Вельтраум Вюсте

Вой сирены, разнесшейся за окном от проезжавшей под балконами многоэтажного дома машиной, внезапно разбудил Вина, уснувшего всего часа на полтора на диване. Воздух, пропитанный сладковатым запахом цветущих растений под окнами квартиры, где жил парень, заполнил почти всё помещение, несмотря на то, что большая часть окон была закрыта, ровно как и чудный медовый аромат крокусов, которые стояли в зале. От духоты немного кружилась голова, а тело после непродолжительного сна отказывалось слушаться только-только проснувшийся и теперь отчаянно пытавшийся прийти в себя мозг, что стало причиной долгих и нудных попыток Винсента подняться с пола и, совладав с притяжением земли, устоять на ногах. Парень чуть подмахивал крыльями, то ли разгоняя кровь и возвращая телу привычную чувствительность, то ли таким образом давая себе возможность продолжать стоять на своих двоих, держался за голову двумя руками в надежде приглушить ноющую боль, появившуюся в висках, и протирал тёплыми, специально разогретыми с помощью трения ладоней друг о друга пальцами закрытые глаза, убирая с их уголков лёгкий налет, непонятно откуда взявшийся. Пробуждение явно оказалось не из самых приятных как минимум потому, что Катацуми заснул практически в середине дня, сбивая и без того не шибко хороший, но всё-таки режим и теряясь во времени и пространстве, в неудобной позе все это время провел, да и тот факт, что ничего полезного он так и не сделал, тоже не прибавлял ко всей создавшейся ситуации хоть каплю радости. А полезными делами можно назвать хотя бы уроки, — пропускать все до единого занятия второй раз за неделю будет слишком безответственно, так что сейчас паренёк немного взбодрится, уговорит себя сесть за скучные и затратные по времени упражнения, а там, если все сложится удачно, пойдет в город за книгами и новой информацией. Библиотек и книжных магазинов, что в историческом центре, что ближе к окраинным районам, было довольно много. Их расположение не было ни коим образом структурировано, а потому основное скопление бумажной литературы оказалось в северной части города, куда со всех концов съезжались жители или частые гости, чтобы выбрать себе очередную интересную книгу, дабы убить время при его наличии, взять учебники, которые не везде можно было найти или просто отдохнуть в тишине и покое, нарушаемых лишь легкими шорохами страниц и одежды посетителей читальных залов, где стояли диванчики, кресла, тумбы и столы — всё, что может понадобиться для комфортного времяпрепровождения, обобщая. Особенно сильно среди всего разнообразия библиотек отличалась Центральная библиотека в силу большой занимаемой зданием площади, а так же необычайным возрастом. Кирпичный фасад украшен со всех сторон колоннами, разнообразными коваными деталями и искусной лепниной, приводя всех, что смотрит на него, в исключительный по своей выразительности восторг. Но не хуже было и внутреннее убранство: расписные потолки, мозаика в читальном зале, огромные деревянные стеллажи, ломящиеся под весом книг, винтовые деревянные лестницы, уводящие на второй этаж, где полок с книгами было ещё больше, чем на первом. Вин нашел телефон, проверил, что им, то есть ему и его одноклассникам, сегодня задавали, дабы представлять хотя бы примерный план и объём работы, а там ушел на кухню, решая заварить себе для начала кофе. С этим проблем не возникло — напиток вышел в этот раз довольно хорошим, пусть частенько вместо ожидаемого результата в кружке оказывалась непонятная бурда. Пить что-то странное и недоваренное не хотелось никогда совершенно, однако потраченного кофе, времени и сил всегда было очень и очень жалко, так что Винсент, так или иначе, пил то, что у него получалось. Иногда, бывало, он мог позволить себе после неудачной попытки попробовать взяться за готовку ещё раз, но это происходило крайне редко в основном из-за бережливости и, можно сказать, нежелания мальчишки тратить что бы то ни было. Конечно, к оплате времени это «правило» не относилось. Время нельзя увидеть, нельзя ощутить, не выйдет его и наглядно измерить, ведь оно меняется, и как стрелки часов постоянно движутся вперёд, с таким же постоянством изменяется и ощущение пройденных минут, часов и дней, вечно то ускоряясь, то на какой-то неопределенный срок замедляясь, но вновь возвращаясь в исходное состояние. Вину было забавно наблюдать за тем, как по-разному он способен воспринимать время, сравнивая его медленное и непоколебимое течение на скучных уроках с его стремительным полетом по время выходных. Бывало, приходилось