Будущие дни

Клаус громко топнул ногами и стряхнул снег, прежде чем войти в квартиру. Несмотря на то что обувь была тёплой и по сезону, ноги продрогли и он почти не чувствовал пальцев — всё же решение пройтись пешком большую часть пути от гостиницы до дома в минус двадцать было не самым умным. Едва он снял ботинки, как об ноги обтёрлась Грейс и недовольно заурчала. — Я её уже кормил, не ведись! Ты у родителей ужинал или приготовить?.. Дейв был в спальне. Он отложил книгу и, снимая очки для чтения, уже хотел было подняться навстречу, но Клаус не позволил. Мягко упёрся ладонью в грудь и поцеловал. — Да ты ледяной, — Девид поймал его руку и сжал в горячих пальцах. — И поэтому я сначала приму ванну, а после можно и ужин, — поцеловав любовника ещё раз, он высвободился, стянул свитер. Наэлектризовавшиеся волосы смешно вздыбились. Подхватил сменную одежду и, обойдя крутящуюся под ногами кошку, почти бегом скрылся в ванной комнате, вполуха услышав, что на ужин будет рыба. Вода ударила по покатым краям ванны и пока Клаус раздевался и закидывал грязную одежду в бельевую корзину, комната начала наполняться тёплым воздухом. Пару капель масла мяты, можжевельника и со стоном удовольствия Четвёртый забрался в горячую воду, поджал пальцы ног, а голову откинул на бортик. Он играл с водой, пропуская её через длинные пальцы, улыбаясь лёгкому давлению на коже, а шум бьющей из крана струи, сосредотачивал на себе всё внимание. Отсекал внешний мир и усмирял мысли. Дрёма забралась под уставшие веки. Клаус глубоко вздохнул. Вода поднялась до шеи и щекотала линию подбородка. Руки снова коснулись стенок ванны и замерли. Тело наслаждалось теплом и покоем, пока хозяйский разум переключился в спящий режим. Вдох, выдох. В голове полная тишина и лёгкость с запахом можжевельника. Плеск, будто кто-то ударил ладонью по поверхности воды. Ещё один. Брови дрогнули, когда вода, вдруг стала тяжело давить на грудь. Пустота поползла пятнами образов и, на границе сна и реальности, Клаус дёрнулся, соскользнул и глотнул воды. Приятно покалывающее тепло превратилось в чёрную холодную волну. Пустота сомкнулось над головой, не стало ни дна, ни бортиков, ни ванны. Клаус не чувствовал себя, только панику, наполнившую тело до кончиков ногтей. Ледяная мгла тугими щупальцами обвивала ноги, ползла по бёдрам и сжимала грудь. Он метался в темноте, пока не упал. Боль прошила колени и лицо, разорвала голову на части. В горле застрял булькающий всхлип. Дейв, вернувшись к чтению, не обратил внимания на доносившийся из ванной плеск, пока не услышал глухие причитания и грохот. — Клаус? Ответа не последовало и, отбросив книгу, Девид уже стучал в дверь. — Клаус? Ты как? Тишина — это плохо. Тишина и всхлипы — очень плохо. Дейв не знал, что ожидал увидеть, распахивая дверь в ванную, но он не замер, ошарашенный на месте, а сразу опустился на пол. — Клаус? Голый, мокрый и дрожащий то ли от холода, то ли от ужаса, он вжимался в стену между унитазом и стиральной машиной. Лицо заливала кровь из рассечённого носа, а глаза, как огромные пустые блюдца, смотрели в никуда. Девид наклонился к Четвёртому, но тот дёрнулся и вцепился в руки любовника. Схватился пальцами до судорог. — Мы опоздали, опоздали, опоздали, Пятый. Опоздали. — Клаус, слушай мой голос. Где бы ты сейчас ни был, слушай меня. Четвёртый тряхнул головой, зажмурился, съёжился. Голос Девида терялся в шуме воды, воплях мертвецов и клокотании глубоководных. Ладони загорелись бледно-голубым и небольшая ванная стала наполняться призраками: здесь были солдаты, мёртвые местные и, конечно, обеспокоенные родные. — Клаус, — Дейв потянул