Только через мой труп

Солнце пробивалось сквозь окна фермерского дома, украшая пол пятнистыми узорами, ситцевые занавески рассеивали свет, заставляя всю спальню мягко сиять. Снаружи доносились звуки людского пробуждения. День в деревне начинался рано, особенно вдали от любой работающей электросети. На данный момент они зависели от дневного света, если хотели успеть что-то сделать. Несмотря на звуки снаружи, утро было тихим. Карбондейл был слишком далеко от центра Чикаго, за сотни километров и дней ходьбы на юг, на оконечности Иллинойса, и в отсутствие телевизоров, радио, автомобилей или чего-либо электронного, способного нарушить тишину, казалось, что каждый звук был приглушен. Сельская жизнь имела другой ритм, даже на краю света. Время шло медленнее. Они стали чертовыми сонными мухами. Йен медленно открыл глаза, моргая от света в комнате, протянул левую руку и не нащупал ничего, кроме простыней и одеяла. Он был один в постели. Маневрируя одной рукой, он натянул штаны и вышел из спальни. - Доброго утра, капитан Крюк, - поздоровался Карл, когда Йен вошел в кухню. - А ты не можешь завязать с этими пиратскими шутками? - устало ответил Йен и неловко потер левой рукой лоб. Он все еще не привык полностью на нее полагаться. - Но они сами просятся, - возразил Карл. Йен в поисках поддержки посмотрел на Фиону, которая намазывала маслом тосты для Карла, но она просто пожала плечами. - Разрази меня гром, если он не прав, - ответила она. Йен закатил глаза. - Спасибо за поддержку. Однако он не был раздражен. Было трудно злиться из-за чего-либо, когда он сидел за столом и смотрел на то, что все еще казалось сном: его братья и сестры, по крайней мере, трое из них, ухмылялись и дразнили его. Лиам спокойно ел яблоко. Казалось, его не интересовали пиратские шутки, за что Йен был втайне благодарен. Фиона налила ему чашку горячей воды с лимоном, и он сделал большой глоток. Вкус был горьким, и он чертовски скучал по кофе, но это было лучше, чем ничего. - Где он? - спросил Йен. Ему не нужно было уточнять, кто именно. - Наверное, командует Дебби у сарая, - фыркнула Фиона. - Можно подумать, он вырос среди коров и генетически знает о них все. Йен фыркнул. Фиона не преувеличивала. Он провел рукой по лохматой голове Карла, заставив пацана увернуться от прикосновения. Фиона улыбнулась ему, когда он вышел из кухни. Йен зашел в ванную, чтобы набрать на палец пищевой соды и потереть зубы. Блин, он скучал по зубной пасте почти так же сильно, как по кофе, но опять же, черт возьми, это много лучше, чем ничего. Когда он вышел из парадной двери на дневной свет, то остановился на секунду, как делал всегда. Откинул голову назад и закрыл глаза. Осень только начиналась, и ему нравилось ощущение прохладного воздуха на лице. - Как пират может пригласить своего парня на свидание? Йен обернулся на низкий голос. Кев шел своей дорогой, держа по ребенку в каждой руке. Он весело толкнул Йена локтем. Йен вздохнул. - Я не знаю, Кев. Как? Кев широко улыбнулся. - Арррр, ты занят сегодня вечером? - А потом расхохотался. Чрезмерно, по мнению Йена. - С каждым днем все смешнее, чувак, - ответил Йен, направляясь к сараю. - Передай привет своему деревенскому бойфренду! - крикнул ему вслед Кев. Йен кивнул через плечо. Ферма больше походила на жилой комплекс, не такой изощренный, как тот, что они построили в городе. В этом не было необходимости. Здесь они защищали свою собственность от других групп выживших, а не от зомби, а выжившие на юге, как правило, были немного менее голодны, чем в целом в Чикаго. Йен прошел мимо одной из хозяйственных построек, помахав забинтованным запястьем даме во дворе. Она помахала в ответ, но Йен не остановился, чтобы поговорить. Он все еще настороженно относился к этому новому району, пусть он был меньше и казался полным людей, которые были намного более