Чужой среди своих

Замерзает, что было непривычно. Иногда ему казалось, что он и вовсе не может привыкнуть к собственному телу, хотя и прошло уже пять лет. Сердце бьётся в ночи ненормально быстро, до тошноты в горле. Дыхание сводит, а скрещённые на плечах руки не могут согреть тело. Ранняя осень хранила в себе остатки тепла и влажного ветра, но по ночам приносила лишь холод и колышущиеся занавески, которые в лунном свете наводили на мрачные мысли. Давление его подводит каждую такую ночь, которая проходит для Чайлда даже не начавшись. Он ложится по особо одиноким вечерам прямо в уличной одежде, вытягивает перед собой телефон и мысленно велит себе «переоденься», «встань и приготовь ужин», «ложись спать», но все всегда заканчивается по одному сценарию: телефон в его руке разряжается к утру, и он стеклянным взглядом смотрит через черный экран на собственное отражение. Не шевелится. Замерзает. Трясут за плечо. Он слышит голоса сквозь шум в голове как от сломанного телевизора. Дёргают сильнее, но Чайлд не реагирует даже тогда, когда из его другой руки вытаскивают пустой, смятый в несколько раз блистер. — Он опять превысил норму. — Дело житейское. Тащи ведро. В следующий раз он реагирует — даже вскрикивает от пробившего его насквозь холода и жадно вдыхает воздух, сжимая пальцами мокрые простыни. Сознание проясняется. — Ты охуел?! — единственное, на что его хватает. Зато альфа перед ним откидывает ведро куда-то в сторону и выглядит довольным проделанной работой. Даже если Чайлд не сразу фокусирует взгляд на нежеланных гостях, то по запаху красного вина и снега узнает прибывшего. Кэйа, перекидывая синие волосы через плечо, заботливо, сука, протягивает ему стакан воды. — Выпей, пока силой не заставил. — И что это за дрянь? — Чайлд машинально подносит стакан к носу и морщится от знакомого запаха порошка. Прекрасно знает что это за препарат, но до сих пор с трудом верит, что Кэйа носит его с собой специально для него. — Будто сам не знаешь, — нетерпеливо морщится тот. — Давай пей его и иди блевать в туалет, у нас сегод… Чайлд слишком зол и ещё не отошел от «утреннего душа», а потому с кислой миной прерывает отморозка, плеснув в его лицо из стакана, и показательно накрывается мокрым покрывалом и отворачивается к стене. Аякс догадывается, что дальше будет, но он действительно принял ночью слишком много таблеток и чувствует себя как дохлая медуза в середине лета. Хочется уснуть и сдохнуть. — Кэйа, может сегодня без… — тревожно произносит другой голос со стороны кухни. Чайлд прекрасно узнает и этого нежеланного гостя, который наверняка уже начал собирать из углов окурки и складывать пустые коробки из-под еды. Но голос обрывается в тот момент, когда Кэйа, сам не обделённый скверным характером и бесцеремонной жесткой рукой, сдергивает Чайлда с кровати на пол и бьет с размаху по животу. Не так сильно, чтобы разорвать органы, но достаточно, чтобы рыжий скрутился в дугу и прикрыл рот рукой. «Сука» — мыслительного процесса Чайлда хватает только на это оскорбление, когда Альберих уже крепко держит его за воротник перед толчком. Вот она, забота от Кэйи — если не чудо-лекарством, то силой заставить выблевать всю пачку таблеток. — Гуд морнинг, — бросает Кэйа уже пришедшему в себя Чайлду. — Гутен так, блять, — рыжий использует добрую половину ополаскивателя чтобы избавиться от мерзкого привкуса препаратов во рту, и смотрит на отморозка исподлобья. — Я даже спрашивать не хочу какого хрена вы тут забыли. Итэр, которому эта фраза тоже предназначалась, смотрит на него апатично и продолжает невозмутимо собирать мусор. Игнорщик от бога. За него все говорит Кэйа. — Древняя мудрость гласит: когда Чайлда под утро нет на базе, а на звонки он не отвечает, то значит он вскоре откинет ноги в собственной квартире, — и кидает к мусору пустую упаковку жестких антидепрессантов. Как будто специально знает когда приходить, чтобы Аякс от передозировки не склеил ласты. Чайлд не вдается в подробности