Every villain has a plan

Нигрони, мартини, маргарита, да даже виски с колой… зачем? Неужели что-то из этого может заменить старый добрый виски? Зачем нужны излишества, когда есть что-то, в чем ты уверен? Осмунд не понимал. Он оглядывался по сторонам и смотрел на молодых и старых, следующих за модой и самых обычных обывателей и не понимал. Им хотелось разнообразия? Ну что ж, тогда ему жаль. Топить желание выразить собственные личностные качества в выборе какой-нибудь невообразимой смеси коктейлей — это последнее дело. Так он считал. Радуешься — выбери виски. Пребываешь в печали — выбери виски. Не можешь определиться со сложным выбором — выбери виски. И не нужно никаких добавлений, они только испортят вкус и ощущения. Неужели так сложно? — За возвращение! Нет, серьезно. Неужели так много нужно? Как будто у этого есть своя философия. Типо, если меня бросили, если я праздную что-то, если я скорблю, если случилось то, чего я ждал всю жизнь, — я заполню желудок чем-то охуенно сложным, и все встанет на свои места? Нет, не правда. Ничего из этого не было правдой. Это было, наверное, лучшее событие в жизни Приста. За последнее время, по крайней мере, и что же, он должен был вливать в себя… это? Кто придумал проводить параллель между видом алкоголя и событием? — Да будет вечеринка! У них настоящий праздник. Может, для такого случая можно было подобрать другое слово. Если так, то Осмунд и его парни не знали такового. Да ладно… они ждали этого вечность. Вечность — по сути своей понятие довольно неприятное, если дело касаемо ожидания чего-то. В их случае так и было. Они ждали. Каждый день. Вернуться в привычную среду, делать то, что прописано в твоей судьбе, получать удовольствие от каждого ебаного дня, уходить в такую нирвану от происходящего, что начинает казаться, будто ты не настоящий сам по себе. Будто ты не больше, чем герой компьютерной игры, не больше, чем случайность, по которой какой-то жирный задрот выбрал тебя в качестве персонажа, за которого ему хотелось играть. Все движения которого определяются нажатием измусоленного пальца с изгрызанным ногтем по мыши или джойстику, или чем там сейчас развлекаются современные геймеры. — За то, чтобы это не кончалось! Все, Гэри, заканчивай. Все поняли, что ты рад. Мы не принимаем поздравления и пожелания наилучшего. Мы еще не настолько пьяны. Но мы в предвкушении. И нам это нравится. Так что продолжай, знаешь, Гэри, продолжай произносить ничего не значащие слова, расплескивая свой виски по столу и по воздуху, и хорошо, если его капли не попадут на симпатичную официантку, которая собственными руками разлила этот виски по стаканам так, будто это было ее сраным предназначением. — За вас, мистер Прист! За то, чтобы все, что нас ждет, было незабываемым! Ну наконец-то. Осмунд думал, что до него не дойдет. Это был бы армагедон, но, слава богу, теперь все нормально. Ему даже приятно. Ну еще бы. Он ждал этого больше всех. С тех пор как Черное крыло перестало функционировать, он жил одной лишь надеждой на то, что однажды все вернется на круги своя. Ему даже хотелось набить татуировку в один момент. «Помни ради чего все это» Ну или типо того. Просто чтобы каждый раз, когда он просыпался с желанием вышибить мозги первому встречному, смотреть на эту надпись и верить, что в один день к нему вернется то, чем он дорожил больше всего в этой никудышной жизни. Чтобы закрывать глаза и видеть, как он и его потрясающе собранная команда возвращаются туда и уничтожают всех и вся, кто посмеет встать на их пути. Возвращаются туда, где они принадлежат. Может, ему стоило поволноваться, потому что он принадлежал чему-то настолько разрушительному. Потому что он не был продавцом цветов, учителем, ветеринаром, но ему было глубоко насрать. Какой из него учитель? И, наконец, случилось то, о чем каждый мечтал, закрывая глаза, перед тем как заснуть. Они снова в строю. Уже завтра, боже, уже завтра он сможет оторваться на тех, на кого его натравят. До чего славно было быть таким посредником. Кому-то не нравится такое положение. Что до Приста — ему было абсолютно все равно, направляют его или нет, лишь бы была возможность уничтожить то, чего по идее существовать не должно было. Выплеснуть весь гнев, ненависть к миру, отвращение, которые плескались в груди. Он болел неизлечимой болезнью, и убийства были тем, что облегчает участь неизлечимо больного перед смертью. И все это с легкой руки некоего Хьюго Фридкина. Прист знал имена. Невозможно не знать имена, когда ты варишься в среде, где от того как люди зовут тебя, зависит твое положение. Но человек, благодаря которому он должен был снова почувствовать себя живым, был ему не знаком. Но так было даже интереснее. Если есть шанс сделать игру более непредсказуемой — Прист его возьмет. — За то, чтобы все было, как раньше! Гэри, кажется, наконец успокоился и сел обратно на свой стул, обращая все внимание на собственный стакан и его содержимое. Все остальные десять человек повторили его действия. Кто-то одобрительно усмехнулся, кто-то молчал, общаясь со своими мыслями, делясь