самодостаточными, чем их старые соседи в Чикаго. На данный момент Йен был отстраненно-приветливым с людьми в комплексе. Он просто хотел общаться только с теми, кого любил. К черту всех остальных. Почти все их старые соседи разбежались. Фиона рассказала, как зомби обрушились на баррикады, словно тысячи птиц, бросившихся в одно и то же окно, и Колин и Джоуи решили попробовать поджечь баррикады, но потеряли контроль над пламенем. Йен не удивился, услышав эту часть истории, но мысль о других братьях Микки все еще заставляла Йена сжимать кулаки. Когда рухнула северная баррикада, Колин и Джоуи побежали первыми, чертовы трусы. Когда огонь перекинулся на близлежащие здания, патрули запаниковали, давая зомби шанс снести баррикаду. А когда баррикада пала, начался хаос. Все разбежались. Фиона прождала несколько драгоценных дней, отсиживаясь с Кевом и Вероникой в их спальне наверху, пока Лип и Игги не вернулись. К тому времени они уже не могли остаться. Зомби были повсюду. Они едва ускользнули той ночью, направляясь к периметру города, чтобы ждать. То, что произошло дальше, все еще казалось таким тонким в своей прозорливости и простоте, что Йену было трудно размышлять об этом, мозг предпочитал держать мысли на периферии сознания. - Не могли бы вы, придурки, заткнуться на две секунды, чтобы я мог, блядь, сказать? Резкий, сердитый голос донесся из сарая. Йен остановился, чтобы прислониться к забору, слушая мужскую речь, просто впитывая звуки. Такая он размазня. Он слышал этот голос и думал о том, как он звучал над ним, задыхаясь, говоря, что любит его, умоляя Йена остаться, не уходить. В то время Йен был слишком обезвожен и слаб от потери крови, чтобы реагировать, но в своем колеблющемся сознании он снова и снова думал: "Я останусь, я обещаю остаться с тобой". Микки будто услышал его, потому что он взвалил Йена на плечо как мешок с картошкой и протащил его почти семь километров до границы города. У Йена были лишь смутные воспоминания о том времени. Он помнил, как его трясло, пока Микки пошатывался под его весом. Он помнил, как почувствовал тошноту, и как его вырвало через плечо Микки, как голова кружилась от движения и потери крови. Зато это был единственный способ показать Микки, что он не мертв. Микки сказал, что никогда не был так счастлив, чем в тот момент, когда Йен на него блеванул. Йен не мог не думать об этом и наконец-то решил спросить. Они свернулись калачиком в постели несколько ночей назад, и Йен озвучил вопрос, который был у него на уме с тех пор, как Микки рассказал ему о деталях, которые он пропустил в полубессознательном состоянии. - Так в чем же состоял план? Ты просто собирался тащить мой труп за собой? Жить во грехе с моим мертвым телом? Микки нахмурился и сжал пальцы Йена. - Ты не был мертв, чувак. Ты только потерял сознание и очнулся после того, как я несколько кварталов пытался нести твою тяжеленную тушку. - Но сначала ты думал, что я мертв, - настаивал Йен. Микки не ответил, как будто ему было неловко думать об этом. - Черт, нет, не думал. Это было похоже на то, как будто мой мозг просто отвергал эту мысль. Я не мог отпустить тебя, - он кашлянул, явно смущенный этим признанием. - Кроме того, ты слишком упертый, чтобы так просто кони двинуть. Кто бы тогда меня до чертиков злил? Микки старался говорить пожестче, но опускал лицо и прятал глаза. Поэтому Йен смягчился и просто крепче укутал Микки одеялом, прижимая его к себе. - Да, ты застрял со мной, придурок. Привыкай к этому. Йен отпустил это, потому что они все еще чувствовали себя неловко из-за своей удачи. Это было не то, к чему они привыкли, особенно они - Йен или Микки. Обычно дела шли от плохого к худшему, а потом становились все хуже и хуже. Но в данном случае этого не произошло. Йена вырвало Рвотой Жизни, как он подумал об этом про себя, Микки опустил его на землю, и они перевязали