Стерва

Мария с трепетом разогревала ужин и прислушивалась к звукам воды, что доносились из ванной комнаты. Девушка сама не понимала почему резко начала нервничать. Перед глазами до сих пор промелькивала картина, как урод издевался над женщиной и в эту же секунду напрашивается вопрос — «что она вообще забыла за тем чертовым подъездом?». Пока учительница смывала с себя остатки происшествия, Маша решила быстро покурить в окно кухни и попутно следить, чтобы ужин для ее гостьи не сгорел на плите. Окно открылось и сигаретный дым успешно покидал пределы жилища. Спустя пару минут она услышала, как вода стихла и выбросила остатки сигареты в окно. В меню ученицы были японские пельмени «гедза», остатки жаренного в соусе терияки и овощами риса. Она решила, что нужно сделать еще легкий салатик с фетаксой. Была только одна проблема… Еды осталось на одну порцию, потому что хозяйка квартиры не рассчитывала, что после ее «загула» в доме появятся гости и ничего на выходные не готовила. Порывшись в морозилке, к великому счастью, была обнаружена обычная пачка пельменей, которая быстро отправилась вариться. — Маша! Вы где? — доносился голос из коридора. Ученица вышла к своей гостье и обнаружила, что та оказалась сразу в ее комнате. — Что случилось, Лаура Альбертовна? — Да у вас просто квартира такая большая, потерялась немного, простите… Так понимаю, я попала в нужную комнату? — Лаура стояла и разглядывала картинки, что висели по всей стене. На них были изображены лица красивых женщин, которые плачут. Выглядело красиво, но немного странно и грустно. — Ничего страшного. Да, это моя комната. Сразу извиняюсь за беспорядок… — немного со стыдом опустила глаза девушка. — Мне без разницы, что происходит в вашем доме. Скажите, вы это все сами рисовали? — Да, но не за раз, конечно, но сама, когда накроет! — смеялась блондинка. — Ха, прикольно! Они у вас будто иллюстрация из комиксов получились. Маша была в шоке от услышанного. Она бы никогда не подумала и не знала, что от учительницы может выскочить такое слово, но самое главное, что ей сразу показалось это очень милым. Она будто начинала узнавать гостью с совсем другой ее стороны… — Это поп-арт. Такой жанр в рисовании. Мне он очень нравится. — пояснила хозяйка комнаты. — Маш, а скажите, почему они у вас все плачут? — Лукина догадывалась, что картинки не просто так намалеваны, а скорее всего девушка выносила на бумагу свою боль, но ей было интересно каким образом выкрутится художница от такого некорректного вопроса. — Говорю же, накрывало и вот такая стена плача получилась. Я рисую, когда мне очень плохо или слишком хорошо, как сегодня, например! — улыбнулась Маша и выкрутилась от подробностей своего своеобразного порыва в творчестве. — Можете остаться и пока здесь отдохнуть или пойдемте со мной на кухню, а то наш ужин убежит. — ученица не стала дожидаться ответа и пошла быстро на кухню. Лаура осматривала комнату и удивилась, как в человеке может столько всего сочетаться. Она увидела синтезатор, а рядом с ним две разного веса большие гири. Здесь же на столике лежало множество красок, а возле него что-то похожее на штангу. Над раскладным диваном была полка, с которой свисало множество различных медалей, больше было серебряных и всего четыре бронзовых, а золотых чуть меньше серебра. Женщина хмыкнула и отправилась на кухню где доносились очень вкусные запахи. Она тихо прошла сзади и увидела, как девушка быстро именно шинкует овощи будто какой-то повар в ресторане. — Вам нужно чем-то помочь, Маша? — неожиданно спросила сзади учительница. — О, Господи! Вы совсем?! Чего так пугаете? Я же палец себе так отрезать могу, только позавчера ножи наточила, они острые словно лезвие бритвы! — подскочила Мария от такого неожиданного голоса позади себя. «Одуреть! Она еще и ножи сама точить умеет!» — удивилась про себя математичка. — Простите, я не хотела вас напугать. Так вкусно пахнет! — хитро улыбаясь комплиментом решила загладить свою вину перед девушкой. — Садитесь, салат готов! Лаура Альбертовна, а вы нормально относитесь к соевому соусу? — Вполне. У вас какая-то азиатская кухня на ужин? — Да, типа того… — Маша достала тарелку и начала накладывать женщине еду. — Вы смотрите, скажите мне, когда вам хватит. — девушка уже с чувством навалила японских пельменей в тарелку женщины и рядом не мало наложила риса. — Чего вы молчите? Хватит или еще? — Маша наконец повернула голову назад где сидела