Стерва

Вечером Маша сделала вид, что была в школе и старалась перед мамой не подавать виду, что с ее самочувствием не все хорошо. Лаура постоянно была на телефоне и спрашивала о ее здоровье. Третьякову сейчас не заботило ее состояние. Все мысли были о Тане… Идиотская ситуация, в которой не знаешь, как поступить. Девушка легла в кровать и готовилась погрузиться в сон, но гадкое и скребучее на душе чувство не давало этого сделать. Она долго думала над тем, что увидели ее глаза сегодня утром. Маша пришла к выводу сначала поговорить с Мокриди, а дальше будет видно, что она скажет Поляковой. Наступило новое утро, а будильник с назойливой мелодией быстро помогал вспомнить о том, что сейчас снова нужно идти на каторгу в школу. Маша старалась кушать, но аппетита совсем не было, еще этот дурацкий корсет, который давил со всех сторон. — Ээээх… Вот бы сейчас Лаура была рядом с ее кулинарными шедеврами… — тихо бубнила блондинка, домывая под горячей водой чашку от остатков кофе. Третьякова оперативно оделась и вышла из дома навстречу Тане. Через десять минут они оказались на их обычном месте. — Привет, дорогая! Как ты себя чувствуешь? — обнимая, спрашивала Таня. — Могло быть и лучше… Мне медкомиссию теперь не пройти, чтобы справку дали на соревнования. Не знаю, что теперь делать. — Маш, а справку прям сейчас уже надо сделать? — По-хорошему, я должна на следующей неделе сходить врачей обойти, но там же раздеваться надо будет. Гематомы так быстро не пройдут, они сразу увидят и спросят, что это такое и откуда! — Ты подожди панику наводить. Посмотрим, как все сейчас будет заживать. Мазь наноси чаще, которая синяки рассасывает. Она у тебя осталась? — Конечно! У меня есть один план, но будет опасно. — Рассказывай! — В интернете нашла где можно купить эту чертову справу и вообще не обходить никаких врачей! — Маш, я все понимаю, но… Подумай сама, у тебя сейчас такая травма, тебе даже тренироваться нельзя, а эта справка погоды не сделает тебе. — серьезно убеждала Таня. — Понимаешь, мне уже плевать! Главное выйти и выстоять на этом ринге. Сколько мы уже с этим уродом дрались, я примерно представляю его силы. Думаю, что справлюсь. Просто куплю справку, чтобы допустили, а с тренировками попробую аккуратно все делать. — Маш, а Лаура Альбертовна знает про твою затею? — Ты смеешься? Нет, конечно! Она точно это не одобрит и я сейчас стараюсь с ней про эту тему даже не говорить! По факту узнает, потом… — Третьякова, ты совсем безбашенная! — Тань, давай без нотаций? Мы должны это сделать и бабка получит по заслугам! — Ооох, Маша… Ладно. Ты прекрасно знаешь, что я за тобой и за тебя всегда! — Спасибо! — Третьякова обняла подругу в знак благодарности и их крепкой дружбы. Внутри сильно скребли кошки и хотелось скорее прояснить ситуацию с Мокриди. — Тань, вот только есть одна проблема с этой справкой. — Какая же? С восемнадцати лет только? — Нет. Она денег стоит. И вообще, хочу на какую-нибудь работу устроиться на вечер. — Слушай, а у меня есть идея! Я сама хотела подработать, чтобы Мокриди подарок купить! В двух станциях метро от нас есть торговый центр. Там салон красоты и одна женщина хорошая дает подзаработать. — Подарок? — Маша старалась скрыть свое недовольство под маской удивления. — Да, хочу ей подвеску купить, которая ей нравится. — А это мысль! Я Лауре тоже хотела бы подарок сделать, ты мои мысли недавние прям прочитала, Полякова! — А ты, что именно хочешь? — Кольцо! С каким-нибудь синим камнем. Не бриллиантом, конечно, но вот знаешь, именно хочется на него заработать и сделать такой подарок! — Прекрасно