***
— Мой папуля будет в ярости, — Сынмин шагает быстро, несмотря на противный подтаявший снег на дороге, который изрядно мешает. — Мне то-таль-ная пизда. Скидывайтесь на гроб, но только на синий. Никакого красного. Когда случай действительно серьёзный, а будущая расправа от родителя не за горами, то Мин начинает звать отца «папуля». Хёнджину первое время было смешно, он реально не мог перестать ржать, хватаясь за живот, но когда впервые увидел Кима-старшего, то был готов забрать свои слова обратно. Коренастый высокий мужик с суровым лицом и твёрдым голосом. Пожалуй, если бы Ким Сынюн был его отцом, то Хёнджин вряд ли даже когда-то сумел слово поперёк сказать — настолько этот человек вгонял в оцепенение лёгкий ужас. Если, конечно, ужас может быть лёгким. Мать Сынмина не продержалась и двух лет, живя с ним под одной крышей. Просто однажды завела сына к свекрови, а сама вернулась домой и собрала все свои вещи. Развод прошёл гладко, и Сынюн ничуть не препятствовал этому, однако было ясно как белый день одно: ребёнок остаётся с ним. Точнее сказать, пока папа на работе маленьким Мином занимается бабушка; а мать и не предпринимала никаких попыток что-то изменить. — Да ничего тут такого нет… — Хёнджин почесывает затылок, потому что не уверен в сказанном настолько сильно. — Подумаешь, послал на хуй старшеклассника. Батя наоборот будет тобой гордиться, потому что ты не спасовал. — Не-е-ет. Ни черта не будет. Потому что этот сраный старшеклассник является отпрыском местного депутатишки, а такие ублюдки сразу же бегут жаловаться родителям. — Ты-то отцу не жалуешься. Друг смотрит взглядом из разряда «ну спасибо». Хёнджин вовсе не имел это в виду, но имел в виду; кто не будет пользоваться авторитетом, полномочиями и связями родственников? Он вот частенько думал о том, чтобы пойти на ту же специальность, что и сестра, чтобы работать в крутой корпорации и зарабатывать кучу денег. Как раз на путешествия, недвижимость и прочее. Сынмин очень спокойный и терпеливый. Конечно, он может материться (но не при взрослых), если что помахать кулаками, но в обычном состоянии он душка. И Хёнджину в некоторой степени не терпится увидеть этого самого парня, из-за которого Мина так снесло. Ким Сынмин вдарил по лицу так сильно, что у обидчика (жертвы, если говорить начистоту) кровь из носа пошла фонтаном. Не исключена вероятность перелома или чего настолько же серьёзного, и всё это в такое неподходящее время — отец только позабыл про очередную жалобу Ю. Старшеклассник отпустил сальную шуточку про задницу Мина, когда тот наклонился, чтобы завязать болтающиеся шнурки. Не хватало разве что извращенского хлопка — лишь красноречивый свист. Затем словесная перепалка — старшеклассник был, чёрт возьми, с другом, которого происходящее лишь веселило, — и как итог: хук справа. Даже такой на вид слабый Ким может за себя постоять. В защиту Сынмина старший может сказать, что тот не выглядит как девчонка или представитель меньшинств. Хван мало что понимает в последнем, но считает, что может утверждать наверняка. С таким отцом, как Ким Сынюн, другого пути попросту нет. — «Первоклассная задница, малыш», — цитирует друг, кривляясь. — Получил по ебалу на раз-два. Только, кажись, папулю даже вызовут в школу. И тогда-а-а… «Мне пизда», — додумывает Хёнджин. И не ошибается. — Он выпускник? — А я ебу? Знаю, что старше нас точно, — если Сынмин много матерится, то его ситуация в самом деле беспокоит. — Видел мельком в школе. Я, наверное, даже его в соцсети найду. Сейчас… Хёнджин закатывает глаза, услужливо напоминая: — Ты оставил телефон дома. Разрядился же, сам сказал. — Блин, точно.***
