Стерва

Рука Третьяковой скользнула к тому самому месту… Учительница закатила глаза и притянула Машу ближе к себе за плечи. Девушка с безумным наслаждением вкушала ее губы, а в это время преподавательница ласкала пальцами ее шею. Ученица прижала всю ладонь к разгоряченной точке и слегка надавливала, обволакивая руку в сладкой природной смазке, чтобы она, как можно лучше могла скользить. Лаура сгорая от нетерпения, сама начала двигать бедрами и тереться об нее. — Мммм… Какая у меня нетерпеливая учительница. — тихо пошутила Маша. — Солнышко… Не издевайся, пожалуйста! Я так соскучилась… Ты даже не знаешь. — Еще как знаю! — Тогда сними его с меня… — полустоном попросила математичка, указывая взглядом на распахнутый шелковый халат. — Обязательно. — согласилась девушка и снова слилась в очередном долгожданном поцелуе. Каждого поцелуя было мало после такой долгой и нервной разлуки. Третьякова сняла ненужную вещь с женщины своей мечты и бросила ее на другой край кровати. Блондинка снова нависла над учительницей и застыла, улыбаясь, разглядывая ее тело. Маша еле весомо водила пальцами по контурам груди, живота и шеи. В ее взгляде было море любви и нежности, которая при этом переплеталась со страстью. — Опять твой этот взгляд. Ты меня им убиваешь! — извиваясь под лаской рук, и улыбаясь сказала Лукина, будто просит не смотреть на нее так. — Ты прекрасна… — все, что смогла ответить Маша и продолжила свои действия, но уже более настойчиво. Она припала к рту учительницы и с безумством начала целовать. Преподавательница тяжело задышала и начала отвечать на поцелуй. Их языки будто боролись друг с другом, каждый хотел в полной мере насладиться этим моментом. Третьякова отстранилась и на миг взглянула в такое уже родное лицо. — Твои губы будто маки… Особенно, когда дразнила меня своей красной помадой. И не перестану говорить о том, как ты прекрасна. Особенно в этом лунном свете. Лауру снова поражали слова ученицы в свой адрес, она до сих пор не могла поверить, что все эти события так внезапно ворвались в ее жизнь. — Ежик… — женщина не успела договорить, потому что Маша начала изучать своими губами ее лицо. Самые нежные поцелуи сыпались с безумным трепетом, будто боясь пропустить хотя-бы миллиметр на этой красивой женщине. Лукина зарылась пальцами в ее волосы и аккуратно, отвечая на ласку сжимала их будто делает массаж головы. Третьякова стремительно сместилась на шею любимой учительницы и точно так же, не пропуская не единого места, вбирала в себя губами ее кожу, которая пахла такими знакомыми духами и покусывая, облизывала ее. Стали появляться разноцветные пятна разных размеров, пока они были розовыми или чуть темнее. Руки не остались без дела. Начало своего пути они нашли на плечах и вниз по ключицам стали спускаться к груди. Преподавательница без ласк сильно возбудилась. Ее грудь была твердой, а соски стояли. Третьякова обеими руками сжала груди и начала их гладить, пока губы с шеи учительницы стали спускаться ниже. Внутри Лауры Альбертовны поселилось какое-то странное чувство. Все происходящее в данную минуту, не было похоже на прошлый раз. Не было будто какой-то похоти и защитной развращенности, чтобы ушел страх. В этот раз было все слишком красиво и чувственно. Третьякова начала целовать ее грудь. Одной рукой она сжимала правую, а левая поддалась ласке ее языка. Маша оставляла засосы вокруг соска и переменно облизывала его, а после начала вбирать губами, оставляя аккуратные укусы, чтобы ее женщине не было больно. Та же участь ждала вторую грудь. Лукина начала немного постанывать, выгибая спину, и зарывшись руками в волосы ученицы опускала ее ниже к тому самому месту, но сама того не осознавая. Маша почувствовала