женщина, — Что не так и чего вы опять загадочно улыбаетесь? — Маша, я правда очень голодна, но мне кажется, вы немного переборщили. — невинно улыбаясь пояснила гостья. — Знаете, что я вам скажу?! Вот я просила говорить сразу, когда хватит, а теперь у вас нет выбора. Вы должны все это съесть! — Третьякова немного закипела и поставила тарелку перед Лукиной с нескрываемым раздражением, но оно было будто любя и без зла. Тут же девушка достала глубокую тарелку для супа и начала вылавливать себе пельмени из кастрюли. Тарелка получилась с горкой. Лукина все это время сидела и наблюдала за ней с неподдельным интересом и каким-то добрым про себя юмором. Наконец Маша села за стол, налила в блюдечко Лауре соевый соус с васаби, а себе достала обычную сметану, которая в тарелке перемешалась с томатной пастой и маленьким кусочком сливочного масличка. — Черт! Про салат забыла. Делала-делала и не поставила на стол! Дубина! — ругала себя Маша. — Вот! Кушайте, Лаура Альбертовна! Чего вы опять так улыбаетесь? — девочка не понимая села за стол. — Маш… Можно задать еще два вопроса и я от вас отстану? — Задавайте… — Маша закатила глаза и начала поглощать сочные пельмени. — Вы не лопнете? — учительница в голос залилась смехом, что облокотилась спиной на стену сзади и задрала голову вверх. — Не лопну. Это же пельмени — святое, можно сказать. Могу есть их вечно и я просто люблю покушать. Сегодня почти целый день ничего не ела, а в обед на ходу быстро и все. — Что же вы так? Даже не закусывали? — учительница сощурила глаза и снова начала язвить. Маша не повелась на провокацию и спокойно отреагировала на шутку с долей правды. — Почему же? Закусывала, но едой такое назвать очень сложно. Всякой гадости наелась. — Ага, еще и напились! Что пили, если не секрет? — А вам это для чего? Если хотите сообщить моей маме, спешу огорчить. Мне тоже есть о чем ей поведать и не думаю, что нам с вами друг другу надо создавать проблемы. — девушка напряглась от этого разговора. — Ох, как ловко все у вас схвачено, Третьякова! Подумать только… — Вы кушать будете или нет? Сейчас остынет и не тот вкус почувствуете! Лаура принялась пробовать японский пельмень, сначала окунув его в соевый соус с зеленым луком, перед этим спросив — А лук нарезан в мисочку с соусом, это так прям задумано? — Да, острота немного больше раскрывает вкус… — Что ж, целоваться мне сегодня не придется, так уж и быть. — театрально сказала Лукина. Женщина сразу и целиком погрузила пельмешек в свой рот и начала мило прожевывать. У Маши от этого зрелища чуть приоткрылся рот и в руке застыла вилка. Лаура кушала очень красиво и при этом была какой-то будто другой. Она мило жевала, сложив губы трубочкой, а на тех самых губах блестели остатки соевого соуса, что Маше так сильно захотелось слизать. «Я бы с тобой прям с луком здесь сейчас поцеловалась» — пронеслось в голове девушки. — Маша, вы меня слышите? Что-то не так? — забеспокоилась гостья с хитрой улыбкой. — А? Что? Да! Вы что-то спросили? Простите, я задумалась. — Я спросила где вы такую вкусноту заказывали! — В смысле? Я вообще-то это сама готовила! — немного с обидой ответила Маша. — Вы серьезно, Маш? Рис тоже? — женщина была сильно и приятно удивлена. — Да, а чего там делать? Рис-легко. В гедзы эти только в фарш добавить капусты пекинской, соус, имбиря и всякие специи. Главное, чтобы хорошо настоялся и лепить себе сколько хочешь. «Она еще и готовить умеет… С ума сойти можно… Кому же такая красота достанется?» — проговорила про себя учительница. — Маша, правда, я поражена! Очень вкусно! Теперь уверена, что точно скушаю все и ничего не оставлю. Оторваться невозможно! — хвалила Лукина и Маше стало это приятно, но при этом странное ощущение снова появлялось внутри девушки. Она никогда не слышала от преподавательницы добрых или хотя-бы положительных слов в свой адрес, а поэтому такие восторги и хвальбы казались чем-то сверхъестественным и даже диким. — Маша, а почему вы не кушаете свои кулинарные прелести? — снова вопрос сквозь трапезу. Третьякова не хотела говорить учительнице, что она буквально «пожертвовала» ради нее свои гастрономические удовольствия, чтобы та осталась накормлена в полной мере и довольна. — Захотелось чего-то простого и сметаны. — улыбаясь врала Маша, — Тем более, что я говорила про свой похмельный жор, а он очень любит обычную стряпню. — все так же давила свою белоснежную лыбу блондинка. — Вы салат еще кушать не