Будущие дни

Ещё до первых лучей солнца Клаус незамеченным выскользнул из-под тёплого бока Девида и был на кухне минутой позже фрау Губерман — приобняв её и несколько раз протанцевав по кухне, поцеловал в щеку. Несколько предшествующих вечеров за чаем и выпечкой, они заговорщически обсуждали план проведения большого дня и теперь настало время претворить его в жизнь. Каждый шаг был расписан по минутам. Работы на ферме был скорректированы, чтобы освободить руки в помощь — фрау всё же привыкла полагаться на своих людей, а не на призраков, тем более, не дело это гостей напрягать подготовкой к празднику. Но по итогу жаркого спора, Клаус уговорил её принять помощь родных. Когда Клаус вместе с Губерман загремели кастрюлями, со двора уже доносился свист пилы, вгрызающейся в дерево и стук молотка — начали возводить просторный шатёр. Ваня и Бен помогали таскать стулья, а Девид, проснувшись, присоединился к трудящимся на кухне. Клаус, взмыленный, но совершенно счастливый, носился по территории дома как электровеник. Контролировал процессы, сверялся с часами и подбадривал всех и каждого. Ставил галочки по выполненным задачам и переживал, если что-то где-то сбивалось. Но по большей части всё было идеально и шло по плану. Заливистый лай Альмы заставил Четвёртого замереть над ведром картофеля, которое ещё предстояло почистить. Он вытер ладони о фартук и выглянул из кухни. Улыбнулся и вскинул руки, одновременно и приветствуя хозяев фермы, и извиняясь, что грязный и мокрый и сейчас не самое время для приветственных объятий. — Вы рано. В уме он уже просчитывал, как и где можно ускориться. — Нам уйти? — Пятый ухмыльнулся и вскинул брови. — Я подумала, вдруг вам понадобится лишняя пара рук в виде Пятого, но, похоже, у вас всё схвачено. — Да, это точно, у нас с дорогой фрау всё чётко. Кстати, нужно проверить… — Клаус, последовав за вспыхнувшей в голове мыслью, развернулся на месте и чуть не врезался в Девида. Тот пожал руку Пятому и, как обычно, учтиво поприветствовал Миранду. Удобнее перехватил костыль. — Что, сбежать надумал? — смех Четвёртый из глубины кухни сменился глухой руганью под нос, когда опрокинулась подвернувшаяся под ноги корзина с овощами. Дейв округлил глаза и многозначительно выдохнул в сторону. — Ты когда-нибудь был с Клаусом в одном помещении, когда он готовит больше чем на троих? Я бы лучше шатёр в одиночку собрал. — Честно говоря, я только раз в жизни видел, как он готовит, и это была магия, — заметил Пятый. Коротко запнулся, вспомнив тот вечер, но тут же хмыкнул. — Тебя спасти? — Если ты пойдёшь чистить картошку, Пятый, знай, что я с тебя дополнительно спрошу за каждое пятнышко на поло, — заметила Куратор. — Ты что, бросаешь мне вызов? — От магии один шаг до «ты неправильно режешь овощи, нож лучше держать вот так, суп тоже мешаешь не так, давай я сам всё быстренько сделаю». Будь он шефом — кухня бы выла. — Дейв хохотнул. — Но да, я бы передохнул, пока не началось основное действо. Клаус, пробегая мимо, выглянул из-за спины Девида и поцеловал того в плечо. — Так что, Пятый, встанешь на картошку? Если да, то я займусь курицей, и мы сэкономим полчаса минимум! — Почесал кончик носа тыльной стороной ладони. — Или, может, тоже отдохнёшь? Аура у тебя какая-то, утомлённая… — Лучше побудь с Дейвом, проследи, чтоб у него нигде костыль не подвернулся, а я, так и быть, возьмусь за картошку. — Выступила Миранда и Пятый, удивлённо уставившись на неё, взял за руки и склонил голову набок: — Ты чего? — Грейся и отдыхай, — Куратор толкнула его в плечо, а потом поспешила к Клаусу, на ходу перехватывая передник. Пятый удивлённо нахмурился и перевёл взгляд на Дейва: — Не понял. — Вежливо и под предлогом заботы, нас только что попросили свалить и не мешать. И я не против. Нам лучше посторониться, когда на кухне сильнейший состав. Зашибут ненароком. — Под ритмичный стук резиновой насадки, Девид обошёл Пятого и поковылял в гостиную. Сияющий Клаус подмигнул Миранде, севшей за картошку, и переключился на свою задачу. Освободил место на столе, достал нож и придвинул ближе корзину с тушками, ещё утром бегающими по двору. За пару месяцев проведённых на ферме и в компании фрау Губерман, Клаус подтянул не только немецкий, но и много узнал о фермерской кухне. А навык разделывания птицы с самого момента её обезглавливания, Клаус