Впечатление. Восходящее солнце

В очередной свой день рождения Пятый разбудил Миранду поцелуем в щеку. Она оттолкнула его рукой — мех щекотал лицо, да и обветренные шершавые губы неприятно царапали кожу. — Ты холодный. И противный. Уйди, — она поморщилась. Пятый рассмеялся, сел на пол у их кровати и стянул капюшон с головы. Потом расстегнул парку, снял шапку и перчатки и щёлкнул Миранду по носу. — Уйди, — повторила она, приоткрывая глаза. — Какая у тебя рожа красная, ужас. — На Эвересте холодно, знаешь ли. — Зачем ты вообще туда полез, ты же терпеть не можешь холод. — Ты не понимаешь, это не то, это другое. И я привёз тебе подарок, — он порылся во внутреннем кармане куртки, достал синий цветок горного чертополоха и протянул Миранде. — Говорят, только избранные его могут в целости и сохранности пронести до вершины целым, но знаешь что… — Тебе похер на избранность? Пятый кивнул. — Я скучал. — Тебя не было неделю. — Для тебя. Я там месяц просидел, — Пятый, наконец-то, снял куртку. — Убил бы за горячую ванную и чашку чёрного кофе. — Необязательно никого убивать, но можешь меня порадовать чем-нибудь ещё, — Миранда сунула чертополох за ухо и подпёрла голову рукой. — На ферме почти всё готово к празднику. — Я всё ещё не понимаю, зачем нам большой праздник. Это просто день рождения. — Который ты не праздновал двенадцать лет. Извини, но тебе теперь придётся за все эти годы отсыпаться. Пятый качнул головой. — Клаус в порядке? — Он Клаус, — Миранда села. — Шёл бы ты в ванную. Я приготовлю кофе. Пятый снова кивнул. Потом потянулся к Миранде, коротко поцеловал её и исчез в синей вспышке. Спустя годы в родном мире Пятый наконец мог признаться себе, что не так сильно ненавидит одиночество. И даже любит его. Когда оно добровольное. Когда оно помогает понять самого себя. Впервые в жизни он путешествовал не потому, что только так мог выжить и не потому, что должен был по работе, а потому что хотел. И с каждым новым путешествием — будь то охота на додо в семнадцатом веке или покорение горных вершин, он становился спокойнее. Ему больше не нужны были жрецы древних богов, чтобы найти ответы. Он мог найти их в себе. Перед отъездом Миранда подстригла его и щедро обмазала обветренное лицо комиссионным гелем, и догадаться, что он где-то путешествовал стало почти невозможно. На ферму они прибыли в районе полудня — Миранда, в зелёном платье с геометрическим рисунком, и Пятый в поло в тон. Альма тут же налетела на них, радостно облаяв и кинувшись вылизывать Миранде руки. Они ещё не успели убрать чемодан в шкаф, а Клаус уже выглянул из кухни, грязный и в домашней майке, он тут же вскинул руки, чтобы его не обнимали. — Вы рано. — Нам уйти? — Пятый ухмыльнулся и вскинул брови. Миранда толкнула его локтём: — Я подумала, вдруг вам понадобится лишняя пара рук в виде Пятого, но, похоже, у вас всё схвачено. — Да, это точно, у нас с дорогой фрау всё чётко. Кстати, нужно проверить… — Клаус развернулся и чуть не врезался в Дейва, оказавшегося на пороге. Дейв перехватил костыль поудобнее, пожал руку Пятому, потом чуть учтивее Миранде. — Что, сбежать надумал? — засмеялся Клаус из кухни. Дейв округлил глаза и многозначительно выдохнул в сторону: — Ты когда-нибудь был с Клаусом в одном помещении, когда он готовит больше чем на троих? Я бы лучше шатёр в одиночку собрал. — Честно говоря, я только раз в жизни видел, как он готовит, и это была магия, — заметил Пятый. Коротко запнулся, вспомнив тот вечер, но тут же хмыкнул. — Тебя спасти? — Если ты пойдёшь чистить картошку, Пятый, знай, что я с тебя дополнительно спрошу за каждое пятнышко на поло, — заметила Миранда. — Ты что, бросаешь мне вызов? — От магии один шаг до «ты неправильно режешь овощи, нож лучше держать вот так, суп тоже мешаешь не так, давай я сам всё быстренько сделаю». Будь он шефом — кухня бы выла, — хохотнул Дейв. — Но да, я бы передохнул, пока не началось основное действо. Клаус, пробегая мимо, выглянул из-за спины Девида и как бы между делом поцеловал того в плечо. — Так что, Пятый, встанешь на картошку? Если да, то я займусь курицей, и мы сэкономим полчаса минимум! — он почесал кончик носа тыльной стороной ладони и тягуче добавил: — Или, может, тоже