К солнцу

— И, как ты думаешь, что он задумал? Диего иногда мало что понимал в поступках Энтони, а в последнее время так тем более. С каждым приездом домой из Академии, состояние его менялось так часто, что Диего задумался, а не имеет ли магия свойство сводить с ума своего пользователя. Услыхав, что лучший друг уже даже видеть его не желает, обида и какое-то подобие злости накинулись на Диего как никогда прежде. Юноша откусил небольшой кусочек апельсинового мороженого и сморщился от ощущения едкого холода. Или может от чувства горечи на душе. — Почему ты считаешь, что он что-то задумал? Только не говори мне, что пойдёшь его пытать! Не забывай: я тебе по секрету сказала. Тони не должен знать, что мы тут обсуждаем и комментируем его поведение. — Пытать? — Диего покосился на Софи. — Ещё чего не хватало. Неужели я не его друг? А друзья не давят друг на друга. Пусть я и сержусь, но с тобой согласен — Тони не узнает, что мы тут интриги плетём. Диего криво усмехнулся и выбросил палочку от мороженого в ближайший мусорный бак. Он взглянул на подругу, понимая, что она ему не верит. Слишком уж долго его знает. — И чего ты добиваешься, испепеляя меня взглядом? Я тоже так умею, между прочим. — Диего уставился на подругу в ответ, но в его настроении и близко не было той серьёзности и жёсткости, что исходили от Софи. — Ладно, твоя взяла, — поднял он руки вверх. — Сдаюсь. Ну, правда, не пойду я к нему. Честно. Тем более, ты же тоже живёшь в этом доме, и точно заметишь, если я туда проскользну. — Но? — она вопросительно изогнула бровь и переплела пальцы. — Что «но»? — недоумевая ответил Диего. — Всегда есть «но». У тебя оно всюду, без исключений. Давай, говори своё «но». Диего молчал. Он был сбит с толку. Никогда прежде Софи не была такой жёсткой и настолько проницательной. Она будто бы читала его, и от этого жуть брала. Столько лет они знают друг друга, столько всего было, а она всё всегда принимала и никогда не задавала вопросов. В любом преимуществе и недостатке человеческом она видела что-то особенное, а сейчас она будто упрекала. Диего видел что-то странное, незнакомое в той светловолосой девчонке, которую встретил много лет назад в детском саду. С того самого дня, когда она полезла на вишнёвое дерево за смолой и полетела с него прямо на мимо пробегавшего Диего, они были неразлучны. Она была его маленьким солнцем, его поддержкой, плечом, на котором можно поплакаться, хрупким созданием, которое хотелось от всего защищать. Но когда она вот так вот смотрела, хотелось прятаться самому. — Угадала. И ты знаешь, ты чувствуешь тоже самое. Я должен узнать, что происходит. И если я не могу пойти и прямо спросить у Тони, я пойду обходным путём. — Только не твои расследования, Валенсия! — Они самые, куколка. Софи недовольно фыркнула и подтянула ноги на скамейку, обнимая себя за коленки, словно маленькое обиженное дитя. Щеки девушки пылали от злости. — Он знает о твоих детективных причудах, и он поймёт, что мы что-то задумали. Диего знал, что подруга не разделяет его настрой, однако это их общая проблема. Тони дорог им обоим, и точно так же, как и Софи, Диего пойдёт на всё, чтобы помочь ему. Он плюхнулся рядом с ней, наклонившись так, чтобы видеть её суровый взгляд. — Соф, он даже не понимает, что делает нам больно. Ему нет дела до того, чем мы сейчас занимаемся. А вскоре мы все окажемся в Академии, где, как я думаю, он будет занят куда более интересными делами, нежели слежкой за двумя мелкими магами. Мгновение погодя, девушка всё же посмотрела на него, цепляясь взглядом за медовые волны в его карих глазах. — Ты его недооцениваешь. — Это ты нас недооцениваешь, солнце. «Она верит, она слушает». Диего уже слышал скрежет шестерёнок, начинающих своё движение в его голове. Он видел возможность и хватался за неё. Поэтому продолжил: — Тони сейчас нелегко, судя по тому, что он, человек, который всегда цепляется за людей, сейчас от них отстраняется. Мы должны ему помочь, даже если он нашей помощи не хочет. Возможно, мы даже и не докопаемся до того, что нужно, но попытки — вот что важно. Я буду следовать детективной чуйке, как ты её называешь, и куда-то она меня точно приведёт. Ты же любишь наши расследования, Софи. Не отталкивай мою идею, ты же всегда поддерживаешь все мои глупости. Долгие секунды они смотрели друг на друга: Диего — с надеждой, а София — с сомнением. Юноша наблюдал за тем, как заходящее солнце придаёт жемчугу её светлых