Соблазнитель

Обитель Уëна, на деле оказавшаяся небольшим, но уютным особняком на окраине города, приятно удивляет взор. Дизайн дома выглядит дорого и стильно, хоть и выполнен без вычурных излишеств. Абсолютно все предметы декора в просторном дворе идеально гармонируют друг с другом, создавая впечатление, что всё на своём месте. По словам самого Чона, он не так часто тут бывает из-за учёбы в столице и вечных разъездов по турнирам, но и тем не менее во всём прослеживается его чистоплотность и аккуратность. И даже слегка неухоженные декоративные кустарники, растущие прямо под окнами, совсем не портят впечатления, а напротив – привносят некий шарм. По прибытии на место хозяин дома проявляет максимальное гостеприимство, не обделив вниманием никого. Прежде чем зайти внутрь, Уëн с удовольствием проводит для гостей небольшую экскурсию, показав им задний двор, где полно места для всякого рода развлечений и отдыха, а потом и очаровательнейший цветочный сад, не оставивший равнодушным ни одного из ребят. Даже после мини-экскурсии, невзирая на чоновы уговоры зайти в дом, все как один изъявляют желание остаться снаружи и облюбовать хорошо обустроенную застеклëнную беседку. Очень скоро к ним присоединяются Чон Юнхо и Чхве Сан – друзья Уëна, припозднившиеся из-за пробок на дорогах. Ребята быстро вливаются в общую компанию, потому что являются не только талантливыми танцорами, хорошо известными во всём университете, как и Уëн, но ещё и очень дружелюбными и приятными людьми. Пока они ехали на эту вечеринку, Чан успел сообщить маме о внезапной поездке с друзьями за город и в то же время сто раз пожалеть о том, что вообще согласился на всё это, особенно учитывая взгляд Феликса прямо перед тем, как сесть в машину. Сперва в нём ясно промелькнула надежда, но когда Чанбин настойчиво потянул Бана к машине Уëна, к этим сложночитаемым эмоциям в глазах Ли примешалось явное раздражение и что-то ещё, что точно не могло быть предвестником чего-то хорошего. Чан сильно переживал из-за собственной малообщительности и застенчивости, размышляя о том, не будет ли он лишним в этом кругу, но все сомнения и опасения рассеялись, подобно утреннему туману, стоило лишь поближе узнать новых знакомых. Всё оказалось совершенно по-другому, и Бан не назвал бы эту встречу "вечеринкой", а скорее дружескими посиделками в компании приятных людей. Больше всего Чан обрадовался золотистому ретриверу – собаке Юнхо, которая, видимо, с первых же минут выбрала его своим фаворитом, обнюхав со всех сторон и радостно лизнув ладонь. Прямо сейчас, пока остальные обустраиваются в беседке, Бан бросает мячик, который Лилу почти сразу возвращает, активно прыгая вокруг и игриво виляя хвостом. Все проблемы и неприятности даже как-то забываются на время. Чан безумно обожает собак, и с ранних лет мечтал завести себе четвероногого друга, но по какой-то причине так и не решился озвучить своё желание родителям, хотя и был уверен, что мама с папой не отказали бы ему и в этом. С возрастом у него появились совершенно другие заботы. Бан полностью погрузился в учёбу, а мечта о щенке так и осталась мечтой. Но теперь, возясь с очаровательной Лилу, он вновь вспоминает своё детское желание и даже всерьёз задумывается обсудить этот вопрос с домашними. – А вы уже успели поладить, как я погляжу. – Чану приходится задрать голову из-за внушительной разницы в росте, чтобы взглянуть на незаметно подошедшего Юнхо. Этот милый брюнет определëнно располагает к себе, хоть и нельзя сказать точно по какой причине. Возможно, дело в природном обаянии и вежливой манере общения Юнхо, что здорово подкупает. Чан чуть смущённо отводит взгляд, когда понимает, что они смотрят друг на друга дольше положенного, а потом возвращает своё внимание Лилу, которая так этого требует своим озорным поведением. – Ага, она такая