До новой встречи с тобой

Время действия — осень седьмого курса

Пробираясь в помещение морга, находящееся в самой глубине академического парка, заросшего и больше напоминающего лесок, я ощущаю удивительный душевный подъем, подозревая себя в адреналиновой зависимости. Путь от подземелий до выхода удается без помех — уровень допуска префекта позволяет пользоваться тайными ходами, обычно дозволенными только преподавательскому составу, да и ключ от небольшого светлого строения в глубине парка греет нагрудный карман рубашки — магистр Вейтар, заслуженный преподаватель некромантии, весьма заинтересован в моем исследовании, чтобы создать подспорье рвущейся к экспериментам адептке. Пробежав босиком по темным коридорам — осень выдалась на удивление теплой и солнечной — толкаю неприметную дверцу в торце крыла. Втягиваю носом терпкий аромат листвы, прикрывая от удовольствия глаза: Даррэн никогда не ассоциировался у меня с серединой осени, когда листва радует золотом листвы и теплыми днями, скорее с жаркими деньками последнего месяца лета. Туда ему и дорога — в воспоминания о теплой поре и песках, которые больше не трогают меня так, как бывало это раньше. Да и эта осень почему-то кажется особенной… «Осень — совершенно иная пора» — проносится в голове мысль, пока я миную тускло освещенную дорожку, наслаждаясь теплым камнем под стопами ног — днем солнце еще припекает, радуя адептов возможностью погреться у озера за пространными разговорами о появлении нового преподавателя, сессии и прочих пустяках. Это сейчас сессия кажется мне пустяком, а еще на втором-третьем курсе пугала ответственностью и смущала необходимостью добывать списки экзаменационных вопросов. Теперь же я просто усмехаюсь подобному — уже второй год мы с Виром платим золотом секретарше лорда-директора за возможность получить билеты не только для себя, но и всех стальных курсов. Не могу сказать, что не предполагала подобное в момент подачи заявки на должность префекта — знакомство с Орвином, прежним префектом, обязывало знать о столь тонких особенностях работы школьной администрации. Это же знакомство множество раз спасало от наказаний и взысканий, за что орку можно сказать только большущее спасибо. Пробираться по парку даже приятно — теплый влажный ветер, доносящийся со скалистого, и от этого непригодного для купания берега океана треплет волосы, развевает полы не заправленной рубашки, чуть холодит разгоряченное алкоголем тело. Резкий крик сокола заставляет вскинуть голову — профессор Дойш часто использует связанную с ним птицу для слежки за адептами, а попадаться мне не стоит даже несмотря на должность префекта. Опьянение, сопутствующее мне почти постоянно, чуть замыливает взгляд — успеваю разглядеть только смазанную темную вспышку, но писк пойманной мыши слышится отчетливо, и облегченный выдох срывается с губ самовольно, прежде, чем я успеваю осмыслить простейший факт охоты прирученной профессором птички. Прошмыгиваю к выделяющемуся в темноте строению быстро — преподавательский ключ открывает дверь в секунду, не позволяя проснуться доставучему духу-хранителю и огласить своим загробным, но на диво громким голосищем всю округу. Засветившиеся в отделанном светлым камнем помещении секционной светляки слепят, стоит мне войти и осторожно притворить за собой двери. Прищуриваюсь, привыкая к яркому свету и, пройдя к столу, обнаруживаю уже подготовленный и оставленный мне труп темноволосого знакомца — на паре мы с магистром почти час решали, кого же мне использовать в качестве пособия. Сам факт того, что магистр потратил свое личное время и подготовил для меня труп очень трогает и, припомнив, что из выпивки предпочитает магистр Вейтар, решаю порадовать лорда некроманта в ответ — огневодку достать не составит проблем, главное, предупредить собственно поставщика. Натянув поверх халата кожаный фартук, стягиваю простынь с выбранного мною красавца — по-прежнему