радостью с ними же, Осмунд лишь улыбнулся в стакан, стараясь оставаться сдержанным. Однако все знали, что он чувствовал. Ликование. Мы в курсе, мистер Прист. Можете порадоваться в открытую, никто не осудит. Окей. Все-таки атмосфера позволяет, ведь это лучший день за последнее время. Прист поднял стакан, отдавая честь словам друга. Чисто из вежливости, он и сам прекрасно знал, как все было чудесно. Поймав довольный взгляд Берда, он ощутил, что на самом деле рад тому, что тот произнес все эти слова, потому что Осмунд не верил во все это. Оно и понятно, после стольких лет… все казалось нереальным. Ему нравилось быть героем компьютерной игры. Там ведь есть свои неизменные законы. — Твоя правда. — он залпом допил грустно мотающийся по стакану виски, но не торопился звать официантку, чтобы та исправила ситуацию, в которой оказались он и пустой стакан. Кто бы не был нынешний командир Черного крыла, Прист чувствовал, что их ждет целая история. Это было словно… нечто новое. От этого ощущения дрожали пальцы рук и кости как будто бы тоже. Неизвестность вштыривала его сильнее, чем что-либо другое. Что дальше? Это его выбор. Осмунд мог сидеть в таких размышлениях очень долго, и пусть хоть одна собака посмеет его осудить. Он ждал слишком долго. Но, вопреки ситуации, хотелось получить что-то прямо сейчас. Завтра их ждало нечто привычное и, тем не менее, невероятно привлекательное, но ему хотелось чего-то привлекательного немедленно. Бар, пьяные люди, неизвестность — все располагало к получению каких-то запредельных ощущений. Он был уверен, что бы он не предпринял сейчас — даже самое обычное действие будет иметь колоссальное значение и влияние на настроение. Взгляд упал на парня за барной стойкой. Он сидел, сгорбившись, и черная, как смоль, рубашка обтягивала сильную спину, кисти рук были запущены в густые волосы, он находился на значительном расстоянии от Приста, но, даже не имея возможности слышать, говорил ли тот что-то, он чувствовал, что тот молчал, делил свою печаль с заплеванной стойкой и клавшим хрен на его несчастье барменом. Осмунд не видел его лица, так как тот спрятал его, наклонившись прямо к поверхности, которая принимала на себя и алкоголь, и чужую блевотину, и вонючие купюры, которая была настолько грязная, что об отражении в ней кого-либо не могло быть и речи. Он напряг зрение, чтобы через глаза в мозг передалась картинка стоящего перед парнем стакана, в котором плавала янтарная жидкость. Не разбавленная ничем. И вот в этот безумно странный момент, в один из таких, когда кажется, будто ты на планете, заселенной киборгами, Осмунд почувствовал то, что планировал ощутить только на следующий день. В грудной клетке словно взорвалось химическое оружие, и все его отходы просачивались в вены и заполняли тело. И это было словно чистый адреналин. Охуенно. Это было то, что надо. Присту было абсолютно насрать на то, кто был тот парень, что у него случилось. Он просто видел, что это обещало быть как никогда странно, круто и к тому же просто. Чувствовал каким-то шестым или сотым чувством, что тот заведомо согласен на все, что он предложит. И потому, когда незнакомый измученный чем-то человек встал и направился в сторону уборной, он, безоговорочно доверяя интуиции, поднялся и пошел за ним, бросив напоследок что-то, что значило «Не парься, Гэри, я на минуту». Предметы в поле зрения были какими-то чересчур четкими. Словно норовили извернуться и выколоть Осмунду глаза. Но он продолжал идти, стараясь шагать под глубокие шумные биты, заполнявшие прокуренные стены бара. Фигура парня мелькала впереди, и Прист понимал, что выбрал хорошую жертву. Он видел многих, он был со многими, но этот абсолютно незнакомый ему человек казался идеальным. Осмунд не мог знать наверняка, но, по крайней мере, задница у него была что надо. А сейчас ему было достаточно и этого. Да ладно, ему всегда было достаточно и этого. Весь путь до уборной он думал о том, как бы не споткнуться обо что-нибудь. Это бы явно не добавило ему авторитета. Когда он зашел внутрь, то сдержал порыв поморщиться от внутренней обстановки и заткнуть нос рукой. Но, в конце концов, он пришел сюда, не чтобы выявить нарушения в санитарных нормах. Парень, чуть качаясь, подошел к раковине и открыл воду, почти сразу же опуская лицо к струе и начиная пить. Прист встал рядом, занимая соседний кран, споласкивая руки. Как хирург перед операцией. — Я бы не советовал тебе пить отсюда. С тем же результатом можешь набрать воды из унитаза. Парень еще с пять секунд пил, словно и не слышал слов Осмунда, но после поднял лицо, вытер рот кистью руки и посмотрел на неожиданного собеседника. — Там, — он указал рукой на дверь, которая имела честь оказаться выходом из столь сомнительного помещения, — воды не предлагают. Я спрашивал. Прист начинал улыбаться. У него что, день рождения? Иначе как еще объяснить то, что на него смотрел херов ангел? Острые скулы, почти малинового цвета губы, чуть растрепанные, но ранее уложенные волосы и огромные глаза, в которых плескалась какая-то вселенская усталость, которые