милая, – он забирает у неё мячик и, прежде чем бросить его вновь, ласково треплет её по загривку. – Хорошая девочка... Она всегда такая активная? – Только с теми, кто ей нравится, – Юнхо задумчиво изучает Бана своим тёплым взглядом, но, заметив, как щëки старшего заливает нежным румянцем, спешит продолжить, дабы избавить их обоих от затянувшегося молчания: – Обычно Лилу с большим недоверием относится к незнакомцам. Да что уж говорить о незнакомцах, она Уëна приняла не сразу, а Сана до сих сторонится и тайно ему пакостит. Бедняга частенько находит "подарочки" у себя в кроссовках. Неловкость быстро улетучивается вместе со звонким смехом двоих парней, будто её и не было вовсе. С Юнхо, на удивление, легко и комфортно, как если бы Чан общался с кем-то, кого знает уже давно. – Может, она так проявляет свою любовь? – всё ещё посмеиваясь, интересуется он, на что Юнхо неоднозначно пожимает плечами и спрашивает: – У тебя тоже есть собака? Просто ты так умело обращаешься с моей девочкой. – Нет, но я всегда мечтал о питомце. – Чан одним лëгким движением убирает назад отросшую чёлку, а потом чувствует что-то неладное... Ярость и раздражение, плещущиеся на дне пронзительных глаз Феликса, буквально припечатывают Чана к месту, а сгустившуюся над Ли тёмную ауру можно уловить даже отсюда – они с Чхве Саном рубят дрова для костра, расположившись поблизости, но достаточно далеко, чтобы не слышать беседы Чана и Юнхо. Засучив рукава, Феликс лишь поудобнее перехватывает топор, и со всей дури рубит очередной пенёк, отчего тот в секунду разлетается в щепки. – ...Чан-хëн? – Бан слегка вздрагивает от аккуратного касания к своему плечу, приходя в себя. Юнхо, который до этого что-то увлечённо рассказывал, смотрит с неприкрытым беспокойством в добрых глазах, продолжая удерживать его – и если поначалу Чан не смог расшифровать сложный взгляд Ли, то сейчас к нему приходит оглушающее осознание. Феликс ревнует. Только этого ещё не хватало. Однако, Бан не в силах игнорировать то странное чувство, закравшееся в сердце вместе с каплей раздражения. Оно – сладкое и тягучее, подобно мëду – медленно растекается по всем конечностям, приятно согревая изнутри и отчего-то кружа голову. Чан быстро отводит взор от крайне разозлëнного Феликса, подавляя в себе зудящее желание спрятать за ладонями теперь уже буквально пылающие щёки, и спешно щебечет: – Прости, я немного призадумался. Не дорасскажешь мне эту историю, когда мы вернёмся к остальным? – в последний раз бросив мячик заждавшейся Лилу, он ненавязчиво утягивает за собой ни о чём не подозревающего Юнхо. И почти кожей ощущает жгучий взгляд прямо между лопаток – там, где всего пару дней назад его так трепетно целовал Феликс Ли. Капля недовольства окончательно растворяется в океане этого нового опьяняющего чувства. Чан и Юнхо возвращаются в беседку, обнаруживая, что каждый уже занят своим делом: Хëнджин, Чонин и Сынмин немного неуклюже сервируют длинный дубовый стол; Чанбин и Джисон о чём-то тихо перешëптываются, греясь под одним пледом; Сонхва с Минхо сидят чуть поодаль ото всех – Пак показывает Ли на дисплее своей камеры, видимо, какой-то очень забавный снимок, отчего оба смеются в голос; а бедный Уëн единственный, кто возится с купленными по дороге овощами и мясом, чтобы поскорее накормить гостей. Чан и Юнхо не раздумывая принимаются помогать хозяину дома, за что тот одаривает их благодарной улыбкой. Вскоре присоединяются и Феликс с Саном с результатами своего упорного труда – сложив дрова возле мангала, выдохшиеся парни подсаживаются к Минхо и Сонхва. За всё время, пока они суетятся в беседке, Чан сталкивается с Феликсом взглядами всего раз, но младший почти сразу разрывает зрительный контакт, хмуро залипая в телефон. И это отчего-то задевает Бана. Что-то изменилось в привычном поведении Ли. В