отточил до такой степени, что даже Оуэн бы не смог с ним тягаться. Он подхватил одну из ощипанных тушек, натёр мукой, чтобы поднять прилипшие к коже остатки перьев и включил горелку. — Скучаешь по гостиничной суете? — Здесь скучать не приходится. Я бы даже сказал, что жизнь здесь очень похожа на жизнь в гостинице. Ранние подъёмы, масса дел, которые не терпят отлагательства. Разве что заносчивых постояльцев нет и это самый кайф. — Придирчиво осмотрел птицу, отложил и взял следующую тушку. — Вместо заносчивых постояльцев у вас есть мы с Пятым, — Куратор даже смешок издала. — Но такие места прекрасно подходят, когда нужно переключиться с тяжёлых дум на что-то более… земное, — она не отрывалась от чистки. — Ты даже не представляешь, сколько я готовила после не случившегося Апокалипсиса, чтобы просто отвлечься и не видеть Пятого постоянно. Клаус перекинулся парой фраз с фрау Губерман, уточнив статусы блюд и попросил подготовить противни, после чего вернулся к курице. Вспомнил на чём они с Мирандой остановились и его улыбка стала сдержаннее. — На самом деле представляю и лучше всех остальных. Дейв скоро напомнит мне, что изначальным планом переселения было проводить больше времени вместе. Куратор обернулась и пожала плечами: — Он вроде умный мальчик, сможет понять, что к чему. Ты ведь не бросаешь его здесь, ты просто… оставляешь себе лазейку. Нам всем нужно время на себя, особенно когда нас самих душат собственные переживания. А что, если он не справится? А что, если бы он не справился тогда? — Она отложила картошку, вытерла руки о передник и развернулась. — Тебя тревожит чувство вины, да? Опять, — скрестила руки на груди и кивнула. — Выкладывай. — С чувством вины я справляюсь, — выключил горелку, медленно вернул её на стол и поднял глаза, но не на Миранду, а на дверной проём, где в глубине дома был Девид. — Здесь другое. Положил птицу на спинку и острым ножом вырезал анус. Сделал надрез до киля. Осторожно вытянул кишечник и переложил внутренности в миску рядом. Каждое движение было спокойным и уверенным, как и голос. — Когда Девиду ничего не угрожало и мы приехали сюда, я, наконец, вздохнул с облегчением. А потом я поймал себя на мысли… — вырезал печёнку, желудок, извлёк зоб. — Я чувствую облегчение не только оттого, что Дейв жив, но и потому, что он больше не попадёт на войну. Не будет рисковать собой, а я не буду сходить с ума и… Получается я рад, что он пострадал достаточно, чтобы армия отказалась от него. Получается, мне стало спокойнее оттого, что с ним произошло. Как вообще можно думать о подобном, глядя на любимого человека, который чудом выжил? — Отложил нож и оперся дрогнувшими руками о стол. — Да что со мной не так? — Потому что ты любишь его и не хочешь потерять, — Куратор шагнула ближе и положила руку Клаусу на плечо. — Это нормально. Бояться. И радоваться, что причина бояться исчезла. Ты знаешь, как твой брат попал в менеджмент? — дожидаться ответа она не стала. — Ведь его место не в управлении. Он не бюрократ, и сажать его за бумажки — расточительство. Но я не могла иначе. Мне от одной мысли, что однажды он погибнет во время миссии — а видит время, он этого и добивался — было дурно. Каждый раз, когда он возвращался с миссии и попадал в лазарет, я думала… что со мной будет, если однажды он преуспеет? Как человек, который не должен бы для меня столько значить, занял в моей жизни так много места, что меня с ума сводит одна мысль, что я его потеряю? И это нормально, Клаус. Эгоистично немного, но очень по-человечески. Мы же с тобой не рыбами воспитаны, чтобы наши чувства были острыми и однозначными, верно? — она улыбнулась. Клаус не мог спокойно принять чувство, от которого кожа горела изнутри. Но становилось немного легче, что кто-то рядом знаком с тем, через что он проходит. — И ты закрыла его в четырёх стенах на ненавистной работе, чтобы только уберечь от самого себя? Да ты ещё хуже меня. — Взглянул на неё с печальной улыбкой и опять уставился в дверной проём. — Я ведь знал, кто он с самого начала и что рано или поздно Дейв опять отправится на идиотскую войну в очередную горячую точку. Убеждал себя, что справлюсь, когда время придёт. Повторял, что я люблю его и должен принимать его выбор и решения. Но… — Прикрыл глаза и выдохнул с дрожью облегчения о котором говорил раньше. — Я так рад, что он никогда больше туда не вернётся. — Я знаю, — Куратор взяла его за руки, разворачивая к себе. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть чуточку эгоистичным, Клаус. Никому не нравится испытывать боль. Ни тебе, ни мне, ни Дейву. Даже Пятому, хотя иногда и кажется, что ему по кайфу… — она отвела взгляд и моргнула. — Так что перестань думать, что ты плохой просто потому что вздохнул с облегчением, когда перспектива потерять близкого миновала. — Постараюсь. В конце концов, не первые мои тараканы, с которыми приходится дружиться. Ткнулся подбородком в плечо и постарался обнять так, чтобы ненароком не испортить платье. — Так хорошо, что у Пятого есть ты. И совсем скоро мы станем одной семьёй. Кстати, о семье… Я должен кое-что тебе показать. Оставил Миранду и, молитвенно сложив руки, затараторил по-немецки, отпрашиваясь у фрау Губерман на десять минут. С самого появления Клауса в доме Фрау старалась держать себя в руках и не забывать, что он брат хозяина фермы, но за проведённые вместе часы домоправительница привязалась к чудному парню как к родному внуку. Она таяла, когда тот благодарно целовал её в щеку после очередного пирога, смеялась глупым шуткам и любила задавать причудливые вопросы для гаданий. Вместе с этим она не чуралась и дать Клаусу затрещину, когда был повод. Поэтому и сейчас она отпустила его без лишних слов — на кухне всё было схвачено. — Обожаю тебя! Один момент, Миранда! — Хлопнул в ладоши и, на ходу стягивая фартук, выскочил через заднюю дверь на улицу, где стояло несколько вёдер с водой. — Кстати, спрашивал у Катарины волшебный семейный рецепт киша, но она ничего не знает. — Босой, с распущенными волосами и в забрызганных водой шортах, Клаус вновь вернул на лицо счастливую улыбку. — Я думал это что-то семейное. Почти бесшумно ступая босыми ногами, он прошёл мимо Куратора, кивнул в сторону лестницы и одними губами сказал следовать за ним. — Семейное. Я бы передала его своим детям, если бы они у меня были, — рассмеялась Куратор. — Но это мой собственный рецепт, Клаус. Не то, чтобы немцы сильно любили киш-лорены, а я просто обожаю. В душе я — француженка. — Но скоро у тебя будет деверь! — Заметил в ответ и перепрыгнул через последнюю ступеньку. — Подумай об этом, такой рецепт не должен быть забыт! Прошёл по коридору, поглаживая кончиками пальцев стену, поправил свежий букет на тумбе. Он будто вырос в этом доме, знал все неровности под обоями и скрип каждой половицы. Привычно уже потянул за шнурок, спуская люк и лестницу на чердак — в его совсем-не-тайное-место. За последние месяцы тут прибавилось немного вещей — пара пледов, подушек, корзина для рукоделия, карты и блокноты, в которых Клаус вёл дневники по совету врача — но даже эти мелочи наполнили чердак новой жизнью. Подняв крышку сундука, Клаус подхватил то самое белое платье и повернулся к Миранде. — Я закончил его. Примеришь? Куратор приблизилась, коснулась ткани кончиками пальцев и растянула губы в улыбке. Потом, не отвечая, развернулась к Клаусу спиной. — Помоги расстегнуть молнию, пожалуйста. Он перебросил платье на локоть и потянул за бегунок. Пальцы покалывало от предвкушения. Перехватив зелёное платье с геометрическим рисунком, в которое Миранда была одета, он бережно повесил его на спинку кресла и поспешил на помощь с многочисленными пуговицами. — Вот уж не думала, что когда-нибудь его надену. Ещё и на собственную свадьбу, — она коротко рассмеялась и тут же вскинула руки. — Прости, прости. Не мешаю. — Часто так и бывает да? Мы не думаем, а оно само складывается. Закончив с пуговицами, он поправил плечики, почти невесомо коснулся ладонями талии, расправил подол. Сделал шаг в сторону и быстро кивнул. — Момент. Погремев стульями, ойкнув и уронив на пол связку книг, он вытащил из угла высокое зеркало и прислонил его к буфету, так, чтобы и невеста, наконец, взглянула на себя. Клаус же отошёл в сторону, в пятно солнечного света, и взял на руки Грейс. Ему не нужно было спрашивать, нравится ли Миранде платье — он видел переливы и чувствовал вибрацию ауры. — Ты восхитительна. И это не потому, что я хвалю себя, нет, — покачнулся на месте и заразительно улыбнулся. — Ты и это платье — произведение искусства. — Ну что ты, Клаус, засмущаешь меня, продолжай, — Куратор прижала руки к щекам. — Вышло просто потрясающе. О большем я и