кудрей золота, как необыкновенная бирюза в её глазах перестаёт сверкать грозностью, как тишина, повисшая между ними, больше не оглушает. — Не знаю, Диего… Не думаю, что навязывать свою помощь разумно. — Девушка глубоко вздохнула и запрокинула голову назад, наблюдая за безмятежным движением облаков. — Но я согласна с тобой в одном: мы ему нужны. Всегда были и всегда будем нужны. Поэтому мы будем рядом, — она снова переключила своё внимание на Диего, собирая всю свою твёрдость в последующие фразы. — Но мы не станем на него давить. Если он попросит нас, мы найдём ответы на все волнующие его вопросы, а пока что я выбираю бездействие полное унылого ожидания. София слабо улыбнулась, устраивая голову на напряжённом плече друга. Диего словно разрывал изнутри ураган, собравший в себе крупицы эмоций виданных и невиданных. Сдержанность девушки никак не успокаивала. — Я знаю, что ты злишься, Диего. Ты больше всего не любишь сидеть без дела, когда думаешь, что можешь помочь. И я прекрасно понимаю тебя, ведь точно такая же. Но мы должны учесть, что есть вещи, которые мы не понимаем, так как не принадлежим его миру. Пока что. Возможно, он таким образом тоже нас оберегает. Не стоит исключать такой вариант. Диего лишь недовольно фыркнул, не найдя нужных слов для ответа. Всё, что крутилось на языке, было: — Ты правда в это веришь? — А почему нет? — Софи пожала плечами и подняла голову. — Мы ведь стремимся его защитить непонятно от чего, так почему же и у него не может быть такого желания? Он взрослый и самостоятельный мальчик, Диего. — Может, он и весь из себя серьёзный взрослый, но тот ещё глупец, — недовольно проворчал юноша в ответ. — Да, вы у меня оба иногда умом не блещете, — тихо хохотнув, Софи терпеливо выждала, пока друг раздражённо поблагодарит её за столь чудесный комплимент, и продолжила свою мысль. — И всё же, давай дадим ему время, пока не придёт момент ехать в Академию. Может, он захочет обо всем поговорить уже завтра, а может и не пожелает ничего рассказывать вовсе. Рано или поздно правда всегда показывает своё лицо. В Эцизе у нас будет больше шансов узнать что-то. Не думаю, что там не найдётся старой-доброй сплетницы. В этот момент Диего уже не хотелось что-то гневно пнуть. Он видел смысл в её предложении, и также понимал, что это единственный шанс прийти с Софи к согласию, поэтому ухватился за него как за спасательный круг. — Тяжело принимать, что в этот раз подходящий план возник не у меня в голове, но ведь надо же и тебе давать шанс побыть во главе миссии. — Очень благодарна, благородный ты мой. Только не льсти себе слишком сильно, а то нос задерёшь и придётся тебе пинка дать.

***

Когда лунный свет проскользнул в комнату, Тони все ещё сидел за столом, проворачивая в руках маленькую круглую подвеску. Небольшое солнце блестело в его ладонях, крохотный источник света в темноте. Он вызвал слабый поток магии, в котором золото засияло другими красками. — Она будет в восторге, — прошептал юноша себе под нос и улыбнулся. Тони положил на стол кулон и, сняв с пальца кольцо с широким ободком, положил его рядом. Коснувшись накладки такого же узора, что и на подвеске, он вспомнил свой восторг, когда впервые надел своё узорочье. И ту бурлящую мощь, что переполняла его, что буйствовала в каждой клеточке его тела. Невероятную энергию, силу, позволяющую ощутить всё по-другому. Тот день был замечательным, ведь сбылась сама большая мечта — теперь он мог наконец стать тем, кем были все в его семье. Он будет магом, и не просто каким-то обычным, а Хранителем. Впереди ждали долгие годы обучения, контроля и полной самостоятельности, но он был готов. Он этого безумно хотел. Вечером, когда волна счастья немного поутихла, все вкусности были съедены, а кольцо сверкало на руке, в его комнату зашла мама. Она крепко обняла сына и взглянула на него глазами полными гордости и любви. — Думаю, ты несказанно рад, и, будь твоя воля, уехал бы в Академию хоть сейчас, — рассмеялась она. — Знаю, что ты уже давно не ребёнок, и не думаю, что когда-либо им по-настоящему был, пока помогал мне и заботился о сестре, но это взрастило в тебе ответственность, которая тебе очень пригодится в Академии. Я невероятно горда, хоть и грущу, что приходится отпускать тебя: как не крути, а в моих глазах ты всё ещё мой маленький любимый сын. Её голос был тихим и спокойным, как колыбельная, но глаза предательски блестели. Эмили — женщина не из плаксивых, однако, как