс монарх. — Если ты не договоришься с железным банком насчёт нового кредита, то Варис окажется прав. А непригодные мастера мне не нужны, а уж если они не справляются со своими обязанностями, то не изменники ли они? — задумчиво поинтересовался Баратеон у Мезенцева. — Светлейший государь как и всегда прозолив, так что я не могу подвести вашу милость. Вопрос с железным банком будет улажен в ближайшее время мой король. — Эти слова я и хотел услышать Петир. Надеюсь Варис все же ошибся и ты не изменник. Ты же не предашь моё доверие? — он лишь притворно улыбнулся. — Я служу лишь на пользу государства и вам мой король! — столь патетичный ответ кажется удовлетворил Баратеона и монарх скупо кивнул. — Можешь идти Петир… — венценосный брюнет лишь величественно махнул ему рукой продолжая напиваться в полном одиночестве прямо в комнате для заседаний малого совета.