***
Уилл очнулся продрогшим до костей. Во сне он как-то умудрился сбросить одеяла, и теперь дрожал от холода на ледяном сиденье. Стуча зубами, он выругался. Он понятия не имел, который сейчас час, и сколько времени пробыл в отключке, но ему нужно было немедленно начать двигаться. Он не чувствовал пальцев рук и ног, а суставы и мышцы свело судорогой. Глупо, как же глупо. Каждое самое незначительное движение отдавало болью во всём теле. Уиллу кое-как удалось дотянуться до торчавших из замка зажигания ключей и повернуть их. Машина завелась, хоть и не с первой попытки. Уилл облегчённо вздохнул и, откинувшись на заднее сиденье, поспешил завернуться обратно в свой кокон из одеял. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он почувствовал, как воздух вокруг стал теплее, и не смог не сдержать стон облегчения. Тусклое мерцание часов на приборной панели говорило, что перевалило почти за полночь. Окна облепило снегом, машину полностью занесло. Уиллу только и оставалось, что поблагодарить всех известных ему богов за то, что никогда не страдал клаустрофобией, потому что сейчас машина очень напоминала ему гроб. До него с запозданием дошло, что она вполне может стать этим гробом, если внутрь перестанет поступать кислород. — Блять… Адреналин придал ему сил, и он решительно опустил левое заднее стекло. Снег сразу же начал падать в салон. Как только Уиллу удалось просунуть руку в окно, он принялся прокапываться через бесконечные, как ему казалось, слои снега. Попадая в рукав куртки, он моментально таял и стекал вниз по руке, впитываясь в рубашку. Весь пол и половина сиденья были засыпаны снегом, когда в машину наконец-то подул холодный ветер, и Уилл отчаянно вдохнул свежий воздух. Он застонал от облегчения, растёкшегося по венам. Уилл сделал несколько глубоких жадных вдохов перед тем, как осторожно закрыл окно, оставив лишь крохотную щель. Так внутрь проникало бы хоть немного кислорода, но почти не выходило тепло. По его прикидкам в запасе у него оставалось около получаса до того, как бензин закончится, и теперь Уилл раздумывал, стоит ли оставить его на потом или дать полностью прогореть. Он ведь только-только снова начал чувствовать руки и ноги, и теперь неприятное покалывание разливалось по всему телу. Сама мысль о том, что придётся выключить двигатель прямо сейчас, убивала его. Уилл решил дать ему поработать ещё несколько минут, просто чтобы убедиться, что он достаточно согрелся и сможет протянуть ещё несколько часов.***
В следующий раз он проснулся в тишине. В кромешной тьме. Ледяное прикосновение ветра к лицу было единственным напоминанием о том, где он и что произошло. Машина заглохла. Ему было холодно. Как же чертовски холодно. Уилл застонал в отчаянии. Хуже могло быть вряд ли. Лицо пылало, и он потерял чувствительность в конечностях до локтей и колен. Это было нехорошо. Уилл пытался пошевелиться, но ему было так нестерпимо больно, что после нескольких секунд борьбы с в одночасье ставшими такими невероятно тяжёлыми одеялами, он сдался и упал обратно на сиденье. Лёгкие жгло огнём. Уилл уставился в темноту, изо всех сил стараясь дышать ровно. Нервный срыв ему сейчас совершенно не поможет. Будет ли кто-то скучать по нему? Ну, кроме собак, которые свихнутся от голода самое позднее дня через три-четыре. Наверное, пройдёт не меньше недели, прежде чем его хоть кто-нибудь хватится. Возможно, это будет Алана, когда он не ответит на её новогоднее поздравление. Ганнибал будет слишком занят организацией своих званых ужинов, чтобы заметить его исчезновение. С чего бы ему вообще это делать? Один лишь факт того, что Ганнибал из жалости пригласил его к себе на Рождество, не означал, что он хоть раз вспомнит о нём в праздники. Уилл ведь отклонил приглашение… С очередным вздохом, подозрительно похожим на сдавленное рыдание, он попытался свернуться калачиком. Уилл закрыл глаза. Спать нельзя, нужно оставаться в сознании. Но именно сейчас сон казался ему очень хорошей, правильной идеей.***
Внезапно темноту за закрытыми веками прошила яркая красная вспышка. И, если она могла показаться плодом его воображения, но вот крайне неожиданное последовавшее за ней болезненное тормошение, им точно не было. Уилл протестующе застонал. Чей-то голос пытался достучаться до его затуманенного разума откуда-то издалека. И голос этот почему-то звучал знакомо. Кто-то вытащил его руки из-под одеял и стянул перчатки с застывших пальцев. Боль наконец-то заставила его открыть глаза. Дверь машины была распахнута настежь. Над Уиллом склонилась закутанная в пуховик фигура в меховой шапке. Шарф закрывал лицо, а лыжные очки защищали глаза от ветра и снега. — Ганнибал? — прохрипел он. Губы онемели. — Уилл, у тебя опасное для жизни переохлаждение. Нужно согреть тебя. Медленно и осторожно, не слишком сильно тебя двигая. Мы не можем рисковать, иначе холодная кровь быстро достигнет твоего сердца, — тон Ганнибала был обеспокоенным, но настойчивым. Он пытался скрыть это, но, даже почти превратившись в ледышку, Уилл мог уловить в его голосе резкие нотки. Он кивнул в ответ, все ещё слегка сбитый с толку. И почему всё вокруг было таким холодным?.. — Я з-з-зам-мёр-р-з-з. — Знаю. Я помогу тебе, Уилл, — Ганнибал осторожно распрямил пальцы Уилла, заставив вскрикнуть от