остальном атмосфера складывается мирная и дружная. И всё бы хорошо, если бы не противное колющее чувство вины, засевшее в душе Чана и заставляющее думать, что он делает что-то не так. Неужели присутствие Юнхо рядом с ним настолько задевает Феликса? Так или иначе, глубоко провалиться в омут тягостных дум ему не позволяют ни Уëн, ни тот же Юнхо, наперебой рассказывая всякие истории о готовке. Оказывается, пару лет назад Уëн проходил кулинарные курсы, а Юнхо наловчился в этом нелëгком деле сравнительно недавно, когда заболел его дедушка. – Помощь нужна? – к ним незаметно подплывает Сонхва – он всегда так бесшумно передвигается? Вклинившись между Чаном и Уëном, брюнет втягивает носом вкусные запахи и игриво добавляет: – Кое-что я тоже умею. Мимолётный взгляд Бана цепляется за утончённый профиль Пака, нависшего над столом и ненавязчиво приобнимающего Чона за плечо. Чан бы не придал значения столь невинному жесту, однако то, как беззастенчиво Сонхва изучает Уëна своими томными опасными глазами, легко порхая пальцами по его крепкому плечу, не может не смутить и не насторожить. Чон, кажется, вовсе этого не замечает, совершенно непринуждённо давая распоряжения старшему по поводу того, что следует сделать. Оно и неудивительно – Чан давно успел понять, а за последние минут двадцать и испытать на самом себе то, насколько тактильный Уëн человек. Ему необходимо постоянно касаться, обнимать и ощущать то же самое в ответ, поэтому полуобъятие Сонхва никак не могло его озадачить. Бан мотает головой, понимая, что, скорее всего, надумывает лишнего, а искры в таинственных глазах Пака ему просто померещились. В конце концов, он ведь сказал, что собирается поухаживать за Минхо, а не за кем-то другим... – Жесть, как жарко! – звонкий голос Сана привлекает внимание ребят. Парень подрывается с места, воодушевлённо обращаясь к лучшему другу: – Ë-на, а твоё озеро не очень грязное? На этих словах добрая половина парней шокированно таращится на Чона, ведь никто даже не подозревал о том, насколько обширны его владения. Родители уж точно на него не поскупились. Уëн от такого внимания смущённо теребит свой смешно торчащий хвостик на затылке: – Не грязное, но вода уже, боюсь, холодная. Лучше прими душ дома, глупый... – Так, стоп. Ты сказал озеро? У тебя есть озеро?! – оживляется давно притихший Джисон, шустро выпутываясь из пледа. Лишь Чанбин усмехается – он единственный, для кого это не новость, естественно, за исключением лучших друзей его парня. Хозяин дома отвечает всё ещё немного неловкой улыбкой и возвращается к готовке, что говорит только об одном – этот парень не испорчен богатством и несмотря ни на что остаётся скромным. – Ой, да хватит ломаться, – Юнхо награждает его лёгким тычком под рёбра и весело сообщает гостям: – Озеро в десяти минутах ходьбы отсюда. Мы каждое лето там купаемся. – А осенью купаться не пробовали? – с этими словами Хан уверенно выходит из беседки, заигрывающе бросая через плечо: – Сан-а, не проводишь меня? Чхве обаятельно улыбается и, подмигнув обомлевшему Уëну, идёт вслед хрупкой, но очень привлекательной фигуре: – С превеликим удовольствием. Сынмин с тяжёлым вздохом вынужден к ним присоединиться. У Чана создаётся стойкое впечатление, что Ким присматривает за Ханом и будто оберегает от всего плохого, следуя за ним буквально по пятам. Хëнджин и Чонин лишь берутся за руки и молча выходят наружу, тем самым поддерживая эту затею. Юнхо тоже долго не думает – одарив Уëна извиняющейся улыбкой за то, что оставляет его вот так вот с недоконченными делами, подзывает к себе Лилу и догоняет ребят. Бан задумывается, чем ещё удивит его этот день. Во-первых, кто устраивает вечеринки по понедельникам, а во-вторых – кто стал бы купаться в озере в середине октября? Возможно, Чан спешит с выводами, но пока это самая безумная