его кровоточащую культю запястья так быстро, как только могли, оба неимоверно напуганные, чтобы оставаться на месте слишком долго. Поэтому он позволил Микки поддерживать большую часть своего веса, и они, спотыкаясь, побрели по шоссе, петляя вокруг разбитых машин. Когда они увидели указатель городской черты, Йен открыл рот, чтобы сказать Микки. Он был так ошеломлен, что, когда открыл рот, но услышал женский голос, окликнувший его, ему показалось, что он каким-то образом сам произнес эти слова. Но потом он услышал их снова. - Йен! Это даже не было похоже на Фиону. Это звучало как визжащая, ошеломленная, паникующая версия Фионы. Она позвала снова. - Йен! Микки, сюда! Йен! Йен вгляделся сквозь яркое солнце, отражающееся от шоссе, и увидел знакомую фигуру своей сестры. - Охуеть... - пробормотал Микки рядом с ним. – Это… это Фиона. Он казался таким же дезориентированным, как и Йен. Может быть, у них обоих были галлюцинации. Но потом он услышал голос Липа. И Игги звал Микки, а потом все побежали к ним, пребывающим в состоянии только тупо ждать, пока их родственники приблизятся. - Черт возьми, никогда не думал, что буду так счастлив увидеть твою тупую чумазую мордаху, - заорал Игги, притягивая Микки для грубого объятия и толкая Йена. - Полегче, мужик, - предупредил Микки, протягивая руку, чтобы поддержать Йена. Фиона, Дебби и Карл прижимались к Йену так близко, как только могли. Лип отступил назад, наблюдая, как Йен и Микки покачиваются вместе. Йен был слишком не в себе, чтобы что-то чувствовать по поводу сдержанности Липа в этот момент, поэтому он просто позволил остальным обнять его. Позади семьи приближались Кев и Ви, Кев, как мог, пытался успокоить свою беременную жену. - Посмотрите, кто решил-таки показаться, черт возьми! - крикнула Ви. Хотя она тоже плакала, почти так же сильно, как Фиона, когда они собрались вместе вокруг. Затем они заметили руку Йена, и началось еще большее столпотворение: Фиона требовала рассказать, что случилось, а Карл спрашивал, насколько это больно, и Йен снова чуть не потерял сознание от суматохи, прежде чем Микки заставил их всех заткнуться, пока Ви осматривала рану. Все было не очень хорошо, но она признала, что, по крайней мере, кровотечение под контролем. А потом его братья и сестры снова принялись душить его в объятиях, даже Лип придвинулся ближе, почти против собственной воли. В тот момент, под палящим солнцем посреди шоссе, забитого брошенными машинами, будучи почти до смерти зажатым своей семьей и поддерживаемым Микки, который был готов на все, чтобы спасти его, Йен почувствовал, что, возможно, он действительно умер в том доме. В течение нескольких недель после этого он просыпался с уверенностью, что это все ему приснилось. Что он действительно умер. Но все было по-настоящему. В конце концов Йен очнулся от своих мыслей, побрел в сарай и прислонился бедром к входу, чтобы насладиться видом. Вероника и Дебби пристально наблюдали, как невысокий, обросший Микки пытался подоить бодливую корову перед одним из стойл. Обе мужественно удерживали свое хихиканье при себе. - Хорошо смотришься, чувак, - крикнул Йен. Микки сразу же поднял глаза на голос Йена. Он ухмыльнулся и одной рукой отпустил коровье вымя, чтобы показать средний палец. - Нахуй сходи, Рыжий лобок! Он вернулся к корове с улыбкой на лице, даже продолжая начитывать Ви и Дебби суровую лекцию о том, что он опытным путем узнал о доении. Конечно, Микки был грубоват и с коровами, и они, казалось, не особо ему доверяли, но он определенно совершенствовал свои навыки прямо на глазах. Несмотря ни на что, он приспосабливался к сельской жизни быстрее, чем кто-либо другой из них. Поначалу он сопротивлялся этой идее, почти брыкаясь и крича при мысли о том, чтобы продвигаться дальше на юг. Он был готов осесть в одном магазине в округе Канкаки и не понимал