это и продолжила опускаться ниже. Засосы и поцелуи оставались по всему животику преподавательницы. Лаура поджимала и облизывала пересохшие от своих стонов губы, а Маша в этот момент облизывала ее кожу вокруг пупка и дразня прокладывала мокрую дорожку к интимному месту женщины. — Котеночек, пожалуйста, не издевайся надо мной. Ах, ммммм! — Я же говорила, это за то, что дразнила красной помадой! — Третьякова быстро и почти невесомо коснулась клитора преподавательницы. — Маша, я же не специально, я и не знала! Честно! — Ну, хорошо. — хмыкнув сжалилась ученица. На самом деле, она и не думала издеваться над ней, просто в очередной раз ей хотелось удостовериться, что эта женщина в ее власти и это все не сон, который, как тогда быстро закончится. Третьякова приподняла ягодицы Лауры Альбертовны и подложила под них подушку. Для Лукиной все было будто новым, она не ожидала таких действий и немного была удивлена. Замешательство пропало в тот же момент, когда Маша шире расставила ее ноги и одну закинула себе на плечо. Третьякова медленно от икроножной мышцы вела свои руки в сторону бедра преподавательницы, а губы целовали ее ногу в области щиколотки и двигались вслед за руками. Лаура Альбертовна лежала на кровати и с замиранием сердца, смотрела с каким наслаждением ее ученица ласкает тело, которое мучительно долгое время нуждалось в этом. Маша прикрывала глаза после каждого прикосновения губами. — Третьякова, ты точно сумасшедшая… — Все из-за тебя… — девушка сразу нашла, что сказать. — Лаура Альбертовна, я так люблю твои ноги, даже не представляешь… — Третьякова продолжала двигаться поцелуями к внутренней стороне бедер учительницы и дошла до контрольной точки. Маша не стала медлить, потому что даже при свете луны, что била в окно, видно, как сильно математичка ждала ласки в том самом месте. Девушка всем языком прижалась к половым губам Лауры. Женщина почувствовала приятное тепло и простонала. Язык раздвинул половые губы и начал проникать внутрь. — Мммм! Да-а-а-а… — прохрипела Лаура Альбертовна. Белокурая положила одну руку на ее живот и в области лобковой кости слегка потянула кожу, чтобы лучше открыть клитор. Язык внутри женщины начал движения вперед и назад, а потом добавилось вверх и вниз. Лукина извивалась на кровати будто змея. Третьякова облизывала и целовала горячее место, больше всего ласки досталось клитору. Она мягко и нежно вбирала его своими губами и посасывала, поглядывая на реакцию женщины, чтобы понимать, как той в высшей степени доставить удовольствие. — Мой котенок, что ты со мной делаешь? Теперь я с ума схожу! Мммм! А-ах!!! Язык круговыми движениями продолжил ласкать ее бутон. — Ооооо! Да-а-а-а!!! — преподавательница стала стонать громче. Маша прикоснулась двумя пальцами к пылающим и сильно мокрым губам, провела по ним сверху вниз, помассировала клитор, от чего преподавательница была уже почти на пике удовольствия. Поняв, что пальцы идеально влажные, она не спеша и нежно вошла в нее, будто учительница была юной девушкой, которой боятся сделать больно. Два пальца Третьяковой свободно входили и выходили из нее. — Ежик, пожалуйста, немного… Мммм! Да-да-да! — не успела договорить Лаура, как Маша сразу поняла ее просьбу и начала свои движения быстрее, и добавила язык поверх точки, в которой собирались все нервные окончания. — Да, котенок! Да! — кричала преподавательница на всю квартиру и в порыве страсти, запущенной рукой в белокурые волосы, стала сжимать их пальцами. Рука еще ускорила темп, двигаясь вперед-назад и немного вверх внутри пальцами. — Машенька! Я люблю тебя! ММММ! Еще-еще-еще!!! — стоны и крики заполонили весь дом. — Да! Сильнее! Еще! Ооо-аааах! Ах! А-аааах! — она задыхалась и