тебя понимаю! Ну, смотри, там можно до полторы тысячи за выход заработать, но это если еще ей помогать разгружать поставки. Коробки там всякие с машины в салон приносить. — Пофиг вообще, лишь бы не обманывала. — Не, она хорошая! У меня там знакомый каждое лето у нее работает. — Хорошо. Пойдем скорее уже, а то опаздываем! — Да, пойдем, а то старая сволочь еще докопается. Девочки быстрым шагом дошли до школы и снова на входе встретили бабку. Она дежурила на первом этаже и болтала с физичкой. Проходя мимо нее, девочки натянули на лицо улыбку с презрением в сторону старой кошелки! Бабка скривила от недовольства рожу, но ничего не сказала на это. Уроки проходили спокойно, за исключением рыжего козла, который периодически отпускал в сторону девочек реплики о том, что они уголовницы и воровки. Его шутки про тюрьму были дебильными и не смешными. Математики и геометрии по расписанию не было, Лауры Альбертовны в этот день тоже. Третьякова несколько раз отправляла ей сообщение, но оно до сих пор не было прочитано. Девушке было немного грустно, а внутри поселилась нотка беспокойства. Прозвенел звонок с уроков, который был будто райская музыка для ушей, что оповещала о конце многочасовой каторги в этой помойке! Маша на последнем уроке отправила Мокриди сообщение о том, что надо поговорить наедине после школы. Та быстро согласилась и предложила встретиться на площадке для скейтбордистов, что была по пути к дому Третьяковой. На улице все друг с другом попрощались, а Таня пошла провожать Мокриди. Маша неспешно дошла до места встречи и присела на скамейку ожидать одноклассницу для серьезного разговора. Прошло полчаса, а девушки все не было. Третьякову стало все это напрягать, а еще больше ее бесило, когда люди опаздывают. Белокурая хотела написать сообщение Мокриди, как она появилась. — Маш, извини, что долго! Меня Таня провожала и все никак отлипнуть не могла! — краснея, объяснялась «подруга». — Ничего. Присаживайся… — Маша старалась держать себя в руках и сохранять спокойствие. — Таня, тут такое дело… Короче, я все знаю! — Третьякова толком ничего не знала, но решила взять ее таким образом на понт. — О чем ты? Что-то случилось? — Прекращай из себя дурочку строить! Я видела тебя с Кузнецовым и видела не один раз! Давно ты с ним?! — Маша с дури выпалила того, чего на самом деле не было. Мокриди заметно начала нервничать, а глаза забегали по сторонам и смотрели куда угодно, но только не на разъяренную Машу. — Отвечай! Таня, лучше говори правду… — Хорошо! Да, мы с ним в тайне от всех встречаемся, а точнее только начали! — Что?! — Того!!! Он мне сразу еще понравился, с первого дня! — Как может нравится это дерьмо?! — Третьякова не могла поверить своим ушам, а в глаза, которые все-таки увидели их и сразу все поняли, хотелось засунуть миксер! — Не говори так о нем! — А, как я должна о нем говорить?! Ты совсем больная?! Ты же видишь, что он делает и на бабку работает! Столько гадостей нам всем принесли эти двое! — Кому всем, Маш?! Вот кому?! Тебе и Тане?! Она бы нас не трогала если бы не вы! — Ты офигела?! Мы за вас перед бабкой всегда заступались! Таня постоянно глотку за тебя перед ней рвала и я в том числе вас защищала даже после того, как вы ко мне жопой повернулись в трудное время! Да, как ты можешь встречаться с Таней и с этим?! — Да у нас с Таней ничего нет. Тогда все это было глупо. Я просто поддалась какому-то порыву на пьяную голову. Мне хотелось защиты и просто кого-то. Любви к ней нет. А ее вот эта ревность по поводу парней, после этого я поняла, что мне девушки вообще не