Гарри Поттер: Наследие

Цикл изменений бесконечен, как и безмерно стремление к этим изменениям…. Англия. 2017 год. Июль 30. Черноволосый мужчина около сорока лет, со взъерошенными иссиня-чёрными волосами, которые в данный момент уже доходили ему до плеч и слегка слипались на кончиках — по всей видимости их действительно давно не мыли. В тёмной, потрёпанной одежде и с глубокой растительностью на лице. В данный момент он поигрывал в руке небольшим серебряным амулетом с золотыми «акцентами», который на первый взгляд был похож на какие-то старинные карманные часы. Темноволосый мужчина то открывал их, то закрывал, время от времени подбрасывая в руке с выражением полного неверия и лёгкой дрожи, уставившись на них заворожено своими зелёными — словно два бездонных изумруда — глазами. Если посмотреть на «часы» во время мимолётного раскрытия, можно было бы обнаружить, что там действительно находятся стрелки: замершие в полной недвижимости, постоянно показывая одно и то же время. Внутри была видна сложная гравировка и странные символы вокруг своеобразного «циферблата». С внешней стороны, на крышечке — высечен красивый герб, украшенный по бокам странной резьбой и рунами, на котором изображены четыре существа: змея, орёл, барсук и лев. Символы власти Хогвартса — величайшей (по мнению самих создателей и учащихся) школы магии и волшебства. Таковой она и могла бы считаться по праву… в определённые свои периоды. С обратной стороны изображён красивый и величественный замок, также, по кругу, часы украшены всё теми же рунами. На внутренней стороне крышки, в свою очередь, можно было обнаружить красивую фаску буквы «H» – Хогвартса, которая на самом деле начертана мелкими рунами изнутри и именно скопление этих рун образует саму букву. Если обратить внимание, то внизу — ниже буквы «Н», можно увидеть нацарапанную, видимо уже кем-то другим букву «М». Начертана она примерно подобными же рунами, однако делалась определённо более грубо и скорее на скорую руку. В этой надписи так же чувствовалась чужеродная энергия, неприсущая общему характеру часов, но въелась она в них знатно — будто насмехаясь над их создателем. Выйдя из своеобразного транса, зеленоглазый мужчина, наконец, посмотрел вдаль своими уставшими — содержащими много скрываемой в них боли — глазами. Невдалеке и вокруг, можно было бы заметить десятки странных мелких существ, об останках которых напоминали лишь опалённые кости. Если обратить внимание и посмотреть дальше, можно было даже обнаружить огромное рептило-подобное существо, сильно напоминающее дракона, в мёртвых глазах которого застыл нескрываемых ужас неминуемой гибели. Находилось это всё под землёй, в каких-то старых заброшенных каменных руинах. Которые, если присмотреться в углубления и стены пещеры, раньше видимо были огромным цельным строением — даже замком, однако со временем они были погребены под землю. Оглядевшись вокруг, мужчина лишь усмехнулся, подумав про себя: «Время неумолимо, так было всегда — так всегда и будет… Даже столь великий волшебник как М…» *Шух-шурх* — послышалось откуда-то. «Хах?! Кто-то ещё остался?» — усмехнулся Гарри. Из-за угла на него резко выпрыгнуло огромное — похожее на предыдущее — существо, покрытое чешуёй и с огромными крыльями, налитыми кровью глазами и не скрываемой ненавистью. Очевидно — мёртвое существо было его парой… Гарри лишь беззвучно и бесстрастно достал палочку, и лёгким взмахом руки: — Авада Кедавра! — взмахнул ей на существо. Без лишних слов. Без эмоций. Существо лишь дёрнулось в последний раз в жизни, так и застыв в вечном страхе, больше уже никогда не шевелясь… Мужчина лишь взглянул на всех погибших существ и все так же безэмоционально, слегка поклонился в жесте — похожем то ли на извинение, то ли на воздаяние… Затем, всё ещё держа палочку в руках и вновь взглянув на небольшие часики в его руке, подумал: «Я наконец-то вас нашёл…», и сжал их покрепче словно в очередном акте неверия. И... с очередным небрежным взмахом палочки и хлопком в воздухе, с последующими колебаниями пространства вокруг — он исчез. … Хогвартс. 