и благодарит небеса, что его и не спрашивают. Хотя ему иногда кажется, что эти двое о чем-то догадываются. Может после первого раза, когда Чайлд снова перебрал с препаратом и на тот свет чуть не отправился, а может после всех остальных. Итэр продолжает смотреть ему в глаза грустным, тревожным взглядом. Аякс ставит телефон на зарядку и, так и не переодевшись в сухое, садится за потрескавшийся стол. — До сих пор поражаюсь как можно жить в таком убожестве с такими деньгами, — Кэйа говорит это не в первый раз, но всегда окидывает взглядом однушку, будто сканирует. Чайлда еще подташнивает, поэтому он не удосуживается ответить и зажигает новую сигарету. Он здесь и не живет — принимает душ и иногда ночует, еду заказывает доставкой и всегда какую-то дрянь. Нормальный завтрак, как сегодня, случается только когда Итэр решает навестить его и захватывает с собой продукты. Бета с белокурой косой до пояса подает какое-то блюдо и попутно дает ложкой по рукам Кэйи, который тянется за чужой тарелкой. Чайлд не против отдать свою порцию, аппетита нет еще с вечера, но тогда Итэр опять будет грустить. — Новый рецепт? — без интереса спрашивает Чайлд, только чтобы размять голосовые связки. — Узнал у одного повара из Инадзумы. — Оооо, так ты все-таки проник туда, — оживляется Кэйа. — И как тебя пустили? Что внутри? — Ну, — Итэр мнется, явно не зная как описать поездочку, в которую его отправил Чайлд. — Скажем, проник я туда почти как нелегальный груз, а внутри все…не очень весело. Не думаю, что они заинтересованы в сотрудничестве с вами. Но более подробный отчет я отдал Бэй Доу. «С вами» — это про банду Чайлда. Итэр не входит в состав никакой мафии или агентства, он просто наемник, который сделает невозможное, если ему заплатить. Аякс даже не думал, что Итэр сможет пересечь границы закрытого города так быстро, да еще вернуться не по частям. Удивляет как всегда. Рыжий клянется, что здесь не обошлось без статуса беты — людям без запаха, со спокойным нравом и нейтральным положением в обществе доверяют подсознательно больше. От альф веет угрозой к завоеванию, а к омегам относятся слишком предвзято и ни во что не ставят. Аякс иногда думает, что может ему стоило притвориться бетой, а не альфой. Тогда бы ему не пришлось прикрывать отсутствие запаха сигаретами.

***

Итэр привозит Чайлда к Альбедо, все еще обеспокоенный его состоянием. Для Чайлда каждый поход к этому доктору становится или отдушиной, в которой он может на пару секунд стать собой, или невыносимой пыткой — потому что становиться собой всегда болезненно. Альбедо встречает его спокойным голосом и чувством равновесия. Если снаружи мир ходит ходуном, разрушая к черту психику, то у Альбедо каждый невольно ощущал гармонию внутри себя. Возможно это опять-таки было связано со статусом беты, а возможно дело было и в другом статусе: как и Итэр, Альбедо считался нейтралитетом. Доктором, который не вправе вдаваться в подробности и рассказывать секреты чужих банд. Он просто лечит тех, кого невозможно принять в обычной больнице: преступники, беглецы, иногда гражданские, которые должны срочно сменить внешность и свалить в прекрасное далеко. Гений ли Альбедо? Еще какой. Если хоть один придурок без тормозов позволит себе похитить его или угрожать, то должен быть готов иметь дело со всеми темными личностями города. Чайлд знает. Он пытался. Благо, его вовремя вразумили пулей, которую же сам Альбедо пустил, а потом и изымал. Он не убил тогда Чайлда только по одной причине. — Твои показатели остались неизменными, — произносит «принц мела», показывая рыжему какие-то значения на бумаге, будто он должен их понимать. Потому что он и так умирает. Аякс хмыкает, крутя в руке ручку со стола доктора. Он так часто слышал это предложение, что перестал воспринимать его эмоционально. — Значит, я все еще должен подохнуть? — Я бы не спешил с такими выводами, — и снова повторяет это. Их диалог не меняется еще с первого появления Чайлда в городе. — Ты