нравятся. Мне всегда нравился Кузнецов. Он такой сильный и смелый, дерзкий, с ним никто связываться не хочет, потому что его все боятся. Он очень крутой! А Таня, она слишком слащавая. Она постоянно по миллиону раз спрашивает поела ли я, как я одета, одета ли я тепло и все в этом духе, как курица с яйцом надо мной трясется. Меня это бесит! Ей осталось пылинки только сдувать! Я такое не люблю, понимаешь? Еще меня напрягает, что мы у нее до ссоры и сейчас дома сидим или она меня во всякие парки тащит! Якобы погода хорошая стала и так прикольно в этом дурацком парке гулять! А я хочу где-то посидеть, в места разные сходить! Вот Кузнецов меня везде водит где я хочу и деньги у него всегда на меня есть! — Слышь! А ты не прихуела ли, дорогая?! — Маша перебила ее монолог. — Маш, давай не будем выяснять отношения? Сделаем вид, что ты этого не знаешь и все? — Ты точно охуела! Да, как ты смеешь вообще мне такое предлагать?! Таня мне, как сестра и я не позволю какой-то мелкой и писклявой шалашовке водить ее за нос! Ты неблагодарная сука! В курсе об этом?! И Кузнецов твой полудурочный сейчас к тебе так относится, а потом он тебя жахнет и выкинет! Ты так и не поняла его истинное отношение к женщинам?! Либо ты будешь с ним, а он будет шляться и бить тебя! Полякова столько для тебя делала, переживала за такую прошмандовку под лицом тихой девочки! Как тебе не стыдно?! — Маша! Ты можешь не орать?! Вот это твой главный минус, ты сразу начинаешь наезжать, думая, что только ты права и никто больше. — Я в данный момент заступаюсь за свою подругу! Оставь сама Таню в покое тогда и скажи ей правду! — Я не могу. Мне ее в какой-то степени жалко, а еще мне нельзя с вами ругаться! Понимаешь, я больше переживаю за того кто мне сейчас дорог. Мне нужно его поддерживать. Он около Надежды Сергеевны, которая вас ненавидит, а еще больше она не любит лесбиянок. Она думала, что я тоже с вами во всей этой теме, а мне надоело получать и быть участником конфликтов, в которых я даже не виновата! Так она ко мне меньше лезть будет, а может даже и подружимся с ней. Нам еще год с ней учиться! Я хочу закончить школу без проблем! Я не хочу больше во всем этом плавать! И это ваша вина то, что сейчас происходит и никакой ваш этот глупый план не выгонит ее из школы! Лучше не делайте этого, Маша. — Стоять! Ты слила все наши планы бабке?! — Нет. — А кому ты тогда слила?! Козлу своему, по которому колония плачет?! — Я ему прямо не говорила, что телефон у вас, но указала на то, что компромат может попасть в чужие руки и будет беда. — Слушай ты, шпионка хуева!!! — Маша вплотную подошла в ней и смотрела прямо в глаза. Хотелось со всей силы ударить эту маленькую предательницу в лицо и посадить в мусорку, которая стояла около лавки. — Либо ты рассказываешь Тане всю правду сама, либо это сделаю я! — А ты мне лучше не угрожай. Если скажешь Тане — я расскажу бабке, что телефон украла она и еще я расскажу ей, что твои шуры-муры с математичкой не окончены и вы там придумали целый план по ее устранению! Лучше уже успокойтесь и сидите тихо! Дайте спокойно доучиться! — И трахаться спокойно за спиной моей подруги? — Третьякова крепко схватила ее за запястье, а второй рукой уже было хотела замахнуться, но ее прервал звук бибикания автомобиля неподалеку. Она обернулась и увидела машину Лауры Альбертовны. — Иди к своей математичке и тебе же тоже нравится спокойно с ней в койке прыгать? — Рот закрой! Не смей в ее сторону и своего писклявого звука издавать! — сквозь зубы наезжала Маша. — Значит нравится! Вот и спи с ней тихо, и не устраивайте