вещь, произошедшая за сегодня. Феликс лениво потягивается, поднимаясь на ноги и хлопает Минхо по плечу в приглашающем жесте. Когда он безразлично проходит мимо Чана, даже не удостоив его мимолëтного взгляда, у того сердце в груди болезненно сжимается. Ли злится? Бану становится не по себе, особенно вспоминая их последнее прощание на пороге его дома. Тот поцелуй, наполненный нежностью напополам со страстью и, самое главное, то, каким счастливым выглядел Феликс... Даже этим утром он казался довольным и радостным, и сейчас видеть столь резкие изменения в его настроении, как минимум, неприятно. – Вы идёте? – Со выжидающе глядит на оставшихся троих парней. – За мясом нужно присмотреть, а вы идите, повеселитесь там! – напутствует Уëн, а Чанбин, совершенно не стесняясь посторонних, льнëт к его спине, по-кошачьи притираясь носом к загорелой шее: – Я останусь, если хочешь. Сонхва на это открыто закатывает глаза – Чану точно не померещилось. – Всё в порядке, только будь осторожнее, ладно? Вода холодная, ты можешь заболеть. Со коротко целует своего парня в щëку и, наконец, уходит. Бан хотел было остаться, чтобы помочь, но Пак его опережает: – Ты тоже иди, с Уëном останусь я. Поток слов застревает в горле, когда Сонхва бросает ему такóй красноречивый взгляд, по которому становится ясно – он хочет остаться с Уëном наедине во что бы то ни стало, и Чану лучше уйти по-хорошему. К нему вновь возвращается то навязчивое чувство – он не уверен, правильно ли поступает, оставляя парня своего друга вместе с Паком, у которого непонятно что на уме. И если изначально внутри зародились семена сомнения по поводу этого таинственного создания, то сейчас они пускают прочные корни. Развернувшаяся перед глазами картина захватывает дух. Кристально-чистая бирюзовая гладь озера, объятая сизой пеленой тумана, с радостью принимает все цвета и оттенки, которые услужливо преподносит ей окружающий мир. Здесь можно увидеть и янтарь прибрежных трав, и безупречную небесную лазурь, и красноватые блики вечернего солнца. На противоположном берегу буйно растёт высокий камыш, а вдали уже синеет густой сосновый лес, чьë могущество и таинственность пленит настолько же, насколько и пугает – а за лесом распростираются бескрайние золотисто-жëлтые холмы. Завораживающие звуки природы перебивают абсолютно всё остальное, и даже весёлые возгласы ребят – Чан на мгновение прикрывает веки, наполняя лёгкие холодным октябрьским воздухом. Он позволяет себе с головой окунуться в эту неповторимую атмосферу, наслаждаясь моментом. Наверное, он провёл бы так целую вечность, совсем этого не заметив, если бы не чья-то настойчивая рука, лёгшая на плечо: – Не хочешь поплавать? – у Чанбина в голосе плохо скрываемая взволнованность и лихорадочный блеск в зрачках. Бан знает, каким упрямым становится Со, когда на чём-то зацикливается, поэтому считает бесполезным останавливать его сейчас. Сам он, конечно же, ни в коем случае не полезет в холодную воду, потому что не любит мёрзнуть – это раз, и совершенно не планирует заболеть – это два. – Ну уж нет, и тебе не советую. – всё же предпринимает попытку призвать друга к разуму, но тот, как и ожидалось, отмахивается, стягивая с себя худи вместе с футболкой. Бан хмурится, замечая у самого края берега нерешительно мнущегося Джисона – он уже раздет до самых трусов (и когда только успел?) и теперь боязливо проверяет температуру воды пальчиками ног. Шустро раздевшись, Сан уже вовсю щеголяет своими широченными плечами и с хитрой улыбкой со спины подкрадывается к ничего не подозревающему Хану, который не успевает издать и писка – Чхве неожиданно подхватывает его на руки, словно пушинку, и уже вместе с ним забегает в воду, пуская по ней неспокойную рябь. Визг Джисона эхом разносится по всей округе, а Сан громко хохочет, насмешливо приговаривая: – Хороша