мертвый, по-прежнему синий, и даже сморщенный причиндал лежит в том же положении, на чем я не особо зацикливаюсь. Оглядев инструменты, мысленно отвешиваю еще один благодарственный поклон магистру — тот подобрал максимально подходящий инструментарий. Отбросив ненужную тряпицу на пол, приступаю к работе — пусть время и достаточно раннее, но совершающий обход дежурный преподаватель заметит свет в помещении секционной, и тогда я не смогу прикрыться даже уровнем допуска. Договоренность с преподавателем весьма однозначна — о проделанной практической части работы мы сообщим позже, а пока он ни сном, ни духом о том, что адептка делает в прозекторской поздним вечером и откуда у нее вообще преподавательский ключ. Придвинув ближе столик со скальпелями, подхватываю серповидный, им проще всего делать тонкие и выверенные до миллиметра разрезы. Взмахом второй включаю записывающий кристалл — наш преподаватель любит работать под оперные арии, и мне данная привычка весьма импонирует, подобные композиции позволяют отстраниться от всего, что может невольно отвлечь и помешать тонкой работе по превращению мертвеца в умертвие. Работа неожиданно спорится, несмотря на то, что мучительно преследующие мысли не отпускают даже в определенно кропотливые моменты работы. Опустив руку подопытного обратно на стол, обозреваю результаты — половина тела, а значит правая сторона, уже покрыты письменами, символами и рунами, способными оживить объект, что удивительно, ибо возможности набить руку особо не представилось. Дядя Люц не любит лицезреть трупы в своем замке, в родовом имении, пустом и холодном, работать сложно, да и ощущения при соприкосновении с магией дворца складываются неприятные — будто умирающий надсадно дышит в ухо, прося о помощи, а помочь я не могу. Обойдя стол по кругу, осматриваю левую сторону тела на предмет повреждений, которые могут помешать нанести узоры симметрично, но труп идеален, если можно сказать так о мертвеце. Развернув столик и инструментами, обрабатываю скальпель, в очередной раз затачивая режущую кромку — лезвие тупится слишком быстро, а подаренный мне бабушкой пару лет назад набор из закаленной в Бездне стали я, как назло, оставила в замке ДарНахесса. Конечно, я могла бы написать распорядительнице с просьбой отправить мне некоторые вещи, но об этом при первом же появлении в домене узнает Эллохар, а, следовательно, это не выход. Рука непроизвольно вздрагивает, и я скорее отдергиваю ее, дабы не испортить вязь рун, пересекающих висок и скулу подопытного. Отуплено смотрю на подрагивающие пальцы, едва удерживающие скальпель, устало и тяжело упираюсь в стол, сжимая инструмент в кулаке, прикрываю глаза. Выдыхая, слышу задушенный свист, вместо нормального выдоха вырывающийся из груди и коротко усмехаюсь. Глаза открывать не хочется, думать не хочется, да и возможность совершить прорыв в некромантии посредством ритуалистики, теперь мне доступной, резко перестает быть привлекательной. Словно не только руки рвано подрагивают, а дрожит что-то внутри, вся я дрожу, пытаясь исторгнуть или наоборот сложить ошметки сильнейшего чувства, осколки собственного сердца, которое хотела вырвать, но так и не смогла. «Не сработало. Это не работает» Мысль оглушает, стучит заунывным набатом и даже судорожные размышления о поисках в секционной любого спиртного, вообще любого, лишь бы горело, не отвлекают от невольного прислушивания к себе. Звякнувший о стальной стол скальпель заставляет дернуться, я концентрируюсь на окружающем мгновением позже, когда сведенные судорогой пальцы тянутся к амулету пространственного кармана на шее. «Нельзя! Нельзя… Это на крайний случай» Убеждение почти срабатывает — пальцы удается расслабить, снова сжать в кулак и упереть в стол. Смириться… сложно. В особенности смириться с тем, что то, к чему я так долго шла, ради чего терпела четырехкратный слом энергетических каналов, что искала, что стало смыслом на долгие пять