red wine

      Глаза Беатрикс мутные, будто впитавшие дым от скуренного ею косяка, а губы в полумраке кажутся абсолютно черными. — Не возражаешь? — приподнимая тонкую бровь, девушка смотрит на Блум испытующе, будто бы дразня.       Новоявленная фея пожимает плечами, пряча ладони в карманы джинсовки — рядом с этой девушкой отчего-то так неуютно, будто та сплетена из нескольких сотен спящих змей. Но стоит ей цыкнуть языком, и спящие красавицы зашипят, как по команде.       Беатрикс садится рядом — взгляд Блум невольно падает на стройные ноги, обтянутые черным капроном. Она не замечает, как фея самодовольно хмыкает, угадывая за дрожащими ресницами в топазном омуте нечто большее, чем просто неприязнь. — Как тебе вечеринка? — Питерс резко поднимает глаза на лицо Беатрикс, и та не до конца успевает стереть самодовольное выражение, оттого и кривится, будто её поймали, как мелкого воришку на краже. — Куча подростков с одурманенными головами, пьяные крики, гогочущий смех и высокая вероятность драки. Ах да, еще теплое пиво в стеклянных бутылках и куча острой закуски, — фея манерно запрокидывает голову назад, когда смеется, а Блум зачарованно следит за плавными линиями шеи. Кожа Беатрикс напоминает ей теплое молоко с медовыми хлопьями, её смех, неожиданно приятный, ласкает слух своей мелодичностью. — А по тебе и не скажешь, что ты противница мутного рассудка, — хмыкает Блум, поспешно припадая к горлышку бутылки, что рассеянно грела в руках, и задорно усмехаясь одними уголками губ.       Беатрикс поворачивает голову хищно, слово почуявший кровь зверь. — Я предпочитаю качество, а не количество.       Поджав губы, рассеянно смотрит, как Блум жадно проглатывает хмельную жидкость, а затем расплывается в улыбке — в Ином мире ради таких улыбок не развязывали войны, о нет. В Ином мире так улыбались те, кто отдавали приказы на смерть. — Если хочешь, я тебе покажу, как можно дурманить голову, опираясь на вкус и эстетичность, а не ловить пьяный угар в качающейся толпе.       Блум успевает ответить прежде, чем подумать. — Да, хочу.       Фея наклоняется к её уху так близко, что от её хриплого шепота бегут мурашки. — Тогда завтра, в 8. Встретимся в Восточном крыле.       Беатрикс отстраняется так же резко и уходит прочь, даже не обернувшись. Блум выдыхает растерянно — она и не заметила, как задержала дыхание, пока Беатрикс была так близко. Но зато она заметила, что от неё пахнет шоколадом и речной прохладой.