Хёнджин коллекционирует магнитики из разных стран на холодильнике. Спасибо Ликсу за это больше. В противном случае кто бы ещё стал дарить ему их? Хван лениво перещелкивает каналы на пульте от телевизора, и в тысячный раз убеждается, что по утрам смотреть нечего. Разве что новости по главному каналу, разумеется. А подниматься на второй этаж за ноутбуком, чтобы включить сериал Хёнджину лень. И без того голова раскалывается, а в теле жуткая слабость. Тридцать семь и пять — Хёнджин вот-вот умрёт. Шутки в сторону, потому что это по-настоящему критическое состояние, и хочется уже позвонить маме и попросить её приехать, чтобы она что-нибудь предприняла. Во время болезни Хёнджину больше всего нужно, чтобы о нём заботились и выполняли некоторые прихоти (желательно — все). «Я нашёл его. Сейчас кину ссылку на профиль этого ублюдка.» «Ок.» В ночь с воскресенья на понедельник почувствовать себя более чем хреново, а в семь утра, когда пора собираться в школу, обнаружить, что поднялась температура — Хёнджин умеет и, видимо, практикует. Он бы куда с большим удовольствием пошёл на учёбу, нежели растекался по дивану как медуза на песке. Спустя минуту Мин присылает сообщение. Хёнджин узнает этого парня, ведь тоже не один раз видел его в школе. Ничего выдающегося, разве что взгляд как у будущего Казановы; Хёнджин практически уверен, что даже сейчас он довольно-таки популярен у противоположного пола, по крайней мере, в своём классе. И, кажется, он постарше года на два-три — вроде мало, а вроде и нет. Ли Минхо — звучит классно хотя бы потому, что он является тёзкой популярного актёра. «Ну, школьный факбой заценил твою задницу. Кстати, она всё-таки ничего, так что доля правды в его словах есть.» «👊🏻» «Больного человека обижаешь. Тебе должно быть стыдно, Мин-а.» «Если только больного на голову. Выздоравливай. Буду надеяться, что этого мачо в школе не увижу. Иначе я ему снова врежу, потому что мне терять уже нечего. Папуля прихлопнет меня как муху мухобойкой в любом случае.» К двум часам Феликс приносит торт. На вид простенький, совсем уж никакой. Даже трудно вспомнить, когда в последний раз он видел что-то такое. Но Хёнджину не хочется попробовать лишь потому, что единственное его желание — это проблеваться или крепко уснуть, несмотря на тупую боль в висках. Хван благодарно принимает угощение; Ликс же не боится заразиться и не брезгует стоять рядом с человеком, у которого безостановочно текут сопли. В конце концов, он мог бы без зазрения совести дома рубиться в приставку или смотреть сериалы. А его поступок отчасти равен благородному. Говорила мама Хёнджину, что не нужно гулять без шапки зимой. Дошлялся. Хёнджин кутается в домашний плед и вновь шмыгает носом, поставив торт посередине стола. — Хочешь чаю? — Не, я дома поел. Мама разрешила не идти в школу. Мы к ночи вернулись, поэтому у меня причина веская, — Ли заботливо выключает вскипевший чайник и достаёт одну кружку. — Наша соседка вернулась только сегодня. Была где-то в Европе, привезла кучу сладостей. Сказала, что именно этот торт самый вкусный. — Чего тогда мне принёс его? — Потому что она принесла нам два. Может, мелкий тогда поест, как только вернётся из детского сада. Я, к слову, его ещё ни разу вживую не видел. — Звучит так, будто бы ты расстроен. Феликс хмыкает. Кружка чая с малиной приятно греет хёнджиновы ладони, и настроение поднимается от того, что теперь он в доме не один пусть и ненадолго. Феликсу вовсе не обязательно сидеть с ним как с ребёнком, да и не хочется обременять друга. — Есть немного. — Зря ты для Чонина сладости таскаешь. Лучше бы сам умял, а не ему в качестве благотворительности подсовывал. У мелкого и без того жопа вот-вот слипнется. — Не зря. Просто с моей аллергией и маминой диетой мы бы все всё равно много не съели. А торт я попробовал — хороший. У него прикольное название, но выговорить сложно: «Пташе млечко». Ещё есть такие конфеты, по-моему… В общем, наслаждайтесь. Дальше они говорят о несущественном. Ликс сетует, что погода в Австралии была не так уж хороша, а подруга будущей невесты показалась ему наглой и высокомерной. Впрочем, на таких людей он старается не обращать внимания, и как-то эти минусы плавно перетекают в перечисление плюсов. Быть может, однажды Хёнджин тоже полетит туда. Увидит всё своими глазами и будет понимать, о каких местах идёт речь. Стало бы просто замечательно. — Кстати, а Минни ещё живой? — намекает младший на ту историю со старшеклассником, о которой поведал ему Хёнджин. — Ага.