и все матери, не могла оставаться безэмоциональной, особенно в такой важный день. Стойкость помогала ей растить своих детей сильными и достойными, но нежное материнское сердце стойкость эту не признавало. Эмили помедлила всего лишь секунду, а затем протянула ладонь, на которой лежала тоненькая золотая цепочка с подвеской-солнышком. — Не знаю человека, который был бы надёжнее тебя, потому со спокойной душой могу доверить тебе это. Энтони долго смотрел на идеально ровный круг, окаймлённый крошечными лучиками и никак не мог понять, почему мама отдаёт ему его: узорочье держали при себе родители до тех пор, пока их ребёнок не достигал 16 лет и не мог принять обратно свой потенциал. — Очень красивый, — тихо произнёс он и аккуратно принял украшение из рук. — Это для Софии? Эмили кивнула и подошла к окну. Мальчик ступил следом. — Тот же символ, что и у тебя. Считай это чем-то вроде реликвии, даже талисмана. Ты должен оберегать её узорочье так же, как и своё, ведь в нём её сила. Я понимаю, что снова взваливаю на тебя такой тяжёлый груз ответственности, но обещаю, что он никак не повлияет на твою жизнь, родной. Всеми силами я буду вас обоих защищать и всегда бороться за вас, но пока что я не имею даже необходимой мощи, чтобы удержать подвеску у себя. Одна надежда на тебя. Женщина обернулась, своим решительным, сильным взглядом обездвиживая мальчишку. От неё веяло таким могуществом, что Тони тяжело было понять, как она могла счесть его человеком достойнее неё самой для подобной задачи. Эта же сила взывала к его мужеству. Энтони почувствовал необходимость доказать, что он способен с этим справиться, и если мама верит в него, то и он в себя должен поверить. — И я справлюсь, мама. Узорочья будут в полной сохранности, обещаю. Эмили улыбнулась так нежно, что Тони ощутил, как тепло наполняет комнату, весь дом, всю огромную вселенную. Она положила мягкую ладонь на щеку сына и всё так же тихо вымолвила: — Конечно, справишься. Иначе и быть не может, но пообещай мне лучше вот что: скажи, что позаботишься о себе в Академии, что не станешь доверять всем подряд, что не позволишь остальным воззвать к темной стороне нашей магической сущности, милый. Вот, что мне важно знать — что это место тебя не изменит. На тот момент Тони мало что сознавал, ведь не имел ни единого реального представления об Академии, кроме тех грёз, которые сам себе выдумал. И он пообещал. Дал слово прежде всего себе. Сказал себе, что будет осторожным, что будет оберегать узорочья. И он берёг. В тот вечер он спрятал подвеску в надёжное место и не доставал оттуда, а кольцо ни разу не снимал. Сейчас он понимал всё. Он знал, что тогда мама знала гораздо больше, но сказать того не могла. Сейчас он понимал, что обещание сдержать не сумел. Его кидало из стороны в сторону, с одного убеждения в другое, но ни одно не казалось точно верным. Он стоял на перепутье и ждал, ждал обещанной помощи, подсказки, но её не было. Проходило время, а он всё больше терялся во всех этих книгах, письменах и легендах. Ему нужны были точные ответы, но получал он только жалкие намёки. Энтони всё никак не мог выбросить из головы мысль о том, что он становится отшельником. Его всегда окружали слава и популярность, все хотели быть с ним, знать его, обладать его силой или же силой, что была бы хоть немного сравнима с его. Рядом с ним всегда была Фиби, его лунный свет. Она так часто спасала его, тормозила в моменты импульсивности и разжигала в нем огонь, когда не хватало искры. Теперь же у Энтони и этого не было. Парень глубоко вздохнул и потёр ладонями свои уставшие грустные глаза. Ослабив магию, аккуратно переложил узорочье сестры в маленькую шкатулку, упрятав подальше. — Не хватало ещё где-то его посеять… В голове была отвратительная каша, но мысль слегка размяться была единственной чёткой. Идея всё-таки постучаться к сестре и провести с ней немного времени грела сердце, но, прежде чем выбраться из своей комнаты, Энтони зацепился взглядом за маленькие тёмные силуэты снаружи. Диего и Софи. Весь энтузиазм сошёл на нет. В глубине души он знал, что последует, если он к ним присоединится. Кроме как с ним, Соф делилась всем, естественно, с лучшим другом, и этот раз, он был уверен, исключением не стал. Она всё ему расскажет. Они будут задавать вопросы, смотреть на него, как на чужака, когда ему придётся молча уйти, избегая тех, кого хочет видеть больше всего. — Ну, что ж, видимо, не всё сразу.