К солнцу

Тёплый ветер, треплющий светлые пряди волос, тонкая линия реки, едва заметно переливающаяся под лучами оранжево-малинового солнца, сладковатый аромат вечера — всё это было таким прекрасным, но отходило на второй план. Девочка лишь глядела вперёд широко распахнутыми глазами, как зачарованная. Значение имели только она и таинственный зов, манящий её в изумрудную даль шуршащей листвы. Мгновение София стояла на месте, словно ждала какого-то сигнала, но не посчитала нужным действительно чего-то дожидаться и медленно ступила вперёд. Ей хотелось туда, это казалось таким правильным, густота и темнота леса не пугали ни капли. Софи сделала смелый шаг на мягкую траву, и это на секунду отвлекло её: она опустила взгляд на высокие тонкие листочки, которые щекотали ноги, прохлада от земли ощущалась так приятно — ничего такого особенного, однако концентрация Софи рассеялась. Сквозь пелену снова стали пробиваться пение птиц, журчание воды и… голоса её друзей. Почему-то София думала, что рядом никого нет, что она одна в этом месте, может даже в целой вселенной, но отдалённые звуки смеха доказывали обратное. Она подняла голову и ещё на один короткий миг обратила взор на виднеющуюся лесную чащу, которая теперь выглядела так же привычно и обыкновенно, как и всё остальное вокруг. Никакого странного зова, будто его и не было вовсе, осталось лишь приглушённое ощущение досады. «Отчего бы это? Почему я вообще тут стою?». Неизвестно сколько девочка ещё могла бы находиться на одном и том же месте, пока слева не выросла худая невысокая фигура. — Ну, и что ты там дела…, — не дослушав до конца, девочка вскрикнула и отскочила в сторону, как только ощутила прикосновение чьей-то руки на своём плече. Юношеский, удивительно мягкий голос, казалось, звучавший отовсюду, нарушил успокаивающую тишину поляны. Ну, и её крик тоже шуму добавлял. София обхватила себя руками, как она делала всегда в случае испуга, и нахмурилась. Пару секунд поглядев на не менее ошарашенного брата, девочка начала приходить в себя, и первой эмоцией вернулась раздражительность. — Перестань так вечно подкрадываться, а то этим мячом по лбу получишь, Энтони Феликс! — Я и не подкрадывался, — ошарашенно произнёс Тони. — Ты чего разоралась? Меня самого напугала: ушла попить воды не пойми когда и тут застряла. Я переживал, что ты заблудилась, пошёл тебя искать, и вот ты тут — визжишь и метаешь гневные взгляды. Тоже мне, награда за заботу. Парень фыркнул, скрестив руки на груди в ожидании ответа, но его не последовало. «Не пойму я эту мелкую, выше моих способностей». Он опустил руки и оглянулся, надеясь увидеть то, что задержало Софию, но ничего необычного не обнаружил. — Ты чего тут вообще застыла? Медведя увидела? Софи раздраженно фыркнула и ступила ногой на мяч. Её губы изогнулись в самодовольной улыбке, дрожь сошла и мысли снова понеслись вскачь. — Ты же знаешь, медведи здесь не водятся. И… я сама не знаю, чего стою здесь. Ладно, идём, ребята уже заждались. Девочка сконцентрировала всё своё внимание на мяче, будто это была самая увлекательная вещь на свете, хотя, на самом деле ей, ну очень не хотелось встречаться взглядом с братом. София думала, что, если встретиться с братом взглядом, он поймёт всё сразу, попросит рассказать всё сию же секунду и она, конечно же, не сможет ничего от него утаить. В итоге она лишь даст еще один повод считать ее сумасшедшей. Энтони легонько похлопал сестру по плечу, тем самым обратив на себя внимание. — Так уж и быть, позволю тебе сегодня побыть первой — можешь подавать мяч. Соф глядела на самодовольную ухмылку брата, и знакомое чувство здорового детского соперничества опять заиграло в ней. Она усмехнулась и побежала в сторону небольшого футбольного поля, которое они всей гурьбой соорудили из палок и камней. Ей удавалось бежать достаточно быстро, при этом перекатывая мяч и не теряя темпа, ведь хотелось добежать до поля раньше Тони. Девочка не сразу поняла, что слышит свой собственный заливистый смех, когда он зазвенел по всей поляне. Она обернулась назад, поглядеть нагоняет ли её брат, но в мгновение ока картина перед глазами сменилась так же быстро, как переключается канал на телевизоре. Вместо живописного вида взгляд Софии теперь цеплялся за узорчатые светло-лимонные обои. Софи никогда не удавалось сразу различить те моменты, когда она вспоминала яркие картинки своей жизни от тех, где она видела невозможно реальные сны. Ее память не была отличительной, а потому что есть ее выдумка, а что воспоминание – вечная загадка для нее. Единственное, что она понимала, была пустота