Сними с меня крестик

Утро и холодный солнечный свет даже как-то радостно приняли в свои объятия ещё не отошедший от сна разум Феди. Глаза тяжело открывались, а голова всё никак не могла вразумить, что же творится. Хотя важнее, конечно, были события минувшего дня… В голову врывались воспоминания, которые очень четко засели в памяти юноши, они безусловно бодрили, но казались… Нереальными?.. Окончательно заставил Федю прийти в себя шум из другой комнаты. И голоса. Его родителей. Будто облитый ледяной водой из ведра, Федя повернул голову назад, где лежал Иван. Но там никого не оказалось. И юноша, будто не веря, начал ощупывать простынь. Неужели это всё сон?.. Да нет же! Сидячее положение помогло ему наконец перевести взгляд на всю комнату, где до сих пор стояли остатки свечей, а на полу лежала его одежда. И пока Федя пытался как можно быстрее натянуть на себя, будто нарочно, не поддающуюся пальцам ткань, и убрать куда-нибудь уже холодный и прилипший ко всем поверхностям воск, в мыслях он прокручивал, нет ли в остальном доме следов его своеволия? Очень даже непристойного своеволия. И всё в тех же мыслях вновь возник бес. Где он? Может он раньше Феди услышал приход хозяев дома? Если так и есть, то это даже хорошо… А если… Он Федей… Просто… Нет. Нет, нет, нет, надо срочно это выбрасывать из мыслей! Во-первых, такого и быть не может, а во-вторых, сейчас не об этом думать надо! Как только юноша закончил, словно ожидавшая это мать заглянула у нему в комнату. — Федюша, ты проснулся? — довольно спокойный голос и нежная улыбка на её лице, успокоили Федю, — Пошли, мы с отцом хотим с тобой кое-что обсудить, — а вот это уже не очень. Федя как-то зажато кивнул. И последовал за матерью. Вышли они во двор, где Алексей Данилыч разгружал тележку. Сердечко юноши кажется остановилось. — А вот и ты, старший по хозяйству, — долгий взгляд и тяжелый выдох, — Мы приехали чуть раньше, но в доме довольно чисто, признавайся, водил сюда свою шайку? — а ведь Федя даже не заметил, что они и правда рановато вернулись… — Нет конечно, — с души аж отлегло, хорошо, что он особо и не устраивал попоек, –Только Злата с Яриком заходили, — имя до сих пор вызывавшее страх легко слетело с уст. — Ну хорошо, — отец наконец свёл с него внимательный взгляд, — Скоро завтракать будем… — А я не могу, — довольно невежливо перебил его Федя, — Мне срочно нужно бежать… К Злате, — родители конечно были немного удивлены, но кивнули, и юноша тут же сорвался с места.

***

Конечно же ни к какой Злате он не побежал, но двинулся именно в лес, где сейчас и находился. Он сам не знал, почему именно здесь рассчитывал увидеть Ивана, но если здраво мыслить, в доме призывать беса тоже не лучшее решение. — Иван! Иван! — юноша старался кричать не слишком громко, мало ли кто может находиться рядом, а бес должен и так услышать, — Ваня… — но спустя время ответа так и не последовало. Ноги будто потеряли всю ту силу и взбудораженность, и Федя сел на землю. Мысли, которые он так старательно отгонял с необычной силой нахлынули, заставляя слёзы градом обрушиться с глаз. Использовал. Врал. Бросил. Теперь сказочный мир будто рухнул в Фединых мечтах, а он сам остался у разбитого корыта. Или вообще без всего. Он больше никому не нужен, даже Богу. Он ведь отрекся от него, теперь он грешен! И никогда его душа не будет спокойна! Конечно, что бесу жизнь какого-то человечишки, он лишь игрался с ним! А теперь… Когда гнев и пик отчаяния сошли, осталась только боль в душе. Иван ведь был ему не безразличен. Федя доверял ему всего себя. Он любил его. Он остался святым только для него… Юноша вновь зашелся рыданиями.

***

Ночь и холодная тьма даже как-то радостно приняли в свои объятия измождённый от всего происходящего разум Феди. Простыни холодили кожу, а во сне юноша чувствовал прикосновение губ к его губам.