отдохнёшь? Аура у тебя какая-то, утомлённая… Пятый уже было согласно кивнул, но Миранда перехватила его за локоть в ту же секунду, как Клаус упомянул ауру. — Лучше побудь с Дейвом, проследи, чтоб у него нигде костыль не подвернулся, а я, так и быть, возьмусь за картошку. Пятый развернулся, удивлённо на неё уставившись. Взял за руки, прощупывая нежную кожу рук и склонил голову набок: — Ты чего? — Грейся и отдыхай, — Миранда толкнула его в плечо, а потом поспешила к Клаусу, на ходу перехватывая передник. Пятый нахмурился и перевёл взгляд на Дейва: — Не понял. — Вежливо и под предлогом заботы, нас только что попросили свалить и не мешать. И я не против. Нам лучше посторониться, когда на кухне сильнейший состав. Зашибут ненароком, — Дейв, обойдя Пятого, заковылял в гостиную. Пятый, заглянув напоследок на кухню, поспешил за ним. Первое, что сделал Пятый в гостиной — перехватил проходящую мимо Грейс. Опустился в одно из кресел, прямо на вязанные пледы. С урчащей кошкой на руках Пятый почти сразу расслабился. Его, конечно, ужасно тянуло обратно к Миранде, но немного потерпеть он, наверное, был способен. — Как выздоровление? — тихо спросил он и скосил взгляд на Дейва. — Отлично. Постепенно привыкаю нагружать ногу и ходить без костылей. Скорее бы сжечь уже эти палки, смотреть на них не могу. Предлагаю потом по случаю этого праздника забуриться в паб, — Дейв размял шею и пристально посмотрел Пятому в лицо. — А ты куда прыгал, что такой шоколадный? — Заметил, значит? — Пятый хмыкнул. — Эверест. Я нашёл себе увлечение, и путешествую в неизведанные места. Ищу мир с собой и всё такое. — Да уж. Теперь можно подумать и о мире, — Дейв понимающе кивнул. — А подготовка к свадьбе вся на Миранде? — Ты о той, которая только для семьи, или о той, которая должна прогреметь на всю Комиссию? — Пятый выгнул брови. — Первую мы начнём планировать позже, хотим что-нибудь скромное. Для семьи, — он пожал плечами. — Над второй уже работают все подчинённые ей мишки и зайчики. Меня к этому даже не подпускают. — В общем-то, можно было и не спрашивать, — Дейв хохотнул. — Клаус так ждёт этого праздника, будто у него самого свадьба. Ты бы видел, как он носится с платьем Миранды. В полуметре от него дышать запрещает. — В нашей семье не так часто случаются поводы для полноценных семейных праздников, — заметил Пятый. — Так что не могу его осуждать. Хотя меня, конечно, ажиотаж вокруг свадьбы пугает. — Чтоб у тебя всегда были только такие поводы бояться, Пятый, — Дейв оглянулся на дверь и понизил голос: — Я совершенно точно не должен этого говорить, но он волнуется, что не попадёт на корпоративную часть торжества. — Пусть даже не надеется, что вы двое её избежите. Миранда этого не допустит. Как можно больше людей должно ослепнуть от сияния её платья в бриллиантовую крошку. Пятый хмыкнул и тут же спохватился. Было кое-что, что ему нужно было обсудить с Дейвом, и лучше бы без посторонних. — Кстати, о корпоративной части, — он чуть подался вперёд, потревожив Грейс. Кошка недовольно мяукнула, но осталась на месте, только слабо выпустила когти. — Наш ведущий лектор по «Боевым действиям и участию в них» уходит на пенсию через три месяца. Я бы не хотел выдёргивать никого из агентов на эту должность, и предпочёл бы взять на эту должность кого-то, кто не может быть агентом ввиду некоторых обстоятельств, и кому я доверяю в достаточной мере, — он притих, когда в гостиную заглянула фрау Губерман и протянула ему большую чашку кофе. Благодарно кивнул и продолжил, только когда она ушла. — Я хочу предложить эту должность тебе. У нас прекрасные условия, и ты сможешь делиться накопленным опытом. Дейв моргнул и наклонил голову: — Спасибо, Пятый, — он кивнул. — Прежде чем дать тебе окончательный ответ, я должен обсудить это с Клаусом. Но, — он снова кивнул, — мне нравится это предложение. — Я не прошу ответа прямо сейчас. Месяца тебе хватит? — Пятый наконец-то взялся за свой кофе и сделал глоток. — Более чем. Как обсудим, я тебе сразу дам знать. Надеюсь, его это порадует. Пятый не сомневался, что Дейв согласится. Работа в гараже будет его душить, как душит Пятого бумажная волокита. Когда ты в чём-то хорош, хочется оставаться к этому поближе. Пятый