пересекала пленка, что появляется всякий раз, когда без нее становится скучно и человек пьет виски. Осмунд подумал, что без этого дефекта, который, впрочем, был ему на руку прямо сейчас, он, смотря в эти глаза, наверное, ослеп бы. И это нечто стояло перед ним, накачиваясь пахнувшей железом водой из-под крана. С каких пор он стал таким дохера везучим? — Просто пиздец какая удивительная новость. Ты бы еще молочный коктейль попросил. Он оторвал от державшегося лишь на чьем-то честном слове рулона салфетку и, облокотившись о раковину, начал методично вытирать руки, не сводя взгляда с парня, который смотрел перед собой секунд пять, думая, видимо, над своим отношением к словам Приста, а затем, определившись, снова опустил лицо к слабой струе воды. — Забавно получается, да? Вроде проводишь вечер в определенном заведении, а к утру все забывается. Тот выключил воду и вытер руки о штаны, такие же черные, как рубашка. Затем выпрямился и посмотрел на Приста, словно был уверен, что в комнате он все это время до этого был один. Не то чтобы Осмунду была очень интересна часть с беседой, но не прыгать же с корабля на бал, правильно? Это было бы не по-джентльменски. — Может, я для того сюда и пришел? О нет. Все, ладно, теперь точно пора было заканчивать, уже достаточно. Ничто так не портит настроение, как чье-то нытье. Когда к тебе прижимаются всем телом, только чтобы размазать по плечу сопли. А у тебя стоит. Это была такая тонкая грань, проходя по которой, можно или ебнуться в пропасть с гиенами внизу или получить что-то очень хорошее. На последнее Осмунд и рассчитывал. Теперь нужно было только ювелирно обойти часть с ковырянием в чужой душе и сразу забрать то, за чем пришел. — Я знаю, каково это. Чувствовать, что ты не там, где нужно… что ты не знаешь, что делать, откуда начать… я знаю. Он начал медленно приближаться и ловил дикий кайф, видя, как парень начинает отступать к стене. Однако тот видимо еще оставлял долю вероятности, что Прист был бескорыстным человеком, которому было очень интересно послушать про чужие страдания. — Я там, где нужно! Просто… — Да… — почти шепотом произнес тот, с удовольствием отмечая, что путь до стены закончился, и теперь он мог буквально уничтожить расстояние, оставшееся между ними, до нескольких сантиметров, давая заметный намек на свои намерения, — просто… На этом моменте было невозможно не догадаться, чего он добивался. Даже глуповатый на вид парень должен был что-то заподозрить, чувствуя, что его прижали к стене, и видя плотоядный взгляд напротив. Однако, к удовлетворению Осмунда, тот не пытался вырваться из западни или оттолкнуть. Даже страха не было в его глазах. Он почти с научным интересом рассматривал лицо Приста, и только приоткрытый рот и учащенное дыхание выдавали его волнение. В один момент он, видимо, слишком увлекся изучением человека напротив и потерял бы равновесие, если бы не чужие плечи, за которые он ухватился в попытке оградить себя от падения на самую неприятную поверхность в его жизни. После этой небольшой потери координации парень, очевидно, по-новому посмотрел на ситуацию, в которой оказался, и позволил короткой вспышке паники сверкнуть в его глазах. Осмунд понял, что дальше тянуть было нельзя, хотя ему, честно, очень импонировало стоять вот так и препарировать этого мальчишку взглядом. — Ты красивый… У того в глазах появилось колесико загрузки. Ну давай же. Первый уровень сложности из десяти. Прист ждал, пока тот предпримет хоть что-нибудь, дабы построить стратегию, которой лучше будет следовать для достижения наилучшего результата. Парень опустил глаза на пару секунд, и, видя эти нахмуренные брови, Осмунд подумал, что согласен подождать еще пару ебучих минут, чтобы продлить удовольствие, потому что это было пиздец как очаровательно. У него на плечах все еще лежали руки мальчишки. Тот поднял глаза обратно на Приста, спустя какую-то минуту вместо двух. — Вы хотите?.. — Да, хочу. — Прист старался не затягивать с ответом, потому что, учитывая скорость, с которой соображал его собеседник, он должен был оказаться с расстегнутым ремнем не раньше чем через несколько часов, так что приходилось вывозить за счет быстроты собственных слов и действий. — А ты? «Давай реще, детка, пожалуйста» — подумал он, наблюдая за реакцией. Парень закусил губу, не представляя, как горячо выглядел при этом со стороны, и, спустя еще полминуты, поднял на Приста взгляд, уверенный в принятом решении примерно наполовину. У него в глазах тот отчетливо увидел, что он пытался что-то самому себе доказать. Осмунд рассудил, что это был очень странный парень, потому что «что-то самому себе доказать» для него имело значение поцеловать рандомного человека с очевидными намерениями в дранном десять раз сортире бара. Ну нет, не поцеловать. Попытаться и быть встреченным рукой, схватившей за шею. Прист, наслаждаясь непониманием и легкой тенью страха в чужих глазах, решил продлить этот эффект и легко сжал руку, наблюдая, как парень закрывает глаза и резко вдыхает, даже не пытаясь сбросить ладонь с горла. Если бы ученые