Вельтраум Вюсте

Анноуна поздно ночью разбудил сильнейший дождь, что начинался с мелких и редких, маленьких капель, но вскоре превратился в ужасный ливень, грозившийся оставить ывонца без привычной дороги до двери, ведущей в коридоры. Дождь нещадно стучал по окнам, козырьку крыльца, сделанного из листов уже сколотого немного от непогоды и старости по бокам шифера, по подоконникам, заржавевшим в некоторых местах, в особенности по краям и на месте соприкосновения со стенами здания. Заливало землю так, что капельки, остававшиеся на стеклах, не успевали стечь до нижнего края рамы, а их место тут же занимали новые, так что вместо многочисленных дорожек из воды можно было увидеть только брызги и что-то вроде стены из дождя, за которой было почти не разглядеть улицу. Ан, еле разлепив невероятно тяжелые из-за слишком короткого перерыва веки, неловко и медленно, очень неохотно перекатился с бока, на котором до этого лежал, на живот, проминая острыми локтями надувной матрас под собой, перекручивая и утягивая следом и волосы, и одежду, и одеяло, которые так и выводили мужчину из себя, вызывая очень неприятные ощущения. Все-таки, как бы часто в различных ситуациях страж не оказывался правым вопреки мнению большинства, а форма солдат и, соответственно, внешний вид были разработаны не для галочки. Ан ходит с длинными волосами слишком долго, а их наличие может помешать при битве... Первый, пускай и не слишком веский, однако повод поднимать свою тушку с постели найден. Но сначала Коффин уткнулся лицом куда-то в складки одеяла и вновь закрыл глаз, думая, что сможет сейчас поудобнее заграбастать подушку своими тонкими руками и вновь уснуть, ибо до времени подъёма оставалось еще несколько часов, а спать больше шести Анноуну пока не приходилось. Странно, что монстр предпринял еще несколько попыток найти удобное для сна положение, хотя прекрасно знал, что спит он очень крепко, но если проснется - улечься обратно тут же после пробуждения точно не выйдет. Сколько раз проверено, сколько ночей потрачено впустую... Единственное, что могло помочь в таких случаях Ану заснуть - это крайняя физическая истощенность, скажем, как после долгих тренировок или особо неудачной смены, где, например, приходилось побегать за нарушителем. Пичкать же снотворными или успокоительными себя не хотелось, так что повод номер два тоже внезапно появился. Анноун поднял голову, на мгновение зажмурился, чтобы дать вечно сухому глазу немного влаги, а там вновь оперся на локти, расслабляя шею. Немного постоял, шумно вдохнул и еле привел тело в вертикальное положение, но пока продолжая сидеть - сначала протезы, а потом подъем. Футболка на ывонце за ночь измялась настолько, что ткань перестала держать форму окончательно, сместился широкий ворот, теперь почти оголяя плечо, на котором виднелся очередной небольшой шрамик, а спортивные штаны остались сидеть так же, как и вечером, только одна гача чуть выше другой оказалась. Плохо сфокусированный взгляд упал на пол, туда, где лежали протезы, очень схематично изображавшие предплюсны и пальцы ног. Точнее, отдельных косточек не было вовсе - два куска металла на каждой ноге, внутри где полые, где - напичканные механизмами и прочими вещами, а так больше ничего и нет за ненадобностью. Весят сами по себе протезы не очень много, что хорошо сказывалось на удобстве при беге, например, а вот способ их "надевания" мог вызвать лёгкий шок. Собственно, сейчас их нужно прикрепить к стопам, иначе мужчина просто не сможет подняться. Коффин взял первый протез, покрутил в руках, пытаясь найти в потёмках нужную сторону и выудить из основной части железной ноги несколько не больших, но длинных штырьков, а затем подставить их аккуратно под почти незаметные ранки на культях. Следом Анноун привычными движениями сначала вогнал штыри в мясо, после чего с помощью разнообразных рычажков и прочих деталей закрепил протез. Из мест соединения металла и тела на пол стала густыми струйками стекать кровь, которую, шипящий от сильной боли страж, пока убирать не торопился. А когда те