его к себе, но встретил сопротивление — несмотря на кажущееся хрупким телосложение, Четвёртый был сильным, натренированным многолетней практикой йоги. Он сопротивлялся, вырывался, царапал руки, выл и неустанно шептал, что «они опоздали», прежде чем Девид смог обхватить со спины в плотное кольцо рук и прижать к груди. Клаус задыхался, пытаясь слишком глубоко вдохнуть. Всхлипывал и просил прощения, а Дейв обнимал его всё крепче, так что собственное сердце взволнованно стучало по спине партнёра. Наклонился, чтобы губы оказались у самого уха Четвёртого. Качнулся вперёд и назад. — Твоё тело не там, где ты, Клаус. Я держу тебя. Ты здесь, а не там. Сожми мою руку… видишь? Я настоящий, я рядом. Клаус сжал холодные пальцы на запястьях Дейва и запрокинул голову. — Вот так, молодец, — продолжал раскачиваться, баюкать и просто говорить, чтобы Клаус шёл на его голос как по нити из лабиринта. — Возвращайся ко мне. Молодец. Поцеловал в плечо и замер, прислушиваясь к телу Клауса. Напряжение становилось мягче, а значит острая фаза миновала. Он вздрагивал, но дышал ровнее. Призраки начали исчезать. Девид бережно поднял Клауса с пола, опустил крышку унитаза и усадил его сверху. Стащил с ближайшего крючка большое полотенце и завернул в него Четвёртого. — Ты меня слышишь? Как тебя зовут? Сколько пальцев видишь? — Да. Клаус. Три. Получив правильные ответы, Дейв перевёл дух. Выключил воду в ванной и, в тишине вернулся к Клаусу. Достал из тумбочки под раковиной ещё одно полотенце, намочил его под ледяной водой и накрыл разбитый нос. Четвёртый зашипел, но очень быстро опять затих. Он боялся поднять на Дейва глаза, а тот молчал. Аккуратно обтёр лицо от крови, осмотрел нос и голову. — Нужно отвезти тебя в больницу, наложить швы. И проверить нет ли сотрясения. Молчаливый кивок отозвался пульсирующей болью во всей голове. — Давай помогу подняться. Клаус хотел отказаться, но комната поплыла перед глазами, и он беспомощно облокотился о руку Дейва. Тот снова помогал ему пробраться через туман, только теперь в реальности. Он послушно выполнял каждое указание Девида: натянул свитер, тёплые брюки, сказал, где хранится номер страховки и, понурив голову, прижимал к носу холодное полотенце, пропитавшееся кровью. Даже в машине такси Клаус смотрел себе на колени, а Дейв по-прежнему молчал. Бросал тревожные взгляды, спрашивал всё ли в порядке, но не больше. В приёмном покое больницы заполнил анкету и буквально с рук на руки передал дежурному ординатору Марте. Девушка убрала полотенце от разбитого лица, мягко коснулась подбородка и подняла голову Четвёртого. Прощупала нос и обернулась на Девида, стоя́щего в дверях. — Подождите в приёмной, осмотр и наложение швов займут некоторое время. — Я не могу остаться с ним? Она окинула взглядом рубашку, испачканную в крови, расцарапанные от борьбы с Клаусом руки и нахмурилась. — Нет, вам лучше выйти. Пациента не должно тревожить ничьё присутствие. — Что? — Это не он, — Клаус покачал головой и поморщился. — Я сам упал и… Во взгляде ординатора читалась жалость — наверняка через её руки прошли десятки жертв домашнего насилия, слишком испуганные, чтобы свидетельствовать против своих половинок. — Хорошо, раз так положено, я выйду, — Дейв поднял руки. Он волновался, но, в конце концов, если случится очередной приступ, то в одном помещении с медработником Клаусу ничего не угрожает. — Скажите, если вам нужна помощь. — Марта сделала отметки в бланке на столе и повернулась к Клаусу. — Хотите составить заявление, вызвать полицию, позвонить кому-то из родных? — Нет, всё как я и говорил. Я был в ванне и у меня случилась