спасался работой с агентами и редкими вылазками на миссии. Почему бы и Дейву не пойти по этому пути. — И ещё, — Пятый поджал губы, не зная, стоит ли договаривать. — Если ты решишься, в какой-то момент истории обо мне доберутся и до тебя. Все они — правда. Но Клаусу не обязательно знать подробности, хорошо? — Рабочее остаётся на работе. Клаус сам ввёл это правило, когда услышал историю про труп крысы под капотом. — Это определённо будет хуже крысы под капотом… Пятый помолчал немного, потягивая кофе и прислушиваясь. Натренированный Апокалипсисом, он слышал каждый шорох и скрип в доме, каждый голос и вздох. Просто раньше разговор Клауса и Миранды заглушали их собственные голоса, но теперь он выхватывал из него всё больше фрагментов. Сначала отдельные слова, а потом и целые фразы. Сделал шумный вдох, прежде чем заговорил снова: — Он избегает тебя иногда, да? Делает что угодно, лишь бы не смотреть на тебя лишний раз, — решился он. Посмотрел на своё отражение в чашке и продолжил: — После того, как мы остановили Апокалипсис и Миранда привезла меня в Бордо на лето… Она увлеклась кулинарией. Всех соседей закормила, торчала на кухне часами, вылепливая из мастики единорогов, — он улыбнулся. — Ей нужно было немного… знаешь. Своего пространства. Без меня. Вдохнуть полной грудью и отвлечься, что-то такое. — Я понимаю. И ты знаешь, я готов дать Клаусу столько времени, сколько понадобится, лишь бы ему стало легче, — Дейв почесал щёку. — Но иногда он так смотрит на меня, будто… не знаю. С тоской? Мы обсуждали случившееся, и что в аварии нет виноватых и её нельзя было предотвратить. И он говорит, что понимает, но… Я хочу помочь ему, но боюсь сделать хуже. — Ты был солдатом, Дейв. Готов был готов в любую минуту всё бросить и поехать на войну, — Пятый посмотрел Дейву в глаза. — Представь себе, что ты на его месте. И что это он в любую минуту может быть призван. Что ты чувствуешь? Дейв молчал. Пятый не отводил взгляд и не моргал. Видел, что ему страшно. — Но это уже в прошлом. Он знает, что меня уже не призовут. — Представь себе, что ты на его месте сейчас. Ты знаешь: ему ничего не угрожает. Он больше негоден для армии. Что ты чувствуешь теперь? Дейву понадобилась пару мгновений, чтобы осознать услышанное. — Он чувствует вину из-за того, что ему больше не нужно бояться? Из-за того, что я негоден? — он поднял взгляд на Пятого. — Балбес считает, что рад произошедшему и за это себя винит? — Судя по всему, — Пятый прислушался к беседе на кухне. Уловил голос Миранды и нахмурился чуть сильнее, разбирая её слова. — Миранда сможет до него достучаться, но… — он поджал губы и плавно махнул чашкой в сторону. — Думаю, вам обоим будет легче с этим разобраться, если ты будешь понимать, что его гложет, — он улыбнулся. — И помни, что мы говорим о Клаусе. Всегда, когда можно подумать о себе плохо, он так и делает. — Это точно. Не представляю, как отучить его от этой привычки. Но хотя бы с этим вопросом мы разберёмся, — тряхнул головой Дейв и осёкся. — Погоди-ка, а откуда ты знаешь? Клаус сказал? — Нет, — быстро ответил Пятый, пригубил ещё кофе и хмыкнул: — У меня хороший слух, и я слышу, о чём они там на кухне говорят. — Слышишь их? — Дейв будто не вопрос задавал, а констатировал факт. — Вот это да. Голоса затихли, снова заскрёб ножик по картошке, раздался плеск воды с улицы. Заскрипели половицы, и Пятый обернулся на дверь. Грейс отреагировала тоже, соскочив с его колен и затрусив к лестнице. — Пойду попробую украсть свою невесту обратно. Я вернулся три часа назад назад и ужасно соскучился, — Пятый отставил чашку, встал и поспешил за кошкой, только чтобы Миранда, пожав плечами, отправила его обратно. Пятый вернулся и снова сел в кресло. — Не удалось? — У них какие-то секреты наверху. Думаю, будут мерить платье. Миранда, конечно, в приметы не верит, но подозреваю, что Клаус меня скорее с лестницы столкнёт, чем позволит посмотреть на неё в платье заранее. — Сто процентов. Но можешь рискнуть — костыли почти свободны, отдам безвозмездно, как почти родственнику, — Дейв рассмеялся, откидываясь на спинку. — Кто бы год назад подумал, что всё так обернётся, а. — Да уж, год назад я предположить не мог, что буду предлагать