когда-нибудь сделали фотографию того, как смотрит паук на муху, попавшуюся в его паутину, а кто-нибудь из посетителей бара сделал бы фотографию двух людей у стены, и потом кто-то третий поместил бы две этих фотографии на сайт с играми, где нужно находить отличия между картинками, то это задание горело бы красным уровнем сложности. Осмунд, чувствуя, как у него встает, изучал лицо напротив, нахмурив брови. — Неужели в нынешнее время нельзя обойтись без этого? — он убрал руку с шеи парня, сдерживая улыбку, оттого что тот и не думал сбегать. — Алкоголь не вштыривает, и ты хочешь чего-то пожестче? Аккуратнее в следующий раз, мир полон фетишистов, которые любят сильно кусаться. Он провел носом вдоль чужого горла, вдыхая запах хорошего одеколона и пота. Затем вернулся к точке начала движения и повторил тот же путь, используя язык. Тот зажмурился, стараясь подавить рваный вздох, но терпя неудачу. — Не знаю, в курсе ли вы, но во всех фильмах люди обычно целуются, перед тем как… — Никогда бы не подумал, что ты фанат подобных фильмов. — Я и не… — очередная манипуляция с его шеей заставила парня проглотить слова, — это из общего кругозора… Прист не знал, в чем была причина того, почему парень не договорил. Может, он был слишком невинен, чтобы произнести слово «трахаться», может, дело было в том, что тот ощутимо прикусил тонкую кожу. Но именно в тот момент Осмунд почувствовал, что ему на самом деле стало охуенно интересно, что этот мальчик с кукольным лицом делал в таком паршивом месте. Чтобы это не было, он был готов горячо расцеловать обстоятельства, толкнувшие того на это решение, ведь иначе он бы не стоял в заблеванном толчке, кусая и вылизывая эту восхитительную шею и слушая судорожные вдохи и выдохи над самым ухом. — Что ты тут делаешь? Без обид, но ты совсем не похож на завсегдатаев подобных заведений и даже на того, кто заходит сюда раз в месяц, чтобы расслабиться. — он оторвался от его горла, заглядывая в чуть прояснившиеся глаза и водя пальцем вдоль ребер парня. — Что у тебя случилось, детка? Тот сперва словно испугался такого искреннего интереса, но, видимо, его несчастье перевешивало удивление от вопроса. Перед тем как взгляд парня поменялся на печальный и обреченный, Прист заметил по его глазам, словно в его голове шел процесс перестройки. Как будто он уже настроился на то, что они без слов отдрочат друг другу, и теперь нужно было либо остаться при этих намерениях, либо сворачивать обратно на душевный разговор. — Я просто не понимаю, почему все должно быть так сложно? Я же типо… пытаюсь! Мне нравится быть главным и все такое, но просто… почему у меня ничего не получается? Главным? Он не ослышался? Нет, может, он просто видел мало «главных» в своей жизни, и такая разновидность тоже бывает. Но ничего из своих удивлений Осмунд вслух, конечно, не сказал, чтобы не сбивать атмосферу доверия, которая всегда приходится очень кстати, когда нужно развести кого-то на быстрый секс. Парень отвел глаза в сторону, старательно избегая прожигающего насквозь взгляда и игнорируя руку, которая с пугающей уверенностью ползла по направлению к его заднице. — Попробуй быть жестче, — на последнем слове он сжал его ягодицу и прикрыл глаза, чтобы не спустить прямо, блядь, в штаны от того, что очень сильно напоминало сдерживаемый стон, — одним людям нравится, когда ими управляют, другие стремятся оспорить чужие решения. И первых и вторых можно урезонить каплей жесткости. — Это ваш секрет? — спросил тот, неосознанно пытаясь оказаться еще ближе и бедрами упираясь в чужой стояк. — В вас есть эта уверенность, и вы выглядите… ну… круто. Вас хочется слушаться. Осмунд одними кончиками пальцев прошелся по выпиравшей части брюк отчаянно пытавшегося дышать ровнее мальчишки. Однако через несколько секунд тот бросил эти попытки и уперся лбом Присту в плечо, цепляясь пальцами за его рубашку. — Ты начинаешь понимать, да? — К-кажется. — И как оно? — Интригующе. Осмунд поднял его голову за подбородок, заставляя снова выпрямиться и облокотиться о стену. — Развеять интригу? — Давайте. Неужели они добрались непосредственно до той части, за которой он пришел? В какой-то момент он думал, что это случится намного позже. Осмунд почему-то подумал, что на этом ничего не закончится, и хорошо, если Гэри не соберет всю команду и не выбьет дверь, чтобы узнать, все ли у него нормально. И самое прикольное было в том, что даже расскажи Прист правду о том, что здесь происходило, вряд ли ему поверят, потому что все были в курсе, что, когда он хочет что-то получить, он получает это быстро. А они торчали здесь уже с четверть часа. — Тогда будь умницей и опустись на колени. Парня, видимо, мало хвалили в детстве, раз после такого обращения он шумно сглотнул и покраснел, а пальцы, которыми он все еще цеплялся за Приста, начали мелко дрожать. Тот, тем временем, думал, что эта фраза вызовет возмущения или очередное размышление минут на десять, потому очень удивился, когда буквально через пару секунд тот выполнил указание и посмотрел снизу вверх прямо ему в глаза. Осмунд был уверен, что