водичка, согласись! – Пошёл в жопу, Чхве Сан! – ругается Хан, вытирая лицо, но, очень скоро привыкнув к смене температуры, игриво плещет в ухмыляющегося Чхве водой. Сынмин с осуждающим цоканьем собирает безобразно разбросанные повсюду вещи Джисона, аккуратной стопкой складывая их в более сухом месте. Никто и не понял, когда Хëнджин с Чонином успели обогнуть берег и теперь весело кричат им с небольшой высоты, по-прежнему держась за руки. Эти двое, похоже, влюблены друг в друга без памяти, флюиды любви буквально витают в воздухе вокруг них. Чан про себя улыбается, наблюдая за продолжающимся безумием у озера, когда сахарная парочка синхронно спрыгивает вниз. Поначалу ему казалось, что ребята шутят и на самом деле не собираются купаться, но вот их собралось уже целых пятеро безбашенных парней. Его внимание возвращается к лучшему другу – Чанбин нарочито медленно и как-то вызывающе стягивает с себя оставшиеся джоггеры и, поправив ткань белья на округлых ягодицах, по-царски приосанивается, плавной походкой двигаясь в сторону вовсю плескающихся ребят. Он предпочитает держаться на мелководье, ещё не совсем уверенный в своём недавно приобретëнном умении плавать. Чан автоматически поворачивается к Минхо, расположившемуся недалеко от него, видимо, тоже выбрав понаблюдать со стороны. Почему-то хочется взглянуть на его реакцию, которая, впрочем, не заставляет себя долго ждать – Ли тяжело сглатывает, сводя густые брови на переносице, и нельзя не заметить, как темнеет взгляд его больших и ясных, как это озеро, глаз, не упускающих из виду Со. Минхо всё ещё питает чувства к Чанбину? И если эти самые возможные чувства взаимны, то как тогда быть Уëну, который любит Со всем сердцем? А ещё и этот Сонхва, нарисовавшийся буквально из ниоткуда... Что же ему нужно? Бан мысленно одëргивает себя за то, что опять надумывает лишнего. Он ведь совсем не знает Пака, чтобы делать поспешные выводы. Вероятнее всего, он просто-напросто остался с Уëном из чувства вежливости и благодарности в ответ на такой тёплый приём. И никак иначе быть не может. Чан отвлекается от собственных размышлений из-за звонкого лая, раздавшегося совсем рядом. Из-за горизонта, следом за Лилу, появляется и высокая фигура запыханного Юнхо, о котором он успел и позабыть. Собака снова куда-то убегает – так на неё, видимо, действует природа и свежий воздух – и Юнхо вынужден гнаться за ней повсюду. Как мило. Брюнет бросает на Бана короткий извиняющийся взгляд, по которому становится ясно, что он хотел бы составить ему компанию, но не судьба. Какая-то мысль мелькает на подкорках сознания призадумавшегося Чана, однако, уже через мгновение она ускользает вместе со всеми предыдущими, которые так тяготили его. Остаётся лишь оглушающая пустота – Феликс тоже решил присоединиться к ребятам. С тех пор, как они пришли к озеру, младший, видимо, всё ещё злясь, всячески избегал общества Бана и подолгу наматывал круги по окрестностям в полном одиночестве. Это беспокоит сердце намного больше, чем должно, а причину Чан не сможет объяснить даже самому себе. И прямо сейчас он чувствует себя так, словно наблюдает за чем-то запретным, за чем-то, что не предназначено для его глаз, но он совершенно не в силах себя контролировать... Ли, кажется, всё ещё колеблется, не до конца решив, хочет он купаться или нет, судя по лишь наполовину расстëгнутой рубашке. У Чана предательски спирает дыхание, когда младший всё же определяется, наконец, избавляясь от блузки. Ему прежде никогда не доводилось видеть Феликса без одежды, и потому сейчас просто не может отвести от него взгляд. Феликс Ли чертовски красив. Глупо это отрицать. Его тело худощавое (что нисколько не убавляет его мужества), жилистое и крепкое. Твёрдая грудь, узкая талия, рельеф подтянутого живота в виде шести ровных кубиков пресса и натренированные