паническая атака. Видимо упал и… Клаус и так чувствовал себя отвратительно из-за событий последних часов, а сейчас вдобавок к тому и мерзко — кто-то думает, что Девид поднял на него руку. — Вы получаете помощь у специалиста? Нужна ли вам консультация? Направление? — Нет, нет, пожалуйста, хватит. — Оборвал нервно, слишком резко. — Просто разберитесь с носом. Она кивнула, судя по всему, не поверив ни единому слову. Достала из шкафа баночку с обезболивающими таблетками и протянула Клаусу, но получила очередной отказ. — Противопоказания? Я могу дать другие… — Я бывший наркоман и не принимаю таблетки. Никакие, вообще. И пока я могу терпеть, пожалуйста, делайте свою работу. Марта молча кивнула. В конце концов, пациент прибыл за конкретным лечением. Клаусу сделали снимок, наложили швы и повязку, и прописали постельный режим. Ординатор также вручила рекомендации по медикаментам, ещё раз вежливо, но не скрывая подозрения, окинула взглядом Девида, и занялась следующим пациентом. — Дейв, я… — Всё хорошо, ни о чём не волнуйся, — он накинул на плечи Клауса куртку, застегнул молнию и приобнял. — Хочешь заедем куда-нибудь поесть? Он чувствовал тревогу Клауса, догадывался о её причинах, и знал, что сейчас его основной задачей купировать все потенциальные стрессовые моменты. — Хочу домой. — Как скажешь. И вечер смазался, поплыл от боли и усталости. Клаус боялся закрывать глаза, но истощённый организм всё чаще срывался в дрему. Он не заметил, как оказался дома, в кровати, на взбитых под спиной подушках — спать лёжа пока было нельзя. На покрывале рядом дремала свернувшаяся клубком Грейс. В комнате горела лишь одна лампа на прикроватном столике со стороны Дейва, а сам мужчина сидел в ногах у Клауса, согнувшись и спрятав лицо в ладонях. — Эй… — Принести что-нибудь? Я поставил воду рядом, — кивнул на любимую чашку Клауса с надписью «Я вижу мёртвых людей», подаренную Лайлой на прошлое Рождество. — Прости. — Перестань, — накрыл его руку и сжал пальцы. — Тебе нужно отдохнуть. Поговорим потом, если захочешь. Четвёртый не хотел отдыхать, не хотел закрывать глаза и терять Девида из вида, но долго сопротивляться не смог. Дождавшись, когда Клаус уснёт, Девид мягко высвободил руку и вышел в гостиную. На первом попавшемся обрывке бумаги написал короткое «Нужно поговорить. Захвати свой чудо-гель. Дей» и отправил тубус пневмопочтой. Он видел, как это делает Клаус и надеялся, что сообщение попадёт в руки адресата. Помассировал переносицу. Достал из кармана куртки пачку сигарет, которые купил, пока Клаус проходил обследование. Со вздохом вышел на небольшой балкон, где ждал летнего тепла столик с двумя стульями, пустые кадки для рассады и медовым светилась лампа в стене. Дейв услышал за спиной глухой и, ставший уже привычным, свист чемодана. Чиркнул спичкой, прикурил и затянулся. Облокотился о перила и выдохнул в открытые створки облачко пара смешанного с дымом. — Знаешь, я ведь не дурак. — Он начал без приветствий и долгих подходов, когда Пятый присоединился к нему на балконе. — Видел, что у него проблемы, но… он не хотел делиться, как бы я ни пытался. А давить на людей в таком состоянии самое паршивое дело. — Снова затянулся и пожевал губу. — И только сегодня я понял, каким на самом деле был кретином. — Ты им не был, — Пятый потёр лоб и поморщился. Оперся о перила и скрестил руки на груди, глядя Дейву в спину. — Как он… Что случилось? Теперь когда Клаус был в безопасности и Дейву не требовалось сохранять спокойствие и хладнокровие, руки дрогнули. Сла́бо, но вполне очевидно. — Он был в ванной. Как только я услышал шум, то сразу бросился к нему, но уже