эту картину он запомнит на всю жизнь. Мальчишка тем временем поморщился. — Какие-то проблемы? Тот подумал несколько секунд, перед тем как ответить, словно заранее знал, что это вызовет реакцию в виде молчаливой насмешки. — Очень грязный пол. И в принципе тут он не ошибся, потому что Осмунд действительно не сдержал усмешки, которая, правда, получилась какой-то болезненной. — Ну так отвлекись на что-нибудь. — На что? «Помогите» — пронеслось у него в голове. Прист запустил пальцы в мягкие волосы, сдерживая порыв зажать их в кулак и с силой оттянуть назад. Ему очень импонировала идея закончить со всеми церемониями и просто трахнуть этот болтливый рот. Но он почему-то не делал этого, а стоял и пропускал короткие пряди через пальцы. — Смотрел когда-нибудь «Бойцовский клуб»? У героя во рту снятый с предохранителя пистолет, а он думает о том, сколько на нем бактерий, — Осмунд очень постарался сделать акцент на слове «во рту». И снова загрузка. Нет, серьезно, неужели у него в голове есть какое-то объяснение происходящего, отличное от очевидного? — Ты соображаешь, что происходит? — еще одна попытка. Глаза парня сверкнули пониманием, и Прист готов был сказать за это «спасибо». — О… точно. Простите… — спохватился тот, вернувшись сознанием в грязный сортир, и шумно сглотнул, принимаясь трясущимися руками расстегивать чужой ремень. — Да забей вообще. Ни один объект Черного крыла не мог свести Приста с ума. Даже те, за которыми он гонялся месяцами. Ни у одного задания это не получалось, ни у опасных ситуаций или угрозы жизни. А у какого-то придурка получится. Осмунд очень постарался сдержать облегченный вздох, чувствуя, что член больше не упирается в джинсы, и молился всем богам, чтобы с этого момента процесс пошел быстрее. Он был не самым терпеливым человеком на планете и почему-то все еще держал себя в руках. Не понимал, почему, но, чувствуя, что его все еще штырит от ощущений, был готов и на ожидание, и на глупые слова, которые доносились из глупого рта, что каким-то чудом наконец занялся делом. Нужно было признать, в этом мальчишка был хорош. Осмунд чувствовал, как его губы скользили по члену, и боялся смотреть вниз, потому что, ну камон. Он дорожил собственной репутацией, нельзя же было испортить ее, спустив в рот какого-то обдолбыша за двадцать секунд. Хотя вообще-то… не похуй ли? Он закусил губу до металлического привкуса во рту и сжал волосы парня, отчего тот глухо простонал, посылая по телу тысячи разрядов тока. Черт, если бы электричество ощущалось так, не только когда тебе отсасывают, Прист бы как минимум два раза в неделю засовывал пальцы в розетку. Этого хватило для того, чтобы он, наконец, решился сделать то, о чем начал мечтать, как только увидел мальчишку за стойкой. Осмунд толкнулся в его рот сначала медленно, просто чтобы проверить, не сдохнет ли после такого. Затем движения стали быстрее и глубже. Парень вцепился пальцами одной руки в его рубашку, другую опустил за собственный пояс брюк. Прист не знал, что он там с собой делал, но вибрации, проходившие по его горлу, заставляли того сжимать зубы с невероятной силой. Через какое-то время он понял, что не может сдержаться, и посмотрел вниз. Одного взгляда на сомкнувшиеся вокруг ствола губы и на сверкающие глаза хватило, чтобы Осмунд, рыкнув, сделал последний, самый резкий и глубокий толчок и кончил тому в горло под короткое «блядь», сорвавшееся с губ. В голове появился легкий звон, который не прекращался даже после того, как ему удалось прийти в себя. Он чисто машинально двигал руками, заправляя рубашку в джинсы и застегивая ремень, держа глаза закрытыми и надеясь, что, когда он откроет их, мир не будет кружиться. Когда он все же решился посмотреть вокруг, то обнаружил парня стоящим спиной к нему. Одной рукой тот опирался о стену, другую опустил вниз, и даже после такой полной перезагрузки системы Осмунд понимал, чем тот занимался. Ему хватило нескольких секунд на то, чтобы перехватить создающую рваные движения руку и, все еще держась за нее, развернуть того спиной к стене. Парень не успел и глазом моргнуть, как оказался взятым за оба запястья и снова стоящим перед Пристом. Однако у него ушло немного времени, чтобы почувствовать закономерное неудобство. — Да ладно, я просто хочу… — Осмунд видел, как тот пытался подобрать более-менее литературное слово для описания своих нужд, и усмехнулся, перехватывая его запястья одной рукой, а другую словно ненарочно роняя вниз, — мне нужно… — Давай же, ты в шаге от того, чтобы получить то, чего хочешь, и даже больше, — его пальцы легко коснулись внутренней стороны бедра парня, — только попроси. Тот колебался. Видимо, по его меркам отсосать странному незнакомцу на грязном полу было в порядке нормы, а попросить отдрочить себе — как-то неприлично. Он дышал так, будто пробежал дистанцию в три километра за несколько минут, грудная клетка вздымалась вверх-вниз, по виску стекала капля пота. Но он все тянул время, думая, видимо, что после тех расшаркиваний, которые он устроил вначале, у Приста кончится терпение, и тот не станет ждать, а