руки, мышцы на которых так гипнотизирующе перекатываются под тонкой медовой кожей. Ответ на вопрос, которым Бан боялся задаваться даже в мыслях, сейчас ясно всплывает в голове – веснушки у Феликса не только на лице. Он абсолютно весь усеян этими очаровательными звёздными крапинками. Самые кончики пальцев фантомно покалывает от абсурдного желания объединить их между собой незримыми линиями, создавая крошечные созвездия одно за другим. Чан понимает, что пялится чересчур долго и открыто и мысленно даëт себе затрещину, спеша, наконец, отвернуться, но его взгляд буквально фиксируется на небольших, испещрëнных лиловыми венами руках младшего, уверенно взявшихся за металлическую пряжку ремня. Жар мгновенно приливает к лицу, а внутренности плавятся от совершенно новых ощущений – Феликс неторопливо, дюйм за дюймом обнажает нижнюю часть, оставаясь в одних лишь боксëрах. От вида сильных бёдер, тонкой дорожки тёмных волос, идущей от пупка вниз к резинке трусов, и аккуратных ягодиц, скрытых эластичной тканью, Чан сглатывает вязкую слюну, чувствуя, как напряжение сосредотачивается внизу живота, посылая сладостные импульсы точно в пах. Осознав, что его мысли с каждой секундой приобретают всё более непристойный характер, Бан стыдливо сводит бёдра вместе, однако, отворачиваться пока не спешит, а точнее всё ещё не может себя заставить. Феликс медленно погружается в воду, часто и судорожно дыша от низкой температуры – Чан начинает даже переживать, будет ли он в порядке после такого экстремального купания. К Ли тут же подплывают перевозбуждëнные Хëнджин и Сан, без колебаний утягивая вглубь за собой, задорно смеясь. Феликс издаёт истошный высокий крик, а потом тоже начинает хохотать и резвиться с ребятами, словно малое дитя. Бан совершенно не замечает того, как снова бесстыдно засматривается: капельки воды скатываются вниз по крепкой груди младшего, а янтарные лучи заходящего солнца обласкивают всю его фигуру, придавая загорелой коже соблазнительный золотистый оттенок. И почему Ли выглядит так привлекательно, убирая назад свои мокрые волосы бледно-розового цвета и улыбаясь абсолютно обезоруживающе? Чан только сейчас в полной мере осознаёт, какая потрясающая у Феликса улыбка. – Завораживает, даже? – мягкий спокойный голос, раздавшийся над самым ухом, заставляет Бана почувствовать себя так, словно его застукали за каким-нибудь постыдным занятием. Конечно, невозможно было не заметить все эти задумчиво-мечтательные взгляды, адресованные младшему Ли – Чан прекрасно знает и сам. Непонятно, что на него нашло, но от вида полуобнажëнного Феликса он разом отключился от всех рациональных мыслей, позволив себе идти на поводу у пленящих ощущений и столь же запретных чувств. Бану слишком стыдно, чтобы попытаться хоть как-то себя оправдать, и потому ответом для Минхо служат вспыхнувшие ярко-красным уши и нервно закушенная губа. Ли только по-доброму усмехается и решает всë-таки сжалиться над бедным Чаном, снисходительно поясняя: – Природа! Природа здесь удивительная. Бан усилием воли заставляет себя коротко улыбнуться и сдавленно ответить: – И правда. Минхо безмолвно приземляется рядом с ним на пожухлую траву. На какое-то время между ними повисает неловкое молчание, пока Ли не начинает говорить снова: – Ëнбок замечательный человек, – Чан сперва хмурится, слыша смутно знакомое имя, а потом припоминает, что это корейское имя Феликса. Редко кто его так называет, видимо, только самые близкие. Между тем, Минхо размеренно продолжает свой монолог: – На первый взгляд он может показаться легкомысленным, но на самом деле всё далеко не так. У него очень большое сердце. Ëнбок предан своим близким и готов рискнуть многим ради них. С каждым сказанным словом Бан всё больше ощущает себя застигнутым врасплох, понимая, что не был готов говорить об этом с кем бы то