до сих получаешь ранения различной тяжести и все также быстро регенерируешь. К тому же, сравнивая с твоим изначальным состоянием, ты идешь на поправку. Омеги и альфы действительно имели какой-то свой иммунитет, почти хищнический, что любое заживление ран происходит куда быстрее по сравнению с большинством населения — бетами. Вот только у альф регенерация происходит еще быстрее — и это одна из причин, по которой город встретил Чайлда как альфу. Он просто ебаный везунчик с выживаемостью таракана. Но это были физические раны. Не умрет ли он в ближайший год из-за болезни — тот еще вопрос. Никто в Снежной утешительного диагноза ему не ставил — смерть соулмейта, которого ты любил больше жизни несколько лет, перенести крайне трудно. Чем сильнее любишь, тем крепче связь, и тем сильнее последствия. Первым последствием стала реанимация — ровно в тот момент, когда сердце родственной перестало биться, само сердце Чайлда словно заморозилось. Кроме боли он ничего не чувствовал, а перед тем как провалиться в кому на три недели он слышал только собственный душераздирающий крик. Аякс до сих пор не понимает, как его смогли откачать. Вторым последствием стал он сам — а точнее бодрое настроение взять лезвие в руки. Сделай он это в своем доме, а не в штабе Фатуи, почти на выходе из морга, реанимация бы его точно не спасла. Третьим последствием стал обычный доктор-психопат — по совместительству другой предвестник Фатуи, Дотторе — который сказал ему в лоб: «Если не случится чудо, то лет шесть максимум, но вероятнее всего только год». Раньше Дотторе считал Тарталью самым крепким и здоровым в Фатуи, но после того как Аякс пришел к нему с конкретной проблемой «Я потерял свой запах», мнение врача кардинально изменилось. Чайлд после того момента мало его слушал, уловил лишь суть: ментальное расстройство и смерть родственной повлияли и на физическое состояние, от чего в Аяксе произошел конкретный гормональный сбой. Если на запах было плевать, то вот сбой в циклах течки, а после и их исчезновение, стали напрягать. « — Типа…я сменил статус на бету?» « — Ты не бета, Чайлд. Ты омега, которая медленно умирает. И на моей практике почти шестьдесят процентов таких как ты сдохли в первые полгода» « — А остальные сорок?» « — Пожили еще лет шесть» Он не смог отреагировать тогда так, как это бы сделал адекватный человек. Только и сказал «чудненько» и вышел из лаборатории. Внутри ощущалась холодная пустота и всепоглощающее равнодушие к окружающему миру. Чувства покрылись коркой льда еще после первой реанимации и так не смогли оттаять. Вместо страха и боли было ощущение, словно гора с плеч скатилась. Он просто понял, что терять больше нечего. Скарамуш не будет его долго ждать. — Тем не менее, я бы хотел, чтобы ты продолжил курс лечения, — голос Альбедо возвращает его в реальность из воспоминаний. «Зачем?» глухо спрашивает себя Чайлд. Ему и альфой быть не плохо. Он уже свыкся с произошедшим гормональным взрывом в его организме: адскую боль он перетерпел еще в Снежной, исчезновение омежьего запаха было даже на руку, а такие ништячки как внезапные потери сознания, скачущее давление, ментальное расстройство и множество других отклонений стали рутиной, которые он смог маскировать. В первую очередь от себя. Но он никогда не признается Альбедо, что за все годы их лечения он стал чувствовать себя лучше. — Кстати, Итэр парой слов обмолвился, что ты снова чуть не умер от передозировки. — Он преувеличивает. От глицина еще никто не умирал. — Чайлд, — уже строже произносит Альбедо. — Он показал мне блистер. Я вообще не понимаю как ты додумался принимать такой сильный антидепрессант с кучей побочек. — Да какой там принимал, — отмахивается рыжий. — Меня в унитаз каждый раз окунают, едва я его выпиваю. — Не одобряю насильственные методы, но, наверное, в твоем случае это единственный выход. Поблагодари тех, кто так делает. Купить Кэйе бутылку раритетного вина? Не, обойдется, у него Дилюк на такое дело есть.