мечтать не могла. — Платье было почти готово, когда Пятый показал мне его, но из-за того, что я много времени проводил с Катариной и за работой на ферме, процесс затянулся. Но не только поэтому. — Переступил на месте и почесал одну ногу другой. Грейс заурчала на руках и ткнулась мордой в локоть. Ещё раз окинул Миранду с головы до самого края подола. Улыбнулся шире. — Компания милейших призраков, которые давно не разговаривали ни с кем, кроме друг друга, развлекали и отвлекали меня потрясающими рассказами. Ты не представляешь, сколько я теперь знаю историй из твоего детства, пигалица. Ладони слабо мигнули голубым и Клаус взглянул на диван. — И они очень хотят поговорить с тобой. Миранда обернулась с нерешительностью, которую Клаус увидел в ней впервые, а когда Марта Мимингер поднялась навстречу дочери, Клаус прижал к себе Грейс и бесшумно отступил к лестнице с чердака. Он часто бывал свидетелем воссоединения семей и каждая из них была прекрасна, пропитана особенным волшебством, искренностью, горечью потери и счастьем напополам с пустотой в груди. Но ему там было не место. Поэтому Клаус скрипнул последней перекладиной и едва удержался от вскрика, когда врезался в Пятого. — Мм, нет-нет, тебе придётся ещё немного поскучать по своей дорогой невесте, — похлопал брата по плечу. — И, раз уж ты отдохнул, пойдём со мной, найду чем тебе заняться! — Ладно, — сказал в ответ он. — Хочешь, чтобы я картошку дочистил? — Ага, — Опустил Грейс на пол, приобнял брата и уводя за собой в сторону первого этажа и кухни. — У нормальных людей свечки на торте, а у тебя будет тридцать четыре личных картофелины. — Погоди-ка, — Пятый задумчиво поджал губы, пересчитывая дни, которые он провёл в путешествиях во времени и прогулках по неизведанным местам. — Технически мне тридцать пять, Клаус. И действительно, из-за всех путешествий во времени им всем технически больше лет, чем по документам. Замедлил шаг и хитро прищурился. — Ах ты ж старший брат! — Пропел, ткнув Пятого в родинки на щеке. — Ну, тогда тридцать пять картофелин. Прошу заметить, тебя за язык никто не тянул. Отлипнув от брата, сбежал по лестнице и, сделав крюк, через гостиную, чтобы проведать Девида, вернулся на кухню, разумеется, громко возвестив об этом. Пятый уже был там, стоял над горой чистой картошки, поджав губы. — Я не смогу очистить её сильнее, чем это сделала Миранда. Она просто фея. Клаус схватил передник с крючка и удивлённо моргнул, заметив, что, оказывается, за разговором Миранда расправилась со своей задачей. — Тогда меняем план, — развернувшись на пятках, он метнулся в дальний угол кухни и принёс две глубоких эмалированных миски. Одну пустую, другую с ягодами вишни. — Раздевайся Пятый, пришло время заняться десертом. — Не могу сказать, что связь между голым мной и десертом от меня ускользает, но я ожидал бы услышать что-то такое от Миранды, а не от тебя, — Пятый нахмурился, всматриваясь в вишню. — Хм, никогда ещё не получал отказа на такую просьбу. — Игриво ухмыльнулся, выхватил из миски пару ягод и пояснил братцу нехитрую логику. — Твоё очаровательное поло должно остаться идеально чистым, Пятый. Особенно сегодня. Так что не тушуйся, оголяйся, дай коже подышать. Здесь же все свои. — Выплюнул косточки. — Ну, почти все. Пятый глянул на тарелку с вишней, на свои светлые брюки и пожал плечами. Стянул поло и передал его Клаусу: — Не знаю, почему именно сегодня тебе принципиально, чтобы я был чистеньким, но держи. И мне нужна булавка, — он повёл плечами и замер. — Всему своё время, мой дорогой брат, — подхватил одежду, повесил на спинку стула и перенёс его подальше от активного места действий. — А вот насчёт булавки… Постучал пальцем по зубам, прикидывая, где он мог видеть её, но, как обычно, это бывает в такие моменты, память напрочь отказала в содействии. Клаус выдвинул один из ящиков под столешницей, куда скидывался хлам и «что может пригодиться», погремел ножницами, укололся об зубочистку и нашёл зажигалку Девида, которую тот забыл на террасе в один из вечеров. — Точно, — Задвинул ящик, добежал до окна, где той самой нужной булавкой была подколота штора и протянул её Пятому. — Всё для тебя. Снова обошёл брата со спины, возвращаясь к своему месту за столом и едва не ударил себя по рукам, чтобы не прикоснуться к спине Пятого. Он никогда не считал шрамы, чем-то