просто осуществит задуманное. Но Осмунд многое взял от этой встречи, в том числе тренировку терпения. Он теперь сраный Будда. Парень, видимо, увидел это в насмешливом взгляде, обращенном на него, потому в очередной раз сглотнул и облизал губы. — А вас… не затруднит? Ну почему всякий раз, когда так нужно, в кармане нет диктофона или другого записывающего устройства?! Будь Прист предусмотрительнее, плохое настроение было бы для него намного более редким событием. Он был уверен, что каждый раз, переслушивая это, смеялся бы, прямо как сейчас. Ему бы до конца жизни хватило одной этой фразы. Когда от приступа смеха осталась только немного нервная усмешка, он посмотрел бедному парню в глаза, думая о том, что он запомнит это надолго. — Не знаю, детка, надо подумать. — он нарочито медленно поднес свободную руку к губам и провел по пальцам языком, после чего поместил ее в сантиметре от стоявшего члена мальчишки. — Попробуй еще раз. Тот, глядя на такой маневр, откинул голову на стену и зажмурился, не переставая шумно дышать. Затем снова нашел взглядом глаза напротив. — Просто позвольте мне кончить… пожалуйста… Осмунд удовлетворенно кивнул со всем своим новообретенным спокойствием и терпением и сжал мальчишку через брюки, после чего опустил руку за пояс, игнорируя или, по крайней мере, стараясь игнорировать протяжный стон над самым ухом. Потому что предвидел, что, сконцентрируйся он на этих звуках больше нужного, проблема, от которой он только что избавился, появится снова. Буквально через полминуты рваных движений он почувствовал, что рука стала липкой. А еще через минуту они оба оказались в тех же позициях, в каких были, как только зашли в помещение — Прист споласкивал руки, а парень наклонился к крану и жадно глотал мерзкую воду. — Не пей это дерьмо. — Но теперь я еще сильнее хочу! В этот раз Осмунд не стал заморачиваться и вытер руки прямо о штаны, сканируя это нечто с окончательно растрепанными волосами взглядом. Затем мысленно чертыхнулся и назвал себя тряпкой. — Пошли, у меня в машине есть. Выйдя на улицу, он остановился в ожидании отставшего парня и поглубже вдохнул свежий вечерний воздух. Даже спустя две минуты, он не мог надышаться им вдоволь, потому что запах, характерный для места, в котором имели место последние события, словно пропитал собой мозг. Ни один из всех прецедентов быстрого секса в его жизни не имел такого влияния на Приста. И он не знал, почему, должен был по всем законам собственного душевного устройства чувствовать раздражение и облегчение от того, что все закончилось, но каждый раз, возвращаясь мыслями в вонючий сортир, испытывал желание прожить это снова. Со всеми глупыми вставками мальчишки, с растерянностью на его лице вначале и мольбой в конце. Прошло около трех минут, и, даже несмотря на то, что Осмунд был готов простоять вот так, обновляя легкие, еще столько же, это было подозрительно. — Как можно настолько, блядь, долго добираться до выхода? Нет, серьезно, где он застрял? В меру быстрая черепаха уже успела бы выползти на улицу, а почти трезвый, необделенный физически человек не может справиться с такой охуенно несложной задачей? Присту очень не хотелось возвращаться в прокуренное место, и вообще-то он не обязан был. Может, тот вообще забыл про то, что еще несколько минут назад был не один, и его теперь ждали? Еще три минуты спустя, Осмунд подумал, что насчет приобретенного терпения он, пожалуй, погорячился. Под непрекращавшие всплывать в голове проклятия он набрал побольше свежего воздуха в легкие, понимая, что это ему не поможет, и вошел в здание, тут же оказываясь оглушенным громкими битами музыки. Несмотря на вполне непримечательный внешний вид, парень каким-то образом был для Приста очень заметным. Взять хотя бы то, что он обратил на него внимание в принципе, хотя за стойкой тогда сидело еще несколько человек. Вообще-то сейчас ситуация немного изменилась, пожалуй, ведь теперь тот был не один. У дальней стены, почти у самой двери уборной собралась небольшая толпа из трех человек, которые выглядели, как типичные посетители таких заведений. Им было плевать на всех кроме себя, изо рта несло если не луком, то перегаром, руки, скорее жирные, чем накаченные, были забиты татуировками и воняли машинным маслом. Это то, что Осмунд знал наверняка. Но, как оказалось, такие представители общества еще и испытывали трепет перед смазливыми мальчиками в обтягивающих брюках. Это объясняло то, что к стене они прижимали нового знакомого Приста. Тот не видел его лица, но был уверен, что никакого удовольствия от такой встречи он не получал. Мужчины пока держали руки при себе, но их намерения были так же ясны, как небо в безоблачный день. Это был отличный момент для того, чтобы снятьс себя груз ответственности за умиравшего от жажды парня, бросить пару слов своим ребятам на прощание и слиться домой, чтобы изучить все досье на объектов и сотрудников Черного крыла. В самом деле, как будто у Приста других дел не было, кроме как возиться с каким-то плохо соображающим придурком. «Вас… не затруднит?» В голове некстати