в душе, которая наступала после. Софи еле коснулась кончиками пальцев своей щеки и ощутила на ней влажные дорожки. Подобные сновидения стали появляться гораздо чаще, что одновременно будоражило и тревожило её. Уже порядком надоело быть такой впечатлительной, но разве можно что-то поделать с этим? Глубоко вздохнув, София ощутила греющий сердце запах яблочных блинчиков с корицей, который доносился с кухни, и в попытках привести себя в порядок утёрла следы грусти и тоски с лица, завязала длинные волнистые локоны в небрежный хвост, лениво поднялась с кровати и поплелась вниз. Было странно ощущать какое-то подобие счастья от одного лишь сладкого аромата вкусностей, ведь такие мелочи не должны так легко приносить такую радость. С тех пор, как Тони уехал учиться в Академию, девушка то и дело, что ходила мрачнее тучи. Она хоть и пыталась концентрироваться на положительных вещах, семье и друзьях, но тоска по брату никуда не девалась. Подобная привязанность рассматривалась другими — ею тоже, поначалу — как что-то необычайно исключительное и довольно-таки странное, однако понять это не был способен никто, даже сама София. Не то, чтобы она жить без него не могла, но эмоционально она от него зависела. Однажды она даже закатила серьёзную истерику в детском саду, когда мама пришла забирать ее сама, а не с Энтони. Наотрез отказываясь идти домой без Тони, маленькая Соф ждала 3 часа пока у брата не закончатся дополнительные уроки и мама не приведет его к ней. Эмили часто говорили отвести девочку к детскому психологу, ведь в итоге это закончится печально для будущей самостоятельности Софии, но она вежливо прекращала подобные разговоры, а затем и вовсе перестала обращать на них внимание. Кто бы что не думал, во всём этом не было ничего неправильного или выходящего за рамки, вовсе нет. Это просто был особенно редкий вид любви, ведь постоянные ругательства и ссоры между братьями и сёстрами в семьях стали нормой, а подобные отношения — уникальностью. Так как всё уже давно рассматривается со стороны сравнения, то на сравнение и сваливали: мол, просто они не такие как все, вот и всё. И так-то оно и было, просто не все могли это понять и принять. Спустившись на первый этаж, Софи ожидала увидеть дедушку, сидящего в гостиной с чашкой зелёного чая, бабушку, читающую одну из многих научных статей, и маму со стаканом апельсинового сока за разговором с родителями, но обнаружила лишь небольшой рыжий комочек, мирно сопящий на своей светло-голубой подстилке. Она подняла глаза на большие настенные часы, которые указывали 9 утра, и удивлённо хмыкнула. — Где же все? Пай на месте, значит они пошли не на прогулку. Девушка продвинулась в сторону кухни, думая, что семейство решило привнести новизну в процесс завтрака и провести его на кухне, но и там никого не увидела. Пару минут она как приведение безрезультатно бродила по дому пока наконец не додумалась выйти в сад. Поначалу все, что она услышала, было отдаленное пение птиц, но слегка сфокусировавшись, уловила гул голосов. Софи последовала в дальнюю часть сада, где через маленький серый забор находился гараж, и когда оставалось лишь пару шагов до поворота, она замерла. Разговоры становились четкими, а потому и голоса узнаваемыми, один из которых задел ее сильнее всего. Сначала Софи подумала, что всё ещё спит, и это — одно из её любимых воспоминаний, а потому слегка ущипнула себя за плечо. — Не сплю, вроде, — прошептала она. Её шаг ускорился, и через мгновение она уже летела через забор в одной лишь ночной рубашке. Софи не исключала, что выглядела в этот момент как ненормальная, сбежавшая из психушки, но ее мало волновало, что ей кто скажет и как на нее посмотрит. Софи позабыла обо всём: о блинчиках, о снах и воспоминаниях, о тоске и грусти — она лишь стояла и смотрела на всех с нескрываемым восторгом —первым за долгое время. — Энтони Феликс Хьюз! С широченной улыбкой до ушей девушка заключила брата в самые крепкие объятия, на которые была способна. Она зажмурилась крепко-крепко, проверяя ещё раз, на всякий случай, не спит ли она. Оторопев лишь на секунду, Энтони рассмеялся и ответил ей тем же. — И я тоже очень счастлив видеть тебя, мелкая. Ей хотелось стоять так целый день, никуда не отпускать брата, но желание стукнуть его по плечу, как тогда в детстве, оказалось сильнее. — И почему же ты тогда прислал мне только несколько писем? Знаешь, как долго я ждала от тебя вестей? Думаешь, что раз в два месяца написал и справился? Отчитывая Тони, девушка не сводила с него сурового взгляда ярко бирюзовых глаз, а в ответ брат лишь не скрывал