ни было. Неясно, почему Ли вообще затронул эту тему. – Зачем ты рассказываешь об этом мне? – всё же решается поинтересоваться он, не осмеливаясь поднять взор от носков собственных кед. – Ты ведь умный, Чан. Всё понимаешь, просто не хочешь признавать. Ты чего-то боишься? – от столь прямого вопроса, озвученного крайне деликатным знающим тоном, Чан всё-таки вскидывает на Минхо удивлëнные глаза. Во взгляде же напротив нет былых смешинок, а только понимание и тонна переживаний. Боится ли Бан? Да, определëнно, но не Феликса – уже давно нет. Он боится чувств, расцветающих в груди с геометрической прогрессией и крепко пускающих болезненные корни в самое сердце. Теперь он точно знает, почему поцеловал его тогда в кухне. Ему нравится Феликс Ли. И других причин попросту не существует. А Минхо, будто читая его мысли, продолжает: – Тебе не нужно бояться Ëнбока. Он не причинит тебе вреда. Больше никогда. Глаза застилает пеленой непрошеных слëз, а в горле образовывается тяжёлый ком из невысказанных слов. Проходит всего несколько минут, но для Чана это равно целой вечности. Нельзя сказать, что его напрягает присутствие ушедшего в себя Минхо – они делят этот момент на двоих, каждый думая о чём-то своём. Солнце уже практически скрылось за горизонт, и на озеро опускаются первые сумерки. Промозглый ветер колышет жёлтые кроны деревьев и сухую траву – и именно в этот момент ощущается, что осень окончательно вступила в свои права. Нарушителем спокойствия становится ни кто иной, как Чон Уëн в сопровождении до неприличия довольного Сонхва. Высокий несдержанный смех Чона при виде всё ещё купающихся шестерых сумасшедших вызывает лёгкий смешок даже у Минхо, что уж говорить о Чане. – Придурки, так и яйца можно отморозить! – Уëн не может перестать смеяться, держа в руках увесистую бельевую корзину, и тут же обращается к своему спутнику: – Хва-хëн, можешь сделать пару снимков на память? Посмеивающийся Пак достаёт из кейса камеру и, приблизившись к берегу, властно командует: – Позируем, русалочки недоделанные! – ребята бесприкословно слушаются старшего и действительно позируют до тех пор, пока зубы не начинают стучать от холода. А потом шустро вылезают на сушу один за другим. – Утята, ей-Богу! – Сонхва с нежной улыбкой показывает Уëну плоды своей работы, а особенно смешные и неудачные снимки вызывают у последнего заразительное хихиканье. – Тут полотенца и трусы, – Чон указывает пальцем на оставленную раннее корзину, на минуту отвлекаясь от просмотра фотографий. – Они новые, если что! Парням, впрочем, всё равно, новые трусы или поношенные, ведь главное, что сухие – слишком замёрзли, чтобы думать о подобных мелочах – быстро растаскивают бельё и, вытираясь полотенцами, восторженно приговаривают, какой же Уëн заботливый и крутой. – Не согреешь меня? – подбежавший Чанбин кокетливо склоняет голову к плечу, сейчас больше походя на продрогшего маленького котёнка. Сонхва незаметно ретируется, оставляя парочку сладко ворковать. У Чона счастливая улыбка от уха до уха, а ещё любовно припасëнное для своего парня полотенце. Он накрывает махровой тканью лохматую голову Со. – Ты похож на матрёшку! – Уëн притягивает к себе Чанбина, даже не пытаясь сдерживать крошечные умилительные звуки, вырывающиеся из горла, и целует его в холодный нос. Со на такой жест довольно жмурится и одаривает его ответным коротким поцелуем прямо в улыбающиеся губы. От всей этой ситуации Чаном вновь овладевают смешанные чувства. Всё идеально на первый взгляд, однако, его всё не покидает настырная мысль, что это лишь затишье перед бурей. Будто вот-вот что-то должно произойти. Бан смотрит на всё ещё находящегося рядом Минхо теперь уже с нескрываемой тревогой – тот немигающе глядит перед собой, шумно дыша через нос. Очевидно, таким образом он сдерживает свой пыл, а Чан, пользуясь возможностью, несмело интересуется: – Могу я тоже задать тебе вопрос? Стушевавшись и мигом возобладав над своими эмоциями, Ли принимается нервно теребить травинки: – Конечно. – Ты и Чанбин... Что между вами? – когда Минхо беспомощно поднимает на Чана свои глаза, у последнего внутри всё обрывается – в них столько тоски и потерянности, что волей-неволей пропускаешь всё это через себя. – Хотел бы я знать и сам, – тихо брошенная фраза растворяется в октябрьском воздухе, и Ли открывает рот, чтобы добавить что-то ещё: – Я... – Ну что, пойдём? – ...