всплыла так рассмешившая Осмунда фраза. Он окинул взглядом помещение. Всем было похуй. Он вспомнил, как мальчишка смотрел на него, вспомнил его печальные слова, которые он не постеснялся высказать незнакомцу. Один из тех уебков, что держали парня, взял того за талию и под одобрительные усмешки остальных начал подталкивать в сторону уборной. Прист нашел взглядом свою команду. Выругался, наверное, десять раз подряд и направился по направлению к ним. — Гэри, Питер, за мной. По голосу командира те поняли, что случилась какая-то внештатная ситуация, и быстро поднялись со своих мест, принимая собранный вид. На половине пути до стены они, видимо, поняли примерную точку назначения и потому ничего не спрашивали. Они всегда шли за Пристом без всяких вопросов. И, может, он не всегда показывал это, но Осмунд был благодарен. Их компания тем временем приблизилась к компании парней, которые были на пару делений хуже как люди, чем они. Те уже даже не пытались показывать свои намерения ненавязчиво, а почти тащили парня в сторону угла потемнее. Осмунд различал их прокуренные, рокочущие голоса, которые, даже несмотря на оглушающую музыку, почему-то херачили ему прямо в голову. — Не упрямься, детка, иначе ничего хорошего из этого не выйдет, — произнес самый мерзкий тип, вызвав этой репликой мерзких гортанный смех остальных. — Пожалуйста, не надо, я не хочу! Меня ждут! Наконец Прист получил возможность видеть парня и эмоции на его лице. Обе его руки были взяты в тиски чужих грубых конечностей, и, как он не пытался вырваться, те были сильнее. На лице было написано такое отчаяние и борьба, что Осмунда передернуло, чему он очень удивился. Ему не нравилось видеть на лице мальчишки то, чем он наслаждался в исполнении всех своих жертв. Неожиданно, взгляд парня зацепился за него, и в этот момент он почувствовал, как по спине пробежал холод, потому что на него никогда не смотрели с такими надеждой и обреченностью вместе. И прежде, чем он успел подумать, что делает, Прист услышал собственный голос: — Отошли от него. Три взгляда, из которых еще не успели исчезнуть радостное возбуждение и предвкушение, обратились на него, и Прист подумал, что с радостью собственными руками оторвал бы им члены и затолкал бы в глотку. Тот, что стоял посередине, повернулся к нему всем корпусом, расслабленно опуская руки, которыми до этого держал парня, которыми, вполне возможно, отдрачивал себе каждый вечер, которые окунал в машинное масло и горчицу, которыми убирал дерьмо за своей собакой. — Да ладно, мужик, войди в положение! Просто хотим немного развлечься. — Я сказал отойти. Мерзавец обернулся на своих сообщников и гадко усмехнулся, получая, видимо, дополнительную дозу уверенности, видя, что те и не думали отпускать мальчишку. — Шел бы ты своей дорогой, мужик… этот сученыш чуть не откусил мне палец, так что настроение у меня не очень. Прист вздохнул так, будто бы диджей включил песню, которую он ненавидел, после чего отдал своим парням невербальный знак, и те за секунду отодрали двоих ублюдков, что продолжали держать мальчишку, от стены. Раздались звуки ударов. Осмунд наблюдал за этим так, как наблюдает за восходом солнца какая-нибудь дохера творческая личность. Питер всаживал кулак одному из них под ребра, Гэри же, видимо, решил выбить другому все зубы. Все-таки это был чудесный вечер. Тот, что, судя по всему, был главарем этой банды и разговаривал с Пристом, до того как они остались один на один, вертел головой по сторонам в поисках пути к отступлению. Не обнаружив такового, он вновь обратил взгляд на стоявшего перед ним человека, лицо его перекосило от злобы. Закончив с работой, парни Приста сбросили два несопротивляющихся тела на пол, вновь отходя на свою сторону и вставая чуть позади командира. Тот, тем временем, напротив, вышел вперед, приближаясь к последнему стоящему на ногах ублюдку. Неспешно, зная, что эта добыча принадлежит ему. Он остановился в шаге от него, наблюдая, как на расплывшееся от жира лицо наползает тень страха. — Он же сказал, что его ждут. Но мужчина перед ним, видимо, был недалекого ума и решил играть до последнего. — Ну так пусть подождут еще немного! И он замахнулся на Приста, отводя тяжелую руку назад. Через секунду тот уже держал его за шею, точно зная, куда надавить пальцами, чтобы вызвать наиболее неприятные ощущения. Сальные волосы были в опасной близости от его лица, но Осмунду было так насрать, честно говоря. Бывает же такое. Это было то чувство, когда перед днем рождения родители, видя твое нетерпение, отдают тебе часть подарка. И пусть ты знаешь, что основная часть еще впереди — радость не перекрыть ничем. — В следующий раз уточни, вдруг его ждет кто-то, у кого очень маленький запас терпения. Он резко перехватил рукой его волосы и, коротко замахнувшись, приложил его голову о стену буквально в нескольких сантиметрах от продолжавшего стоять на месте парня. Он особо не старался вложить в удар как можно больше силы, желая немного растянуть игру, и уже было замахнулся снова, но мальчишка неожиданно подал признаки жизни, ударив