потребности других идти на юг, как можно дальше вглубь страны. Они шли больше недели, останавливаясь, чтобы дать Йену отдохнуть, а Ви – промыть ему рану. Это было медленное путешествие, но каждый раз, когда они хотели остановиться, что-то толкало их двигаться снова. Когда Микки увидел знак, приветствующий их на окраине Карбондейла, он застонал. - Гребаный южный Иллинойс? Действительно? Неужели до этого дошло? Но как только они нашли пустой дом, как только договорились с горсткой нервных деревенских жителей, уцелевших после первого нашествия зомби островком на земле одной фермерской общины (Микки умел убеждать не хуже зомби). Микки почти мгновенно стал требовательным в своем любопытстве. Игги тоже казался удивительно заинтересованным, и он следовал за Микки повсюду, пока тот приставал к фермерам, желая знать, как, черт возьми, они доят коров, чем кормят кур, можно ли выращивать овощи круглый год или только несколько месяцев. Микки и Игги особенно сблизились с двумя старыми капризными фермерами, которые неохотно взяли их под свое крыло, что нисколько не удивило Йена, так как Микки всегда был самым сварливым старичком, которого он когда-либо встречал, даже в свои восемнадцать лет. Йен поддразнивал его по этому поводу, но очень мягко, обычно только тогда, когда Микки не давал ему спать, рассказывая о каких-то непонятных откровениях сельского хозяйства, о которых узнал за день. - Ты знаешь, я хочу отпраздновать твою вновь обретенную любовь к земле, но тебе действительно нужно заткнуться нахуй, - бормотал он в подушку, отворачиваясь, пока Микки продолжал описывать чудеса цикла выращивания сои или какую-то другую херню, Господи Иисусе. Однако, увидев энтузиазм, с которым Микки работал в сарае этим утром, Йен глупо улыбнулся про себя. Он подождал, пока урок не закончился, и Ви с Дебби потащили по полному ведру молока в ледник. Йен потянул Дебби за длинную косу, когда она проходила мимо. - Тебе нужно сказать своему парню, чтобы он остыл, Пит с деревянной Ногой, - проворчала Ви ему на ухо. - Эти утренние тренировки выходят из-под контроля. - Может быть, если бы ты не причитала все время, тебе не нужно было бы объяснять, как доить корову в четвертый гребаный раз! - крикнул Микки из-за ее спины, но Йен только закатил глаза. Когда Микки встал с табурета и повел корову обратно в стойло, Йен бочком подошел к нему. - Мы должны достать тебе какой-нибудь комбинезон, чувак - сказал Йен. Он обнял Микки левой рукой за талию. - Помогу тебе походить на твоих новых приятелей-фермеров. Микки автоматически потянулся, чтобы обхватить рукой правое запястье Йена, на несколько дюймов выше того места, где раньше была его рука. Он всегда держал его там, как будто ничего не мог с собой поделать. Йен поймал его на том, что он все время смотрит на нее, в его глазах была тревога, но они редко говорили об этом. Его руки не было, но он не был зомби. Что касается Йена, то на этом все и закончилось. - Ты хочешь поплавать позже? - спросил Йен, зацепив пальцем пояс джинсов Микки. Теперь они были близко к реке Миссисипи, и это было любимое занятие Йена - утаскивать Микки, чтобы поплавать, подурачиться и потрахаться в тени деревьев у воды. - Мужик, мне нужно кое-что сделать, - заныл Микки. Йен скорчил ему рожицу и выпятил подбородок, словно знал, что Микки бессилен этому сопротивляться, и тот закатил глаза. - Боже, такая ты прилипала. Хорошо. Давай сначала только еды прихватим, я умираю с голоду. Они направились обратно в дом, чтобы захватить с собой обед. По дороге они не держались за руки, но каждые несколько шагов Йен позволял своим пальцам касаться руки Микки, и Микки хмурился и шлепал его, а Йен ухмылялся, и этого было достаточно. Микки понес их рюкзак с бутербродами, хотя Йен ныл и ныл, что он не инвалид. Однако Микки не сдавался, и Йен утих по дороге. Покалывание на конце