задаваться вопросом о том, как время ощущают те, кто, например, способен им управлять или те, кто неподвластен его силе… К примеру, тот же глава Вельтраум Вюсте, о котором Катацуми был наслышан, но видеть его не то что вживую, но и на картинах, плакатах или телепередачах не приходилось ещё ни разу. Существо то величественное, способное воздействовать на полотно пространства-времени, но не похоже, что оно особо этому радо и часто не использует свои способности вообще никак. Уже будучи на кухне с кружкой горячего кофе, разбавленного не шибко сильно молоком, ангел в который раз разблокировал телефон и посмотрел на список школьных заданий. Заблокировал. Включил экран, посмотрел на время, отложил мобильный в сторону. Вновь взял в руки. И так несколько раз, начиная через полчаса постепенно паниковать, думая о том, что если продолжит сидеть на кухне и высчитывать оставшееся на выполнение заданий время, то не успеет выполнить все в срок, а начинать так не хотелось. Так что только по истечению ещё нескольких минут, энергично их просидев за столом, парень допил холодные остатки чуть горького напитка, отставил кружку в раковину, а там явно нехотя и медля уплелся в свою комнату. В ней всё также были раскиданы по полу книги и учебники, а блок питания компьютера привычно жужжал и чуть щёлкал, пока компьютер находился в спящем режиме. Но он пока и не был нужен. Парень неуклюже плюхнулся на стул, что стоял прямо рядом со столом, где находился монитор компьютера, затем, оттолкнувшись одной ногой от пола, подъехал к школьному портфелю, откуда стал вытряхивать всё, что должно понадобится для домашнего задания: ручки, лежащие вне пакета, который верой и правдой служил пеналом уже несколько месяцев, ненавистные учебники, одна большая тетрадь почти на сто листов, которая оказалась тетрадью вообще на все предметы, для которых нужны записи, за всеми этими вещами посыпались крошки от разного печенья и в завершении на ковер вывалилось несколько маленьких крышечек от жестяных банок, в которых продавалась газировка. Вин собрал все добро в кучу крыльями, перенёс на стол, а затем ещё порылся в рюкзаке в поисках каких-то записок, которые по обыкновению делал на особенно скучных уроках, однако тех не оказалось. Значит, пропала с концом классификация порталов. Винсент тихо выдохнул, не решаясь ничего сказать даже самому себе и начать корить свою глупую голову за неосмотрительность и пренебрежительное отношение к даже таким не особо важным, но полезным вещам. Вообще, нельзя сказать с уверенностью, что ложный серафим совсем уж не смотрит по сторонам и крайне легкомысленный, но после восьми часов напряжённой работы головой он соображать начинал плохо, особенно из-за головной боли и физической и моральной истощенности. К предпоследней Катацуми доводил себя медленно и постепенно сам, отказываясь от еды из-за тошноты, которая появлялась из-за отказа от еды. А питаться одним кофе и сладостями — не самая лучшая идея. С того момента, как парень просмотрел список заданий в первый раз, прошло уже минимум чуть больше часа, а потому стоило отбросить лишние и навязчивые мысли в сторону, успокоиться и… — Восстановить бы схему с порталами… — Винсент подпёр подбородок ладонью и, размышляя, упёрся взглядом в чёрный монитор, не подаваший пока никаких признаков жизни, за исключением горящей зелёным лампочки где-то с краю. На пыльном экране отчётливо проглядывались светлые пятна, показывавшие довольно размыто белую прядь кудрявых волос и некоторые светлые части лица ложного серафима, пока тот осматривал матовую поверхность, разглядывая осевшие на ней серые крупные пылинки. Вин шумно выдохнул — пыль разлетелась. Нет. Пока силы ещё есть, стоит выполнить если не всю домашнюю, то хотя бы самые легкие предметы и тот, который будет первым. Парень протер глаза, скорее по привычке, нежели от надобности, и, взяв учебники и тетрадь в руки вместе с огрызком простого карандаша, принялся за работу. Все несколько часов непрекращающегося письма было слышно, как тяжело дышит ангел от духоты и жара в комнате, как он перелистывает шелестящие, чуть желтоватые страницы немного подпорченных учебников старого издания, как шуршит карандаш, оставляя на клетчатой бумаге след от грифеля. И Винсент, полностью погрузившись, что редко бывает, в учебу с головой, не заметил, как в и без того темной комнате стало ещё меньше света. Больше без искусственного света увидеть, что было написано парнем, было просто невозможно, и Катацуми, перенеся почти весь свой вес на стол, медленно поднялся, подходя к