страшным и неприятным, и уважал каждый из них. Он оглаживал и покрывал поцелуями следы, что на теле Девида оставила война и, уже после, авария. И к своему сожалению, знал истории скрывающиеся и за шрамами Девида и за шрамами брата. — Раньше ты нашёл бы способ не показывать их мне, — поднял глаза на брата и разломил сливу. — Кого? — Пятый ловко орудовал булавкой. — А, шрамы. — Моё прошлое — это часть меня, Клаус. Оно никуда не денется. Я не могу его стереть. Но я больше его не боюсь, — он ухмыльнулся. — И не стыжусь. С этими словами, он стиснул одну из вишнёвых косточек в пальцах и отправил её в полёт Клаусу в лоб. — Эй! — с возмущённым вскриком брату в темечко прилетела целая слива. Задыхаясь от смеха и укрываясь от следующей партии снарядов от Пятого, Клаус нырнул под стол. Подскочил от прилетевшей в спину сливы и ударился головой. «Ауч» заглушился позвякиванием посуды и глухим стуком упавшей деревянной мельницы для перца. Не высовывая носа, Клаус пошарил на краю столешницы, нащупал две дольки чеснока, а после выкатился в сторону, «выстрелил» и укатился обратно в укрытие, поджимая ноги. — Ах ты, — Пятый замерцал синим, явно собираясь подобраться к Клаусу со спины, но оказался схваченным за ухо рукой фрау Губерман. — Герр Харгривс, вы заставляете меня злиться, — недовольно сказала старушка. Потянула его за собой к Клаусу, и, поводив рукой под столом, схватила за ухо и его, тут же вытягивая на свет божий. — Ау-ау-ау, — Четвёртый заскользил босыми ногами по полу, облегчая фрау Губерман задачку по его извлечению. Зацепился за стол и сквозь смех выдал самую ожидаемую классику. — Ба, он первый начал! — И я об этом ни разу не жалею. Клаус засмеялся ещё громче, до слёз, заблестевших в глазах. Потянулся в сторону, с твёрдым намерением ущипнуть брата за бок и взглянул в сторону дверного проёма. Там, облокотившись о косяк, судя по всему, уже давно стоял Дейв. За спиной у него маячила Ваня, подзывающая остальных Харгривзов. И, конечно же, семья Мимингер в расширенном составе. — Достал! — Победно выдохнул и сдул кудрявую прядь с лица. — Всем салют! — Фрау Губерман, — тихо сказал Пятый. — Больше ни одна слива не пострадает. Можете отпустить моё ухо? Фрау Губерман, уже совсем не сердитая и явно такая же удивлённая, как и Пятый, разжала пальцы. Клаус выпрямился следом за братом, потёр ухо и отвесил комплимент сильным рукам Катарины. Поймал смеющийся взгляд Девида и исподтишка ткнул пальцем в направлении брата, ещё раз акцентируя внимание на том, что первым тяжёлую артиллерию в ход пустил не он. Пятый тем временем потянулся к отодвинутому стулу, одел поло одним движением, перемазав воротник и подол вишней, и синей вспышкой перенёсся к Куратору. Он застыл, не зная, что сказать. — Мама, папа, — Куратор зажмурилась, облизнув губы, и указала на него рукой. — Мой жених. — Если бы я знал, что увижу что-то подобное, я бы дни в календаре зачёркивал! — Громыхнул в тишине голос Диего, а следом звук удара и категоричный «Цыц!» от Эллисон. — Прошу прощения, герр Мимингер, фрау Мимингер, — наконец заговорил Пятый, снова перейдя на немецкий, всё такой же щёлкающий, как месяцы назад. — У нас не было нормального детства, было сложно устоять… — Мы знаем, — отец Куратора протянул ему руку для рукопожатия. — Франц. — И Марта, — Пятый кивнул, сжал руку призрака в своей. — Ещё раз… — Мы знаем, — повторила за мужем Марта. — Мы не первый день здесь, мы за тобой давно наблюдаем. — И твой брат о тебе много рассказывал. — Ох, — Пятый выгнул бровь и обернулся, ища Клауса глазами. На пороге кухни одновременно сконцентрировалось немыслимое количество людей разной степени живости, но Клаус всё равно нашёл местечко, влез и протиснулся ближе к Дейву. — Да, да, да, перемывали косточки тёплыми летними вечерами. Вам обоим, кстати. — Клаус подмигнул Миранде. — И, Пятый, прости, но у призраков тут своя тусовка и я вот за тех ребят я ответственности не несу. Пятый перевёл взгляд на братьев и сестёр и обречённо вздохнул, заранее представляя, что именно о нём наговорили. Потом снова обратил всё внимание на Мимингеров. — Вы, наверное, хотите со мной поговорить о свадьбе? Марта кивнула. — Чердак? — Это не настолько серьёзный разговор, мальчик, — улыбнулся Франц. — Можно и в гостиной. — Отлично! — Клаус хлопнул в ладоши и включил организатора. — Вы — давайте