тебе работу. И тем более я не думал о женитьбе, — Пятый почесал мочку уха и поджал губы, вспоминая тот напряжённый ужин в гостинице. — Угроза порезать тебя на ленточки, если ты вдруг ебанёшься и поднимешь на Клауса руку, кстати, всё ещё в силе, — с улыбкой заметил он. — Но, думаю, ты меня уже достаточно хорошо знаешь, чтобы это предвидеть. — Знаешь, а ведь до того разговора действительно, даже не задумывался во что ввязываюсь. Просто знал: он — лучшее, что будет в моей жизни, — Дейв улыбнулся в ответ. — А после того вечера веду строгий учёт каждого волоска на голове Клауса, Кстати, ты знал, что Эллисон взяла эту фразу на вооружение? В скором времени жди благодарностей от Клэр. — Стой. Она типа… угрожает детям, что дядюшка Пятый устроит кровавую расправу над потенциальными ухажёрами Клэр? — Пятый шумно вдохнул через зубы и скривился. — Я, вообще-то, надеялся хотя бы в мире людей не быть монстром из-под кровати, — он обречённо покачал головой и снова прислушался, теперь к происходящему на чердаке. — Извини, меня вырубает. Попробую размяться и рискнуть жизнь, может всё-таки проберусь на чердак. На него снова навалилась усталость. Даже чашка кофе и разговор с Дейвом не спасали от накатывающей волнами дрёмы. А вместе с дрёмой на него накатил тактильный голод, и больше всего ему сейчас хотелось оказаться у Миранды в объятиях. Одного её прикосновения ему бы хватило, чтобы успокоиться. Тепла её рук. Бархата её голоса. — Валяй, но, в случае чего, на мою помощь особо не рассчитывай, — бросил ему в спину Дейв и растянулся на диване, явно не планируя отказываться от возможности просто отдохнуть. А Пятый, недовольно хмурясь и поджимая губы, отправился на поиски Миранды — поднялся на второй этаж и сразу же увидел лестницу с чердака и спускающегося по ней Клауса. Пятого Клаус не заметил, и едва не вскрикнул, когда с ним столкнулся. — М, нет-нет, тебе придётся ещё немного поскучать по своей дорогой невесте, — Клаус похлопал Пятого по плечу. — И, раз уж ты отдохнул, пойдём со мной, найду чем тебе заняться! Пятый разочаровано склонил голову набок и обречённо вздохнул, напоследок взглянув на лестницу. — Ладно, — сказал в ответ он. — Хочешь, чтобы я картошку дочистил? — Ага, — Клаус опустил Грейс на пол и приобнял Пятого за плечи, уводя за собой в сторону первого этажа и кухни. — У нормальных людей свечки на торте, а у тебя будет тридцать четыре личных картофелины. — Погоди-ка, — Пятый задумчиво поджал губы, пересчитывая дни, которые он провёл в путешествиях во времени и прогулках по неизведанным местам. — Технически мне тридцать пять, Клаус. Клаус замедлил шаг и сощурился: — Ах ты ж старший брат! — певуче протянул он и ткнул Пятого в родинки на щеке. Пятый удивлённо охнул. — Ну, тогда тридцать пять картофелин. Прошу заметить, тебя за язык никто не тянул. Отцепившись от Пятого, он сбежал с лестницы, заглянул в гостиную к Дейву, а потом вернулся на кухню. Пятый посмотрел на гору чистой картошки. Указал на неё рукой: — Я не смогу очистить её сильнее, чем это сделала Миранда. Она просто фея. Клаус как раз схватил с крючка передник и моргнул, удивлённо окинув взглядом картошку. — Тогда меняем план, — он развернулся на пятках и отошёл в дальний угол кухни. Вернулся с двумя мисками — пустой и полной свежевымытой вишни. — Раздевайся Пятый, пришло время заняться десертом. — Не могу сказать, что связь между голым мной и десертом от меня ускользает, но я ожидал бы услышать что-то такое от Миранды, а не от тебя, — Пятый нахмурился, сосредоточенно всматриваясь в вишню и пытаясь уловить логику брата. — Хм, никогда ещё не получал отказа на такую просьбу, — Клаус выгнул брови и выхватил из миски пару ягод. — Твоё очаровательное поло должно остаться идеально чистым, Пятый. Особенно сегодня. Так что не тушуйся, оголяйся, дай коже подышать. Здесь же все свои, — он выплюнул косточки. — Ну, почти все. Пятый вскинул брови, глянул на тарелку с вишней, на свои светлые брюки и пожал плечами. Стянул поло и протянул его Клаусу: — Не знаю, почему именно сегодня тебе принципиально, чтобы я был чистеньким, но держи. И мне нужна булавка, — он повёл плечами и замер. — Всему своё время, мой дорогой брат, — Клаус перехватил