***

Чайлд никогда не держался планов. Особо древние личности на родине часто вздыхали ему в спину и крестили дитем воды — потому что Аякс плывет по течению своих чувств и желаний. Переменчивый, непостоянный, и также скрывающий в своем омуте глаз нечто большее, что должно быть показано снаружи. Когда его с позором выставили из Фатуи, он забил на это огромный хер. Мир тогда ощущался как в тумане, а чувство самосохранения гордо показало ему средний палец и свалило в этот самый туман. Вся его жизнь разделилась на две части: в первой он пытался дозвониться до Скарамуша, кусал руки до мяса, не спал днями, чтобы не пропустить случайно звонок от родственной, а во второй пытался отвлечь себя от реальности, перестать думать о чертовом телефоне, страхах, постоянных скачках давления и боли. Он пытался избежать себя, и у него это отлично получалось. Чайлда можно было назвать мастером переговоров, ибо девиз «нож в печень, никто не вечен» никогда не воспринимался рядом с ним так буквально. Первая же его стычка с «древней знатью» закончилась ножевыми ранениями для обеих сторон и дала понять, что новое лицо в этом городе весьма агрессивно настроено на захват чужих территорий. Прихуели тогда все. Сначала сама «знать» — сборище людей голубой крови — а потом и остальные разрозненные банды, которые и в подметки первым не годились. Он знал на что шел когда посмел заявиться на порог Ли Юэ и Мондштадта, которые совсем недавно решили объединить границы. Он — полудохлая омега из Снежной, да еще и без метки альфы, так и кричащий своим видом «я бывший фатуи, поздравьте с увольнением!». Словно кусок мяса сам пришел в пасть тигру, да еще зеленым листиком украшенный. Будь это жаркий Натлан — его бы наверняка сразу разорвали на части и нашли где-нибудь в канаве, но это был Ли Юэ и Мондштадт, наиболее цивилизованные города что вообще есть на свете. В них пожить он должен был чуть дольше. У него не было плана насчет дальнейшей жизни, он просто стал заниматься тем, что умел делать лучше всего — выбивать долги. Но если в Снежной у него была какая-то опора или ограничители, то новое место было для него как чистый лист. Новая банда, к которой он примкнул чисто по приколу, не впечатляла от слова совсем, хотя и считалась одной из сильнейших. Хотя, можно ли было считать себя таковой, когда охрана и деньги города оставались в руках «знати»? Чайлд тоже так не считал. Новый босс был самодуром, «коллеги» — выпендрежными альфами, возомнившими себя богами мира едва они брали пистолет в руки. А их тесные связи по торговле людьми приносили больше проблем, чем денег. Поэтому Чайлд без зазрений совести позволил себе пустить босса на кровавый фарш и подмять всю банду под себя. Мондштадт и Ли Юэ — это идеальные места для того, чтобы если не умереть, то отвлечься от пожирающих изнутри демонов. Новое место действительно подарило ему свободу и одно простое осознание: никто же блять не знает, что он омега. Чайлд словно демон, возникший из преисподни и творящий лютую дичь. И не ради денег, власти или влияния — он цеплялся за все, что притягивало взор. Ему надо было отвлечься от сотни неотвеченных звонков. Если бы он тогда, пять лет назад, знал чем обернется для него эта самодеятельность, то отдал бы себе честь и пожал руку. Пять лет назад он был стойко уверен что сдохнет в первый месяц. — Утра, — Чайлд слышит вялый голос из «жральни». Кухней это место перестали называть, когда в команде появилась Бэй Доу. Тогда многие названия обычных вещей поменялись на чистый жаргон. «Альфа» зевает и поднимает ладонь, проходя мимо Моны к холодильнику. — Снова собираешься идти в ритуальное бюро? — не поднимая глаз от компьютера, произносит девушка. — Я вроде приказывал тебе не отслеживать мое передвижение. Мона — человек, который по последним цифрам ID предскажет тебе будущее. По глупости и жадности оказалась в плену какого-то владельца казино. Могла ведь найти работу в правительстве, а в итоге повелась на деньги и оказалась запертой под угрозой смерти и с усиленной охраной. Чайлд переманил ее к себе около года назад по двум причинам: во-первых, Чайлд посчитал, за каким-то хером, своим долгом отнять казино у того паршивца, а во-вторых, его заинтересовали таланты Моны. Уж сильно манила идея перекрасть такого человека к себе в гнездышко. Спасать