в гостиную, общайтесь, знакомьтесь. Дейв, милый, вишня на тебе. Ребят, вы с шатром закончили? Тогда беритесь за украшения! Schnell, schnell, выбиваемся из графика! И приятная суматоха вновь начала набирать обороты. Пока Пятый знакомился с семьёй Миранды, на кухне шкворчали сковороды с горячим, а из печей потянуло запахом мяса. На улице вместо молотков гремела посуда, а Диего и Ваня репетировали одну из композиций, которую планировали сыграть на празднике. Клаус не успел оглянуться, как под ногами завертелись Джон и Клэр. Когда им не удалось выпросить ничего вкусного от фрау Губерман и Клауса, малые переключились на Девида и довольные убежали во двор с чашкой, полной ягод. Незадолго до того, как Пятый должен был перенести на ферму Оуэна и Ханну, Клаус удостоверился, что всё для праздника готово или почти готово и убежал в душ. Пыль, пот, запахи еды и усталость, всё это требовалось смыть, а самому Четвёртому — взбодриться, и танец под холодной водой и цитрусовое самодельное мыло всегда были верным рецептом. Клаус зашёл в спальню напевая песню про 99 Воздушных шаров. Он оставил Девида внизу, следить за последними приготовлениями и не ожидал увидеть его в комнате. Тот стоял около окна и наблюдал за двором. — Ты чего? — Неторопливо стянул полотенце и промокнул волосы, а после, заподозрив неладное, насторожённо повёл головой. — Только не говори, что на кухне что-то сгорело. Так и знал, что не нужно было… — Всё в порядке, — Девид обернулся, когда Клаус подошёл совсем близко. Костыль был прислонён к стене и мужчина стоял, спрятав руки в карманах. — Хотел вручить тебе. Клаус положил полотенце себе на плечи. Губы растянулись в улыбке, на щеках заиграли ямочки. Он быстро обвёл комнату и лукаво прищурился. — И что это? С тихим клацаньем Девид вытащил из кармана свои военные жетоны. Предвкушение на лице Клауса сменилось недоумением, а затем настороженностью. Он с трудом оторвал взгляд от металлических пластинок, на которых было выгравировано имя Девида, номер социальной страховки, группа крови и вероисповедание. — Не понимаю, — неуверенно покачал головой и попытался сделать шаг назад, но Девид поймал его за руку, раскрыл ладонь и вложил в неё жетоны. Клаус ещё более испуганно уставился на любовника. — Мне жаль, что со мной в твоей жизни прибавилось тревог и страхов. — Это не так! — Любимый, помолчи, пожалуйста, минуту, — улыбнулся и покачал головой. — Прибавилось, не смей отнекиваться. Коснулся пальцами влажных волос, обрамляющих лицо Клауса. — Когда-то моя жизнь принадлежала только мне. Я пытался усидеть на двух стульях, думая, что смогу быть с тобой и быть готовым сорваться на службу при первой необходимости. Это было жестоко по отношению к тебе, прости, — Клаус попытался открыть рот, но Девид прижал большой палец к его губам. — Прости, что я не смог решиться на это раньше, до того как жизнь выбила из-под меня второй стул. Я не жалею, что не смогу туда вернуться. Я рад, что могу быть с тобой. Поэтому хочу, чтобы мои жетоны были у тебя. В знак того, что моя жизнь принадлежит не только мне. Ты примешь этот подарок, Клаус? Четвёртый посмотрел на жетоны, чуть пошевелил пальцами и они тихо стукнули друг о дружку. Кивнул, затем ещё раз, уже увереннее, и торопливо накинул цепочку на шею. Подался вперёд, обхватил Девида за шею и поцеловал глубоко и долго, пока хватило дыхания. — С днём рождения. — Спасибо, — прошептал и поцеловал его снова, теперь лишь легко коснувшись губ. Обнял, и прижавшись щекой к плечу мужчины, посмотрел в окно. — У меня никогда не было такого праздника. Ни у кого из нас. Клаус улыбнулся отчаянно счастливо. Девид прижался губами к его виску, пробормотал со смешком. — Я правда побаиваюсь за тот конец стола, где сидят Лайла, Юдора и Диего. — Ничего, там рядом с ним будет фрау Губерман и максимум, что сможет Диего это гневно сопеть. — Слушай, но Юдора ведь говорила ему об отношениях с Лайлой? — Угу. Раз пять. Только Диего думал, что это они дружат. Да-да, когда он не детектив Диего очевидное уже не столь очевидно. Но ничего, справится. Услышав крик Эллисон, что вернулся Пятый с Ханной и Оуэном, Клаус отправил Девида вниз, объясняя тем, что ему нужно одеться и минутку побыть одному. На самом деле Клаус просидел на краю кровати четыре минуты с небольшим — сжимая жетоны у себя на груди и унимая счастливое