было поздно. Упал, разбил лицо и получил лёгкое сотрясение. Слава богу, это всё. Но я не могу перестать думать, — втянул воздух сквозь зубы, — что могло бы случиться, если бы ему повезло меньше. Вспышками перед глазами стояли простреленные и изувеченные головы боевых товарищей и противников. Сильнее сжал сигарету в пальцах. Он злился на себя, злился на Клауса и на стоя́щего рядом Пятого, хоть и понимал, что тот совершенно ни при чём. Всё это смешивалось с пережитым страхом и пониманием, как на самом деле обстоят дела. — Клаус… — прикрыл глаза и потёр ладонью лицо, — Постоянно повторял, что вы опоздали. Он призвал несколько десятков призраков, пока был на пике. Никогда столько сразу не видел. — Стряхнул пепел и снова затянулся. — Я не специалист и не знаю, как лечить это. Но, чтобы помочь совладать с его приступами, было бы неплохо знать в чём блять дело. Пятый переступил с ноги на ногу. — Я говорил ему, что он должен тебе сказать. Мы все говорили, и я, и ребята. Но он считал, что и так возложил на тебя слишком много. Боялся, что ты не выдержишь и сбежишь, — Пятый потёр шею и качнул головой. — Ты же почти ничего не знаешь о том, что именно произошло в тот день, да? — облизнул губы, пытаясь решить, с какого места начать. — Я сбежал из дома и пропал, когда мне было тринадцать. Следующим был Клаус. Думаю, ты знаешь, что ему повезло больше, и вместо своры глубоководных, жаждущих откусить от него кусочек, он нашёл любящую семью. Со временем он стал восстанавливать контакты с семьёй. Со всеми, кроме Бена. Бен… Пятый запнулся. — Бен мог открывать портал в мир древних чудовищ. Тех чудовищ, которых я убивал, а он слушал и верил, что семья его предала. Это он выпустил тех тварей в мир. Мои… братья и сёстры… Они видели, что с ним что-то не так. Что он убивал людей. Но не понимали, как далеко он может зайти. Я знал. Я видел мир, который он оставил после себя. Поэтому Миранда вытащила меня из Апокалипсиса и взяла меня на работу. Меня натаскивали, чтобы я мог убить Бена. Моего собственного брата. Он снова сделал паузу, будто подбирал слова. — Даже умея сражаться с монстрами, которых Бен выпустил в мир, один я бы с ним не справился. Я верил, что семья поймёт меня и услышит. Но все, кроме Клауса, встали на его сторону, — он качнул головой. — Клаус чувствовал, что спасти Бена уже нельзя и уже тогда начал винить во всём себя. Что ушёл, что не… — Пятый поморщился, — просто чтобы ты знал, останься он, Бен бы погиб в шестнадцать. Ему не говори. В общем… — он вздохнул. — Бен отвлёк нас. И пока я спасал Клауса, убил наших братьев и сестёр. Мы не успели их спасти. Ваня умерла у нас на глазах, — он говорил так, будто его это не трогало, хотя чувство вины никуда не делось. — Мы победили, это правда. Клаус вызвал какое-то невероятное количество призраков. Моих, в основном. И нашу семью. Я… пожертвовал чем-то, и мы убили физическую оболочку Бена. Закрыли портал. Но наша семья была мертва. Потому что мы опоздали, — он прикусил губу, ещё какое-то время ничего не говоря. Потом поморщился и посмотрел Дейву в спину. — Мы оба виним себя в том, что не смогли их спасти. Только Клаус пытается нести этот крест один. Он внимательно ловил каждое слово, но чувствовал себя так, будто Пятый раскрыл над его головой коробку с чёртовой головоломкой на пару тысяч кусочков. Что-то становилось понятно, другое не укладывалось в голове. Дейв знал, что ему придётся ещё раз прокрутить информацию, а особенно часть про Бена, устроившего апокалипсис. Но решил — не всё сразу. — От чего ты спасал его? — Кракен — это как… осьминог размером с Эмпаер Стейт. Клаус его почувствовал