ублюдка кулаком в челюсть, причем так сильно, что его отбросило на пол, а у Осмунда в руке остался клок вырванных волос. Пока Прист отходил от нового знания о том, что парень, как оказалось, был способен на что-то подобное, тот еще пару раз для надежности пнул валяющееся на полу тело. И делал бы он это, возможно, еще очень долго, выпуская весь гнев, если бы его не взяли за локоть и не потянули к выходу. Оказавшись на улице, он уперся руками в колени и не издавал не звука, лишь тяжелое дрожащее дыхание доносилось до слуха Приста, подтверждая то, что, несмотря на то, что тот вырубил последнего из тех кретинов, парень все-таки здорово перепугался. Осмунд пытался разобраться с тем, как себя чувствовал. Давно он не испытывал такой рвущей на части злобы и желания причинить кому-нибудь боль. Было ли это оттого, что он просто давно не выходил на задания? Может, ему просто были отвратительны люди, подобные тем? Или дело было в чем-то другом? Почему он вообще думает об этом? Он не сраный консультант в магазине, чтобы отвечать на тупые вопросы. Чувства, которые он испытывал в тот момент, когда лицо мерзавца встретилось со стеной, были для него обычными, вот и все объяснение. На всех миссиях они сопровождали его. Значит, это тоже была миссия в каком-то смысле. И ее целью было… — Еще актуально? Парень поднял голову от колен и посмотрел на упирающуюся в лицо бутылку воды. И буквально через секунду после осознания того, что происходит, тень остаточного страха, все еще лежащая на лице, сменилась легкой улыбкой. Он выпрямился, с какой-то осторожностью принимая воду у Приста из рук, и, едва успев открутить крышку, припал к ней губами. Тот, тем временем, смотрел куда-то вдаль, крутя в руке ключи от машины. — Спасибо. За это и за… — парень протянул бутылку назад, не переставая улыбаться одними уголками губ. — Будь там всего один человек, я бы справился сам, кстати! — Человек — это громко сказано. — Прист посмотрел на него, но быстро, словно было в этом что-то опасное, отвел взгляд в сторону. — Ты в курсе, что с таким лицом, как у тебя, нужно с большой осторожностью ходить в подобные заведения? — Что не так с моим лицом? — тот нахмурился, думая, было ли это оскорблением или чем-то, чего он, как обычно, не понимал. — Чересчур смазливое. Со стороны мальчишки не доносилось не звука, и Осмунд подумал, что, быть может, день этот был не таким уж и хорошим, каким казался еще полчаса назад. Он посмотрел на него, чтобы увидеть выражение лица, которое было даже более несчастное, чем когда он начал рассказывать о своих проблемах. Прист глубоко вздохнул, думая о том, что больше всего на свете хотел бы прямо сейчас попасть домой. — Красивое, — он против воли посмотрел на него, словно его могла интересовать реакция на собственные слова, — у тебя красивое лицо. Парень опустил голову и уставился на свои ботинки, но Осмунд успел увидеть улыбку, которую тот не сумел сдержать, и чуть покрасневшие скулы. Когда он снова поднял взгляд на собеседника, то произнес, глядя из-под опущенных ресниц: — Спасибо, что утешили. Мне с ним все-таки еще жить. Прист криво усмехнулся. Мальчишка, судя по всему, не чувствовал никакой неловкости, оттого что они стояли в полной тишине, и тем для разговора больше не находилось. Спустя минуту, оказалось, что это было оттого, что ему было, что сказать, и все это время он провел за обдумыванием этого. Затем посмотрел на свои руки, жалея, видимо, что больше в них не было бутылки воды, которую можно было бы покрутить, чтобы не выглядеть так, будто ему были очень интересны собственные слова, и он волновался за реакцию, которая за ними последует. — Хэй, может, мы можем обменяться…? — Нет. Прист продолжал смотреть куда-то вдаль, думая, как бы сообщить Гэри о том, что пора сворачиваться, не заходя внутрь здания. Ему казалось, что если он это сделает, случится что-то очень плохое. Телефон пискнул три раза, сообщая о пришедших данных от начальства, которые очень хотелось проигнорировать. Он достал устройство из кармана, наспех просматривая информацию из файла. Просто пара досье, которые нужно было изучить до завтра. Понятное дело, что он не станет заниматься этим сейчас. У него нет важных дел, и ему уж точно не хочется постоять здесь еще немного, просто что он может извлечь из этого около здания бара, еще и после драки? Лучше прийти домой и добросовестно все прочитать, а не по диагонали. С одной из фотографий на него смотрело знакомое лицо. «Хьюго Фридкин», — повторил Прист в голове, чувствуя, как внутри все холодеет. — Не может, блядь, быть. — Все хорошо? — почти обеспокоенно спросил парень, выглядя так, будто его действительно могло волновать то, что хранил телефон Осмунда. — Лучше не бывает. Тот испытывал жгучее желание расхохотаться. Но позволил себе лишь улыбнуться. Затем посмотрел на парня еще раз, сканируя того взглядом и молясь, чтобы это было какое-то охуенно удивительное совпадение. Не найдя ничего, что могло бы подтвердить такую теорию, он развернулся и направился к машине, бросая через плечо: — До скорой встречи, мистер Фридкин.