***

      Стены пахнут пылью и тайнами, но комната, в которую её ведет Беатрикс, заметно преобразилась с того раза, когда она побывала там впервые.       Стол, на котором громоздились папки, был покрыт плотной бордовой тканью — немного пафосно, на взгляд Блум, но в общую атмосферу вписывалось достойно.       Дрожащие капли огня на длинных витых свечах, серебряные блюда с резными краями, наполненные фруктами, орехами и сыром, маленькая пепельница, зачем-то прикрытая плотной салфеткой, высокие стеклянные бокалы и две бутылки вина — Блум готова поспорить на собственную жизнь, что вино красное. — Что это за запах? Я не соглашалась дышать травкой, — в воздухе клубился сладковатый и приятный аромат, от которого, казалось, мысли уже путаются и становятся мягкими и липкими. — Всего лишь безобидные фокусы — ладан и сладкая ваниль. Я подумала, это впишется в сегодняшний вечер, разве нет? — Беатрикс касается ладонью щеки Блум. Пара каких-то бесконечных секунд, прежде чем она её убирает, а Блум уже бросает в жар, а сердце колотится, как дикое. — Кажется, я единственная, кто не вписывается в сегодняшний вечер, — девушка неловко смеется, глядя на приталенное шелковое платье с запахом, которая на Беатрикс смотрится просто идеально. — Твой бойфрендский стиль весьма неплох, вспомни, что мы всё же в заброшенном корпусе с кучей коробок с ненужными документами, а не в королевском дворце, — Беатрикс улыбается почти тепло. Если, конечно, представить, что змеиные объятия способны согреть. Блум садится на край стула, не понимая, какие эмоции бушуют внутри неё, но с полным пониманием того, что это явно не спокойствие. Беатрикс разливает вино по бокалам — в полумраке кажется, что стеклянные сосуды наполняются кровью. Звон бокалов, тонкие запястья, что при свете свечей напоминают восковые — глоток за глотком, и голова Блум наполняется приятной тяжестью, а тело — желанной легкостью. Забыв об осторожности, она улыбается искренне и счастливо, смеется над шутками Беатрикс, ловит на себе её пронзительные взгляды и чувствует, как что-то, что она прятала так глубоко в себе, всплывает на поверхность. — Не хочешь потанцевать? — Беатрикс подносит к губам сигарету с травкой, которую припасла для себя в пепельнице, и выдыхает ядовитый дым в лицо Питерс — та, к её удивлению, ловит клубящиеся облака блестящими губами и ухмыляется. — Давай.       Беатрикс нажимает на плэй, и из динамиков телефона звучит что-то незнакомое для земного слуха феи-подкидыша, но что-то невыразимо приятное, нежное и чувственное.       Вино почти допито, дурман отражается в зрачках девушек, а тонкие пальцы Беатрикс ложатся на открытую талию рыжеволосой — благо, длина футболки позволяет.       Блум кажется, что пламя свечей танцует с ними, её кажется, что ладони насмешливой феи — горячий воск, иначе почему от её прикосновений кожа словно тает и плавится, а кровь в висках стучит так громко?       Она не помнит, да и не захочет вспоминать, кто начал первый — губы Беатрикс мягкие и терпкие от вина, её язык насмешливо и проворно касается языка Блум, а руки, до этого покоящиеся на талии, ползут вверх, под футболку.       Это был алкоголь, или адреналин, или косяк, скуренный на двоих — Питерс кусает пухлые губы той, кого практически ненавидит, проводит кончиками пальцев по линии ключиц и выше, к шее.       Она впивается острыми коготками в высокий собранный хвост Беатрикс, чуть сжимает и тянет назад — из губ насмешливой и сдержанной феи раздается неожиданный стон. Чуть отстранившись, она внимательно смотрит в светлые и пьяные глаза девушки. — Хочешь поиграть? Сама напросилась.       Она стягивает скатерть и все содержимое стола к дальнему краю, умудрившись не уронить ничего и хрипло шепчет на ухо Блум, почти касаясь его языком «Садись».       Её пальцы проворно расстегивают застежку и вот уже властно сжимают девичью грудь — Беатрикс почти одними губами приказывает «Смотри на меня», а Блум, раскрасневшаяся и послушная, впивается в неё поцелуем, широко раскрыв глаза.       Она стонет прямо ей в рот, когда Беатрикс проводит ногтями по соскам и сжимает их чуть крепче, чем следовало. Блум извивается в её руках, словно живая кукла, Блум будет делать всё, что ей прикажут этой ночью — потому что слишком давно этого хотела.       Может быть, она и не переносит Беатрикс, но сегодня она призналась себе в этом — она хочет её, безумно хочет тонуть в её глазах, хочет, чтобы сжимать её волосы и наматывать пряди на кулак, хочет чувствовать вкус её губ.       Беатрикс отстраняется на очередном стоне Блум и резко убирает руки, царапая при этом грудь девушки. Та смотрит, рассеянно и непонимающе, хлопает ресницами и жадно дышит, словно фея выпила из неё весь кислород. — Приятный вечер, Блум. Но мне пора идти. Может, соберемся как-нибудь еще раз? Когда вновь захочется выпить вина? Я напишу тебе, — Беатрикс, ядовито улыбаясь, поправляет платье и уходит, покачивая бедрами.       Она даже не оборачивается, наслаждаясь собственной победой и растерянным и беспомощным выражением лица Питерс.       Блум дышит тяжело и часто, оглядываясь вокруг и чувствуя, что из глаз вот-вот брызнут слезы - она чувствует себя так, словно ей дали пощечину во время семейного ужина и даже не объяснили причины.       Её взгляд выхватывает недопитый бокал вина на столе - она жадно пьет оставшуюся жидкость и злобно щурится в проем, куда ушла Беатрикс.       О нет, она этого так не оставит - в этой игре проиграют обе, что бы там себе не придумала несносная фея.