месяцев для меня, не дало необходимого эффекта. Это злило, разочаровывало, окунало в отчаяние, ведь если даже такое средство не преодолело болезненной тяги к нежеланному мной мужчине, то искать дальше бессмысленно. «Бессмысленно, это бессмысленно» В тщетной попытке отвлечься снова оглядываю труп и, кажется, даже его разверстые слепые глазницы, затянутые бельмами, смотрят укоряюще. И немного сочувствующе. Совсем немного. Неожиданно это бесит и одновременно отрезвляет настолько, что я опять подхватываю скальпель, поворачиваю голову мертвеца в сторону, вслушиваясь в легкий хруст шейных позвонков, прорывающийся через голоса затянувших высокую ноту сирен, поправляю лампу над столом, и мягко взрезаю кожу на скуле, продолжая цепочку символов. Лезвие скользит плавно, будто подчиняясь негромко звучащему мотету на сорок голосов, замирает и вспархивает дальше, словно в танце. В подобной работе есть что-то медитационное и, будь моя воля, я бы сменила специализацию и навеки осталась в безмолвном, нарушаемом только звуками музыки царстве мертвецов. К моменту, когда я перехожу от шеи к плечу и ключице, руки совсем не подрагивают и сердце не спотыкается, отбивая неровный ритм в горле. Мотет, любимый мною по занятиям некромантией, заканчивается и вступающий первым нежный женский голос вызывает легкую улыбку. Лишь тень прежней, но и сама я слишком изменилась, что вполне закономерно — мы всегда меняемся, встречая избранников, но никогда изменения не стремятся в худшую сторону. «Не в моем случае» Саркастичный смешок вырывается невольно и, оглядев законченное плечо, решаю сделать перерыв. Проверив сигнальную нить, используемую преподавателями дабы пресекать попытки проникновения особо жаждущих науки и свершений адептов в помещения для занятий, подпитываю кристалл с чарами вытяжки и усаживаюсь на пол, прислоняясь спиной к стене. Касаюсь кулона с пространственным карманом, думая о пачке сигар, но короткой вспышкой мелькнувшая по краю сознания мысль заставляет замереть. Нахмурившись, четко представляю измятую пачку из плотной бумаги, концентрируясь исключительно на желании курить, дабы не вытащить ничего лишнего. Сжимаю в руке желаемое, потирая подушечками пальцев рифленый бок пачки, зубами вытягиваю тонкую темную сигару, втягивая носом сладковатый аромат чего-то кондитерского, и только после понимаю — пользоваться пламенем в прозекторской нежелательно, магистр Вейтар не обладает пламенем, а его спонтанным проявлением точно заинтересуются. В итоге, не поднимаясь с пола, с кряхтением ползу на карачках до ближайшего стола со спиртовками и прочим оборудованием — там точно должно быть классическое и совершенно не магическое огниво. Покопавшись с минуту в коробке и уже потеряв всякое терпение, таки подкуриваю, и там же, уставившись на спиртовку, как гартах на первый в жизни загон, резко вспоминаю, что выпить-то у меня есть, и даже с собой… Обратное поползновение уже с сигарой в зубах и с клубами дыма, окутывающими меня, как хватанувшего по ошибке перцовой настойки дракона, происходит заметно веселее и в значительнейшей степени бодрее. Даже опостылевший магистр Смерти почти не вспоминается, все мысли заняты расчетами дозы бодрящего состава, которую можно будет капнуть в бутыль без вреда для здоровья и функционирования и без того усохших мозгов на утро. Добравшись и снова подперев многострадальную стену не менее многострадальной спиной, выискиваю бутыль, а обнаружив, тут же вытаскиваю и, выдернув зубами пробку, припрятываю ту в карман. Упиваться не собираюсь — на первый этап подготовки трупа у меня всего две ночи, и если всю сегодняшнюю я могу посвятить только дожидающемуся меня на холодном стальном ложе красавчику, то завтрашняя будет занята с самого вечера — обязанностей префекта никто не отменял, а Вир так горит провести собрание административного кабинета, что отговорить его уже невозможно. «Патрулирование» Единственное