никак не могла поймать дыхание. А руки и язык все сильнее и интенсивнее ласкали ее половые губы. — Да, моя девочка! О! Да!!! Я! Я… Сейчас! О, боже… Маша ускорилась еще сильнее и видела лицо учительницы, которое было на пике приближающегося фейерверка! — Вот сейчас… Сейчас… Маша, я! А! Ааа! Аааааааааах!!! Ммммм! Дааааааааа!!! — сжимая кистями рук простыни, что на тех выступили красивые вены, кричала преподавательница в порыве оргазма. Она, как и в тот раз кончила струйным оргазмом, что сложно было не заметить на такой красивой зеленой простыне. Третьякова где-то в районе поясницы рухнула рядом на кровать и сама обессиленно ловила воздух губами, положив себе влажную от любимой женщины руку на живот. Они молча лежали поперек кровати минуты три, как девушка почувствовала, как ее голову гладит рука учительницы. Маша приподнялась на локтях и целуя ее бедра плыла вверх к губам. Третьякова легла сверху, а Лаура взяла в ладони ее лицо и очень нежно поцеловала. Языки ласково дарили друг другу любовь. Преподавательница наблюдала за своей ученицей и снова начала таять, как холодный айсберг в океане в период глобального потепления. — Моя мечта… — тихо подытожила девушка, смотря ей в глаза. — Сбывшаяся, Маш, сбывшаяся… Если тебе, конечно, правда, такая нужна… — Вот чего ты опять начинаешь? Нужна больше чем воздух. Я без тебя дышать не могу! — Можно спросить? — Конечно. — разрешила белокурая, целуя ее в нос. — Я ведь у тебя не первая, так? — Ага, ты-моя не первая, а я-твоя случайная! — Маша задиристо засмеялась. — Именно! Там ведь еще поют «покажи мне любовь». И ты мне ее показала… — Лаура, что не так? — снова появился этот серьезный и обеспокоенный взгляд. — Врать не буду, но мне показалось, что ты не в первый раз это делаешь… Ты ведь такая юная еще… — Конечно не в первый, я тоже врать не буду. Какая разница в этом? Главное, что мы друг с другом рядом! — Ну… Я уверена, что ты можешь нравится очень многим красивым и молодым девушкам твоего возраста, раз мальчики не нравятся. А тут я… Такая… — ей снова не дали договорить смачным и мокрым поцелуем в губы. — Если я еще раз подобное услышу-не поздоровится, Лаура Альбертовна… Не смей никогда так о себе говорить! Я тебе запрещаю! И я уже миллион раз говорила, что мне плевать на всех других, мне плевать на всех вокруг! Мне нужна только ты! И к тому же, я уж слишком через многое прошла и после всего этого надо быть полной тупой идиоткой, чтобы не быть рядом с такой красивой обладательницей длинных ног и таких сладких губ, моей любимой женщины. Лукина внимательно не отводила взгляда от Маши пока она говорила такие теплые слова в ее сторону. Она понимала, что девушка не врет. — Повтори еще раз… — Что повторить? — «любимая женщина»… — Моя самая и даже слишком любимая женщина! Я тебя никому не отдам! На лице строгой преподавательницы точных наук снова появилась та самая милая, которую так сильно успела полюбить Маша, улыбка. — Значит точно твоя? — с прищуром решила уточнить Лукина. — Моя и только моя! — за ответом последовал очередной поцелуй в губы, а на обнаженную спину девушки снова вернулись красивые руки с аккуратным маникюром. — А я люблю тебя… — Чего? — в лице Третьяковой сложно было скрыть удивление. — Я. Тебя. Люблю! Маша была в шоке и не могла поверить услышанному. Ведь преподавательница еще ни разу сама не говорила ей таких слов. Маше и самой было тяжело признать это, а тем более, сказать об этом строгой учительнице. — Маш, не смотри на меня так. Мне самой тяжело было сказать тебе три этих простых слова. Вернее… Я боялась… Боялась, что допускаю ошибку. Мне страшно привязываться к кому-то… Прости, что тебе столько всего пришлось пережить, чтобы услышать от меня это. Я