поло и повесил на стул, а стул перенёс подальше от миски с вишней. — А вот насчёт булавки… Пятый только провожал его взглядом, пока Клаус суетился в поисках булавки, перебирая мелочь в ящиках. — Точно, — спохватился Клаус и метнулся к окну, где и снял со шторы булавку для Пятого. — Всё для тебя. Обошёл Пятого со спины и вернулся к своему месту за столом. — Раньше ты нашёл бы способ не показывать их мне, — он разломил сливу, поглядывая Пятого. — Кого? — Пятый ловко орудовал булавкой, хоть раньше таким образом разве что глаза рыбе выковыривал перед тем, как бросить голову в кипящую воду. Поймал взгляд брата и понял: — А, шрамы. Он действительно никогда раньше не показывался Клаусу так, как сейчас. Ограничивался россыпью шрамов на руках, да и её он достаточно долго умудрялся скрывать. Они напоминали ему о совершённых ошибках и годах одиночества, об убитых глубоководных — стариках и и детях, и даже о тех временах, когда он снова и снова подвергал самого себя опасности. Казалось, раз они напоминают об этом ему, то и другие в них видят только его прошлое и повод для жалости. — Моё прошлое — это часть меня, Клаус. Оно никуда не денется. Я не могу его стереть. Но я больше его не боюсь, — он ухмыльнулся. — И не стыжусь. С этими словами он стиснул одну из вишнёвых косточек в пальцах и отправил её Клаусу в лоб. — Эй! — возмутился Клаус и кинул в Пятого целую сливу. Пятый охнул, потёр лоб и, тут же заметил, что Клаус предусмотрительно юркнул под стол. Так что слива полетела под стол как граната, а Пятый приготовил жменю уже вычищенных косточек, готовясь обстрелять ими Клауса, как только тот покажется из-под стола. Вместо этого раздался глухой стук, вскрик и мельница для перца пошатнулась и упала. Клаус высунул руку, нащупал две дольки чеснока и, ненадолго выкатившись из-под стола, запустил чесноком в Пятого. — Ах ты, — Пятый замерцал синим, явно собираясь подобраться к Клаусу со спины, но тут же оказался схваченным за ухо фрау Губерман. — Герр Харгривс, вы заставляете меня злиться, — недовольно сказала старушка. Потянула его за собой к Клаусу, и, поводив рукой под столом, вытянула его на свет божий. — Ау-ау-ау, — запричитал Клаус, послушно следуя за рукой фрау Губерман. Вцепился в стол и сказал фразу, которую Пятый не ожидал ни от кого услышать, наверное, ни разу в жизни: — Ба, он первый начал! — И я об этом ни разу не жалею, — отозвался Пятый. Клаус захохотал ещё громче и потянулся рукой к Пятому. Пятый это, конечно, заметил, но ещё он заметил собирающуюся в дверях толпу зевак — Дейва, Ваню с остальными Харгривсами и Миранду с парой призраков. Их лица Пятый сразу узнал — видел на той фотографии, где Миранда стояла в форме Союза девочек. Осёкся и пропустил момент, когда Клаус ущипнул его за бок: — Достал! — сообщил тот и сдул прядь с лица. Пятый ойкнул. — Всем салют! Пятый напряжённо нахмурился — Миранда смотрела на него с долей негодования и недоумения. — Фрау Губерман, — тихо сказал он. — Больше ни одна слива не пострадает. Можете отпустить моё ухо? Фрау Губерман, уже совсем не сердитая и явно такая же удивлённая, как и он, разжала пальцы. Пятый потянулся к отодвинутому стулу, натянул поло одним движением, тут же перемазав воротник и подол вишней, и синей вспышкой перенёсся к Миранде. И застыл, не зная, что сказать. — Мама, папа, — Миранда зажмурилась, облизнув губы, и указала на него рукой. — Мой жених. — Если бы я знал, что увижу что-то подобное, я бы дни в календаре зачёркивал! — нарушил тишину Диего и тут же словил звонкую оплеуху от Эллисон. — Прошу прощения, герр Мимингер, фрау Мимингер, — наконец заговорил Пятый, снова переходя на немецкий, всё такой же щёлкающий, как месяцы назад. — У нас не было нормального детства, было сложно устоять… — Мы знаем, — отец Миранды протянул ему руку для рукопожатия. — Франц. — И Марта, — Пятый кивнул, сжал руку призрака в своей. — Ещё раз… — Мы знаем, — повторила за мужем Марта. — Мы не первый день за тобой наблюдаем. — И твой брат о тебе много рассказывал. — Ох, — Пятый выгнул бровь и обернулся, ища Клауса глазами. Клаус как раз протиснулся поближе к Дейву. — Да, да, да, перемывали косточки тёплыми летними вечерами. Вам обоим, кстати, — он подмигнул