запястья беспокоило его больше всего, когда он чувствовал, что Микки нянчится с ним, но это также заставляло его удивляться. Микки спас ему жизнь. Даже Лип не мог объяснить, как Микки удалось остановить распространение вируса. - Просто чертовски повезло, - выдал он догадку, подумав об этом с минуту. Лип уехал несколько недель назад. Он был одержим идеей объяснить поведение зомби, и не нужно было быть гением, чтобы понять, насколько отчаянно он хотел отвлечься. Он никогда не говорил о Мэнди, на самом деле никто из них не говорил, что, по мнению Йена, было довольно дерьмово. Мэнди заслуживала того, чтобы ее помнили, и он планировал в ближайшее время заняться этой темой. Но Лип хотел говорить только о зомби, и он был неумолим в своем стремлении получить как можно больше информации от Микки, Йена и остальных Галлагеров об их последнем дне в Саут-Сайде. Йен и Микки попытались объяснить, как это было, когда зомби, казалось, гнали их, заставляя уйти. Как, несмотря на то, что на Йена напали, это нападение было не таким, как раньше. Не было ощущения, что зомби хотят есть. Микки обычно расстраивался из-за воспоминаний, раздражался из-за того, что не мог понять, и в конце концов просил Липа заткнуться. Йен знал, что Микки беспокоит то, что он не может объяснить произошедшее. Он ненавидел то, что не знал, почему зомби отпустили их. - Может быть, они эволюционируют дальше, - предположил Лип. Микки практически брызгал слюной. - Ты бы, блядь, послушал себя, чувак? Эволюционируют дальше чего, потребности, блядь, кормиться? Микки пытался объяснить взгляд, который зомби бросил на Йена, когда укусил его, почти удивленный, как будто по-человечески хотел открутить время назад. - На что именно это было похоже? - допытывался Лип. - Это был зомби, чувак,- раздражался Микки. - Я, блядь, не говорю на зомбячьем, откуда, черт возьми, мне знать? У Липа было несколько идей о том, почему зомби хотели, чтобы они убрались из города. Также у него было несколько теорий о том, почему сельские районы были безопаснее для людей, почему выжившие массово покинули города, а зомби мигрировали в другом направлении. Он сказал, что это как-то связано со сдвигом экосистемы, с тем, как животные в ней приспосабливаются к изменениям в популяциях высших хищников и различиям в добыче, но в основном это прошло мимо ушей Йена. Он подслушал, как Лип однажды вечером делился с Вероникой своими мыслями, когда все они сидели на крыльце, наслаждаясь последними лучами дневного света. Это было после того, как у Вероники родились близнецы, мучительные семь часов, которые никто на ферме не хотел повторять. После этого Лип приклеился к детям, казалось, цепляясь за них и позволяя Веронике говорить с ним так, как не позволял Фионе, и категорически отвергал Йена или других своих братьев и сестер. Через месяц после прибытия на ферму они проснулись, а Липа уже не было. Он оставил записку Микки, но не попрощался с остальными. Он уже однажды говорил Фионе о своем желании уехать, но она была удивлена не меньше любого из них. Он хотел изучать зомби, говорилось в его записке Микки, и ему нужно было какое-то время побыть одному, и это единственный способ осуществить его план. В конце концов, он вернется, так что им лучше остаться в хреновом Карбондейле, чтобы он мог найти их снова. Письмо было длинным, но Микки не дал его Йену, а сунул в карман после того, как прочитал до конца. - Он вернется, не волнуйся, черт возьми. Он взрослый мужик, - настаивал Микки, но его нос и глаза были красными, и Йен знал, что в записке говорилось еще и о Мэнди. Йен оставил его одного до конца дня, и когда Микки молча перевернул его в постели, Йен позволил ему забраться сверху и вбивать себя в матрас, зная, что Микки нужно забыть обо всем, по крайней мере на время. Однако сегодня Йен чувствовал себя странно легко. В поле зрения