и так, столько проблем в твою жизнь принесла… — со стыдом Лукина отвела взгляд в сторону. — Никаких проблем ты не принесла! Посмотри на меня, пожалуйста. Учительница снова вернула свой взор в сторону Маши. — Даже все то недопонимание, которое было между нами… Честно скажу, мне даже это все нравилось. Мне так нравится твоя манера общения на уроках, этот адреналин! Одним только безразличным «здравствуйте, садитесь» у меня внутри все переворачивается! Сразу представляю картину, как прогну тебя на этот компьютерный стол… — Маша! Так вот о чем ты все время на моих уроках думаешь! Теперь не удивлена почему такие плохие оценки! — смеялась учительница. — Мне так нравится твой смех… Повисла легкая тишина и они снова смотрели друг на друга влюбленным взглядом. — Спасибо, что каким-то чудесным образом оказалась сегодня у меня дома, что сделала первый шаг… Я бы не решилась, хоть и такая строгая на работе. — А я не чудесным образом. Все было спланировано и мне Таня помогла. — невинно посмеивалась Маша. — Да, что вы говорите? А я уже в курсе вообще-то! Сказала же, про первый шаг. — подмигивая, теперь подкалывала Лаура. — Ну, Лаура Альбертовна, давай ложиться спать? — Давай, но утром и правда, никуда не поедем… Не хочу пока туда. Дико не хочу… — с отвращением уверяла учительница. — Полностью согласна. Мне вообще уже от этой гребаной школы нужен какой-то отдых у моря! — с таким же отвращением говорила Третьякова и запускала под приподнятое одеяло, Лауру к себе поближе. Учительница не стала одеваться и прилегла рядом со своей любимой проблемной ученицей. Она хотела согреваться теплом от ее тела. Два влюбленных сердца слились в крепких объятиях. Лаура Альбертовна обнимала Машу за обнаженную талию и водила ладонью по животу, лежа полубоком на ее груди. Третьякова обняла ее крепче за плечо и еще сильнее прижала к себе. Они быстро уснули под шум дождя за окном, который так и не прекращался… Лаура Альбертовна нехотя проснулась от сухости в горле и ужасном недомогании. Учительница встала с постели и пошла на кухню набрать стакан воды. При утолении жажды горло заболело еще сильнее… Часы показывали почти девять утра. Ужасная погода за окном придавала еще большего разочарования в сегодняшнем утреннем дне. Она вернулась обратно в комнату и настроение немного стало лучше. Лукина вернулась в кровать и со спины обняла Машу, уткнувшись носом в белоснежные локоны, что небрежно были разбросаны на подушке. — Моя вояка… Милая вояка… — с улыбкой подумала про себя женщина и вновь уснула. Через некоторое время сон решил покинуть вторую влюбленную особу. Маша аккуратно перевернулась в сторону учительницы и сонными глазами начала любоваться ее красотой. Очень хотелось ее поцеловать, но она так сладко спала, что было жалко разбудить такую прекрасную, спящую красавицу напротив. — Спи, моя Лаура прекрасная… — прошептала девушка и отправилась на кухню в одних шортах, что дала ей хозяйка. — Тааак, что тут у нас имеется? — заглядывая в холодильник, говорила сама с собой. Третьякова немного замешкалась и начала в прямом смысле слова тупить. Такая простая задача приготовить любимой женщине завтрак и продуктов целый холодильник, а в голове совсем почему-то стало резко пусто! — Блин, вот и чего из этого можно сделать? Маша начала гуглить в телефоне ближайшие цветочные магазины и позвонила Тане. — Алло! Маша, ты чего так рано? — сонным голосом ответила подруга. — Тань, тут такое дело! Можешь мне скинуть тысяч пять на карточку? Я сразу тебе отдам. — Маш, чего там у тебя опять случилось? — Таня подскочила с кровати и напряглась. — Ничего не случилось, просто сюрприз тут… Ну, это самое… Короче! На сюрприз! — Ха-ха-ха! Третьякова! Не нервничай ты