же действия были проделаны и со второй ногой, Ан встал на них, кривясь от лёгкого жжения, подождал пару минут, пытаясь уловить момент, когда самая сильная боль отступит. Каждый раз, надевая или снимая протезы, ывонец с горечью вспоминал о том, как потерял сначала одну ногу, а затем и вторую. И оба этих воспоминания заставляли его усомниться в уровне своего интеллекта, так как события, приведшие к подобному не самому приятному исходу, по сути своей были настолько абсурдные и идиотские, что Ан мог только цокать и закатывать глаз. Да... как бы ни противно было ворошить прошлое, но именно благодаря этим ошибкам страж стал тем, кем он является, набрался опыта, способен помогать другим избегать несчастных случаев. Ко всему прочему можно было бы оправдать действия будущего стража его очень незначительным возрастом, но Анноун оправдываться не любил, ни перед кем-то, ни перед собой тем более. Отец всегда ему говорил, что если не пробовать и не ошибаться, то не будет прогресса. Тогда слова ученого, казалось, были направленны только на попытки мальчика найти себе занятие по душе и на собственную работу, которой Нэймлесс посвятил всю свою жизнь и собирался посвятить ей и жизнь непоседливого и на тот момент мало что понимающего ребенка. Ему бы с друзьями бегать по длинной полоске пляжа, вдоль моря или за рыбками с блестящей, красной чешуёй наблюдать, а паренька заставляли копаться в книгах и что-то чертить, вырисовывать, анализы данных проводить. Может поэтому-то Коффину младшему больше симпатизирует ручной труд. Хотя, разбираться в цифрах и чертежах у ывонца и тогда желания не возникало, а каждое новое дело, которое хоть как-то его могло заинтересовать мальчика, парень бросал после первого же собственного косяка или если не видел мгновенного результата перед собой достаточно долгое время. Ему и самому становилось от такого неприятно, но ничего поделать с собой не выходило, а отец только разводил руками. Понимал, что эту долю перфекционизма вытащить никак не получится, равно, как и заставить перестать бояться и корить себя за неудачи. - А как ты хотел? - Спросил Нэй, наблюдавший уже как несколько минут за тем, как маленький Анноун невидящим взглядом рассматривал свой очередной неудавшийся рисунок. - Неужели ты думаешь, что все и всегда легко дается? - Он поправил черные, короткие перчатки на руках и закатал рукова белой водолазки, чтобы не мешались, а короткие волосы собрал в смешной хвостик, который не любил распускать ни на работе, ни будучи дома. Ан фыркнул. Он в этот раз очень старался, долго придумывал идею, потом с наброском боролся... - Нет. Но все равно... - С досадой в голосе проговорил неудавшийся художник. Он очень завидовал отцу, ведь тот был астрофизиком - работа интересная, сложная, но Ан бы не смог им стать. Сидеть за бумагами и расчетами получалось всегда плохо, пускай и в школе парень был круглым отличником по математике. - Неприятно. - Добавил пацан и, резко вскочив из-за стола, взял в руки испорченный лист бумаги и направился к печке, чтобы тот засунуть к дровам. Нэймлесс хотел его отговорить, да сын упрямый слишком и слушать его не станет. Во всяком случае точно не сейчас. Из воспоминаний ывонца выкинул чуть уменьшившийся шум дождя. На темном, немного пыльном полу образовалась знатная темно-бордовая и липкая лужа, от которой Нэймлесса точно бы начало воротить - он не выносит вида крови совершенно. А Ану было относительно все равно на неё, так как он уже успел привыкнуть и к запаху, и к виду этой жижи, может, потому, что много травм получал, а, может, потому что часто парень сам готовил еду, состоявшую в основном из мяса. От остальных продуктов пацан отказывался. Стоит эту гадость убрать с пола, пока не засохла окончательно. И страж, думая о том, что он может приготовить из всего немногого, что оставалось в холодильнике, облепленном со всех сторон магнитами, пошел, хрустя суставами, в ванную комнату, где наскоро смочил тряпку ледяной водой, а затем вернулся в зал. По рукам противно потекли дорожки немного мутной, дурно пахнущей