Соблазнитель

Чан сглупил, понадеявшись, что самый ужасный эпизод его жизни остался в винном погребе в тот вечер – кто бы мог подумать, что судьба вновь столкнëт его с человеком из его кошмаров? Тот факт, что Феликс уже успел и последить за ним, пугает и настораживает лишь сильнее. Почему он ходит по пятам? Почему пытается заговорить и ищет встреч? Что ему нужно? Эти и множество других вопросов тревожат сердце, и, если честно, Чан не желает знать ответ ни на один из них. Хочется только одного – чтобы Феликс, наконец, оставил его в покое. Чан устал жить в страхе, вечно испытывая на себе пронизывающие взгляды, ведь он не знает, чего ожидать от Феликса. И то, что они сейчас находятся здесь, возле леса, в одной команде, служит ещё одной причиной для головной боли. Видеть Феликса нет никакого желания, поэтому Чан решает идти чуть поодаль от группы, а потом настолько погружается в свои мысли, что вовсе не замечает того, как забредает в лес. Мусора здесь более, чем достаточно. Чан в который раз поражается халатности людей по отношению к природе – грязно не только на поляне возле леса (их территории для уборки), но и в самом лесу. Сердце обливается кровью при виде такой печальной картины, и Чан собирает даже самый мелкий мусор, который ему только попадается. Он не следит за временем, продолжая идти всё дальше и дальше и, наверное, такими темпами прочесал бы весь бор, если бы не подозрительный шорох позади. Чан встревоженно оборачивается: оказывается, он забрëл достаточно далеко, чтобы не слышать голоса людей, и только теперь с ужасом вспоминает разом обо всех зверях, обитающих в этой местности. Что, если это дикий кабан? А если рысь? Медведь?.. Чан уже мысленно представляет множество сцен того, как находят его тело – а, вернее, то, что от него осталось – и уже готов завыть от собственной глупости и беспомощности. Дëрнул же его чёрт уйти так далеко. Ну почему он такой неудачник? Тем временем, звуки шуршания становятся только ближе, отчего по коже ползëт мелкий противный холодок. Наверное, это и есть его конец... Чан почти смиряется со своей участью, крепко зажмурившись. Он знает, бежать бессмысленно. – Вот ты где! – знакомый голос заставляет широко распахнуть глаза... Он ещё больший неудачник, чем мог себе представить. Лучше бы это действительно оказался какой-нибудь зверь. В полной мере всю опасность своего положения Чан осознаёт, когда Феликс движется в его сторону. Страх сковывает всё тело: он в какой-то глуши наедине с тем, кто не так давно пытался сотворить с ним ужасное. – Не приближайся! – вырывается крик из саднящего горла. Чану уже хочется позорно расплакаться – он устал держать весь стресс и негатив внутри. Феликс растерянно застывает в паре шагов. – Спокойно, я не собираюсь тебя трогать, – он поднимает руки в смирительном жесте, не решаясь приблизиться и успокоить почти плачущего парня, хотя очень хочется. – Я везде тебя обыскался. – А ты следишь за мной? – Чан всегда был уравновешенным и спокойным человеком и на своей памяти никогда не повышал голос на кого-либо, но сейчас слова льются из него сами собой. – Неужели у тебя нет других забот, кроме как испытывать меня своими внезапными появлениями? Чего ты хочешь, в конце концов?! – истерика? – Прости, не хотел тебя пугать, – Феликс делает тяжëлый вздох, понимая, что, сам того не желая, довёл старшего до такого состояния. – Просто заметил, что ты исчез и забеспокоился, – ему кажется, что Чан немного приходит в себя после этих слов, и делает неуверенный шаг навстречу. – Мы должны вернуться, здесь опасно находиться. Но Чан отшатывается назад, шепча одними лишь губами: – Не опаснее, чем с тобой. Феликса почему-то это ранит сильнее, чем должно. Он прекрасно понимает, что Чан говорит такое не без основания, но всё равно неприятно. Он же не маньяк какой-нибудь. – Ты настолько меня боишься? – По-твоему, как ещё я должен вести себя с тем, кто пытался меня изнасиловать? – у Феликса чувство, будто его огрели по голове чем-то тяжëлым. Хотелось бы оправдаться, но нечего сказать. Чан прав. Он действительно хотел это сделать, даже против чужой воли. Можно было бы списать всё на алкоголь, не скажешь ведь Чану о том, каким образом он подействовал на феликсов пьяный мозг своей одурманивающей невинностью. И даже сейчас Феликсу в глубине души стыдно за свои мысли, и он чувствует себя самой настоящей мразью – желание заполучить Чана никуда не исчезло. И пугает тот факт, что оно усиливается с каждой секундой, проведëнной рядом. Чан затихает, видимо, напуганный долгим молчанием Ли, который медленно приближается к нему. Должно быть, он подумал, что разозлил его. Как мило. Феликс не может не усмехнуться про себя, губкой впитывая все эмоции старшего. Чан пятится назад по мере его приближения, и тот видит этот неприкрытый страх, абсолютное недоверие и желание как можно скорее оказаться в более безопасном месте. Ли уже достаточно близко, чтобы отчётливо видеть трепещущие ресницы под стëклами очков, тяжело вздымающуюся грудь и дрожащие губы старшего, который, в свою очередь, упирается в дерево позади – путей к отступлению больше нет. Феликс не может перестать думать о том, что ему хотелось бы освежить в памяти вкус этих пухлых губ, залезть под худи и не оставить неискусанным ни один дюйм