2017 год. Июль 30. Полночь. С лёгкими колебаниями пространства Гарри Поттер появился в кабинете директора. Спустя буквально пару секунд: он ещё даже не успел собраться с мыслями и обдумать дальнейшие планы. Как в кабинет ворвалась высокая черноволосая женщина в возрасте и заметно пробивающейся сединой — профессор МакГонагалл. Не дав вымолвить мужчине и слова, она резко — буквально прыгнув на него — притянула его в объятия и со слезами на глазах произнесла: — Ты наконец-то вернулся! Вернулся… Произнося это, она лишь сильнее начала плакать, всё крепче и крепче прижимая к себе тело Гарри и выдыхая горячий воздух из своих лёгких в его шею при каждом слове и выдохе. — Минерва я… Не успел он произнести даже и части слова, как она накрыла его губы своими, не дав тому принести его извинений. Поцелуй, который сначала начинался довольно безобидно — резко начал перерастать в нечто большее, нечто, что уже нельзя было так просто контролировать им обоим. Руки Гарри непроизвольно легли на ягодицы этой сексапильной милфы. Старость, которая не сильно то и коснулась её: во-первых — из-за магической силы и анимагии, а во-вторых — из-за особых зелий Гарри, которые он исследовал по неким записям и присылал исключительно для неё. Сначала он просто нежно массировал ее всё ещё упругий зад (да, она следит за собой, да и зелья...) и поглаживая спину и волосы, а затем, постепенно переходя на всё более активные и уверенные движения. Когда он начинал всё смелее и агрессивнее исследовать её тело, она в ответ непроизвольно постанывала ему в рот: «М-м –ха!.. Мм…». До тех пор, пока они, наконец, не разорвали свой поцелуй, и небольшая часть слюны образовала интимно свисающую между ними полоску, а они вглядывались друг другу в глаза — полные страсти и похоти. — Ничего не говори Гарри, — томно бормотала она, — Никаких извинений! Просто, просто… возьми меня! Произнеся это, она взмахнула палочкой, превратив ближайший объект в кровать и легко толкнула его на неё. Глядя в его глаза: полные похоти и желания, одновременно с нескрываемой болью и лёгкими извинениями, она просто взмахнула палочкой в очередной раз — полностью снимая с себя верхнюю одежду и оставшись в одном нижнем белье. Она знала, что он предпочитает снимать его лично. «Я уже давно отбросила своё смущение и беспокойство… пока ты счастлив Гарри, я…» — думала она нежно. Два одиночества — две боли, нашедшие утешение друг в друге на фоне послевоенных разрушений, бесчисленных предательств и смертей. Они знали, что это неправильно, но если ты тянешься к теплу в погоне за счастьем — то, кого, это, чёрт возьми, должно волновать?! Когда два сломанных и разбитых осколка, пытаются выглядеть менее уродливо, медленно собираясь в неловкую кривую мозаику… Наконец, лёгкими — словно кошка — движениями, она опустилась к нему, томно дыша и целуя его в шею, параллельно расстёгивая пуговицы на его одежде и ловко её снимая. Пока одной рукой она отбрасывала его одежду, тяжело дыша и время от времени целуя то тут, то там. Другой она массировала его вздымающийся и уже давно эрегированный член сквозь плотную ткань, заставляя его время от времени