забывайте… — Третьякова продолжила трапезу под пристальным взглядом своей учительницы. Та снова жгла ее глазами и чуть видимой улыбкой. «Ага, так я тебе и поверила. Я же видела, что в сковородке ничего не осталось! Обо мне ты просто позаботилась, а сама магазинную гадость кушаешь сидишь. Вот ведь и не признается сидит, что мне приятно хотела сделать, зараза!». — вела монолог в голове Лукина и пристально наблюдала за девушкой. Маше стало не по себе от такого взгляда и она напряглась в собственной квартире, когда казалось бы ты должен быть защищен. — Лаура Альбертовна, хотите вина? — неожиданно для себя сказала Маша. — Чего? Вы и меня тоже сегодня споить решили, Третьякова? — Лаура выпала в осадок от такого заявления девушки. Мало того, что она сидит в квартире не до конца трезвой ученицы, так она еще и выпить с ней предлагает. К такому ее жизнь не готовила. — Я вас не заставляю. Если не хотите — не пейте. Я вот выпью. — спокойно ответила Маша. — Знаете… На вашем месте, после сегодняшнего, я бы не отказалась от бокальчика для сна. — Маша, а я бы на вашем месте после того, как вы чуть под машины не попали, вообще бы на сегодня прекратила с употреблением алкоголя. — Лаура снова язвила, но Маша не поддавалась на провокации и факт того, что она в своем доме все-таки предавал ей уверенности перед этой стервозной, но чертовски красивой женщиной. — Ну, вы бы может быть, но не я. — снова улыбка. — Так я вам наливаю? — Третьякова уже достала два бокала. — Наливайте! — Лаура выдохнула и закатила глаза. Они сидели где-то полтора часа и даже завязали беседу без односторонних фраз и предложений. Маша особо не увлекалась вином, потому что в ней и без этого было достаточно алкоголя. Она делала глотки лишь для снятия напряжения радом с этой женщиной, а вот Лаура не заметила, как выпила почти всю бутылку и ее сознание немного затуманилось. Третьякова начала собирать и мыть посуду. — Маша, прекратите. Давайте я помою или на утро оставьте. Вы тоже вижу, очень уставшая. — рвалась помочь гостья. — Лаура Альбертовна, прекратите! Я сейчас все здесь быстро! — бубнила хозяйка, — Вы лучше идите ложитесь, вас еще мазью надо помазать, а то синяки на все лицо вылезут. — А можно поинтересоваться, куда мне ложиться? — Со мной будете спать! Не переживайте, приставать сегодня не буду! — шутила девушка, делая акцент на предпоследнем слове и смотрела на женщину в половину оборота от раковины с посудой. Лаура закатила глаза и от до жути «смешной» шутки пошла в комнату. Женщина от усталости прилегла поперек на застеленный пледом диван и ждала Машу. Девушка закончила мыть посуду и стала искать аптечку, чтобы дать мазь Лукиной. Когда все нашлось, Маша зашла в комнату и увидела картину, как поперек ее дивана, полусидя или полулежа, неизвестно, как правильно назвать это положение, когда половина тела лежит на спине, а ноги согнутые в колени лежат на полу. Будто она сидела до этого и плюхнулась назад. Дело даже не в этом, только сейчас Маша заметила одежду, во что дала Лукиной переодеться. Спортивные шортики были ей слегка маловаты, а вот большая свободная футболка отлично сидела. Особенно сейчас, когда учительница так маняще лежала и низ футболки был приподнят, что оголил вид на живот женщины. Маша загляделась на это зрелище и быстро себя привела в чувства. Нужно разбудить даму, чтобы дать мазь и расстелить нормально постель. Третьякова аккуратно нависла над Лаурой и начала гладить ладонью женщину по лицу и волосам, удивляясь самой себе, что она в край осмелела. — Лаура Альбертовна… Вставайте… Нужно намазать ваши синяки и нормально лечь в кровать. — будила Маша. — Хорошо, Маша… Сейчас… Две минутки еще, пожалуйста. — женщина успела уснуть и вставать ей уже было крайне тяжко, а вино еще больше дало о себе знать. Третьякова решила пойти на компромисс. — Хотите я вам пока синяки помажу, а потом вы встанете и мы ляжем нормально под одеяло? — Да, Третьякова. Делайте, что там нужно. — пробубнила Лаура. Маша принялась аккуратно покрывать лицо женщины мазью где располагались ненавистные синяки. Лукина спокойно лежала с закрытыми глазами и иногда корчилась от боли. С лицом было быстро покончено, как Третьякова увидела еще синяки на запястьях… Она аккуратно водила пальцами с прохладной мазью по рукам своей учительницы. Ее заворожили красивые женские руки, по которым не менее красиво выпирали венки, а одна потемнела в месте где маньяк оставил ссадины от своих