Миранде. — И, Пятый, прости, но у призраков тут своя тусовка и я вот за тех ребят я ответственности не несу. Пятый перевёл взгляд на братьев и сестёр и обречённо вздохнул, заранее представляя, что именно о нём наговорили. Потом снова обратил всё внимание на Мимингеров. — Вы, наверное, хотите со мной поговорить о свадьбе? Марта кивнула. Пятый кивнул в ответ. — Чердак? — Это не настолько серьёзный разговор, мальчик, — улыбнулся Франц. — Можно и в гостиной. Пятый провёл с Мимингерами почти два часа, и все два часа они говорили. О войне, о путешествиях во времени, о том, как Пятый выживал во враждебном утонувшем мире и, конечно же, о Миранде. Пару раз на столике рядом с Пятым появлялась чашка кофе, заботливо подставленная то ли Мирандой, то ли Клаусом, то ли фрау Губерман. И Пятый перехватывал её не глядя, увлечённый разговором с призраками. Они приняли его сразу — потому что уже его знали и уже видели, как он общается с их дочерью. А ещё они его понимали. Его страх потерять Миранду, страх потерять себя и, конечно, вину выжившего, с которой Пятый успешно боролся. Не прошло и получаса, как его впервые назвали сыном, а к концу разговора он поймал себя на мысли, что с ними удивительно легко. Впервые за всю его жизнь, кто-то отнёсся к нему по-родительски покровительственно и тепло. Это совсем не было похоже на холодного и закрытого Реджинальда Харгривса, сосредоточенного на пестовании их талантов. Они прервались только когда Миранда коснулась его плеча и напомнила, что Пятому пора отправляться за Оуэном и Ханной. Он встал и извинился, и Миранда заняла его место в кресле перед родителями. Когда он вернулся, Миранда уже была в новом платье — бирюзовом, вместо зелёного, и едва он выпустил чемодан и руку Ханны, увела его наверх переодеваться. Вышли они, правда, не сразу — Пятый не смог удержаться и поцеловал её, стоило двери в хозяйскую спальню закрыться за ними, а потом также долго не мог выпустить Миранду из объятий. — Даже не знаю, что тебе сказать, Номер Пять. Что ты сам виноват в своих муках и нечего исчезать так надолго, или, наоборот, попросить тебя делать так почаще, если ты всегда будешь таким прилипчивым по возвращению, — рассмеялась Миранда, перебирая пальцами волосы у него на затылке. Они вышли только вдоволь нацеловавшись. Пятый снова был в поло в тон её платью, но теперь без единого пятнышка. На улице к тому времени всё уже было готово и им оставалось только рассесться по местам. Пятый сидел между Ваней и Мирандой, и щурился на свет заходящего солнца. Рассматривал свою огромную семью, в которой больше не было места соперничеству и старым травмам. Это был их день рождения и за столом звучали только слова любви. Живым желали долгих дней и приятных ночей, а мёртвым покоя и мира. Двенадцать лет в одиночестве сделали его злым и отчаянным. Жестоким, иногда беспощадным и ужасно одиноким. Это одиночество преследовало его всегда. Чувство, что он чужой и в утонувшем мире, и в мире людей было с ним всегда. Оно заполняло лёгкие, как тёмные воды Апокалипсиса. Но это чувство ушло. День за днём оно испарялось словно дым от костра. И сегодня Пятый чувствовал себя частью целого. После пирогов Миранда скинула туфли на шпильках, он разулся тоже, и они закружились в танце под музыку гитары Диего и скрипки Вани. — Кстати, — выдохнула Миранда, когда они сели обратно. Поболтала в бокале рислинг и выпила залпом. — У меня есть для тебя подарок. Она отставила бокал и выудила из спрятанного в широкой юбке кармана небольшую коробочку. Пятый нахмурился: — Это вроде бы я должен был дарить тебе кольцо, разве нет? — Это не кольцо. Открой. Пятый не стал спорить. «Любовь побеждает всё», гласили золотые буквы на крышке. Пятый ухмыльнулся уголком губ, поднял её и замер. — Что это? — Ты такой носил когда-то. Это пламя, застывшее во времени, — улыбнулась Миранда. Пятый высыпал на ладонь крохотный стеклянный шарик, светящийся ярким жёлтым светом. На мгновение его накрыло странным, но отчаянно знакомым чувством: будто сердце в его груди пылало. И он вспомнил — не Долорес, а сказку Древних про мальчика, отдавшего свою человечность. Он подался вперёд, обхватывая Миранду руками, а когда выпустил, вставил стекляшку