воды, заставившие ывонца начать трясти ладонями, не выпуская из них когда-то белую ткань. Вообще, тряпок было довольно много, причем подавляющее их большинство состояло из старой и ненужной одежды, в то время как единственная, недавно приобретенная тряпочка для протирки зеркал оказалась куплена лишь потому, что обычной тканью отчего-то хорошо мыть стекло не выходило. Благо, долго с кровью возиться не пришлось, так что всего через минут семь Коффин уже стоял на кухне и с грустью смотрел во внутрь холодильника, понимая, что ему сегодня так или иначе, но придется идти в город за едой - на мужчину, ослепляемого ярким, холодным светом маленькой лампочки, глядели полупустые полки сверху, на нижних ярусах стояла банка, когда-то наполненная лечо, а в одном из ящиков лежал непонятный пакет с комками земли - по всей видимости, остался от овощей. Последний раз он полноценно ел больше пары дней назад, а дальше игнорировать то и дело подступающий голод и заглушать его постоянным потреблением чая или обыкновенной воды просто не выйдет как минимум потому, что больше обманывать себя больше никак не выходило. Дверцей холодильника от досады резко хлопнули, с неё упал небольшой, квадратный магнитик, на котором под слоем исцарапанной, прозрачной пластмассы виднелась невзрачная фотография с полем, усеянным подсолнухами. Все они были повернуты цветами в сторону заката, что придавал всей фотографии очень приятный, оранжевый свет. Настоящий дом ывонца был красивым, очень. И Ан, что всегда довольно трепетно относился к воспоминаниям, как часто бывало, зайдет на кухню, потопчется около морозильной камеры, посмотрит на фотографии, и только после этого пойдет, куда изначально планировал. Со временем эти рассматривания перестали быть желанием, а превратились в некие обязательные ритуалы, но страж ничуть не жаловался - зачем жить без воспоминаний? Анноун наклонился и поднял магнит, прицепив тот на место, после чего, оставаясь в кромешной темноте (свет во всей комнате включить он так и не удосужился), направился в зал, где решил выглянуть в окно и проверить, будет ли видно хоть что-нибудь с его этажа или стена дождя окажется слишком плотной. Шторы с характерным звуком раздвинулись, когда страж отпихнул их в обе стороны от середины окна руками, после засовывая последние в карманы штанов. Небо, затянутое кажущимися черными из-за еще позднего времени суток тучами, пустые и глубокие дверные проемы в соседних зданиях, моргающие своим неизменным жёлтым и приятным светом вдоль дорог фонари и более ни одного источника света. Не на что смотреть. Коффин закрыл шторы поплотнее, а затем стал собираться - в городе сейчас часов восемь, у них же разница во времени, а потому, если мужчина придёт через часа полтора, то как раз успеет ко времени открытия магазинов. Единственное, о чем теперь думал ывонец, складывая немногочисленные вещи в рюкзак, так это стоит ли перед тем, как отправиться, стать более человечным, чтобы не пугать окружающих, или остаться как есть. Стоит. Однозначно. Иначе жандармы могут прикопаться к тому, почему страж не на своем рабочем месте, и плевать, что по расписанию выходной и график 4/3 - восстановиться не получается. Ан уплелся в ванную, уже во второй раз за это неприятное утро, встал перед зеркалом, без боязни облокотился на немного хлипкую раковину и сосредоточился, начиная наблюдать за тем, как кожа из белой становится более здорового цвета, как изменяется форма головы и как появляется приятное на вид лицо, только с синяками под глазами и легкой щетиной. Два глаза, оба с красными радужными оболочками и оба способные видеть, презрительно оглядели отражение в зеркале, которое ещё немного повертелось перед ним, и то, как губы сжались в тонкую полоску, было бы странно не увидеть. Вся трансформация приятным процессом отнюдь не была, но что не сделаешь, ради собственного же комфорта. На пол упали наугольники, внезапно переставшие быть полезными, а вслед за ними упал и взгляд Ана, который проследил за тем, как две железяки упали ему в ноги и пару раз подпрыгнули от