Там, где существует правда, всегда есть место для лжи…
***
Пасмурный день в Кэтфорде был полной обыденностью. Роуз, по своей неуклюжести успела наступить и чуть ли не занырнуть уже в пятую по счёту лужу. — Тетя Кейт явно не похвалит за промокшее до нитки пальто, — пробормотала Роуз и устремилась к очертанию своего дома. Семья Брикман-Вуд жила в тихом, частном пригороде Лондона. Элегантный двухэтажный дом в истинном английском стиле стоял между двух улиц, а рядом, в парке, протекала тихая речка, которую Роуз нарекла «Венеция». Роуз Брикмэн-Вуд была юной семнадцатилетней девушкой. Как первый ребёнок в семье аристократов, Роуз не было обделена вниманием. С детства её растили няньки, служанки, был даже личный учитель по искусству и языкам, к которым у нее был особый интерес. Её жизнь, наполненная приемами, балами и празднествами не давала и намёка на разболтанность. Наоборот, девушка всегда умела держать лицо в обществе, не раз представляла семью в лучшем свете и к наступающим восемнадцати годам приобрела репутацию настоящей леди. Титул также выдавало её благоразумие, манеры, осанка, прелесть и некая строгость юной красоты, не знавшая и не видевшая ужаса бедности Англии. — Я дома! — крикнула с порога девушка, вихрем забежавшая в гостиную, — Пальто…оно… — Никто в Англии не застрахован от ливня, дорогая, — с холодным взглядом ответила миссис Кейт. — Надеюсь, отражения в лужах не заставили тебя забыть о завтрашнем визите к бабушке? — Да, миссис Кейт, я помню о завтрашнем дне… Но понимаете… — Роуз, с прямой до боли в шее спиной, принялась сушить пальто собственноручно, но шустрая служанка, с разрешения самой мисс Брикман-Вуд, забрала его в комнату для стирки. Женщина средних лет невозмутимо продолжала восседать на старой софе у камина в углу просторной гостиной. — Я просила обращаться ко мне просто «Кейт» или просто тетя, а к нашей уважаемой бабушке мы едем завтра все вместе, — миссис Брикман-Вуд нажимом выделила слова о должном визите племянницы. — Она уже отправила телеграмму с повторной просьбой о приезде. — Я вас поняла, миссис… Хм… Кейт, — ответила Роуз, невольно закусив щеку. Осознав важность предстоящего визита, Роуз поднялась на второй этаж собирать вещи и искать подходящий наряд. Комната Роуз была выполнена достаточно просто, несмотря на достаток её семьи. Просторная комната в мятных и изумрудных тонах ограничивалась письменным столом, увесистой книжной полкой, замертво приколоченной их семейным пожилым садовником Астапием, двухспальной постелью с балдахином и, как достояние помещения, комнату одаривало вечерним и мутным светом большое витражное окно. Среди других побрякушек юной аристократки — рояль, мольберт с недавними фантазиями на тему пруда, небольшой торшер выполненный в местной мебельной фабрике. Думаю будет важно уточнить, что фабрика принадлежала дяде Роуз и по совместительству мужу миссис Кейт, которая так и продолжала сидеть в кресле, окутанная жаром камина и собственными мыслями. Роуз медленно открыла высокий гардероб, про который я, неуклюжий рассказчик, забыл упомянуть. Он был одним из самых дорогих вещей в доме. Подарок отца Роуз. Элегантный оттенок горького шоколада был выбран не случайно. Он был точным попаданием в тон волос Роуз, и тем самым не только одежда внутри него подходила хозяйке, но и сам элемент комнаты добавлял помещению дух Роуз. Раскрыв шкаф, юная Брикман-Вуд задумалась. Желтое платье, которое она недавно носила на прием к семье Уитни-Стоун было бы кстати, но только для дневного приема пищи или прогулки в саду. Изумрудное же платье, которое по мере своего тяжелого кринолина ещё и было украшено драгоценностями вызвало бы у бабушки раздражения. Она любила украшения на теле, не на одежде, и Роуз это знала. — Ох, как же выбрать, — Брикман-Вуд громко выдохнула, отодвинув два платья в бракованную сторону шкафа. — А это, может, очень даже может… — на глаза попалось умеренно выразительное бордовое платье. Ему было уже как никак три месяца, его для Роуз сшили местные портнихи для практики. Платье вышло на столь удачным, что мать Роуз выкупила его у них, чем обрела швей на бурную реакцию и толчок для открытия своего бюджетного ателье. — Примерю, — Роуз сняла наряд с вешалки, — Джорджина! — Роуз позвала служанку. — Да, мисс Брикман-Вуд, — в комнату залетела девушка, совсем молоденькая Джорджина Дрейт, служанка Роуз и по совместительству вторая горничная всей семьи. Каким-то образом ей один раз удалось постирать и высушить двадцатикилограммовые шторы за пол дня, и после этого мать Роуз оставила её на служение в доме на полную ставку. — Джорджи, я сейчас примерю этот наряд, а ты скажи, подойдет ли он