подрагивать под её тёплыми и умелыми ручками. — Мм-м… да! Не останавливайся мой котёнок… — пробормотал парень, любовно смотря ей в прекрасные зелёные глаза и отводя прядь её длинных и чёрных, словно смоль волос, в сторону, на которых всё же были видны серебристые следы немолодого возраста. «Мда… к сожалению, я немного опоздал с созданием зелья долголетия…» — грустно подумал он. Но то была лишь мимолётная мысль. Лёгкое сожаление, прошедшее небрежно на задворках сознания, медленно улетающего проч и уступающего первобытным инстинктам. Гарри тем временем активно исследовал её тело, чувственно покрывая поцелуями шею этой грациозной, словно кошка — женщины, которая уже давно сидела у него на коленях и постанывала: «М-н-х-х… а-ах!.. Мм… Гарри…». Нежно мурлыкая и наслаждаясь ласками зеленоглазого парня, постепенно промокнув снизу — она опомнилась. Томно сползая с его колен, перед этим нежно укусив его за шею: явно протестуя тому, что всё действо он забрал на себя — Минерва уселась между расставленных им ног. Опустившись на колени, она, сначала одним грациозным движением — не без помощи Гарри — стащила с него штаны, отбросив их в сторону. А затем, медленно придвинулась к его интимной части — раскалённой и жаждущей вырваться наружу — готовой принять любой, даже самый интенсивный и продолжительный бой. Гарри тем временем с наслаждением водил рукой по её длинным волосам. Ловким движением женщина спустила с него трусы, хватая руками его раскалённую плоть в цепкую хватку. Придвинувшись вперёд своим личиком и томно дыша, она словно кошка: начала наносить маленькие — даже слегка невинные поцелуи, постепенно добавляя в процесс язычок и слизывая появившуюся жидкость (предэякулят) словно сметану. Лакая и посасывая, она буквально начинала мурлыкать, будто объевшись кошачьей мяты, время от времени закрывая глаза от наслаждения, то посматривая на наполненное удовольствием лицо своего любовника. Да, она явно получала наслаждение от осознания того, что ее любовнику сейчас хорошо. — М-м… да!.. Продолжай Минерва!! — постанывал тот при каждом её прикосновении, при её горячем дыхании на его нежную плоть, вызывающем в нем всё больший огонь безудержного желания и, сметающий все его мысли и заботы прочь, по крайней мере — на время. Увидев всё подымающееся и захватывающее его целиком тудовольствие, она начала работать всё активнее: принимаясь посасывать сначала его головку, затем, время от времени, опускаясь и посасывая ему яички. Попеременно меняя занятие и разминая их рукой, когда губы нежно обволакивали член. Некоторое время спустя, внезапно, ощутив лёгкую дрожь в теле Гарри, она, обхватив его за бёдра руками, начала поглощать всё глубже и глубже, пока полностью не проглотила всю его огромную — 9-ти дюймовую (~23см) — длину. — Мм… Минерва я… Я, кончаю!.. Я сейчас кончу!!! — прохрипел в экстазе рефлекторно обхватывающий её за голову Гарри. Директор Макгонагалл от его поведения лишь активнее замурлыкала, и начала всё агрессивнее делать ему глубокий минет, позволяя насаживать своё горло в желаемом им темпе судорожном темпе. С полной готовностью под него подстраиваясь и идя навстречу, издавая при этом крайне грязные, эротичные звуки, хлюпая слюной и время от времени постанывая. И вот… ещё пару секунд активной «долбёжки» её горла. Мышцы таза Гарри начали сокращаться, она ощущала подступающие пульсации, исходящие от его члена в её горле… И… последний рывок, Гарри притянул её голову между своих дрожащих бёдер до упора, активно извергая семя в её изнывающее горло. Минерва, уже давно привыкшая к его страсти, лишь активно поглощала всё что