Соблазнитель

• 30.09. Четверг • Погода, как ни странно, слишком тёплая, что совершенно не характерно для конца сентября. Чану даже не нужно открывать глаза, чтобы понять, насколько ярко светит солнце. Чистый воздух щекочет ноздри, до чуткого слуха доносится пение птиц и журчание ручья. Вопрос лишь в одном: где он находится? Чан поднимает веки. Над головой распростирается безупречное небо без единого облачка, солнце и правда слепит, как в самом разгаре лета, а лучи мягко ласкают обнажённые участки кожи. Недавно начавшиеся дожди ужасно нагнетали, создавая мрачное настроение, поэтому Бану действительно не хватало всего этого, как человеку, который обожает тепло. Он приподнимается в локтях, изумлённо озираясь по сторонам. Место ему незнакомо, он точно может сказать, что не бывал здесь прежде, но несмотря на это не ощущает тревоги и беспокойства. Напротив, он чувствует себя безопасно и умиротворённо – так хорошо, как не было за последние месяцы. Наверное, потому что атмосфера здесь чем-то напоминает ему родную Австралию, накрывая волной воспоминаний о том чудесном времени. Босые стопы утопают в сочной траве, словно в мягком ковре, разнообразие полевых цветов радует глаз, и Чан всей грудью втягивает этот свежий воздух. Он подбирается ближе к довольно крутому склону, а вдали – бескрайние луга, кое-где даже виднеются пастбища овец. Картина поистине завораживающая. Небо кажется настолько близким, что до него наверняка можно дотянуться рукой, и Чан непременно решает это проверить. Приподнявшись на цыпочках, он вытягивается вперёд всем телом. Яркие лучи просачиваются сквозь пальцы, ослепляя, и Чан уверен, что прямо сейчас нет на свете человека счастливее его. Этот момент настолько драгоценный и хрупкий, что хочется сохранить его в памяти на долгие годы. На подсознательном уровне Чан, конечно, знает, что до неба ему не дотянуться, но сейчас в мыслях лишь одно – если прыгнуть ещё чуточку выше, то это станет возможным. Он звонко хохочет, словно пятилетний малыш, повторяя попытки снова и снова, пока вокруг его талии не образовывается тёплое кольцо из объятий, и некто деликатно отводит от края склона на безопасное расстояние. – Осторожнее. – родной до слёз голос звучит будто не рядом, а из глубин сердца самого Чана. Чужие руки дарят чувство защищённости и комфорта, рождая внутри желание задержаться так хотя бы ещё на мгновение. Бан разворачивается в объятиях возлюбленного, оказываясь с ним лицом к лицу. Он ослеплён – либо солнцем, либо собственной влюблённостью, но у него не получается разглядеть знакомые черты, как следует. – Тебе нравится? – Я бы остался здесь навсегда. Чана аккуратно берут за руку – даже спустя столько времени он не перестаёт умиляться тому, что ладонь парня немного меньше его собственной – и ведут обратно на поляну. Они говорят обо всём и одновременно ни о чём, строят планы на будущее, шутят и смеются. До глубины души трогает то, что пока Чан баловался, гоняясь за бабочками, словно малое дитя, его любимый позаботился обо всём – на расстеленном тонком покрывале разложены лёгкие закуски, ягоды, сладости и прочее. – Какая красота! И это всё для меня? – Бан не скрывает восторга, потому что всё, что делает для него его парень – бесценно, и он искренне хочет отплатить ему за каждый завтрак в постель, за каждый нежный поцелуй, за каждую приятную мелочь – просто за всё. – К твоим ногам хоть целый мир. – Чан слышал от него подобное сотни тысяч раз, но всё равно это звучит смущающе, будто впервые. – Глупый. – он спешно отворачивается, больше для того, чтобы скрыть своё покрасневшее лицо, но в ту же секунду его вновь притягивают: – Постой, – Чан не решается поднять взгляд, но чувствует, как ловкие пальцы аккуратно впутывают в его кудри белоснежную лилию. В голове проносится мимолётная мысль, что она такая же чистая и прекрасная, как их любовь. Бан готов растаять от невесомого прикосновения к виску, чувствуя, как щёки вспыхивают с новой силой. – Чани, ты такой прелестный. Вконец смущённый Бан несильно бьёт возлюбленного в грудь и предпринимает очередную попытку ускользнуть, но его останавливают снова – и на этот раз ловко подхватывают под бёдра, закружив по просторной поляне так, будто он ничего не весит. И Чан действительно чувствует себя пёрышком в этих надёжных руках. Он заливисто смеётся и просит отпустить, ссылаясь на то, что он тяжёлый, но, в противовес собственным словам, обнимает любимого за шею. В ответ лишь посмеиваются и смотрят с абсолютным обожанием. С этим человеком можно не только до неба дотянуться, с ним попросту нет ничего невозможного. Прежде у Чана никогда не было отношений, и он даже представить себе не мог, что в его жизни будет происходить нечто подобное. Но кто же знал, что это так волшебно – быть любимым и дарить свою любовь взамен. Они совсем не похожи, но являются недостающими деталями друг друга, создавая одно целое. Они прошли через многое, и Чан с уверенностью может сказать, что испытанные трудности стоили того, что у них сейчас есть. Между ними полная гармония, и Бану думается, что нет идеальнее пары, чем они. Даже одеты похоже – во всё белое. Казалось бы, происходящее не может быть прекраснее, чем оно есть, но его парень доказывает обратное. Ноги снова тонут в мягкой траве, сильные руки уже так привычно обнимают за талию, и уже в следующее мгновение губ невесомо касается что-то лёгкое и воздушное, точно облако. Тело обволакивает непередаваемым теплом, и Чану кажется, будто его целует само солнце. Только вот разница в том, что солнце обжигает, а его любимый ласково согревает изнутри. Его личное маленькое солнце с россыпью звёзд на нежных щеках. Когда они нехотя отстраняются друг от друга, взгляд Чана проясняется, и теперь он, наконец, отчётливо видит родные черты. – Чани, я люблю тебя больше жизни. – нежность распирает грудную клетку, и по сути нет причин, чтобы плакать, ведь всё так хорошо, но почему по щекам бегут слёзы? Наверное, это и есть слёзы счастья. – И я тебя, Феликс. Чан несколько минут смотрит в потолок немигающим взглядом, чувствуя, как горячие слёзы стекают по вискам, впитываясь в подушку. Его бьёт озноб, всё тело дрожит от колючего холода. Кажется, он снова забыл закрыть окно, но сейчас нет никаких сил, элементарно, закутаться в одеяло, не то чтобы подняться с кровати. В груди полное опустошение, душащее чувство, будто его лишили чего-то важного и нужного. Тоска... Чан понимает, что тоскует по тому, чего у него никогда не было, но почему этот сон ощущался настолько реально? Почему внутри такое чувство, будто он прожил ту жизнь с тем человеком, и вся эта карусель воспоминаний до сих пор так ясно крутится в голове? Почему во сне он был счастлив с тем, кто причинил ему боль и доставил немало душевных терзаний? Почему Феликс Ли? Чан сворачивается клубочком, не в состоянии бороться с этими отвратительными чувствами, разрывающими нутро в клочья, и тихо рыдает до тех пор, пока вновь не засыпает тревожным сном.