разборок вместе с Поляковой, а то, Маш, Лауре Альбертовне очень большой пипец может быть, когда вся школа узнает чем вы занимаетесь. На вас и так большинство уже косо смотрит. Лучше еще подумай о своей подруге, которая телефон украла. Ей семнадцать лет и если учительница напишет настоящее заявление — ей может светить реальный срок, а я прямой свидетель. — Какая же ты сука… — Иди уже, твоя училка тебя заждалась! — Точно сука! — Маша резко развернулась и пошла в сторону автомобиля. — Маша, мы с тобой договорились! Так всем будет лучше! — в спину крикнула Мокриди. — Пизда мелкая! Сука! Какая же шкура! В голове не укладывается! — под нос бубнила Маша. Открыв дверь автомобиля она резко натянула маску спокойного лица будто ничего не случилось. Ей не хотелось посвящать Лукину во все эти ужасные новости, потому что знала, что та будет переживать и винить себя во всех грехах, которые не совершала. Еще факт того, что защитить ее до конца может не получиться, сразу же начал угнетать Машу. Получается если она разоблачит бабку — пипец будет Тане и Лауре, если не разоблачит — весь этот кошмар будет продолжаться и Лаура не сможет спокойно работать в этой школе из-за Кузнецова и бабки, которым все сойдет с рук! Если Маша расскажет Тане о Мокриди — Тане и Лауре тоже будет пипец. Этот долбанный замкнутый круг полностью взорвал мозг Третьяковой! Хотелось самой лишить себя жизни, чтобы не решать все эти проблемы. Каждый день появляются какие-то неприятные открытия, а тут такое предательство и еще сам факт того, что если она захочет даже защитить Лауру и Таню, ничего не сказав самой Тане, ее ставит в тупик. Тогда она получится тоже предателем и плохим другом, который знал, что ее подругу водила за нос маленькая овца и ничего не сказала. Внутри нарастало сильное чувство вины передо всеми. Хотелось закрыться и спрятаться. Не видеть никого и ничего. Ручка двери щелкнула и дверь открылась. — Привет, моя самая прекрасная красавица! — садясь в автомобиль, Маша взяла себя в руки. — Привет, хулиганка! Прости, что не отвечала. Каталась по делам сегодня, а сейчас хотела тебя пообедать пригласить, звонила. — Да? А я чего-то не слышала! Сейчас посмотрю где мой телефон. — Ну, ты там так активно что-то обсуждала с Мокриди, понятно, не до звонков тебе было. — Так… Точно, ты три раза звонила, а у меня без звука. Со школы не включила его. — Все нормально, Маш? — с подозрением спросила учительница. — Ах, это… Да, все нормально. Ты давно тут стоишь? — Ну, я со школы за тобой ехала, а потом смотрю ты решила присесть здесь и начала звонить. Ты не брала трубку, потом Мокриди подошла. — Понятно. Мне без тебя сегодня было грустно… — Маша быстро перевела тему и положила ладонь на шею преподавательницы, а после потянулась накрыть ее красные губы нежным весенним поцелуем. Таким теплым, как этот солнечный день на улице. Лаура включила железную леди, как в школе и не ответила на ее поцелуй, сильно испепеляя девушку своим тяжелым взглядом. — Лаура Альбертовна, вы снова стали ко мне строги? — шуткой спросила Маша, но учительница была невозмутима и продолжала молча смотреть ей в глаза. — В чем дело? — не понимающе и осторожно спросила Третьякова, — Что-то случилось? — Это я тебя хочу спросить. Может прекратишь этот цирк? — совершенно спокойно, но с тем же лицом, на котором ни дрогнул ни один мускул, говорила Лаура. — Что именно ты хочешь знать? — Маша Третьякова, ты может не предсказуема для меня, но это пока что… У тебя на виске сильно выпирает вена, а такое обычно было, когда ты сильно волнуешься или переживаешь. Я видела