показалась река, и Йен толкнул Микки локтем, переходя на бег. Микки выругался и погнал к берегу, оба стянули рубашки и прыгнули в прохладную воду. Они плавали, плескались друг в друга и дурачились, пока Йен не стал опускать глаза, а Микки не потянулся с сонной улыбкой. Микки взобрался на берег, поворачиваясь, чтобы подтянуть Йена за собой. Было трудно подняться одной рукой, и он сжал руку Микки в знак благодарности. Они рухнули рядом друг с другом на берегу и начали есть бутерброды. - Хочешь услышать, как пираты подкатывают к парням? - спросил Йен, развалившись на песке. Микки закатил глаза. Он ненавидел пиратские шутки больше, чем Йен, потому что они заставляли его чувствовать себя виноватым, но снисходительно посмотрел на Йена. - Расскажи мне свой пиратский пикап прием, неудачник. Йен положил левую руку на ближайшее к нему плечо Микки. - Если бы ты был пиратом, ты бы хотел, чтобы на этом плече сидел попугай, - он протянул руку так, чтобы она достала до другого плеча Микки, - или на этом? Микки уставился на него, осознав, что Йен хитро обнял его и начал фыркать. Он двинулся, чтобы оттолкнуть Йена. - Господи, это было отстойно. Но Йен потянул его назад, не желая отпускать. Микки все еще смеялся, но внезапно Йен не смог удержаться от того, чтобы не поглотить его смех ртом, языком, поцелуем, который сразу же оказался более интенсивным, чем он планировал. Микки издал приглушенный удивленный звук. Йен разложил Микки под собой, стягивая его джинсы, пока тот не оказался голым, затем замедлился, глядя на обнаженное тело и чувствуя, как у него пересыхает в горле. Микки покраснел под пристальным взглядом Йена, но улыбнулся, и Йен тоже начал улыбаться, наблюдая, как Микки немного выгнул спину, как его бедра наклонились вперед, а мышцы живота напряглись. Все еще улыбаясь, Йен наклонился и взял Микки в рот, наслаждаясь вкусом на своем языке. Звуки, которые издавал Микки, были идеальными, тихие стоны и поскуливания, когда Йен увеличивал вакуум во рту. То, как Микки дергался и пытался вонзиться в рот Йена, было идеальным, даже когда Йен держал его крепкой хваткой за бедро, заставляя оставаться неподвижным во врем сладкой пытки. Он поднял глаза и встретился взглядом с Микки, насаживаясь на его член до самого основания, по лицу Микки расплылся восторг, и он почти сразу кончил, а Йен продолжал облизывать его член, пока Микки не издал низкий звук и не оттолкнул его. Запыхавшийся, покрасневший Микки наклонился так, чтобы быть лицом к Йену, вытащил его член из штанов и дрочил ему, глядя в глаза, пока Йен не выдержал и не наклонился, чтобы захватить его губы в поцелуе. Микки медленно подводил его, оргазм пополз по позвоночнику как огонь, в тот момент Йен не представлял оргазма лучшего, чем с горячей рукой Микки на своем члене и его теплым ртом на своем. Их тела навалились друг на друга, и Йен кончил, тяжело дыша в рот Микки. Йен рухнул на спину, Микки наклонился вперед, чтобы упереться локтями в грудь Йена, наблюдая, как тот пытается отдышаться. - Чувак, я люблю тебя, - выдохнул Микки. Йен поднял голову и уставился на него, но Микки не отвел взгляда. Это был первый раз, когда Йен услышал, как он сказал это не в условиях жуткой опасности, и когда он посмотрел на слабую, почти застенчивую улыбку Микки, он понял, что это стоило того, чтобы подождать. Солнце согревало его лицо, и он хотел облегчить внезапную напряженность момента, поэтому вместо того, чтобы ответить, ткнул Микки в бок и ухмыльнулся. - Такая же херня, - ответил он, и Микки закатил глаза и схватил Йена за голову. Они немного поборолись, несколько раз перевернувшись, пока не упали, тяжело дыша, Йен прижал Микки к груди. Боже, каким сюрпризом стала жизнь. Каким сюрпризом все это было. Лип был прав. Никто не ждал зомби-апокалипсиса. Йен улыбнулся и притянул Микки ближе к груди, позволяя себе задремать.