удара, однако не смялись и не испортились - все же под ногами был ковер с длинным и мягким ворсом. Ывонец, ещё порассматривав себя, поднял наугольники и вышел из ванной, хватая по пути в зал рюкзак, куда тут же сложил железки, потом деньги, несколько скидочных карточек, далее пошел небольшой свитер, на случай внезапного похолодания, таблетки от головной боли и боли в горле... В такие моменты складывалось ощущение, что Анноун собирался не в магазин пойти, а в поход на несколько недель отправляется, но грех жаловаться - зачастую подобная предусмотрительность оказывается полезной. И вот, спустя чуть меньше десяти минут сборов, Коффин вышел из квартиры, привычно сначала закрывая, а затем проверяя входную дверь. По-хорошему, так сильно беспокоиться о безопасности и сохранности вещей в подобном месте не нужно, но от привычек, пусть и давних, так просто не отказаться. Мужчина ещё раз, уже стоя в подъезде перебрал вещи в рюкзаке, перечисляя про себя то, что он взял с собой, от чего мог внезапно отказаться, пока загружал рюкзак, и точно ли ему пригодится вот... вот это вот все. Вроде, пока все в порядке. Это хорошо. Страж надел рюкзак, немного потупив, вставил внутриканальные наушники, прикрепленные к плееру, в ушные раковины и под незамысловатую мелодию пошел до двери в закрытые коридоры комплекса, откуда можно легко и просто попасть в город. - Документы. - Рука дернулась к шее, нащупывая сквозь широкую кофту небольшой брелок с информацией о самом страже и о месте службы. - На месте. - Стоит эту штуку вытащить, иначе Ан потом опять будет спохватываться каждый раз, когда забывает про наличие документов, успокаиваясь после очередной проверки. Выйдя в город после череды постов и уймы разнообразных проверок, Анноун почувствовал некую радость от того, что стражи относятся с подозрением не только к простым посетителям закрытой части ВВ, но и к своим же коллегам, так как это значило, что безопасность для комплекса превыше всего. Но, может, к сожалению, а может, и к счастью, от тщательности досмотра страдало, ставшее в последние годы, очень ценное время — ресурс пока непонятный и странный, пускай и активно изучающийся, только не на территории ВВ. Высочайшим до времени дела нет, а для главы всего комплекса, казалось, само слово «время» не имело никакого смысла, так как это существо просто не понимало его концепции. Но Ану время было очень знакомо, так что теперь страж торопливо шел, чуть ли не бежал, по длинным и в основном широким улицам города, делая привычные резкие и широкие шаги. Его ботинки звонко стучали по мощеным тротуарам, иногда под подошвой могли заскрежетать редкие крупные камни, а в небольшом кармашке рюкзака от любого сделанного движения звенели рассыпанные монеты. Непривычные звуки перетянули почти все внимание ывонца на себя, от чего последний чуть было не врезался в прохожего, но успел вовремя увернуться, тут же извинившись. Погода была на редкость хорошей: было не жарко, в небе постепенно сгущались тучи, которые заслоняли свет обычно уже вовсю палящего поздней весной Солнца, так что о жаре и духоте, зачастую её сопровождающей, можно было не беспокоиться лишний раз. В последнее время Ан солнечные лучи не особо жалует, не любит попадать под солнце и зачастую в светлые дни сидит в помещениях или, по крайней мере, в тени. Что послужило подобным странным, даже для самого стража, переменам, сказать сложно, но Коффин, каждый раз начиная рассуждать на эту тему, приходил к простому и лаконичному выводу: он уже достаточно давно работает в помещении, где используется искусственное освещение и банально отвык от жёлтых, теплых лучиков. Да это не проблема — не так много поводов выходить на улицу в хорошую погоду, ещё меньше желания. Анноун все шел и шел, вдыхал городской воздух, смотрел на дорогу, контролируя маршрут почти не поднимая головы. Конечно, он мог и рассматривать здания вокруг себя, смотреть за жителями на улице, но это было скучно и, к тому же, относительно бесполезно, а заниматься ерундой времени нет — дел и так полным полно, хотя в