в кулон, когда-то давно подаренный Лайлой. Она встала идеально. Как раз в этот момент, Лютер принёс граммофон, и перед ними выросла Ваня: — Можно я украду у тебя своего брата? — спросила она у Миранды. Миранда кивнула, и Пятый поспешил обратно на траву за сестрой. Они танцевали то ли долго, то ли совсем ничего — Пятый не мог сказать. Но эти танцы будто вернули его во времена, когда он был просто наглым мальчишкой, а Ваня была жива. — Ты хорошо танцуешь, — улыбнулась Ваня. — Учился у лучших, — хмыкнул Пятый. Они выдержали паузу и рассмеялись вместе. Танцевать Пятого учила Ваня. Когда похолодало, живые завернулись в пледы. Рислинг сменился на глинтвейн, беседы стали потише. — А теперь, — Миранда поднялась со своего места. Она закуталась в одеяло как в кокон, но рука, изящно сжимающая стакан с горячим вином, всё равно выглядывала из-под складок. — Пора одарить именинников. Пятый бросил на неё взгляд, кивнул и исчез в синей вспышке. Вернулся с коробкой и протянул её Лайле. — Коротышка, — начал он. — Я знаю, что это ты и сама себе можешь позволить, но… подарком же лучше, правда? — Спасибо, носатый, — Лайла поднялась и взяла в руки коробку. Развязала ленту, сняла крышку и достала кассетный плеер с наушниками, обтянутыми розовым поролоном. Она удивлённо вскинула брови, покрутила его в руках, а потом нажала на кнопку проигрывания. Из наушников тихо донеслась «Аксель Ф» Гарольда Фальтермейера. — Ммм, носатый, — Лайла расплылась в улыбке. — Наша песня. Пятый кивнул с ухмылкой и повернулся к Клаусу. — Теперь ты, — он сунул руку в карман брюк и достал приторно розовую открытку в сиреневый турецкий огурец и с щенком лабрадора в рамочке. — С днём рождения, братец. Клаус сморщил нос, но выбрался из пледа и подобрался к Пятому. — Какая пре… — начал он, глядя на пёсика на открытке, и замолк, как только её перевернул. Дейв привстал на своём месте, а Бен заглянул Клаусу через плечо. — Это же… рецепт твоего киша, Миранда… Ребята… — у Клауса на глазах выступили слёзы, и он стиснул их в объятиях по очереди, а потом, вручив открытку Дейву, убежал в дом. Пятый не стал садиться, заранее зная, что сейчас снова придётся вставать. Меньше, чем через минуту Клаус прибежал обратно. — Пятый… — он остановился, чтобы отдышаться. Вложил в руки Эллисон небольшую коробку с ярким бантом, а сам перехватил видеокассету, перевязанную лентой. Оглянулся на родных. — В нашей семье богатая история разногласий и конфликтов, но несмотря ни на что, мы любим тебя, Пятый. Очень. И эта запись — признание тебе ото всех нас. — Он заправил прядь за ухо и повёл плечами как от порыва ветерка. — Здесь воспоминания. Извинения. Истории и секреты, которыми хотелось с тобой поделиться, но не было возможности. И много-много любви. — Моё обращение самое мощное, — вмешался Диего. — Ты будешь плакать, бро. — С днём рождения, Пятый, — Клаус вложил Пятому в руки кассету. Пятый сжал её в пальцах и сел сам, рядом с Мирандой. Не почувствовал, как она накинула плед ему на плечи, рассматривая бобину с плёнкой и ленту, а потом всё же вскинул голову: — Поздравляю, вы подарили мне доказательства, что не считаете меня занозой в жопе, — с улыбкой заметил он. Отложил кассету к коробку от Миранды и синей вспышкой перенёсся к Клаусу, сжав его в крепких объятиях. Он надеялся, что остальные к нему присоединятся. — Спасибо, ребята. Клаус обнял его в ответ, а потом и правда подтянулись остальные. Ощутимые и неощутимые одновременно. — Дышать… нечем, — выдавил Клаус, рассмеялся и выбрался из переплетения родных рук. Протянул руку и забрал у Эллисон коробочку с бантом. — Лайла, сестрёнка. Это, в общем-то, не совсем мой подарок, но я первый узнал, и мы, — к нему тут же подошла Юдора, и Клаус её обхватил за плечи, — решили, что сегодня идеальный день, чтобы объявить об этом тебе и семье. Пятый отступил к Миранде и тихо шепнул: — Ты знаешь, что там? — Понятия не имею, — отозвалась она в ответ. Лайла снова встала со своего места, взяла у Клауса коробочку и решительно потрясла, но шуршание содержимого, мог услышать разве что Пятый. — Интересно, — Лайла широко улыбнулась, глядя сначала на Клауса, потом на Юдору, и потянула за ленту, развязывая бант. Пятый вытянул