для званного ужина у крайне богатой, но снобной особы, — Роуз передала пышную юбку в руки девушки. — Да, как вам угодно мисс, — и хоть Роуз пыталась доказать служанке, что можно ограничится общением по именам, даже без мисс, Джорджина была всегда уверена, что назови она хоть раз Брикман-Вуд младшую не так, то та расскажет это матери, а ещё хуже отцу. Но всё это было только в запутанных мыслях служанки. Каждое посещение бабушки для Роуз было равно приему у королевы Англии. От твоего этикета зависит все. Поэтому Брикман-Вуд волновалась не меньше служанки. — Ну как? — уже стоя перед большим зеркалом у шкафа, Роуз покружилась. — Кажется это то, что нужно! — Замечательно, мисс, очень хорошо, — Джорджина улыбнулась. В глазах её отражались нежные складки сатина и блеск волос Роуз. — И только? — мисс Брикман-Вуд резко обернулась. Лицо, ещё минуту назад довольное собственным отражением, теперь исказилось в брезгливом изгибе губ и бровей. — Я хотела сказать идеально, прелестно, потрясающе! Простите Мисс, простите…я заспалась сегодня. Боже правый, простите… — Джорджина уже готова была упасть на каштановый пол. Её глаза теперь отражали гнев рядом стоящей Роуз, тут же опустившись от него вниз, а щеки, красные до кипения кожи, опали. Руки интуитивно затряслись. — Джорджи! — Роуз резко засмеялась, — Джорджи, милая, я пошутила! Ха-Ха! — Роуз схватилась за стянутый корсетом живот. Ошалевшая служанка подняла глаза. — Ха…ха…ха-ха, — только сейчас поняв шутки хозяйки дома, Джорджина мягко коснулась своей раскрасневшийся груди, вздымающейся от волнительного дыхания. Испарина взлетела со лба. — Ох, мадам, ваши шутки… — Джорджина принялась дошнурововать корсет. — Когда Вы там переменяетесь, вот Вам крест Божий, — служанка перекрестилась, — я верю сразу. Роуз быстро подобрала к сатиновому, бордовому платью и аккуратное ожерелье с обрамлением из опала. Уделив внимание деталям в своём образе, начала готовиться к завтрашнему отъезду. Семейство Брикман-Вуд со стороны казалось обычным, состоятельным, как все их соседи, но на деле это обстояло не совсем так. Родители Роуз в данный момент находились в деловой поездке в Ирландии. Они — владельцы знаменитых кондитерских в Оксфорде и воспитанием дочери заниматься, к сожалению, вовсе не успевали. Тетя Кейт, сестра миссис Брикман-Вуд младшей, была неудавшейся писательницей с доброй душой, но холодным нравом. Детей, к сожалению, иметь она не могла и малышка Роуз была для нее большим утешением. Ее муж, Ричард Брикман, которого она совсем не переносила в последнее время, был её спасением в долгах. Он, как владелец крупных ткацких фабрик и заводов на севере Англии и Ирландии имел огромное состояние, а по совместительству являлся братом отца Роуз. Да, всё верно. Два родных брата женились на двух сестрах. Майкл Брикман младший, встретив мать Роуз, быстро понял, что ни с кем кроме своей возлюбленной, не смог бы более разделить ни радость, ни печаль, ни жизнь вовсе. Вместе они прошли через все предначертанные жизненные испытания, и вместе осуществили мечту о семейном деле. Мать Роуз — Виктория Блэквуд в девичестве и ныне Виктория Брикман-Вуд, казалась любопытным соседям немного загадочной дамой. Ее всегда можно было увидеть гуляющей в парке, в компании только самой себя, с черным зонтом и шляпкой. Среди обывателей ходили даже слухи, что в молодости у нее были свои темные тайны и секреты. Но никто их так и не узнал, возможно, к большому счастью. Для нее работа в только открытой с мужем кондитерской была всегда на первом месте, но вот появилась маленькая Роузи, и выстроенные планы пришлось поменять. Маленькая Роуз Брикман-Вуд росла, менялась, хорошела, и родители поняли, что их дочь теперь достаточно взрослая, чтобы понять, что у них есть свои дела помимо нее. Все чаще и чаще они стали оставлять ее у Бринкманов-старших и все больше думали о новом заварном креме для очередной новинки в их разраставшихся лавках. Полная путаница, думаете вы. Так и есть. Семейные перипетии всегда вызывали у новых слушателей головную боль. Следующим туманным утром, в день визита к бабушке, все были словно на иголках. Накануне, уже поздно ночью, родители Роуз вернулись из Ирландии и вовсю хвастались скорым открытием своей первой кондитерской в деловом Лондоне. Спящая на ходу Роуз была не сильно вовлечена в дела родителей, особенно в цифры прибыли, чем они были несколько обеспокоены и огорчены. Но перед взглядом девушки маячили совсем другие числа — на календаре было 7-е октября 1864-го года, а это значило что Роуз исполнилось восемнадцать лет. И вот, две семьи расселись в экипажи и поехали в маленькую деревушку рядом с родным Оксфордом.