он ее не собирался, тем более по официальным данным она и так была немного трупом, а вот использовать для себя — пожалуйста. На шок Чайлда выяснилось, что Мона — весьма неприхотливое растение. Дать ей полный доступ к инету и относительную свободу оказалось достаточным, чтобы она присосалась к банде «азартных игроков» и поклялась служить верой и правдой хоть за еду. Возможно сказывался и ее статус омеги — Аякс «похищал» ее из той среды, в которой ее смешали с грязью и оставили в ожогах половину тела — и ровное отношение Чайлда к ней дало свежий глоток воздуха. Омежья солидарность, черт бы побрал. Аякса как-то не интересовали издевательства на фоне гендерного неравенства. — Ты сам приказал мне наблюдать за их объектами, находящимися на границах, — оспорила она. — Просто если ты вдруг снова захочешь устроить драку с Мораксом, мне нужно знать, когда вызывать подмогу. Чайлд фыркает и зажигает сигарету. Моракс…альфа, который в прошлом отправлял его в нокаут с завидной регулярностью. Красивый и статный, падла. — Если так часто наблюдаешь, то должна была заметить, что иногда я прихожу туда «с миром». Мона пожимает плечами и больше не спорит. Дальнейший их разговор проходит по обычной колее — на границах все ровно, бизнес растет и процветает, Кэйа опять мутит воду и что-то вынюхивает, но из нового узнается, что Розария привела к ним какого-то беспризорника. — Еще один? Была у его сокомандников привычка подбирать котят с улицы. Если Чун Юня и Рейзора он как-то и принял в их круг, то вот следующий кандидат был вообще ни к селу ни к городу. — Она сказала, что возьмет всю ответственность на себя и познакомит вас позже, — пытается оправдать монашку Мона. — И нахрена мне знакомится с какой-то малявкой из ясельной группы? Чем она вообще приглянулась Розарии? — Этот ребенок…умеет делать коктейли… — Алкогольные? — Почти. Молотова.

***

Чайлд не будет скрывать, что два года назад отношения между «знатью» и «азартными игроками» в корне отличались от нынешних. Весь Мондшдатд и Ли Юэ можно было поделить на две части: там где правила «знать», и там где остальной сброд. И если раньше разрозненные кучки не смели даже вякать в сторону первых, то когда Чайлд расчистил весь мусор и оставил только лучших, объединив всех в одну банду, то ситуация слегка переменилась. У знати стало подгорать каждый раз, когда Бей Доу с завидной частотой подрывала их торговлю своей контрабандой, Кэйа мутил воду в Мондштадте назло Полуночному герою, а Розария и вовсе стала единственной обладательницей информации по человеческой торговле. И во всем этом безумии светилась безбашенная личность Чайлда. Моракс оказался терпеливее Полуночного героя — держался от устроенной Чайлдом вакханалии в стороне, позволяя своим подчиненным самим разбираться во внезапных налетах на их торговые точки, переманиваниях выгодных для сотрудничества людей и даже обычных стрелках. Чайлда знатно интриговала сама возможность увидеть этого человека и оценить свои силы. Эта идея манила хлеще наркотика. Моракс стойко игнорировал Аякса, видимо не считая его за серьезного оппонента. Чайлд бы остался в его глазах отбитым от рук подростком, если бы не сделал одну вещь: он самолично отправил на больничную койку одного из самых приближенных к Мораксу людей. Жуткого подростка с бирюзовыми прядями. Первую с ним встречу Чайлд запомнил надолго. В памяти до сих пор иногда всплывают прожигающие его насквозь глаза цвета янтаря и глубокий голос, сказавший тогда одну фразу: «Первое предупреждение». Кровь заливала глаза, но он все равно смог рассмотреть идеальное, словно высеченное из мрамора лицо. Воздуха катастрофически не хватало, Аякс цеплялся сломанными руками за сжимающие его шею пальцы и едва держался в сознании, но запах альфы, лидера, душил его. Яркий аромат озона, словно асфальт после дождя, и лилий заполнил его ноздри и душил. Тогда Чайлд потерял голос на добрый месяц, хотя Альбедо был удивлен как тот не остался инвалидом. Чайлда же больше занимал вопрос какого хрена он вообще жив. Для человека, который откровенно нарывается попасть в объятия смерти, его слишком часто щадят. Бета прояснил ситуацию чуть подробнее. У «знати» было одно негласное правило: не убивать. Они защищали город, гражданских, покрывали своих торговцев, вели чистый бизнес — относительно