могла, готовая пойти на всё ради своего любовника. Однако спермы накопилось так много, что Гарри вытащил в последний момент свой член — дабы не делать своей девочке неприятно — слегка забрызгав ей тем самым руку и лицо. С любовью в глазах, Минерва МакГонагалл лишь ловко, словно милая кошечка, лакала со своей руки его сперму и мило улыбнулась. Затем, она собрала остатки семени со своего лица поглощая её с таким удовольствием, словно пила отборнейшие сливки, собранные и выдержанные на молоке альпийских коров. Облизывая при этом пальцы до тех пор, пока они не стали идеально чистыми — эротично поблёскивая при этом от её слюны. — Мм… великолепно, как и всегда… — мечтательно пробормотала дама в сладкой любовной неге. — Угх-х… Минерва! — не выдержал он, резко толкнув милфу на кровать. Лишь коснулась она кровати, как сразу же почувствовала лёгкую дрожь и электрические разряды по всему телу, т.к. Гарри начал покрывать все её тело серией мягких, нежных — словно прикосновение крыльев бабочки поцелуев. Целуя сначала её ступни, затем щиколотки, колени, медленно подбираясь к бёдрам, но не доходя до «опасной зоны», а наоборот — пропуская её и пробираясь чуть выше, вверх — прямиком к её сладкому плоскому животику и милому пупочку. Покрывая его влажными поцелуями, нежно облизывая и оставляя его в раскалённой от страсти слюне. — М-м-м… да! Гарри, продолжай! Покажи… Покажи мне, как сильно ты соскучился по мне! Как ты желал меня всё это время! Нгх-х-а-ах!!! Да!.. ДА! ДА-А-А-А! Целуй меня! Возьми меня-я-я!.. Сразу после её слов, он жадно набросился на её груди, активно и властно разминая их — словно плоть под ним полностью принадлежала ему. Он целовал их. Он играл с ними. Месил их словно тесто, развлекаясь с ними поочерёдно в своё удовольствие, меняя агрессивный темп на нежный и наоборот. Жадно посасывая при этом её соски, словно пытаясь выдоить из неё молоко. Он видел похоть этой милфы. Он видел её любовь. И он видел её тоску по нему: в её движениях, в её глазах, в её действиях. Она была его и телом, и душой. И он знал это. Резко поднявшись и посмотрев ей в глаза, но, не дав сказать и слова — он начал активный и долгий французский поцелуй, они обменивались слюной, она нуждалась в нём, а он в ней. Время от времени он отрывался от неё, чтобы шептать ей на ушко слова любви: — О, Минерва! Я так по тебе соскучился... я так тебя желал!!! — нежно выдыхая в него горячий воздух и вызывая тем самым лёгкую, почти призрачную дрожь по её телу. Чтобы сразу после — наброситься на её шею, нанося агрессивные поцелуи, которые оставляли следы на её теле, знаменующие его власть над ней. Её принадлежность ему. — Да Гарри! Я твоя, я принадлежу лишь тебе! И так будет всегда, чтобы не произошло… — страстно кричала она, покрепче цепляясь за его мышцы своими «коготками». И лишь только Минерва произносила что-либо или всхлипывала от удовольствия, он принимался целовать её губы и исследовать сладенький ротик вновь. А она — как кошечка — подрагивая всем телом то сжимала, то разжимала свои «лапки» страстно «мурлыкая» ему слова любви. — Мм… люблю! Люблю! ЛЮБЛЮ!.. Глядя на эту картину Гарри вздыхал про себя, думая: «Как бы я хотел встретить тебя более юной, моя кошечка, какой же милой ты бы была, ах…» Этот цикл повторялся вновь и вновь: вызывая у Минервы непрекращающуюся дрожь по всему телу, держа её в напряжении и предвкушении незабываемой кульминации. Затем она изогнулась всем телом, однако уже безо всякой кошачьей грации — в порыве абсолютно экстаза и похоти и… кончила. Ах-х как же она кончила! Это был сильнейший оргазм длившийся, по крайней мере — минуту, пока она находилась в полнейшем забытие. У неё слегка текли слюни и неизвестно, были ли это остатки от их «игр» или… Пока она приходила «в себя», слегка дрожа всем телом, Гарри поцелуями опускался вниз, к её «запретной зоне». Она уже вся пропахла похотью, да и недавний оргазм имел вес. Однако — это не был противный запах, наоборот — вызывающий и приятный. А лёгкий мускус от пота по всему телу лишь добавлял ярких красок… Сначала Гарри начал медленно целовать её сквозь промокшие трусики, а как только заметил, что она начала приходить в себя — тут же страстно стянул их зубами, начиная поглощать её вкуснейший нектар. Минерва от этого лишь всхлипнула лишний раз: — Н-ну же, Гарри… хватит прелюдий! Ты нужен мне! Я хочу почувствовать тебя внутри… Насладившись её нектаром и услышав её просьбу, ему не нужно было повторять несколько раз. В мгновение ока, оказавшись над ней и расставив её ноги в стороны, он словно дикий зверь одним движением вошёл в её раскалённое — словно огненный шар — лоно. — Нн… Да!!!! — не сдержала стон женщина, — Да! Да, чёрт возьми, ДА!! Скорее!!! Еби меня скорее! Ох, великий Мерлин, как же это хорошо-о-о!.. — умоляла она. И вот… лёгким рыком он притянул её к себе ещё ближе и начал активно вдалбливать свой член в её влагалище, пока та, от такого агрессивного наступления лишь бессвязно бормотала: — М-м-м… ещё! Ещё!.. Глубже… Сильнее! Быстрее! Мм… Ах!.. Да! ДА! — постанывала она, в нарастающем темпе с повышающимся тембром голоса. Пока он агрессивно насаживал её на своё «орудие уничтожения женских сердец», черноволосый активно массировал и сжимал её зад под собой, посасывая и покусывая её груди оставляя на ней заметные отпечатки. Время от времени целуя её нежную шею. Минерва уже длительное время была в помутнённом состоянии полного наслаждения и забвенного блаженства. Она даже испытала пару микро-оргазмов от агрессии Гарри, но из-за относительно недавней сильнейшей кульминации, новый оргазм подступал лишь сейчас. — Гарри, чёрт возьми, Поттер — сильнее! Скорее!!! — произнесла она ни то умоляющим, ни то приказным тоном, который в данной ситуации выглядел скорее как жалкое мяуканье… Однако поле своего всхлипа, Макгонагалл впилась зубами в его шею, легонько покусывая её и держась за его спину своими «коготками». Он почувствовал, как лёгкая дрожь начала подступать по всему её телу и ощущались лёгкие характерные спазмы, её детский домик засасывал его в себя словно чёрная дыра, прося отгрузить туда галлоны излюбленного ей питательного вещества. Гарри резко сменил позицию, сел, и, притянув её к себе, не снимая со своего ствола — пока та была в забытие постоянных микро-оргазмов — начал агрессивно насаживать её на свой мясной стержень всё сильней и сильней. Тело Минервы к этому моменту уже словно превратилось в желе, просящее чтобы его съели — проглотили одним большим залпом. Она совершенно потерялась, — замкнулась в себе, на своих собственных ощущениях. Весь мир сузился до одной точки. До одной цели: до единственной мысли — высушить досуха её любимого, доставить ему удовольствие и получить любовь в ответ. Гарри же, наблюдая за ней и её экстазом своими горящими — словно два бездонных зелёных омута — глазами, получал неимоверное удовлетворение. Получал любовь и чувствовал нежность. Это было великолепно. Пока он насаживал её словно безвольное мясо на себя, её грудь сексуально покачивалась, и в момент подступающей к ней сильнейшей кульминации, он понимал, что и сам продержится недолго. Особенно, когда его «кошечка» будет доить его шары досуха. Это было абсолютно неизбежно… — Н-н-н… Ах!.. н-да, да, да… Да… ДА!.. — могла