но Сонхва, которого Чан ненадолго успел потерять из виду, неожиданно наваливается сзади с дружелюбными объятиями, не позволяя Минхо докончить свою мысль. В нос моментально бьёт вкусный запах жареного мяса – вся одежда Пака пропиталась им. – Ужин стынет. – он переводит свой до странного разнеженный и немного опьянëнный взгляд с одного парня на другого и с непринуждённой улыбкой подаёт обоим руки, помогая подняться на ноги. Покуда они направляются к остальным, Бан видит, как по-хозяйски Сонхва окольцовывает талию Ли и, словно почувствовав на себе чужой взгляд, оборачивается и загадочно подмигивает. Кто же ты такой, Пак Сонхва? * * * Звуки сладких поцелуев и прерывистые шумные вздохи приятно разбавляют тишину в чудесном цветочном саду, который парни заприметили для уединения ещё с первых минут. Младший ловко перетягивает на свои колени стройную фигуру, буквально сходя с ума от этой близости, и тот факт, что на обоих из одежды только позаимствованные у великодушного хозяина дома трусы, добавляет капельку остроты к ощущениям, разгоняя бешеный приток адреналина по венам. Тонкие пальцы путаются в длинных блондинистых прядях, чуть оттягивая у отросших корней, отчего вольготно устроившийся на чужих бёдрах парень шипит не хуже любой змеи и в отместку елозит ягодицами по твердеющему члену. Младший предупреждающе рычит прямо в пухлые раскрасневшиеся губы напротив, отпуская звонкий шлепок по излюбленной заднице – наверняка останется яркий отпечаток большой ладони. Это одно из их любимых занятий – доводить друг друга до исступления маленькими порциями мучительных ласок, дразня и оттягивая момент, пока один из них всё же не сдастся. Стоит ли говорить о том, что они совершенно не любят уступать друг другу, когда дело касается секса, а каждая такая прелюдия может растягиваться на довольно долгий срок?.. Но сейчас немного иные обстоятельства, к сожалению, ограничивающие любовников во многих вещах. Именно по этой причине они так спешат, продолжая разжигать пламя внутри всё сильнее, пытаясь подавить, подчинить, заставить другого сдаться. Глаза обоих искрятся взаимным желанием, сбитое к чертям дыхание смешивается воедино, а сердца, бьющиеся в бешеном синхронном ритме, переполнены всеобъемлющей любовью и трепетом. И ровно в тот момент, когда Ян Чонин жадно мажет языком по центру груди, теребя левый сосок настойчивыми пальцами, вследствие чего Хван Хëнджин запрокидывает голову, выдыхая клубы горячего пара в холодный воздух, и чувственно обнимает своего парня за шею, по всему саду так некстати разносится трель мобильного телефона, успешно забытого под кучей неряшливо сброшенной одежды. Хëнджин не без раздражения тянется за устройством, вынуждая разочарованного Чонина прервать все манипуляции: – Прекращайте зажиматься по углам и живо тащите сюда свои неугомонные задницы, иначе и кусочка вам не оставлю! – нарочито громко чеканит Чанбин на том конце, заставляя пару зажмуриться, и, даже не дождавшись ответа, сбрасывает вызов. Чонин и Хëнджин неловко переглядываются – глаза всё ещё горят диким огнëм желания – а потом начинают весело хихикать и параллельно собираться. Хотя оба прекрасно знают, что им потребуется ещё немного времени, чтобы окончательно остыть, прежде чем покинуть это волшебное местечко...