грязных рук. Маша продолжала с трепетом водить своими пальцами по местам ушибов. На шее тоже были ссадины. Девушка рискнула потрогать и там. Она затаила дыхание и смотрела на лицо Лукиной, оно было таким красивым с закрытыми глазами, а в это время рука коснулась израненной кожи на шее. Рука плыла сбоку от места где пульсирует сердечная венка и опускалась к ключицам. Блондинка думала, что закончила, как ее взгляд снова упал на полуголый животик брюнетки. На нем тоже были синяки… Тут Маша совсем в край осмелела и полезла женщине под футболку. Рука от жидкой мази скользила будто по маслу, на теле учительницы. Она гладила живот, косточки, что чуть выпирали возле ниже пояса, все это делалось дико нежно и аккуратно, а после рука скользнула к ребрам, там могло быть особенно больно и Маша стала еще нежнее уже не мазать, а в прямом смысле ласкать Лауру Альбертовну. Третьякова заметила, как живот женщины стал чаще вздыматься и дыхание усилилось у них обеих. Машу накрыла сумасшедшая волна возбуждения! И в этот миг, женщина, что лежала под ее рукой с коротким стоном выдохнула и прогнулась в спине. Третьякова не могла себя больше сдерживать и наклонилась к губам своей ненавистной учительницы. Она была очень близко и чувствовала ее теплое дыхание, девушка уже почти касается губ, как Лаура резко распахивает глаза и смотрит на нее в шоке. Маша очень близко, а рука ее под футболкой женщины, что сейчас будто очнулась. — Ну, так и чего, Лаура Альбертовна? Спать ложиться будем? Мне стелить постель? — выкручивалась Маша, как могла. Главное избегать неловкого молчания и пауз, думала про себя. — Да, Маша… Разбирайте кровать. Я пойду за мобильником в сумочке схожу пока что… — Лаура вскочила бы быстро с дивана, но боль от побоев пока не давала этого сделать. Женщина ушла в коридор к сумочке, а Маша быстро разложила их общее на сегодняшнюю ночь ложе и быстро разделась до трусов пока ее не видят, но она ошиблась. Лукина уже минуты две стояла и наблюдала за девушкой. Она была поражена ее фигурой и спортивным телосложением. Особенно в этом свободном топе-лифе и трусики-шортики ей были кстати. Маша замерла, когда увидела женщину, но не стала стесняться. С этим у нее все хорошо. — Лаура Альбертовна, вот вам рубашка, она очень легкая и спать в ней одно удовольствие. — Спасибо, Маш. Третьякова думала, что женщина уйдет переодеться в ванную комнату, но она совсем не ожидала того, что сейчас видит. Лаура Альбертовна снимает себя шорты, да и Бог с ними! Она поворачивается к ней спиной и снимает с себя футболку, а после этого расстегивает тот самый лиф из Машиного сна. Комплект белья учительницы был один в один цвета, что и приснился. Блондинка снова потеряла челюсть и ее даже повело в сторону от возбуждения. Лаура надела на себя рубашку и три верхние пуговицы оставила незастегнутыми. — Маша, я готова. У вас все хорошо? — учительница была в недоумении почему Маша стоит будто немой столб. — Ааэээ-ээм! Да-да! То есть, да! Ложимся! Я сейчас выключу свет! — мямлила ученица. Женщины легли в кровать, но было еще одно маленькое веселое обстоятельство! У Третьяковой всего одно одеяло и укрываться им нужно будет тоже одним, а это значит, что придется лежать ближе друг к другу. Лаура потянула на себя одеяло и это действо оголило тело Маши. Женщина заметила это и не знала, что делать. Ведь это она в гостях и доставляет дискомфорт. Мария долго думать не стала после того, как заметила, что учительница занервничала. — Лаура Альбертовна, двигайтесь ко мне ближе, не бойтесь. — с ухмылкой и вызовом сказала ученица. — Ха! А я и не боюсь! Было бы чего бояться! — вызов принят и женщина специально очень близко придвинулась к Маше, а та за секунду покрылась жаром, потому что ее голое плечо почувствовало мягкую грудь без лифа через ткань рубашки, что так изящно сидела на преподавательнице… Лаура Альбертовна даже в темноте почувствовала, как Маша замерла и затаила свое дыхание. Женщина была почему-то довольна собой, но в ее голове тоже творился полный хаос. «Значит мне не приснилось, что она меня ласкала! Боже… Лукина, это все стресс и этот ее пьяный поцелуй на тебя так влияет. Нужно поспать…». — Спокойной ночи, Маш. — прошептала Лаура Альбертовна. — Сп-спокойной… — заикаясь ответила блондинка. «Вот так покушали пельмешек… Вот так пятница-развратница… Кому расскажешь-не поверят!» — думала про себя хозяйка квартиры и поняла, что эта ночь для нее точно будет бессонной.