слово, вонзившееся в череп, подобно арбалетному болту, выпущенному рукой шайгена, вырывает из груди полный страдания стон. Это однозначно самая нелюбимая мной часть обязанностей, ибо на полном серьезе наслаждаться неожиданными находками в виде сношающихся адептов, преподавателей, адептов с преподавателями и наоборот сможет только извращенец. Если в прошлом году я позволяла себе отпускать шуточки и многозначительно посматривать на преподавателей, то теперь постельные дела окружающих меня интересовали мало, если не сказать вызывали отвращение. И нет бы почтенные профессора и магистры ходатайствовали лорду-директору о допущении лиц противоположного пола в адептские спальни или сняли бы ограничение на посещение преподавателей после наступления комендантского часа… Однако, всех все страивало, а любоваться на задницы и причиндалы адептов и преподавателей приходилось патрулирующим сотрудникам кабинета префектов, к тому же безвозмездно. «Даже если бы платили, все равно не смотрела бы» Скоро тушу бычок в мусорном ведре с заклинанием тления, кошу глазами на кристалл, подпитывающий чары вытяжки, удовлетворенно киваю самой себе — к тому моменту, как закончу с телом, он будет на прежнем уровне заряда. Капнув из припрятанного в кармане бутылечка с бодрящим составом в бутыль, чуть взбалтываю и, отхлебнув, блаженно смеживаю веки. Зелье немного портит вкус сливовицы, искажая терпкие фруктовые ноты, но даже так пить ее приятно. Сделав еще пару больших глотков, затыкаю на место пробку и, припрятав свой поздний ужин за ножкой секционного стола, поднимаюсь, потягиваясь до хруста. Сигнальную сеть проверяю скорее по привычке, и застываю, напряженно прислушиваясь к ее тонкой вибрации. На территории парка совершенно точно есть существо, вот только узнать преподаватель это или припозднившийся из города адепт, тайно пробирающийся в общежитие, невозможно. Сигнализация вибрирует все сильнее, подсказывая, что существо быстро приближается, и я быстро подхватываю простынь, накидывая на труп. Приглушаю освещение, левитацией отправляя инструменты на место, ногой сдвигаю початую бутыль сливовицы под стол, накидывая простенькую иллюзию. Делаю все механически, знаю, что попадусь — у дежурного преподавателя есть ключ от всех помещений академии, и обнаружения мне не избежать. Легкий звук шагов на ступенях за дверью раздается неожиданно, будто некто, решивший посетить прозекторскую, попросту перенесся под двери здания порталом. Дверь открывается медленно, сердце даже не ускоряется, только запинается на мгновение, в которое я успеваю сплести боевой аркан третьего порядка и прикрыть иллюзией, наблюдая при этом за входом. Тонкая щель приоткрывшейся створки высвечивает полосу на полу от фонаря, освещающего дорожку парка, следом мелькает дорогой кожаный ботинок и охристо-коричневая ткань брюк, а стоит мне поднять взгляд, виднеется и длинная темно-алая прядь распущенных волос. Насмешливый взгляд чуть прищуренных золотых глаз с по-драконьи вытянутым узкой стрелой зрачком пригвождает к месту мгновенно. «Вот так встреча» — проносится в голове, и совершенно не удивленный лорд-канцлер Грозового Нагорья, а ныне преподаватель плетений академии Грейнсворт, мягко ступает в тускло освещенный зал, притворяя за собой дверь. Дракон неторопливо обегает глазами помещение, криво усмехается уголком губ, и сердце в груди непроизвольно сбивается, столь сильно эта усмешка напоминает другого мужчину, совершенно на него не похожего.  — Темных ночей и, как я погляжу, бессонных, адептка Блэк. Глубокий рокочущий баритон будто обволакивает, не давая возможности переключить внимание на что-то другое, вынуждает вслушиваться в слова лорда. Магия драконьего очарования во всей красе — не зря единственной и важнейшей темой обсуждений для всей женской половины академии было количество и материальное качество любовниц Бельтэйра. Девочки, девушки, женщины и даже леди, которых уже можно причислить к бабушкам, трепались об этом беспрерывно и едва ли не всюду, стоило статному дракону появится на горизонте. Порой это прерывало учебный процесс, стоило очередной преподавательнице заглянуть в процессе занятия к другой, чтобы обсудить, как и на кого глянул высочайший лорд, что в свою очередь невообразимо бесило всю мужскую часть академии. Осознавая, что мое молчание весьма затянулось, и пора бы выдать хоть что-нибудь, что не будет сочтено за завуалированное оскорбление или указание долгого пешего пути в самые глубины Бездны с частой сменой партнеров в виде разнообразных монстров, встреченных по пути, решаю наглеть до победного и, приглашающе поведя рукой, заглядываю под простынку своего нового увлечения.  — Ужасающих, магистр. Вы просто полюбопытствовать заглянули на огонек или тоже испытываете тайную и неутолимую жажду к искусству Смерти? Лорд только хмыкает многозначительно, бесшумно проходя к столу и, заглянув под простыню с противоположной стороны, вежливо сообщает:  — С искусством Смерти вы ошиблись дверью, леди Блэк. Его изучают немного восточнее, — и, вздохнув, укоризненно прицокивает языком: — Босиком, в одной рубашке… кто будет делать вашу работу, Нэрисса, если вы сляжете в лазарет?  — Да-да, я не предел мужских мечтаний, — вздыхаю и отмахиваюсь рукой в ответ. — Обычно предпочитают босых, беременных и на кухне в рубашке с мужского плеча, но увы, тут промашка почти по всем пунктам. А лазарет мне не нужен, зелий с запасом.  — Кухни не хватает? — саркастично интересуется мужчина, приподнимая темную бровь. «Знакомый жест. Даже слишком знакомый»  — Да вот, готовке трупы предпочитаю, мужской рубашки нет, о беременности, слава Бездне, и речи не идет. А вы? Пока дракон раздумывает над ответом и явно полагает меня немного двинутой, закрепляю уже нанесенный узор стабилизирующим проклятьем, дабы не сполз и не исказился вследствие травмирования тканей. И только подняв голову, замечаю, что магистр пристально следит за моими действиями.  — Интересное плетение. Родовое, полагаю? Стянув и перевесив через руку простыню, он всматривается в тело, медленно окидывая труп пристальным взглядом, и задумчиво обойдя стол, замирает над местом только что примененных чар. Лорд-канцлер сохраняет молчание, и я отвечаю даже более развернуто, чем следует, ибо он все равно заинтересуется:  — Родовое, созданное ритуалистами и для ритуалистов.  — Научная работа? — неоднозначно киваю на вопрос, пожимая плечами, и Бельтэйр переводит задумчивый взор на меня. — Решили сменить специализацию и впечатлить преподавательский состав новаторской методикой поднятия умертвий?  — Методика весьма специфическая, чтобы пустить ее в массы, даже несмотря на то, что заклинание закрепления может применить каждый, как и провести ритуал поднятия.  — Поэтому занимаетесь тайно, чтобы в случае осечки и спроса с вас и Вейтара не было, — понимающе хмыкнув, кивает магистр. — Хотя я бы настоятельно советовал вам плетения, подобную точность и у начинающих мастеров не всегда увидишь. Лорд поднимает на меня пристальный взгляд, оторвавшись от очередного рассматривая плодов моих трудов, и я едва удерживаюсь от горького смешка — не признаваться же, что подобной дотошности я обязана последствиям собственной ошибки, из-за которой с некоторых пор не вижу магию даже в ее видимом спектре, только осязаю, и то не всегда.  — Заманиваете в индивидуальное ученичество, лорд Бельтэйр? Признаться откровенно, плетениями я заинтересовалась не так давно, но это вы уже и так знаете… Припоминая несколько встреч в дворцовом парке Айар-Арата, снова укрываю труп простыней, обегаю глазами помещение прозекторской, понимая, что сегодня уже вряд ли продолжу. И как забрать прикрытую иллюзией бутыль сливовицы не знаю — магистр заметит вспышку, да и плетение иллюзии тоже, с недавних пор они выходят у меня отвратительно, но переучиваться чему-то заново всегда тяжело.  — Да и не уверена, что потяну, от целительства я отказалась именно из-за загруженности программы. Дракон недолго раздумывает над моими словами, кивает, а после, развернувшись к двери, коротко кидает, гася свет:  — Подумайте, Блэк. И да, раздевайтесь. Опешив от последнего, что можно счесть и как приказ, и как предложение, негромко хмыкаю. Мужчина, будто уловив мою заминку, медленно оборачивается, и в сияющих янтарем глазах я замечаю тщательно скрываемые смешинки. Вздернув бровь, нарочито медленно развязываю фартук, плавно стягивая кожаный защитный кожух через голову. Отхожу к стене, чтобы повесить его, и пристальный взгляд лорда следует за мной, это ощущается всей кожей, словно зазудевшей вмиг. «Волнительно»  — Осторожнее с формулировками, магистр, любая другая адептка на моем месте восприняла это как однозначное приглашение… Я не заигрываю, но… Невнятное, едва ощутимое томление все же прокрадывается, приятно стискивая в животе. Это определенно странно, ибо подобные чувства не должны существовать для меня в принципе — выбор избранника категоричен, и после мы не испытываем не то что влечения, даже легкой тени интереса к мужскому полу, исключая выбранного сутью мужчину.  — Но вы не любая, Нэрисса. Низкий голос Бельтэйра звучит неожиданно мягче, рокочущие нотки прорываются сильнее, отчего по телу табунами пробегают мурашки. Коротко глянув из-ресниц, напарываюсь на потемневший взор — теперь в нем больше янтарного меда, чуть расширившиеся зрачки словно тонут в хмельной ячменной настойке. Под этим взглядом пальцы становятся странно непослушными и, вздохнув, я продолжаю борьбу с пуговицами халата уже не отвлекаясь на канцлера Грозового Нагорья. Мужчина, судя по ощущениям, тоже отворачивается, потому как стоит мне повесить на крючок халат, он проговаривает насмешливо, но заметно глухо:  — Не забудьте свой провиант. Тот, что вы припрятали под столом, адептка. Вот теперь я готова залиться румянцем и смущенно потупится, но для меня наглость — первое счастье, за неимением чего-то более важного и жизнеутверждающего. Неспешно пройдя к столу, ощупью подхватываю прикрытую иллюзией бутыль и, изрядно отпив, выхожу в приоткрытую преподавателем дверь. Остановившись на крыльце прозекторской под саркастичным, но от этого не менее внимательным взглядом, закуриваю, в этот раз используя собственное пламя — сигнальная сеть снаружи спокойно воспринимает применение магии, в отличие от внутренних защитных чар.  — Даже не знай я, кто ваш опекун, в этот момент точно догадался бы, — весело фыркает дракон.  — Наглость лорда Эллохара настолько не знает границ, что передается воздушно-капельным путем. Парирую привычно, в тон ему, и удивляюсь еще больше, стоит магистру заговорщески подмигнуть и спросить:  — Не угостите своего преподавателя, адептка? Обычно я предпочитаю наргиле, но раз уж выбора все равно нет…  — Почему это нет? Все свое ношу с собой, как говорится. Раздавшийся бархатный смех выводит степень моего удивления в абсолют, и я таки протягиваю пачку лорду, непроизвольно приглядываясь к длинным смуглым пальцам, вытягивающим сигару. Мужчина подкуривает и с удовольствием затягивается, прищуриваясь. Поворачивает голову ко мне, задумчиво осматривая мою тушку, и выдает невиданное, явно издеваясь:  — Я определенно не прогадал, подписываясь на преподавание… Только выпить не предлагайте, еще одна доза бодрящего для меня будет явно лишней. Проигнорировав мою вопросительно вздернутую бровь, лорд-канцлер медленно и с наслаждением курит, рассматривая парк. Мне же остается раздумывать над тем, сколь сильно отличается уровень обонятельного восприятия драконов высших родов и высших демонов Хаоса. Придя к выводу, что в местной библиотеке ничего стоящего на эту тему не найду, решаю посмотреть дома, ибо спрашивать о подобных, весьма интимных вещах кажется неловким. На задворках сознания мелькает короткой вспышкой и тут же угасает мысль спросить об этом Рэна, отчего я