легальный — и старались не заниматься мокрухой. Они могли смешать с грязью врага, подставить и выгнать на растерзание более жестоких людей — всем этим в принципе занимались и сами «игроки», с разницей лишь в своей безбашенности. Но встречались «знати» и такие люди как Чайлд — у которых за спиной не было ничего, кроме тьмы. Ему дали три предупреждения. Одно он потратил в первую встречу с Мораксом. Второе он проебал еще спустя год, в очередную стычку с альфой. Чайлд нарывался на драку, он ее и получил. Вот только если во многие разы обе стороны расходились с ничьей, то однажды Моракс конкретно так приставил пистолет ко лбу. Сейчас Чайлд активно пытается потратить и третье предупреждение. Вот только… Пыл поугас у обеих сторон. А еще потому что Чжун Ли оказался не таким страшным. Даже милым, особенно когда Чайлд впервые увидел его в «гражданском» прикиде. «Серьезно, консультант в ритуальном бюро?» — бросил Чайлд со смешком, когда посмел заявиться в ритуальное бюро Ваншэн и увидел того самого лидера-альфу, чуть не придушившего его, за стойкой. Эмоции на лице Моракса при виде Чайлда были как у кирпича. Сейчас, входя с широкой ноги, его встречает такое же выражение лица. Ну прям как тот эмодзи каменного ебала, ей богу. — Моракс, я хочу сделать заказ! — Я просил не называть меня так в мирное время. — Брось, здесь из слушателей даже трупов нет. Короче, я хочу отменить свой прошлый заказ и обсудить кое-что новое. Чжун Ли отрывается от журнала, в котором он записывает всех клиентов из-за неумения вести учет в компьютере, и очень долго смотрит на Чайлда. Аяксу даже весело прикидывать, что может твориться в голове этого непробиваемого куска кирпича. Свой прошлый заказ Чайлд сделал еще давно и очень сильно вымотал им Чжун Ли — вплоть до того что Мораксу пришлось самолично ехать в какие-то дебри для выбора идеальной древесины редкого сорта, а из-за шелковой ткани и вовсе в другой регион. Все ради клиента. Если Чжун Ли трудно поймать «на поле боя», он будет пользоваться им по полной в гражданское время. — Это был заказ на очень дорогой гроб. Ручной работы. — Ага. — Мы около года обсуждали сам процесс захоронения, выбор кладбища и надгробной статуи. — Так и есть, ты очень хорошо проконсультировал меня и проделал отличную работу. — И ты хочешь отменить заказ? — Да! Аякс смотрит в янтарные глаза и видит на секунду то, что заставляет внутреннюю омегу завыть и сжаться в угол — яркое желание Чжун Ли въебать Чайлду чем-нибудь по голове. — Хорошо, — произносит Моракс мертвым голосом, вычеркивая из журнала очень жирный столбец. — Желание клиента закон. Чайлд обворожительно улыбается, бесцеремонно облокотившись на стол. — Обожаю такую политику, — он просто издевается над ним. Скула Моракса еле заметно дергается. — Могу ли я поинтересоваться резкой сменой планов? Решил отложить смерть на другое десятилетие? — Нет, не совсем! Чжун Ли не интересовала причина, по которой соперник однажды на полном серьёзе пришёл в Ваншэн и захотел обговорить собственные похороны заранее. А может и интересовался, но Аякс этого не заметил. В конце концов Чайлд не из осторожных людей, ему часто говорят что он себя в могилу сведет с таким характером, и вызовы Моракса на поединок были тому доказательством. Он и не скрывает, что нарывается быть застреленным — все лучше, чем сдохнуть из-за банальной физиологии соулмейтов. Чайлд втирает Чжун Ли про то, что хочет после смерти стать красивым шариком и украшать полку этого бюро как экспонат. Несмотря на абсурдность, Моракс принимает это предложение со всей серьезностью и уже рассказывает всю сложность процесса изготовления украшений из праха человека, а Чайлду даже интересно это слушать. Мужчина обещает к следующему разу подготовить список мастеров и даже принести цветовую раскладку. Про перспективу, чтобы Аякс даже после смерти находился в Ваншэн, Чжун Ли обещает подумать. Чайлд: Эй, Скар Чайлд: Если бы я стал кулоном, ты бы носил меня? Чайлд: Нет, я не пил Чайлд: Но эти шары реально красиво выглядят «Чайлд прикрепляет изображение» Чайлд: Ну круто же? Чайлд: Я пришлю тебе раскладку с вариантами в следующий раз . . . Чайлд: Иногда я правда пытаюсь удалить твой номер . . . Чайлд: Ненавижу тебя . . . Чайлд: Но ты все равно можешь вернуться Чайлд: Просто напиши, я сам приеду