лишь хрипеть да мямлить она… Внезапно, посильнее схватившись за её поручни для ебли (бёдра), он с особым усилием вжал её в себя: пока их чресла не встретились в радостных и таких долгожданных объятиях. Постепенно совершая небольшие фрикции и одновременно с этим агрессивно нападая на её грудь, он активно кусал и оттягивал один из её сосков. Это продолжалось по нарастающей — словно ком жара, до тех пор, пока не начали проявляться заметные следы и покраснения. Одной рукой поддерживая её за нежную, но бессильную в данный момент — спину, а другой внезапно пробираясь сквозь стиснутые ягодицы и просовывая кончик пальца в её постоянно спазмирующий, красивый розовый, но такой одинокий в данный момент, бутон. И именно в этот момент «кошечка» на мгновение — лишь на секунду — пришла в себя, взглянув на него резко расширившимися глазами, словно ее схватили за хвост. А потом с лицом полного экстаза и одновременной агонии от искусанных грудей, её глаза затуманились, взгляд размылся, она, высунув язык и закатив глаза — начала активно выкачивать из него сперму, пытаясь выдоить всю её до капли. — Да-а-а-а-а! ДААААА!!! Кон-ч-а-ю-ю-ю-ю-ю-ю!!!! — прокричала она так громко и так отчётливо, что не будь здесь соответствующих чар — услышал бы вероятно весь Хогвартс. Узнав, что его строгая и рассудительная директриса сейчас заниматься таким развратом… А какое лицо у неё было! Гарри же в этот момент лишь прислонил её к себе, нежно обняв и заполняя её матку галлонами густой крема-образной, живительной белой жидкости, нежно целуя её в шею, пока Минерва впилась своими «лапками» в кожу на его спине от сильнейшего экстаза. Да так сильно, что оставила ярко красные росчерки, в которых спустя некоторое время начала скапливаться ярко-алая кровь. Он кончал в неё долго и обильно, но даже когда это закончилось, её оргазм длился значительно дольше, поэтому, он нежно поглаживал её по волосам и спине, давая ей медленно прийти в себя и шепча сладкие слова любви… … Некоторое время спустя. Минерва Макгонагалл пришла в себя на руках у Гарри, когда он всё ещё нежно поглаживал её по волосам. Легко вздохнув и не спускаясь с него, она спросила: — Ты нашёл то, что искал всё это время? — Мм, нашёл… — Ясно… Тебе нужна помощь… в ритуале или?.. Он лишь покачал головой. — Уже всё готово… Я заходил в косой переулок перед посещением Хога, а остальное у меня либо уже было от путешествий, либо из хранилища Блэков и Поттеров… — Ясно… — прошептала она. Повисло длительное молчание, пока Минерва не прервала его неуверенным голосом: — Г-Гарри, можешь мне кое-что пообещать? — Конечно, для тебя все что угодно Минерва! — утвердительно кивнул он. Она сильно смутилась, не зная, как ему сказать, но в конечном итоге со вздохом собралась и произнесла: — По… пообещай мне, что… если всё в-выйдет, то ты с-сделаешь меня своей. В этот раз по-настоящему… Было ясно видно, что это стоило ей огромных усилий. Она сама понимала, что уже не молода и не может просить многого, а если всё выйдет — она не хотела разрушать его молодую жизнь. Да и не она это бы была, не текущая она. Сейчас… сейчас они не более чем два разбитых и потерянных человека, сбившихся с пути и ищущих утешения и тепла друг в друге. Однако если… Затем, замотав головой, она неуверенно произнесла: — Э-это глупая просьба — забудь её! Я-я… понимаю, мы не можем — это неправильно… — Тс-с-с… — приложил к её губам палец Гари и нежно по ним проведя — приблизил своё лицо и сладко поцеловал её. Затем, отслонившись и сжимая её в объятии, приблизился к уху, нежно шепча: — Глупая, — стукнул он легонько