и принял за Бена. Но Бен тогда… уже не принадлежал миру людей. А тот мир… — Пятый шумно вздохнул. — Опасен. И Клаус, уснув, почувствовал ауру Бена, попытался до неё дотянуться. И пошёл на его зов, не просыпаясь, прямо в ловушку. С кракеном я справился, они умные, но неповоротливые, и убить их просто, если знаешь как. Но Клаус чуть не утонул. — Твою же дивизию… — пнул цветочные кадки. Он подозревал, что Клаус многое ему не рассказал, но не ожидал, что секретов столько. И, скорее всего, даже это ещё не всё. Помолчал и, наконец, обернулся. Не нашёлся что сказать. — Безумие какое-то… Я… Он не отчаивался и не собирался сдаваться, но в тот момент отчётливо почувствовал бессилие перед тем, что мучило любимого человека. Это не война и смерть, а что-то что так и останется для Дейва недосягаемым, как бы он ни старался. Должно быть именно это так боялся увидеть в его глазах Клаус и скрывал всё, что с ним происходит. — Нельзя к такому быть готовым, но он должен был тебе сказать. Как можно раньше, — Пятый поморщился. — Потому что, наверное, ты единственный, к кому он действительно бы прислушался, но, опять же… Он боялся. Что ты разочаруешься и сбежишь. Во что я, честно говоря, не верю, — поднял на Дейва взгляд. — Ты же не сбежишь? Сигарета медленно тлела, зажатая между пальцами. Он внимательно смотрел на Пятого, чуть склонив голову. — Я лишь на секунду окунулся в страх, что могу его потерять и так страшно мне не было даже в окружении врага. Не представляю как он всё это время… — Кашлянул. Добавил, отвечая на вопрос Пятого. — Нет. Я как та фиксированная точка в его жизни — никуда не денусь. И не позволю вашему прошлому отнять его у меня. Пятый пожал плечами: — Так и думал, — покусал щеку пару мгновений и добавил. — Я говорил ему, что ему нужна помощь. Панические атаки влияют на жизнь. Это нельзя было скрывать от тебя. Но он должен поверить, что выход есть, — достал из кармана банку с гелем и покрутил её в руках, а потом протянул Дейву. — В Комиссии есть специалист, которому можно рассказать всё. Он сможет подобрать терапию. Нормальный мозгоправ едва ли сможет ему помочь, но наш — да. Молча кивнул, затушил сигарету и взял баночку. На войне и на терапиях, которые он проходил после возвращения, Девид сталкивался с разными проявлениями ПТСР и сегодня он был свидетелем одного из самых пугающих. Мотнул головой и помассировал шею. — Надеюсь ты прав и Клаус прислушается ко мне. — Слушай, — он облизнул губы. — Я не знаю, работает ли это с другими людьми, но… Когда я вернулся, я был… другим. Хуже, чем сейчас, — он вскинул брови и поджал губы. И продолжил: — Миранда была рядом. Не уговаривала, а направляла. Давала мне то, в чём я нуждался, и когда всё обострилось после… после, — он мотнул рукой. — Она пыталась сделать всё, чтобы мне было комфортно. Не лезла в душу, не требовала сходить к мозгоправу, даже когда я будил её криками по ночам. Но со временем, — он опустил взгляд. — Я понял, что хочу, чтобы мне стало лучше для неё. И я думаю, что если Клаус боялся тебя потерять… он может захотеть справиться с этим ради тебя. — Да, мне бы тоже этого хотелось, — Выдохнул со слабой улыбкой и снова помрачнел. — Пятый, а что если это я? Ведь всё усугубилось, когда мы сошлись, ему пришлось скрывать это и… понеслась. После встречи с Пятым он нечасто вспоминал о порядке времени и фиксированных точках, но с момента, как отвёз Клауса в больницу не мог перестать прокручивать всё это в голове. — Для меня наша встреча изменила мир, но, что если ему было бы лучше не знай он меня? — Что? — Пятый нахмурился и прокрутил в голове услышанное ещё раз. И закатил