ближайших планах был лишь поход за продуктами. Но Ан прогадал со временем и после чуть менее часа блуждания по продуктовому ему оказалось нечего делать. Страж, с рюкзаком, наполненным не до конца какой-то максимально простой и быстрой в приготовлении едой, вновь шел по улице, но уже не торопясь, пускай и продолжал делать широкие, относительно лёгкие, во всяком случае, с учётом травм ног они таковыми и являлись, шаги. В пустую теперь голову, более не заполненной многими мыслями о том, как бы успеть сделать все задуманное и все в срок, забралась очень необычная идея самую малость пройтись по близлежащему парку, которая особо плохой не выглядела. Ровно до того момента, пока до плеча ывонца, остановившегося на мгновение среди деревьев, листва которых была окрашена в фиолетовый цвет, кто-то не дотронулся. Он привычно дернулся, уходя от прикосновения и пытаясь нащупать и дотянуться руками до несуществующего в данный момент меча на поясе обмундирования, однако тут же встал ровно, увидев перед собой Мессера. — Ты чего? — Начальник охраны сектора с нескрываемым удивлением посмотрел на Анноуна, который не понял, как шеф смог его узнать и теперь, немного хмурясь, однако ни капли не злясь (зарождающаяся было злость мгновенно ушла при виде коротких, волнистых, персиковых волос) просто молча стоял. Вольф же в свою очередь продолжал ждать ответа, скрестив руки на груди от не очень холодного, но противного ветерка, начиная шуршать тканью лёгкого, серого и расстегнутого сейчас пальто, под которым находилась белая водолазка и белые брюки — немного походит на форму охраны, но лишь цветом. — Д-день добрый, — решил первым делом поздороваться страж, ибо считал неправильным начинать разговор без приветствия. — Не ожидал увидеть Вас в такое время здесь. — Лицо Коффина неожиданно разгладилось, как только мужчина осознал, что ему сейчас ничего не угрожает. К тому же видеть такого человека рано утром в таком месте было очень странно. В конце-концов, Ан привык слышать от Вольфганга про его постоянную большую загруженность. — Да я приехал на встречу слишком рано. Теперь, вот, вынужден буду ждать пару часов, если не больше… — Не сказать, что блондин был особо расстроен этим фактом, так как довольно сильно гордился своей пунктуальностью и умением не опаздывать, но сегодня на руку ему это не сыграло. — Раз… такое дело, могу предложить скоротать время за разговором. — Анноун развел руками в стороны, а затем поставил те на пояс, соображая, стоило ли ему подобное говорить. Мужчина немного улыбнулся, показывая тем самым, что его намерения совершенно безобидны. К тому же, его человеческая улыбка была довольно милой и обычно нравилась собеседникам. Мессер улыбнулся в ответ и чуть качнул головой, безмолвно соглашаясь. — Спасибо. — ответил блондин и кивнул на небольшую аккуратную лавочку, предлагая остановиться там, так как ходить особого желания не возникало, учитывая то, что обычно начальник охраны сектора ходил крайне быстро, чем смущал людей вокруг. Анноун же ничего на тот раз не ответил, решив тактично промолчать, так как не хотел портить и без того не самое лучшее, во всяком случае, как он думал, настроение шефа. — Так, о чем бы ты хотел побеседовать? — спросил Вольф, чем поставил стража в тупик. Мужчина не знал, с какой темы будет лучше начать, а потому несколько секунд молчал, делая вид, что немного завис или забыл про свои вопросы, на деле начиная судорожно перебирать в голове всевозможные варианты. — Можете в общих чертах рассказать, что происходит в городе? — Ты ведь недавно спрашивал то же самое, разве нет? — Мессер немного нахмурился, так как первым делом решил, что страж забыл о недавнем телефонном разговоре, что почти невозможно, а потому спросил второй раз, однако лис решил выслушать друга, надеясь, что тот не подтвердит некоторые не самые приятные догадки. — Да, знаю, но с недавнего времени я стал замечать разительные изменения в поведении своих коллег, которые связаны с этим местом: семья там, знакомые… — Ан сделал странное и плавное движение рукой в воздухе, словно