щелбаном по её милому носику, — ты уже моя и я не собираюсь тебя никому отдавать. Ни сейчас, ни, когда-либо ещё… Ей стало так легко на душе, что она даже перестала беспокоиться о «ритуале». — А что насчёт Гермионы? Или… Гарри лишь хитро улыбнулся и сказал протяжно: — Ну-у-у, если ты согласна быть, скажем, моей второй женой… — Ай! — вскрикнул он, когда она толкнула его в бок… Надо сказать забавная ситуация, учитывая, что он был ещё глубоко погружён в «неё» и она всё ещё сидела сверху… Но сразу после, она быстро и нежно — едва касаясь — поцеловала его в губы, произнося: — О, Гарри — любой, я готова быть любой — хоть третей, хоть десятой женой. Хоть твоей наложницей или даже простой любовницей! Сразу после, она начала осыпать его мелкими поцелуями. У него было такое тепло на душе, как никогда прежде… — О, Минерва… порой, я даже задумываюсь, чтобы отменить весь план к чер… Она положила палец на его губы, покачивая головой. — Не надо Гарри, я знаю твоё желание… Ты пожертвовал всем и потерял все… Я все понимаю, и я хочу, чтобы ты ухватил своё счастье и изменил всё к лучшему, поэтому — действуй! Не ради меня или себя, так ради всех нас! Действуй и я всячески тебя поддержу, чтобы ты не делал… — Минерва, я… — А пока, — накрыла она его губы в поцелуе, — давай ещё по кругу… Произнося это, она ловко слезла с Гарри присаживаясь между ног, и посмотрев с озорством и желанием в глазах ему в лицо, начала очищать их общие соки… — Эх-х… мой ритуал… — лишь беспомощно пробормотал он. … Несколько часов спустя. Полностью выжатая Минерва МакГонагалл валялась на бархатной кровати, пока Гарри медленно одевался. У неё была довольная — словно у кота, объевшегося сметаны — улыбка. Она безмятежно спала. Он оставил ей небольшую записку, ласково провёл по её удовлетворённому лицу, одновременно укрывая её и… легко взмахнув палочкой — аппарировал, перемещаясь в место, где должен был проводиться ритуал. Переместился он на самые нижние этажи Хога, а затем — уже невидимым — направился ещё ниже, ища секретный зачарованный проход. Об этом месте не знал никто. Ни ныне покойный Дамблдор, ни Минерва — никто, никто в истории кроме одного везунчика и основателей. Ища проход, Гарри держал в руках «те самые» карманные часики. И вот, он, наконец, его нашёл. Когда он проходил мимо одной из стен, среди темнейших из самых дальних и глубоких коридоров подвальных помещений Хога — «часики» засияли, доказывая верность направления. Пара специальных движений, особое заклятие на нечитаемом языке и вуаля: В подвальных помещениях резко вспыхнул свет, начали появляться плавающие по воздуху фонари. Пространство активно сворачивалось и искажалось, непрерывно меняясь. Одни формы перетекали в другие, пока пол не покрыла каменная, или скорее похожая на мрамор — плитка. И в стене, к которой он был повёрнут лицом, не появилась величественная и громадная дверь, вся исписанная рунами и имеющая множество механизмов защиты, на четырёх сторонах которой, был выгравирован знаменитый герб Хогвартса. Там была надпись, гласившая:

Лишь тот достоин тут пройти, Кто верен своему пути. Кто лишь упавши вновь встаёт, Кто видел множество невзгод, Кто верен, честен лишь друзьям, Кто быть готов безжалостным к врагам. Кто зрит лишь в суть, кто видит свет И тьмы отбрасываемый след. Находчив, мудр, трудолюбив, И храбрый нрав неумолим? Хитёр, умен и терпелив, Но благороден в меру? Ты не лишён всех качеств лучших, Они в балансе у тебя, одно другому не претя? Открой же путь наше дитя, Идя свозь тьму на свет, В истории свой оставляя след. Героем лишь сюда войдя, Легендой же сквозь времена уйдя…