волнение. А после поспешил вниз — подавать горячее вместе с фрау Губерман. Огромный стол не замолкал ни на секунду. Стучали приборы, звенели бокалы, кто-то разговаривал с ближайшими соседями, другие кричали через весь стол, шутливо переругивались и смеялись. Клаус то и дело бегал на кухню, пока после выноса праздничных пирогов, Девид не усадил его рядом и уже никуда не отпускал. Когда повеяло вечерней прохладой, на шатре загорелись фонарики, а Диего и Ваня взяли в руки инструменты, грянули танцы. Каждый был в паре с каждым, до стоптанных ног и сбившегося дыхания. Музыка не закончилась даже после того, как дети потребовали у Диего играть с ними в прятки — Лютер вынес старый граммофон фрау Губерман. Ещё позже появились пледы, согревающие напитки и уставшее семейство вновь собралось за столом уже для неспешных разговоров о прошлом, настоящем и планах на будущее. — А теперь, — Куратор поднялась со своего места, закутавшись в одеяло как в кокон, но рука, изящно сжимающая стакан с горячим вином, всё равно выглядывала из-под складок. — Пора одарить именинников. Пятый кивнул и исчез в синей вспышке. Вернулся с коробкой и протянул её Лайле. — Коротышка, — начал он. — Я знаю, что это ты и сама себе можешь позволить, но… подарком же лучше, правда? — Спасибо, носатый, — Лайла поднялась и взяла в руки коробку. Развязала ленту, сняла крышку и достала кассетный плеер с наушниками, обтянутыми розовым поролоном. Она удивлённо вскинула брови, покрутила его в руках, а потом нажала на кнопку проигрывания. Из наушников тихо донеслась Аксель Ф Гарольда Фальтермайера. — Ммм, носатый, — Лайла расплылась в улыбке. — Наша песня. Пятый кивнул с ухмылкой и повернулся к Клаусу. — Теперь ты, — он сунул руку в карман брюк и достал приторно розовую открытку в сиреневый турецкий огурец и с щенком лабрадора. — С Днём рождения, братец. Клаус кокетливо наморщил нос и выбрался из-под пледа, который делил вместе с Девидом. Зябко поёжился и, хлопнул себя по плечам и в два прыжка приблизился к брату. — Какая пре… — он перевернул открытку и прикусил язык. Молча и не отрываясь смотрел в текст так долго, что даже Девид позади привстал, а Бен не удержался и заглянул через плечо. — Это же… рецепт твоего киша, Миранда. Ребята… — Клаус, растроганный до слёз, повис сначала на шее у Миранды, а потом у Пятого. Потянув носом и утерев щеку, он быстро обернулся, вложил открытку в руки Девиду и велел глаз с неё не спускать, а сам побежал в дом. Без умения перемещаться в пространстве, он заставил себя ждать немногим больше минуты. — Пятый… — остановился, чтобы отдышаться. Вложил в руки Эллисон небольшую коробку с ярким бантом, а сам перехватил в руках видеокассету, перевязанную лентой. Оглянулся на родных. — В нашей семье богатая история разногласий и конфликтов, но несмотря ни на что мы любим тебя, Пятый. Очень. И эта запись — признание тебе ото всех нас. — Заправил прядь за ухо. — Здесь воспоминания. Извинения. Истории и секреты, которыми хотелось с тобой поделиться, но не было возможности. И много-много любви. — Моё обращение самое мощное. — Ввернул Диего. — Ты будешь плакать, бро. — С днём рождения, Пятый. — Клаус вложил кассету в руки брата. — Поздравляю, вы подарили мне доказательства, что не считаете меня занозой в жопе, — с улыбкой заметил он. Отложил кассету и синей вспышкой перенёсся к Клаусу, сжав его в крепких объятиях. — Спасибо, ребята. Четвёртый обнял брата в ответ и сдавленно крякнул, когда подтянулись остальные. Сначала Эллисон, стоявшая ближе всех. За ней Диего и Ваня, Лютер и последним Бен. — Дышать… нечем, — пискнул Клаус и, смеясь, выбрался из переплетения родных рук. Оглянулся, забрал у Эллисон коробочку с бантом. — Лайла, сестрёнка. Это, в общем-то, не совсем мой подарок, но, я первый узнал и мы, — приобнял за плечи появившуюся рядом Юдору, — решили, что сегодня идеальный день, чтобы объявить об этом тебе и семье. Протянул подарок и в предвкушении реакции закусил губу. Лайла снова встала со своего места, взяла у Клауса коробочку и решительно её потрясла, но изнутри не донеслось ни звука. — Интересно, — Лайла широко улыбнулась, стрельнула взглядом сначала на Клауса, потом на Юдору, и потянула за ленту, развязывая бант. Пятый вытянул шею, чтобы видеть получше. Все Харгривзы, кроме Эллисон, тоже сделали шаг поближе. Внутри оказались