так! Чего ты? Мне не жалко, сейчас скину. — Спасибо огромное, Тань! Ты снова меня капец выручила! — Благодарностей не надо, но ты мне будешь должна рассказать все в мельчайших подробностях, когда вернешься! — смеялась Полякова на том конце телефона. — Ой, сколько влезет! От тебя тоже уже жду и не дождусь! Ты ведь у нас тоже грешница! А то сидит она тут, сама невинность! Все меня подкалывает! Мокриди ведь у тебя ночевать осталась, я так понимаю? — загадочно интересовалась Маша. — Так, Маша! Я тебе перевела! Давай там сюрприз, чтобы самый лучший был! Вынуждена тебя покинуть! — Ах-ха-ха-ха! Все понятно с тобой, Полякова! Я это запомнила! Давай, пока! Маша с улыбкой до ушей побежала под мелким дождем в цветочный магазин. — Здравствуйте, мне надо собрать самый красивый букет из роз! — Добрый день, а какое количество вам нужно? — Аааа. Ээээм… Нууу… — Так, понятно. Вы для кого? — Мне… Одной самой красивой женщине в мире! Продавщицы переглянулись между собой многозадачными взглядами и снова посмотрели на Третьякову. — А розы одного цвета хотите? — Давайте двух! Я уже все придумала! Мне нужен букет из 51 розы, пусть будут красные и белые. Только, чтобы все красиво было и не вялые! Пожалуйста. Букет был собран и Маша с огромной охапкой цветов бежала в обратную сторону. Она тихо пробралась в квартиру, закрыла аккуратно дверь и начала готовить завтрак. Маша придумала приготовить картофельные драники с сыром, фруктовый салат заправленный клюквенным соусом и бананово-творожный десерт в стеклянных стаканчиках. На кухне стояли вкусные запахи, а Лаура все также сладко спала, даже не подозревая, что сейчас происходит на ее кухне. Маша очень сильно за все переживала. Она особо себе не готовила, но любила готовить для кого-то. В данном случае волнение прибавлялось как раз от того, что этим кем-то был не просто кто-то, а очень дорогая ей женщина. Маша увидела в холодильнике учительницы много свежевыжатых соков. Девушка знала один вкусный рецепт шампанского с апельсиновым соком. Готовка подошла к концу, все блюда стояли на подносе, шампанское приятно шипело пузырьками. Третьякова выдохнула и пошла в сторону комнаты из которой услышала характерное «Апчхи». — Будь здорова, моя весна!!! — заходя в комнату, пожелала Маша. — Ой, а кто это у нас такой обнаженный повар сегодня? — игриво спрашивала преподавательница, увидев Машу снова в одних шортах и голым торсом. Маша присела к ней на кровать и с подносом в руках тянулась за поцелуем. — Ммммм! От тебя так вкусно пахнет шампанским. Чем ты занималась пока я спала? — после нежного поцелуя с языком спросила Лукина. — Ну, как видишь, старалась тебя удивить и еще не наносить твоей кухне сильных психологических травм. — с невинными глазами смеялась белокурая. — Ой, ладно тебе, ежик. Горелым же не пахнет и вижу, в тарелках тоже все очень красиво выглядит. Ты это все для меня старалась? — снова уточняла учительница. Лукина любила все уточнять у Маши, хоть и сама знала кому, что относится. Просто ей хотелось еще раз услышать, что это все для нее, ее это грело. — Конечно! И спешу добавить, ты первая для кого я так стараюсь! — Иди сюда, хочу еще раз тебя поцеловать! — Лукина вся хоть и в смущении, тянулась за поцелуем. Они снова соединили свои губы и Лаура теперь совсем четко второй раз почувствовала вкус алкоголя. — Котенок, так почему от тебя пахнет шампанским? — А ты сама попробуй. — протягивая бокал, предлагала Маша. — А, что это такое? Слушай, пахнет так прикольно! А-апчхи! — Будь здорова еще раз! Хи-хи! — Спасибо! Так, что это? — Пробуй уже. Лукина сделала глоток и приятно удивилась странному, но такому приятному вкусу. — Мммм! Я думала это сок, а оно шипучее! Это шампанское с