глаза. — Прекрати. Хватает того, что Клаус никак не выберется из болота самообвинений, зачем ты туда лезешь? Я ужасно толкаю вдохновляющие речи, но послушай меня. Ты же понимаешь, что это не так. С тобой или без тебя, он нашёл бы от кого это скрывать, — Пятый снова потёр лоб и качнул головой. — Ему повезло, что ты с ним рядом. И ему нужно, чтобы ты был сильным. — Да, конечно. Конечно. Просто после всего что ты рассказывал… Надеюсь эта параллель для него тоже счастливое исключение, как и для тебя. Закрыл оконную створку и отложил сигареты на стол. — Не знаю, смогу ли уснуть, но нужно хотя бы попробовать переварить сегодняшний день. Прости. Спасибо, что пришёл. И за это тоже, — помахал баночкой с гелем. — Даже не упоминай. Но никому больше не рассказывайте об этой штуке, иначе Миранда выпишет мне дисциплинарное взыскание. И это не так сексуально, как звучит, — он поморщился. — Держи меня в курсе, что с ним. И… удачи. — Рот на замке. — Кивнул и протянул руку для рукопожатия. — До скорого, Пятый. Когда он исчез, Дейв глубоко вздохнул. Закрыл балкон, выключил свет и вернулся в комнату в спальню. Сидя на краю кровати он ещё долго смотрел на Клауса.

***

Утром Клауса разбудила боль тягучая, как желе и тяжёлая как пятикилограммовая гиря. Она была во всём теле, но особенно дурно было от ощущения, засевшего в голове — мир подло и до тошноты кружился даже с закрытыми глазами. Однако физические ощущения побледнели, когда сознание стало восстанавливать вчерашний вечер. Воспоминаний было не много, но достаточно. Обрывочные, где-то размытые, а другие наоборот — слишком острые. И все пропитанные ужасом. Когда они съехали с гостиницы, скрывать приступы стало легче. Клаусу даже удавалось утаивать от Дейва самые сильные из случившихся за последние месяцы, но рано или поздно всему приходит конец. С трудом разлепил глаза. Комната, как и прежде, тонула в полумраке и только по бледной полосе света из-за плотно задёрнутых штор, было понятно, что уже рассвело. Грейс спала у Клауса в ногах, и Дейв был рядом, на своей половине кровати. Он, так и не переодевшись, спал поверх покрывала, подложив руку под голову. Впрочем, стоило Клаусу лишь чуть пошевелиться, как тот проснулся. Девид, разумеется, любил лениво валяться с Клаусом в кровати и в некоторые дни подъём мог занимать аж несколько часов, но в остальное время он просыпался чётко и быстро — как в армии. — Ты как? Клаус поморщился и тут же пожалел об этом. Накрыл лицо ладонью и осторожно повёл головой из стороны в сторону. — Точно не хочешь принять обезбол? — Нет, — голос охрипший спросонья. — Не хочу. Он подтянул одеяло и попробовал удобнее устроить затёкшую спину. Дейв тут же пришёл на помощь и заново взбил подушки. — Пахнешь сигаретами. — Ночь была непростая. — Я боялся, что ты ушёл. — Ну, позвонил в мастерскую и на сегодня точно отпросился. Ханне тоже набрал, — закончив с подушками, сел рядом, поджав одну ногу. — Сказал, что ты промёрз и температуришь, что, в общем-то, отчасти правда. Но, если не захочешь рассказывать родителям о случившемся, то придётся придумать что-то другое. — Долгим сосредоточенным взглядом заглянул в покалеченное лицо. — Нет, я… — Я знаю, чего ты боялся, Клаус. — Твёрдо и с привкусом разочарования. — И должен сказать, не ожидал, что ты настолько не веришь в меня. Четвёртый молчал, но глаза выдавали страх и чувство вины. Девид осторожно дотронулся до пластырей, удерживающих повязку на носу. — Давай посмотрим, что у тебя здесь. — Ау, ау, ау, ауч! — Сжал простынь пальцами и зажмурил глаза. Сейчас даже самое лёгкое прикосновение отдавалось вспышками боли. Лицо Девида