выключателю. Глаза, привыкшие к темноте, достаточно быстро отыскали очертания пластмассового выключателя, когда парень нажал на него и мгновенно зажмурился, закрывая голову руками и крыльями. Слишком ярко. В висках и в затылке неприятно кольнуло, а из-за нескольких слоев перьев послышалось шипение, явно намекающие на неприятную, но привычную и в целом терпимую боль. Раз с уроками на сегодня покончено, то стоит ненадолго отправиться в город, дабы найти, может, нужные книги или прочие полезные «в расследовании» материалы и литературу, которой в более привычном парню мире встретить просто невозможно. Винсент на секунду задумался, приходя в себя после яркой вспышки света. Ему очень хотелось разобраться в произошедшем с ним, понять, как он попал после рутинных действий не в то место и не в то время, и, в конце-концов, что именно стало причиной такого, можно сказать, неожиданного и своеобразного сбоя при использовании магии. Чем дальше в поисках продвигался ангел, тем больше имён и необычных ситуаций показывалось ему, всё интереснее становилось рыться в книгах (по крайней мере этим днём). Но страх… Сковывающий страх, который Катацуми испытал при виде того монструозного существа, которое, как кажется Вину, снизошло до простого разговора с пареньком, отступать все не собирался, лишь усиливаясь при попытках вспомнить начало дня. По спине пробежали мурашки… — Тц. Нет. Сегодня я уже точно никуда не выйду. — Винсент поставил руки на пояс и подошёл к окну в своей комнате, чуть раздвигая шторы малыми крыльями. На улицу постепенно стала набегать тень вечера, заходящее потихоньку Солнце окрашивало невзрачные серые домики и окна в них в яркие желто-оранжевые, тёплые цвета, приносящие душе тепло и долю спокойствия, которого сейчас Вину категорически не хватало. И оставалось только пытаться ловить удачные моменты, которыми можно насладиться, которые могут забрать, хоть и ненадолго, лишние тревоги, уносившие, бывало, парня с головой в свой омут. Ромашковый чай или свежий кофе, раскрытые немного шторы, сквозь которые просматривалась темнота на улице, освещённая желтыми фонарями дорога, свет фар, падающий на белый потолок. Красота. Ложный серафим очень любил такие вечера — спокойные, размеренные, они приводили мысли в порядок, а сам ангел словно погружался а некий транс, еле-еле покачиваясь на стуле и то и дело отпивая что-нибудь особенно вкусное из большой, теплой кружки, что грела руки. А это тепло от рук и дальше, по всему телу разливалось тягуче и медленно, грело грудную клетку, закрытые глаза. Вину это нравилось. Нравилось чувствовать тепло. Вот и сейчас, начав рассуждать о планах на завтрашний день, о порталах, да и в принципе обо всем понемногу, Катацуми загнал себя в полусонное состояние, заваривая чай уже на автомате и выключая во всей квартире свет, оставляя только пару маленьких светильников на кухне. Жаль, конечно, что просидеть так долго не выйдет — спать лучше в кровати, а не за столом, поджав к себе одну ногу, а вторую уложив под первую и обустроив на стуле, ко всему прочему ещё вставать рано, портфель собирать… Паренёк неохотно поднялся с места — скрипнул стул, дно кружки со звоном ударилось о твердую поверхность стола, на котором скатерти словно никогда не было, и Винсент поднял то, что держал в руках, надеясь увидеть донышко в целости и сохранности, ибо лишиться из-за просчёта в собственных силах очень классной посуды не хотелось. Благо, ни трещин, ни сколов на первый взгляд не оказалось, и ангел шумно и с облегчением выдохнул, ставя с предельной осторожностью белую керамическую кружечку в раковину, обещавшей в ближайшее время заполниться до краев. Что ж, время уже позднее. Если не пойти сейчас спать, то и смыла ложиться не будет. Вин с грустью посмотрел на часы, совершенно не желая отпускать этот вечер, и уплёлся медленным шагом в ванную, где наскоро сполоснулся, вымыл голову и крылья, а там немного их посушил. И как только перья перестали быть слишком тяжелыми, чтобы без проблем поднять все три пары крыльев, Винсент ушел к себе и ещё долго ворочался в кровати, прежде чем уснуть на оставшиеся несколько часов. Утро, как можно было легко догадаться, началось далеко не с радостного пробуждения. Хотя, не понятно, когда оно вообще было последний раз для Винсента таким, что не хотелось выходить из кровати, продолжать утыкаться лицом в ставшую волшебным образом за ночь невероятно мягкую подушку или укрываться почти с головой одеялом, которое обычно используется в холодное время года. На парня уже привычно налетели головная боль и усталость, но