крохотные детские ботиночки, связанные из сиреневой шерсти. Лайла выронила коробочку, но ботиночки прижала к груди: — Не может быть, — едва не закричала она, глядя на Юдору. — Да ты гонишь! — и тут же сгребла и её, и Клауса в объятия. — Вот это да! Вот это да! Наконец-то, — она, всё ещё не выпуская из хватки Клауса, притянула к себе Юдору и страстно поцеловала. Клаус был уверен, что ещё чуть-чуть и он лопнет от счастья, так много его случилось в этот день первого октября. Клаус обернулся на Диего, как и остальные Харгривзы, явно удивлённые отсутствием бурной реакции. Только Клаус удивлён не был. Второй дышал глубоко и медленно — было видно, что спокойствие стоит ему немалых трудов, но он справлялся, потому что незадолго до самого поздравления, Клаус и Юдора рассказали брату и покойному мужу о происходящем — что Юдора и Лайла решили завести общего ребёнка и никто не ожидал, что всё получится с первой попытки. А сейчас, глядя на целующихся девушек, Диего даже смог буркнуть что-то похожее на поздравление. У праздника открылось второе дыхание, разговоры стали оживлённее, а ночь заискрила смехом. Но бег стрелок на часах было не остановить. Первыми удалились Губерманы. Вскоре, после того как Клэр и Джон заснули, Пятый перенёс их вместе с мамами и родителями Клауса в гостиницу. Призраки Харгривзов были принудительно выключены, Девид отправлен в спальню, а Клаус в тишине и покое убрал оставшийся беспорядок и вымыл последнюю грязную посуду. — Эй! Привет, красотка, — Он подхватил на руки Грейс, наконец-то выбравшуюся из укрытия и уткнулся носом ей в загривок. Поднял уставшие глаза на дверной проём, где появился Пятый и сонно моргнул. — Всё суетишься? — Грязная посуда, оставленная на утро, вызывает приступ головной боли похуже похмелья. Проверено опытным путём. — Улыбнулся и прошёлся пальцами по хребту кошки. — Но, ты прав. День выдался утомительный. — И очень длинный, — Пятый выдавил улыбку. Помолчал немного, глядя на брата, а потом всё же спросил: — Как… как ты? В общем. Всё в порядке? Ты счастлив? Клаус сдвинул брови. Вопросы брата казались странными, но всегда звучали в самое правильное для них время. Забавно, но Клаус и сам бы хотел услышать ответ. Выдохнул через нос и сглотнул. Перевёл взгляд на окно, в котором отражение было настолько чётким, будто он смотрелся в зеркало. Счастлив? Конечно, у него масса проблем и страхов, с которыми предстоит разобраться, но сегодня впервые с холодного утра, что он встретил на руинах Академии, Клаус мог признаться себе в том, что счастлив. Без душащих чувства вины и страха новой потери. Без страха, что завтра проснётся утром в другом мире. — Очень. А ты? — Я чувствую себя… спокойно. На своём месте. Мне уже несколько месяцев не снятся кошмары, — он облизнул губы, механически потянул из поло кулон, светящийся ярким жёлтым светом, и перебрал его в пальцах. — Да, Клаус. Я счастлив. Просияв улыбкой, Четвёртый кивнул ещё раз. Грейс спрыгнула с хозяйских рук, пронеслась мимо ног Пятого и исчезла на лестнице. Клаус оттолкнулся от стола и устало повёл плечами. — Нас, кажется, уже заждались наверху. — Тёплая мягкая постель мне точно уже прогулы ставит, — Пятый устало кивнул. — Давай вперёд. Приблизившись к брату, Клаус чуть сжал пальцы на родном плече и прошёл мимо, к лестнице. Копившаяся весь день усталость навалилась одномоментно. Под веки засыпали песок, ноги заплетались и Четвёртый запнулся на одной из ступенек, но успел крепко ухватиться за поручень и подать Пятому знак, что всё в порядке. Добравшись до двери своей спальни, он прижался лбом к дереву и искоса взглянул на брата из-под полуприкрытых ресниц. Улыбка не сходила с его лица. — Увидимся утром, Пятый? — У меня были немного другие планы на утро, но завтра увидимся точно, — Пятый напоследок коротко погладил Клауса по спине и когда он скрылся за дверью хозяйской спальни, Клаус шагнул в свою. Девид поднял глаза от книги и улыбнулся так тепло, что Четвёртый готов был задохнуться от счастья. Тот убрал книгу на тумбочку, снял очки и выключил бра, когда Клаус бесшумно выскользнул из одежды и нырнул под одеяло, прижимаясь к груди любовника. Поцеловал ключицу и вполголоса пробормотал. — Я так сильно тебя люблю. — Я знаю. Я тоже тебя люблю, Клаус, — уткнулся носом в пахнущие цитрусом вихры на темечке. — Спи. Так он и сделал.