соком? — Угадала! — Правда, первый раз такое пробую! Никогда не могла подумать, что это может сочетаться! — восхищалась женщина и сделала еще глоток. — Маш, только… Единственное, а не рановато нам для шампанского? Время только двенадцать часов. — посмеиваясь, указала на будильник учительница. — Блин! Да, что-то я и не подумала. Только утро, а я уже тебя спаиваю! Дом наполнился женским смехом и позитивом! Вот только Лаура снова чихала и немного пыталась прокашляться. — Ты в порядке? — Да-да, все хорошо! Не проснулась еще до конца, просто. Маш, честно, я тобой поражена. И очень приятно! Раз уж ты впервые и только для меня так делаешь, я тебе тоже со всей уверенностью заявляю, что ты первая в моей жизни, кто вообще для меня такое делает. Спасибо тебе большое, моя хулиганка! Мне безумно приятно, котенок! — Черт! Совсем забыла! — чуть не снеся поднос, Маша подскочила с кровати и выбежала из комнаты. — Тихо ты, сумасшедшая! — с улыбкой вслед кричала Лукина. Через минуту Маша заходит обратно в комнату с огромным букетом роз. Лукина приоткрыла от удивления рот и ахнула, а после прикрыла его двумя руками. — Маша… — Это тебе, Лаура Альбертовна… Вот… — со странным стеснением передавала букет в руки девушка. Женщина взяла его и уткнулась носом, чтобы вдохнуть весь прекрасный весенний аромат, которым успела наполниться и сама комната. — Третьякова, ты ненормальная! Спасибо большое! Господи! Не могу выразить в каком я шоке! Приятном шоке! Они замечательные и такие красивые! — Лаура чуть не заплакала, но пыталась себя держать в руках. — Только ты замечательнее их и прекраснее. Во всем этом мире… с влюбленным взглядом Маша сыпала очередные комплименты. — Мой белокурый котенок, иди ко мне… Третьякова пробралась к ней под одеяло и полусидя обняла женщину, целуя все ее такое милое и заспанное лицо. Голубые глаза без слов передавали весь восторг, который Маше получилось вызвать в преподавательнице. Ученица целовала ее лицо и, когда губы прикоснулись ко лбу, Маша заметно напряглась и прижалась губами еще раз. — Да ты вся горячая!!! У тебя температура? Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? — Маша будто безумная девушка уж сильно и с фанатизмом переживала за Лауру. — Тише-тише! Маш, стоп! Успокойся! Честно, мне еще с утра не очень хорошо было. Горло болит и где лопатки… — Блииин! Вот сказала же, чтобы на ветру в одном халате не стояла! Это все из-за меня! — Ежик, вот чего ты опять свои колючки выпускаешь? Успокойся! Ничего страшного! — Тебя продуло, скорее всего… Прости, пожалуйста… — со стыдом просила Маша. — Так, хулиганка! Прекрати быстро! Все нормально! Будто ты никогда не болела! Обычная простуда! Ты мне такое замечательное утро сделала! Я так счастлива, а ты сидишь и на себя за глупости ругаешься! — Хорошо, извини… Просто я так за тебя переживаю, что вот лучше бы я заболела чем ты. За тебя и жизнь готова отдать. Я серьезно, Лаура… И это не просто слова. — Спасибо… Люблю тебя… Маш, а можно мы пока не будем сразу кушать? Я хочу это вот так все сфоткать вместе с букетом. — Конечно, ты сама решай. Все, что ты захочешь — так и будет! На память типа? — Нууу, почти… Подружке отправлю. Похвалиться хочу! — с искренней и какой-то детской улыбкой преподавательница делала фото своего завтрака в постели. — Ух, какая ты! Шучу. Я бы тоже Тане отправила поделиться своими эмоциями. — Значит ежик меня понимает… А-апчхи!!! — Так, ясно. Шампанское пить не стоит. Я пойду заварю тебе вкусный и горячий чай, а потом после завтрака ты обязательно измеришь температуру и будем лечиться. — Ну, нееет! Маш, оставь! Оно же не холодное! Пожалуйста, не уноси!!! — Хорошо. Но чай обязательно выпьешь! — Непременно, мой доктор Третьякова!