бывало и хуже, когда все тело, казалось, словно разваливалось на части от каждого двидения, к тому же жаловаться на свое состояние некому - Вин все ещё был один. Он выключил трезвонивший уже как минуты три будильник, неловко поднялся, ощущая тошноту, которая появлялась из-за крайнего недостатка сна, шумно выдохнул и выдохнул, унимая её. Сегодня ко всему прочему Катацуми снился довольно странный сон, так что череда быстро сменяющихся образов немного выбила парня из привычной колеи. Времени до начала занятий было не много: хватит лишь на то, чтобы собрать рюкзак, спрятать крылья, одеться и буквально добежать до большого здания школы, где мальчик на первых порах постоянно терялся в кабинетах и мог очень долго блуждать по коридорам, напоминающих больничные. Разница была лишь в цвете - в школе стены покрыты зелёной краской, которая постоянно оставляла на одежде следы, если к ней ненароком прикоснуться, а в местной больнице, куда попадал пару раз Вин, на стенах красовались мраморные (или какие они там) плитки. Неизменными оставались только полы и потолки - первые всегда были белыми, а полы сделаны из гранитной крошки и бетона, ставшего гладким и скользким от ног школьников и пациентов с докторами да от чистящих средств. Винсента такая схожесть не то, чтобы удивляла, радовала или вызвала какие либо ещё чувства, но ему казалось это немного необычным, ведь куда бы он ни пошел, даже если здания находятся в разных концах города, выглядят они плюс минус одинаково, с поправкой на цвет стен. Одинаково старые и противные. И ангел был абсолютно уверен, что эта их непонятная, невидимая, но отталкивающая часть не сможет быть сглажена или убрана под корень ни одним капитальным ремонтом, а о другом, при их состоянии, и речи быть не может. Но пойдём по плану. Ложный серафим буквально закрыл все тетради и учебники, что были на столе, и скинул их со стола в раскрытый портфель, сверху на них приземлились карандаш с ручкой и остатки стирательной резинки, а затем, после беглой проверки глазами и фразы "Ну, вроде, все. Считать их что ли?" ангел закрыл сумку и пошел в месте с ней в ванную, оставляя ту по дороге в коридоре. Времени все меньше и меньше, летит оно по утрам до невозможного быстро, что заставляет нервничать отнюдь не только Катацуми, а ему нужно успеть спрятать крылья... Само по себе это действо выглядит достаточно неприятно: крылья сначала вытягиваются полностью, с них как будто испаряются перья, оставляя лишь кожу и кости, к которым те прикрепляются, а там, все, что осталось, с хрустом словно втягивается под кожу, полностью исчезая. Да если бы проблема была в эстетической составляющей, это и не проблема вовсе. Сейчас, скорчившегося на полу от сильнейшей боли парня свой внешний вид ничуть не волновал, в отличие от ощущения текущей широкими струями по спине крови. В зубах полотенце, руки сжаты в кулаки так, что ногти готовы проколоть кожу на ладонях и так из раза в раз. Время поджимает. Собрав остатки сил, Винсент настроил теплую воду, подождал, пока слишком быстро для человека, но не для него закроются порезы от крыльев, а затем перегнулся через бортик ванной и смыл душевой лейкой кровь, непрерывно стекающей с оголенной спины, на которой сквозь кожу просматривался позвоночник. Сегодня слишком долго провозился, пока себя в должный вид приводил, позавтракать не успеет точно, а ещё до школы нужно пешком добраться, раз никакой общественный транспорт до нужного места во-первых, практически не ходит, а во-вторых, требует траты денег, которыми Винсент очень и очень дорожил. Итак, оставив полотенце, измазанное в слюне, сохнуть на краю ванны и выключив воду, ангел метнулся в комнату, надел то, что первое попалось под руку банально из-за нехватки времени, а там, схватив рюкзак и надев кроссовки, вышел из квартиры, направляясь быстрым и уверенным шагом в школу, куда пришел, на счастье, без опоздания. Одноклассники встретили его довольно холодно. Впрочем, ничего удивительного - сам парень не горел желанием общаться с кем бы то ни было, а его окружение на него внимания не обращало, что было, кажется, к лучшему. Прозвенел звонок, народ стал рассиживаться за парты, и Винсент, который все ещё пытался привести дыхание в норму после довольно быстрой ходьбы, вместе со всеми занял своё законное место - последняя парта крайнего ряда. Пока преподавателя нет, стоит морально подготовиться к нескольким долгим и утомительным часам на редкость скучного, унылого времяпровождения. Может, получится на каком-нибудь из уроков восстановить классификацию порталов..?