помогая себе размышлять. — Сначала списал всё на свою подозрительность, но всё-таки мне это не даёт покоя… — Ан снял рюкзак со спины, положил сначала ногу на ногу, а затем поставил сумку на колени. — Собственно, об этом мне и предстоит беседовать, — с грустью и досадой проговорил Вольфганг, забавно шевельнув ушами. — Из-за того случая на заводе местные власти решили создать специальный корпус жандармерии, который будет являться частью полиции и станет проверять любую почту, будет проводить обыски в квартирах и прочее… думаю, сам догадываешься. — Коффин неуверенно, но кивнул. — А… меня позвали на собрание в качестве возможного кандидата на роль главы этого всего. Честно говоря, не знаю, стоит ли мне стараться, чтобы занять этот пост и максимально оградить жителей от лишнего надзора или не стоит особо заморачиваться, чтобы потом не спустили всех собак, в случае каких-либо проблем. — А с чего все началось-то? — внезапно поинтересовался Анноун, так как он сейчас стал свидетелем развязки всей, наверняка очень долгой истории, а о том, с чего все началось, понятия не имел. — Началось? Там история долгая, но слушай. — Мессер, как и Ан, положил ногу на ногу и немного поежился от прохладной погоды. — Может, помнишь, но почти пятьдесят с лишним лет назад, я уже точно не вспомню — тогда совсем мелким был, — после убийства короля, прихода к власти Союза Ядлфойд и после затяжного конфликта в ВВ, пришлось очень быстро восполнять самые разные ресурсы: драгоценные и полудрагоценные металлы, продукты, топливо… Местных, что неудивительно, заставили работать сверх положенной нормы. А чтобы народ не попытался как-то противиться, лет двадцать назад по распоряжению Лика была увеличена норма рабочего дня. — А конфликт… — Раскол Высочайших. Ты его не застал, это точно. Может, твои родители ещё стали свидетелями, но точно не ты. Если вкратце, то они меж собой не смогли поделить сферы влияния, после чего разными способами пытались бороться друг с другом, а что по итогу вышло — ты видишь. — Анноун и впрямь видел итог долгого противостояния: закрытые сектора в самом комплексе Вельтраум Вюсте, разрозненная форма стражей, разные способы проверки посетителей и такие же документы, сотканные по разным образцам. Последнее, к слову, сильнейшая головная боль главы Вюсте, так как именно ему приходится хранить в своем кабинете сотни тысяч самых разнообразных форм удостоверений личности, справок, разрешений на проход сквозь порталы, квитанций, чеков и других бумажек. — А вы верите в то, что Лик вообще способен подобный приказ дать?.. — Коффин повернул голову к блондину и с тревогой взглянул на него. Пальцы сами собой сжали лямки рюкзака, а носок одного из кроссовок, который был на весу, стал чуть подрагивать. — Он ведь, сколько ни вижу его, всегда словно замученный. — Очень странно было слышать о том, что существо, которое работает чуть ли не круглые сутки, лишь изредка выходит из своего кабинета, пропахшего табачным дымом и корицей, решит увеличить рабочий день не только другим, но и себе заодно. — Я не могу не верить фактам. — Шеф ывонца пожал плечами и прикрыл глаза, немного повернув ушки на мгновение в сторону дороги, где проехал автомобиль. — Есть документ, есть подпись Лика. А как он выглядит — без понятия. — Мессер оглянулся через плечо, посмотрел на часы на запястье, недовольно хмыкнул. Время поджимает, а по лицу стража было прекрасно видно, что он готов, чуть ли не впервые со времени их первой встречи, говорить, и говорить, и говорить, что редко с ним случалось. — В любом случае, если так произошло, значит, так должно было случиться. — Ывонец в который раз согласно кивнул и отвел взгляд в сторону — неприятно было осознавать, что твоя — да и не только твоя, — судьба полностью предрешена. Богом ли, куском пергамента с бордовыми чернилами или ещё чем, но, всё же… иногда появлялось ощущение того, что Анноун не может управлять не только собственной судьбой, но и собственным телом, будто бы его что-то ведёт, как кукловод марионетку. Тц, ну что за мысли. Ан вздохнул.