не изменилось, физические травмы были для него привычны. Он взял с тумбы баночку, с тихим скрипом отвернул крышку. — Что это? — То, за что ты должен будешь поблагодарить Пятого. — Осторожными прикосновениями нанёс гель на разбитый нос и вокруг. — Какие-то их уникальные разработки. Заживляет всё как по волшебству. — Пятый был здесь? Ночью? Дейв почесал подбородок основанием ладони, и откинул одеяло. Нужно было смазать ушибленные колени и руки. — Я его позвал, потому что до усрачки испугался, что однажды могу не успеть помочь тебе. Мне нужно было, чтобы кто-то хотя бы в общих чертах рассказал, что с тобой творится. — И что он? — Наметил основные точки. О том, что апокалипсис устроил Бен, а вам пришлось сражаться против брата. Что Ваня погибла у вас на глазах, и все остальные… И про ловушку с Кракеном. То, как ты чуть не утонул. Клаус опустил глаза. Кракен. Вот что утащило его вчера в омут памяти. — Но только ты сможешь соединить эти точки для меня. Надеюсь, что однажды ты решишься это сделать. — И тебе не страшно? — Конечно страшно, — Отставил гель. — Но куда сильнее я боюсь потерять тебя. Клаус, отвернулся, но Девид положил ладонь на щеку и повернул лицом к себе.  — Я понимаю, почему ты молчал. Неприятно, конечно, когда узнаёшь, что дорогой тебе человек скрывает свои проблемы, но я понимаю, Клаус. Правда. Мне действительно сложно принять что-то настолько безумное и да, я не смогу прогнать твои кошмары. Но если ты доверишься мне, дашь шанс, я сделаю всё, чтобы помочь тебе справиться. Что скажешь? Неуверенно, слабо мотнул головой и ссутулил плечи. Девид удержался от вздоха. — Хорошо. Я не хочу на тебя давить. Только разреши мне быть рядом. Клаус нашёл пальцы Девида и легонько сжал. Он не был готов говорить, но хотел дать знак, что постарается. — Я люблю тебя… Но, мне так страшно… — Тш, Клаус, всё в порядке. Тебе больше не нужно прятаться и бояться. — Наклонился вперёд и прижался губами к горячему лбу. Прошептал. — Вместе мы справимся. Он помолчал недолго и сглотнул ком в горле. — Давай позавтракаем? Хочешь, сбе́гаю в ресторанчик на углу и принесу твой любимый — тот мексиканский с тортильей, яичницей и гуакамоле? А ты пока отдохнёшь. Клаус слабо улыбнулся, опять поморщившись. Кивнул, не поднимая головы и всё ещё прижимаясь лбом к губам любовника. Было не просто вот так оставить Клауса, но Дейв выдохнул и рывком поднялся. Нацепил свитер, поверх домашней рубашки. — И не вздумай вставать! Кстати, может в туалет? — О, да иди ты уже. На прощание сделав знак, что следит за ним, Дейв ушёл добывать завтрак, а Четвёртый покусал губы и пристально уставился на Грейс. Он старался думать лишь о шелковистых боках усатой подруги, мерно вздымающихся во сне, но постоянно соскакивал во вчерашний день. На смену картинкам из ванной, пришло лицо девушки из больницы. Её взгляд и твёрдая уверенность в том, что Клаус лжёт обо всём на свете. Прикрыл глаза. — Простите. У меня совершенно нет сил материализовать вас, но… пожалуйста. Простите меня. Замер, когда почувствовал лёгкое касание к правой руке. Из уголков глаз сорвались слёзы и затерялись в волосах. Не прошло и полчаса, как вернулся Дейв. Щёки румяные с мороза, волосы мокрые от снега. Он рассказывал о том, что помимо завтрака, взял любимые вафли Клауса, а себе пряный кофе, что по дороге видел интересную афишу и как только Клаус восстановится они обязательно сходят в кино. Девид доставал и расставлял на кровати контейнеры с едой навынос, продолжал болтать, а Клаус думал лишь о том, что сделает всё, что в его силах. Ради Девида, ради родных и ради себя. Ради того, чтобы быть счастливым.