сбоку ваш напряженный с ней разговор. Все так плохо? Ученица тяжело вздохнула и отвела виноватый взгляд в сторону окна. Лаура немного решила смягчиться и аккуратно положила на ее руку свою ладонь и пощекотала пальцы. — Ма-ша… Третья-ко-ва? Посмотри на меня? — с улыбкой просила математичка. — Смотрю и дальше чего? — приподняв брови, ласково ответила девушка. — Если что-то серьезное, пожалуйста, я хочу это знать, Маш. Мне же не все равно, я тоже за тебя переживаю и хочу тебя поддержать. Третьякова взглянула в этот обеспокоенный и глубокий взгляд учительницы. Глаза полные синевы безжалостно кричали о том, что она искренне дорожит своей хулиганистой ученицей и хочет защитить ее, если это возможно. Мелкие морщинки в уголках глаз под весенним солнцем выглядели сейчас прекраснее чем обычно. Лицо этой женщины завораживало, а губы покрытые такой любимой красной помадой, нервно и слегка поджимались в ожидании ответа от Третьяковой. Ее Третьяковой Маши… Девушка решила защитить Лукину тем, что ничего не расскажет, а сама потом придумает, что ей делать дальше. Она дала себе слово оберегать эту женщину, а это значило, что оберегать не только физически, но и ее внутреннее состояние, которое могла подкосить эта ужасная и очень неприятная для всех новость. — Понимаешь, я просто с плеча рубанула. Начала наезжать на Мокриди, а там оказалось все не так, как я себе надумала. Это коротко. Не хочу просто об этом говорить больше. — И это все, Маш? — Да, все… Лоханулась я сильно… — Хорошо, котенок, но ты не переживай! Все нормально будет. Мокриди девочка хорошая, думаю, что она должна понимать почему ты так нервничать на нее стала. — Да, она нормальная. — Маша это говорила, а внутри все переворачивалось. — Поедем ко мне пообедать? — с полным любви взглядом, спросила Лаура. — Красивая, давай пока не сейчас. Мне так тяжело от тебя уезжать, опять останусь и не знаю, что маме сказать. Осталось немного подождать ее отъезда и я к тебе переберусь? — Хорошо, хочешь хотя бы кофе купим и посидим поболтаем здесь? — Хочу. — Тогда едем? — Красивая, ты не обиделась? — Маш, какие вопросы? Я уже не в том возрасте, чтобы обижаться! — Прекрасный возраст! Не начинай! Так ты обиделась? — Маша уже серьезно и с волнением пытала учительницу. — Третьякова, ты такая смешная, когда нервничаешь по пустякам. Не обиделась я! Успокойся! — смеялась преподавательница и тем самым подкалывала свою вояку. — Тогда дай мне тебя поцеловать нормально! — Сколько уго… — ее рот был мгновенно заткнут горячими и мягкими губами Третьяковой. Девушка не могла насладиться своей преподавательницей и особенно ее видом. На губах учительницы красовалась любимая помада, а на плечи накинут черный пиджак. — Мммм… Тише ты, тише… А то я сейчас совсем с тобой расслаблюсь и разрешу тебе со мной сделать прям здесь то, что нам делать не стоит. — шепотом проговорила Лаура и чмокнула ее в нос, чтобы отвлечь внимание и быстро отстраниться. — Лаура Альбертовна — обломщица. Как вам не стыдно? — Совсем не стыдно, представляешь? — заигрывая ответила женщина, глядя в зеркало заднего вида, — Всю помаду мне скушала, бесстыдница! — Красивая… Учительница непонимающе повернулась в ее сторону, а та с закрытыми глазами, облокотившись затылком на спинку сидения, давила яркую улыбку наслаждения во все свои белоснежные тридцать два зуба. Маша открыла глаза и столкнулась с ней. — Ты… — белокурая указала пальцем в ее сторону. — Ох, Третьякова, льстить — твой талант! Поехали? — Теплая весна в моем сердце… Лаура Альбертовна покраснела и со смущенной улыбкой нажала на педаль газа.