соблазнительного тела, вновь ощутить нежность кожи и просто сделать с Чаном всё то, что не успел в тот раз. Но уже на трезвую. Ли честен сам с собой – он бы не прочь взять его прямо здесь и сейчас. Но всё это так неправильно, ведь Чан боится его. Первое желание в его длинном списке – уткнуться носом в эти мягкие кудри, чтобы вдохнуть полной грудью запах излюбленного Чаном шампуня, но, противореча собственным желаниям и мыслям, Феликс сипло выдыхает: – Я не животное, Чан. Когда Чан поднимает голову, в его глазах всё ещё плещется недоверие, и он по-прежнему не решается сдвинуться с места. И в этот момент Феликс делает то, чего никогда не делал прежде. То, чего не ожидал от самого себя. Он медленно опускается на колени, не отрывая глаз от замершего в шоке Чана и просто-напросто обнимает его поперëк бёдер. – Прости меня, пожалуйста. Прости, если сможешь. – Феликс сам не знает, зачем он, вместо того, чтобы уйти отсюда подальше, пока не стало поздно, зарывается лицом в худи, даже сквозь ткань ощущая приятное тепло напряжëнного живота. Несколько секунд Чан смотрит на него в полном поражении, и Феликс его отчасти понимает. Вероятно, это первый раз в его жизни, когда кто-то просит у него прощения подобным образом. Видно, что он смущëн и растерян. – Ты что творишь? Поднимайся немедленно! – и чего Феликс не ожидал уже от Чана, так это того, что тот попытается его поднять, подхватив под локоть. Насколько же он мягкосердечен. Феликс, конечно же, стоит на своём, перехватывая тоненькую кисть его руки: – Мне правда очень жаль. Что мне сделать, чтобы ты меня простил? – он вкладывает в эти слова всю искренность, на которую только способен, потому что, в самом деле, в первую очередь мечтает добиться его прощения. Хотя бы для того, чтобы старший перестал его бояться и избегать. Чан явно теряется с ответом, и неизвестно, сколько бы ещё это продолжалось, если бы до них не донëсся чей-то плач. Сперва кажется, что послышалось, но, стоит только обменяться короткими непонимающими взглядами, становится ясно – они оба это слышали. Чан вырывается из крепких рук и первым несëтся в сторону источника звука, а Феликс не раздумывая бежит следом, наконец, вставая с колен. Некоторое время они бродят меж высоких елей, останавливаясь прислушаться, а голос с каждой секундой доносится всё отчëтливее, пока не раздаëтся совсем близко – и в итоге приводит их к небольшой опушке. Феликс уже было подумал, что кто-то ловко их разыгрывает, или у них с Чаном и вовсе общая галлюцинация, как старший замечает какое-то движение в нескольких метрах. И только сейчас Ли видит на огромном пне дрожащий комочек в ярко-жëлтом дождевичке. Ребëнок? – Хей, малышка! Почему ты здесь? – перепуганный Чан опускается на корточки перед плачущей девочкой лет пяти. Она явно обрадована тем, что больше не одна в этом страшном месте при виде взрослых. – Я потерялась. – немного успокоившись, трëт заплаканные глаза своими крошечными кулачками. Чан касается её лба тыльной стороной ладони, Феликс догадывается, что он проверяет температуру – неизвестно, сколько времени эта малышка тут провела, и какие вещи могли произойти, если бы они не нашли её. – Как ты очутилась в лесу? – старший аккуратно утирает рукавом детские слёзки. – Я хотела насобирать цветочков для деды и бабули. – девочка, видимо, предаëтся каким-то своим воспоминаниям, норовя вот-вот заплакать вновь, чему свидетельствует её дрожащий подбородок. Чан выглядит немного растерянным, и Феликс, соображая на ходу, решает исправить ситуацию. Последовав его примеру, он садится рядом на корточки, боковым зрением ощущая удивлëнный взгляд. Нащупав во внутреннем кармане куртки залежавшийся шоколадный батончик, который так и остался несъеденным в дороге, он разрывает бумажку, протягивая девочке. – Давай сперва познакомимся, как тебя зовут? – Ли мягко улыбается, тем самым добиваясь расположения малышки, которой явно по душе такая идея. Она принимает сладость, тут же радостно отвечая: – Ли Нана! – У тебя прекрасное имя, как и ты сама, – Феликс не в силах устоять перед таким очарованием и ласково касается костяшками пальцев её милого носика, отчего та смущëнно улыбается: – Спасибо! А вы кто? – Я Ликси, а это Чани, – Ли легко трогает плечо Чана, который за всё это время не вымолвил и слова от столь удивительной комбинации. Феликс и ребёнок. Он далеко не выглядит, как тот, кто способен находить общий язык с детьми, но происходящее сейчас доказывает обратное. – Очень приятно. – Нана уже успела испачкать уголки рта в шоколаде, и Чан спешит протереть их – тоже рукавом худи. Феликс не сдерживает смешка на такой заботливый жест, отчего Чану становится неловко. Он невольно вспоминает то, на чём они с Ли остановились, до сих пор испытывая дикое смущение. Удивительно, но страх уже практически не ощущается, и, возможно, присутствие девочки служит этому не в последнюю очередь. – Пойдём, Нана, поищем деду и бабулю. – Хорошо, дядя Чани! – при упоминании родных людей Нана оживляется, протягивая ручонки к Чану, а тот ловко подхватывает её на руки, всё ещё с опаской поглядывая на Феликса. Сейчас их связывает одна общая задача – найти родных этой девочки, и Чан хочет надеяться, что они справятся с этим в скором времени. Тогда он, наконец, сможет избавиться от Феликса Ли.