шею, чтобы видеть получше. В коробочке оказались крохотные детские ботиночки, связанные из сиреневой шерсти. Лайла выронила коробочку, но ботиночки прижала к груди: — Не может быть, — едва не закричала она, глядя на Юдору. — Да ты гонишь! — и тут же сгребла и её, и Клауса в объятия. — Вот это да! Вот это да! Наконец-то, — она, всё ещё не выпуская из хватки Клауса, притянула к себе Юдору и страстно поцеловала. Пятый опустился рядом с Мирандой. Лайла в последнее время навещала их редко, а на работе всё время что-то замалчивала. И только теперь Пятый понял, что именно. — Это считается, будто мы с тобой будем бабушкой и дедушкой? — с ухмылкой спросил он. — Удобно устроился, да? Никакой муки с воспитанием и продростковым бунтом. Сразу внуки. Пятый в ответ только завалился набок и устроил голову у неё на плече. Он улыбался. После обмена подарками, закончившегося на такой счастливой ноте, праздник оживился. Снова зазвучали голоса и зазвенел смех, и казалось, что так они просидят до самого утра. Правда, Пятый всё чаще ловил себя на том, что веки стремительно тяжелеют. Он даже не заметил, как праздник покинули Губерманы. Скоро заснули дети, и Пятому пришлось снова встать. Лайла и Юдора с Джоном и Клэр на руках, а вместе с ними Ханна и Оуэн, отправились в гостиницу на ночь. Когда Пятый вернулся, под тентом никого не осталось. Миранда поднялась в спальню, то же сделал и Дейв. Растянутые навесы никуда не делись, зато столы опустели. Пятый постоял немного на улице, всматриваясь в яркое звёздное небо над головой и подставив лицо прохладному ветру. Он не тревожился ни о чём — ни о будущем, ни о настоящем, ни о прошлом. Он был счастлив. Только через время он всё же повёл плечами, ёжась от прохлады, и взбежал по ступенькам на террасу и вошёл в дом. И тут же заметил Клауса. — Всё суетишься? — спросил Пятый, убирая чемодан под тумбочку. — Грязная посуда, оставленная на утро, вызывает приступ головной боли похуже похмелья. Проверено опытным путём, — улыбнулся Клаус, поглаживая Грейс. — Но, ты прав, день выдался утомительный. — И очень длинный, — Пятый выдавил улыбку. Помолчал немного, глядя на брата, а потом всё же спросил: — Как… как ты? В общем. Всё в порядке? Ты счастлив? Вопросы звучали странно, но Пятый просто хотел получить на них честный ответ. Ответ, который ему бы понравился. Клаус посмотрел на него удивлённо, сделал глубокий вдох и перевёл взгляд на окно. А потом он, наконец, кивнул. — Очень. А ты? — Я чувствую себя… спокойно. На своём месте. Мне уже несколько месяцев не снятся кошмары, — Пятый облизнул губы, механически потянул из поло кулон, больше не полый, а светящийся ярким жёлтым светом, и перебрал его в пальцах. Будто не решаясь озвучить, что чувствует. — Да, Клаус. Я счастлив. Клаус расплылся в улыбке и кивнул ещё раз. Грейс спрыгнула с его рук и потрусила на лестницу. Пятый проводил её взглядом и потёр переносицу. — Нас, кажется, уже заждались наверху, — сказал Клаус. — Тёплая мягкая постель мне точно уже прогулы ставит, — Пятый устало кивнул. — Давай вперёд. Клаус в ответ сжал его плечо, тут же выпустил и пошёл вверх по лестнице. Запнулся на одной из ступенек, вцепился в перила и кивнул Пятому ещё до того, как тот успел замерцать синим. Впрочем, Пятый тоже был слишком уставшим, чтобы использовать способности полноценно. Но по лестнице он забрался ловчее, чем брат. — Увидимся утром, Пятый? — сонно улыбнулся Клаус, прижимаясь лбом к двери своей комнаты. — У меня были немного другие планы на утро, но завтра увидимся точно, — Пятый напоследок коротко погладил Клауса по спине и скрылся за дверью хозяйской спальни. Миранда ещё не ложилась. Она только закончила наносить ночной крем на лицо, и стояла у кровати. — А ты не хотел идти, — она сощурилась и подняла с кровати пижаму с вышитыми на ней инициалами. — Замечательный вышел вечер. Пятый кивнул. Тяжело опустился на кровать и сгорбился. Глубоко вздохнул, блаженно улыбаясь, протянул руки к Миранде и обнял её, прижимаясь щекой к животу. — Я так сильно тебя люблю, — едва слышно пробормотал он. — Я знаю. Я тебя тоже люблю, Номер Пять, — она привычно уже запустила ему в волосы пальцы, перебирая. — Переодевайся и ложись спать. Так он и сделал.