невольно передергиваюсь. «Забудь» «Не думай» «Не сейчас» Мгновенно перестав даже краем глаза рассматривать мужчину, уставляюсь в парк, теперь выглядящий тускло и уныло. Даже фонари, кажется, светят слабее, золотая листва, усыпающая дорожки, видится грязными кучами, а терпкий запах осени вызывает тошноту. «Рэн до сих пор убивается по ней» «Не она, так другая. Для тебя места нет» Тряхнув головой, делаю быструю серию затяжек до першения в горле и, спалив бычок, выдыхаю, чувствуя, как подступает головокружение. Курево не помогает успокоится и перестать воспринимать безднов неудачный выбор сути как нечто несущественное. Алкоголь тоже — увеличение дозировок чревато похмельем и помятым видом на утро, а префект — это лицо академии. Спиваться мне очень не хочется. Другие способы недоступны за неимением возможности и ограниченностью стенами академии. Но о них думать не хочется, да и бесполезно — самый радикальный мне не помог.  — Холодает. Идемте, провожу вас. Будто бы заметив мою тоскливую задумчивость, магистр говорит тихо, да и смотрит сочувствующе, и глухое раздражение вспыхивает в груди. Я не приемлю жалости даже в виде сочувствия, я слишком много сделала, чтобы не разваливаться на куски, не бросить учебу, не стать тенью себя настоящей.  — Желательно только до входа в корпус, мне мое лицо еще дорого, да и неровно дышащие в вашу сторону адептки с преподавательницами вряд ли оценят вашу галантность и степень ответственности. Неизвестно, как армия ваших воздыхательниц воспримет то, что вы проводите меня до комнат. Окончание фразы выходит более язвительным, чем мне хотелось бы, но мужчина только ехидно хмыкает в ответ, приглашающе указав рукой на дорожку. Сразу видно — дракон. Их обычаи и воспитание диктуют оберегать и почитать женщину, указывают, что женщина, сколь большим магическим потенциалом не обладала, все равно слаба, от того и прикрывают своих драконесс с тыла. Да и вид с тыла явно получше будет. Бредем мы по дорожке не то чтобы быстро — глубокая ночь позволяет не опасаться одолеваемых бессонницей преподавателей или жаждущих пылкой страсти и свиданий адептов, в предрассветные часы все обычно уже расползались по кроватям, даже самые стойкие представители самых бессонных и самых страстных. Только на ступенях корпуса я замечаю не отмеченный мною ранее контраст — гранитные ступени ощутимо холоднее каменной дорожки. С каких это пор кураторы греют своим адепткам дорожки? Скрыв улыбку в уголках губ, коротко смотрю на расслабленно стоящего и засунувшего руки в карманы брюк лорда. Непроизвольно оцениваю мощный разворот плеч и сильные руки, длинные разметавшие по плечам пряди темно-алых волос, тяжелый подбородок и хищный разрез золотисто-янтарных глаз, почему-то цепляюсь взглядом за привлекательную яремную впадинку и ключицы, выглядывающие из распахнутого ворота рубашки. «А он неплох» «Более чем неплох»  — Спасибо, лорд-куратор, — выдыхаю негромко, и слова тут же сносит поднимающимся ветром. — Темной вам ночи. Бельтэйр лишь кивает слегка насмешливо и, задержавшись ненадолго глазами, едва заметно улыбается.  — Темных снов, Нэрисса. Еще один кивок, и магистр скрывается в тени почти облетевших деревьев, направляясь в противоположную от преподавательских домиков сторону. Удаляется быстро, я слежу за ним взглядом не отрываясь, и почему-то вздыхаю, когда высокая фигура мужчины растворяется в темноте. «Неожиданная встреча» Сжимаю пальцами кулон пространственного кармана, понимая, что тот самый крайний случай отдалился от меня еще на немного. Теперь у меня помимо алкоголя, табака и усиленной учебы есть еще одно средство, способное хоть немного отвлечь от ноющего в груди сердца. И пусть это умозаключение я нахожу странным и совершенно себе не свойственным, черный конвертик с жемчужно-черным порошком моего персонального эмоционального забвения еще полежит в пространственном кармане нетронутым. Оставлю его на крайний случай.