своей ухмылки. — Даже и не думал, что так скучал по твоему бурчанию. И мне жаль, что я так редко писал — в этом семестре было трудновато, — на этих словах он словил обеспокоенный взгляд матери. Эмили всё всегда сразу понимала, чувствовала, и эта ситуация не стала исключением. В своё время она училась в той же Академии и прекрасно знала, как может быть тяжело в тех стенах. Точно также, как она знала, что выбора у Тони не было, Эмили приходилось мириться с осознанием того, что Софии выбирать тоже не придётся. Всё, что она могла сделать — уберечь пытливый ум дочери от пока что ненужной информации. — Ну, же, София, прошла только минута, а ты его уже загрузила. Давайте позавтракаем сначала, а отчитывать позже будешь. Не пропустишь же ты свои любимые блинчики? Мама поняла, что никакие уговоры и строгие интонации не заставят Софию отойти от брата, но по крайней мере она могла её отвлечь от лишних расспросов едой, и это было уже маленькой победой. В отличие от сестры, медленно смакующей сладкие кусочки завтрака, Тони быстро опустошил тарелку и принялся наблюдать за каждым членом семьи. Осознание того, что ему непомерно сильно не хватало домашнего тепла и уюта, угнетало. Он глядел на всех и не мог поверить, что прошёл только семестр. Для него это была изнуряющая вечность. Юноша был совсем тих, боясь спугнуть атмосферу семейных посиделок. Ловил каждую улыбку, каждое смешное слово или историю, и шумные разговоры о забавных и странных соседях, проваленных экзаменах Софи и милом семействе ёжиков прекратил не он, а звонкий голос Софии. — Тони, расскажи больше про Анимо. Этой фразы он ждал. И больше всего не хотел услышать. Каждый раз, когда Тони возвращался домой, сестра просила одно и то же. В этот раз рассказывать было много чего, но ничто из этого говорить не позволялось. На мгновение повисло неловкое молчание. Мама тихо пробурчала себе что-то под нос, в то время как Тони резко выпрямился, прочищая горло. Он словил тот самый огонёк любопытства, пылающий в глазах сестры, и начинал ломаться под давлением необходимости сделать выбор. «Правильный выбор». Ему так хотелось всё ей сейчас рассказать, увидеть понимание на её лице и принятие того, что он делал. Он был уверен, что так бы она и отреагировала, если б он мог сказать. «Молчание — правильный выбор, Тони». Вместо этого он улыбнулся в своей любимой манере, откинувшись на спинку стула. — Ну, ты же знаешь, Соф: магия — это тайны, дикие секреты и, в итоге, величие. Хотя, пока что только сплошные книжные таинства. Вся моя учёба в Анимо — это безудержно весёлое приключение со страниц на страницы. — Не поверю. Ты так постоянно говоришь. Неужели никаких тебе вечеринок и сумасшедших пьянок? — Их там полно, вот только проходят они мимо меня. И чаще всего секретно. София скривилась. Ей честно не верилось, что в мире, где магия — путь к возможностям творить всё, что душе угодно, брат развлекался сидя в библиотеке за книгами. — Диего там не понравится, если нельзя будет поставить на уши весь университет, — подытожила она. — Это точно, — рассмеялся Тони. Подтверждая слова Соф, он не мог не вспомнить и самого Диего. По нему он скучал так же сильно, как и по семье. Так часто хотелось, чтобы друг пришёл и рассмешил, дал подзатыльник за то, что тот денно и нощно тонет в своих записях и каракулях. Ему до невозможности не хватало лучших друзей, особенно когда казалось, что, погружаясь туда, куда не следует, он не сможет вернуться обратно. — О, Тони, Диего ведь ещё не знает, что ты вернулся! Я сбегаю к нему и скажу, чтобы… — Нет, не нужно, — отрезал Энтони. Как бы сильно он ни хотел увидеться с Диего, лучше было сейчас с ним не пересекаться. — Я… сейчас я работаю над важным проектом и не хочу отвлекаться. Как только закончу, я сам с ним свяжусь. На этот раз София его улыбке не поверила. Она не могла понять, что именно было не так, но она прямо ощущала, что что-то неладное творится с братом. Когда же попыталась это выяснить после завтрака, Тони лишь кинул мягкое «спасибо за заботу», закрывая за собой дверь в комнату. Она так ждала его, воображала, как расскажет ему о своей скучной жизни здесь, как они будут обсуждать всё то, что пропустили за это долгое время, но напрасно надеялась. Никаких разговоров по душам, фильмов о космических кораблях. Ей только и оставалось бродить кругами по дому, заглядывая время от времени к брату и убеждаясь, что ему сейчас не до неё. Ни до кого абсолютно. Было тоскливо, снова, и девушка не знала, что хуже: грустить, что Тони где-то далеко в Эцизе, или же скучать по нему, находясь в одном доме.