боли, а потом надел на него свои перчатки. Внезапный жар, обжигающий кожу, показался ему почти хуже прежнего холода. Ганнибал нежно зашептал ему на ухо что-то успокаивающее. Промёрзшие бесполезные одеяла были сброшены, и мгновение спустя Ганнибал накрыл его скрюченное тело другими, тёплыми. Уилл мало что соображал, но перестал удивляться, потихоньку начав согреваться. А потом Ганнибал исчез. Свет исчез вместе с ним, и если бы не болезненные покалывания в пальцах, Уилл подумал бы, что всё это только сон. Он пошевелился и почувствовал, как машина под ним чуть сдвинулась, а потом услышал звук жидкости, заливающейся в бензобак. Слабый свет фонаря Ганнибала загорелся снова. Машина вдруг ожила, и Уилл попробовал было приподняться, гадая, уж не потерял ли он чувство реальности, но заполнивший салон ледяной воздух моментально заставил его юркнуть обратно под одеяла. Уилл вздрогнул от громкого хлопка дверцы. Ганнибал вдруг оказался совсем рядом, нависая над ним. Он снял налобный фонарь и положил на переднее сиденье. Тот освещал машину резким голубым светом, но Уилл по-прежнему с трудом мог разобрать, что происходит вокруг него. Откинув одеяла, Ганнибал стащил с него ботинки и такие чудесно-тёплые перчатки. Уилл издал гортанный протестующий звук, когда холод впился в него, казалось, ещё глубже, чем раньше. Уилл всхлипнул, а затем горячее тело Ганнибала накрыло его с головы до ног. Ступни Уилла очень быстро оказались зажаты между крепкими икрами, а руки коснулись горячей кожи под бесчисленными слоями тёплой одежды, и он уткнулся лицом в шею Ганнибала. Сняв с него шапку, Ганнибал начал гладить его по волосам, массируя кожу головы мягкими круговыми движениями. — Я отвезу тебя домой, как только решу, что тебе можно безопасно передвигаться. Всё будет хорошо. Уилл пробормотал что-то нечленораздельное, полностью сосредоточившись на долгожданном тепле. Ему удалось обернуть руки вокруг такого тёплого туловища Ганнибала, пока они не встретились на пояснице, и он постарался прижаться к нему как можно плотнее. Множество вопросов вертелось у него на языке, но все мысли враз превратились в неповоротливые глыбы льда, дрейфующие в бескрайнем океане его разума. Прошло совсем немного времени, прежде чем салон машины начал заполняться теплом, и вскоре Уилла уже лихорадочно трясло в объятьях Ганнибала. Зубы стучали. Тёплые губы прикоснулись к его лбу. — Уже недолго, — прошептал Ганнибал. Уилл попытался заговорить, но лёгкие и язык не слушались, и в ответ лишь прижался ледяными губами к шее Ганнибала. Он не знал, сколько это заняло, но в какой-то момент он просто понял, что перестал дрожать. Ему всё ещё было холодно, но терпимо. Он осторожно пошевелил руками, проверяя пальцы. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Ганнибал, коснувшись губами его уха. Его тёплое дыхание заставило его задрожать совершенно по-другому поводу. — Живым, — сумел прошептать Уилл, внезапно осознав, что прижимается к голой груди Ганнибала. И, если бы кровь сейчас свободнее бежала по жилам, он бы точно покраснел. — Рад это слышать. Думаю, теперь можно безопасно доставить тебя домой. Уилл непроизвольно сжал кулаки — мысль о выходе из машины поистине пугала. В этот момент машина заглохла во второй раз. Вздохнув, Уилл откинул голову на сиденье и высвободил руки из-под одежды Ганнибала. Тот поспешно застегнул молнию пуховика. Ганнибал отполз назад и протянул Уиллу руку. — Очень медленно, пожалуйста. Нам нужно, чтобы пульс и артериальное давление оставались низкими, пока ты снова полностью не согреешься. Осторожно приподнявшись, Уилл взял его за руку. Мышцы и суставы невыносимо ныли, невольно он почувствовал себя девяностолетним стариком. Буря закончилась, и теперь снаружи было почти неестественно тихо. Яркая полная луна освещала каждый дюйм бескрайнего заснеженного пейзажа. Уиллу даже показалось, что было светло, как днём. Холодный воздух обжигал ноздри, дыхание превращалось в густые облачка тумана. Ганнибал потянул его за руку и подвёл к какой-то, необычной и явно самодельной конструкции, напоминающей смесь саней и носилок, застеленной одеялами. Сверху лежал спальный мешок. Перед ней лежали упряжка и две лыжи. На миг Уилл завис, но потом до него дошло, что именно задумал Ганнибал. — Ты хочешь доволочь меня на этой штуке до Вульф Трап? Ты ваще в своём уме? — Это единственный способ доставить тебя в целости и невредимости. Пожалуйста, залезай в спальный мешок, — его голос звучал немного обиженно. Уилл покачал головой. Едва не утонув в снегу, он добрался до саней и осторожно сел в них. Они не только оказались прочнее, чем он думал, но и просторнее. В них было достаточно места, чтобы свободно вытянуть ноги в мешке, удобно устроившись на одеялах и подушках. Подойдя, Ганнибал опустился на колени и как следует подоткнул одеяла, а потом застегнул мешок, так что снаружи осталось только лицо Уилла. Он едва ли мог пошевелиться, и, если бы в мешке не было так восхитительно тепло и мягко, он бы действительно запаниковал. Он наблюдал, как Ганнибал надел упряжь, лыжи и взялся за лыжные палки. Ганнибал сделал несколько шагов, потянув за собой сани, и вскоре они уже легко скользили по бескрайней замёрзшей Вирджинии. Из-за ветра Уиллу то и дело приходилось смаргивать слёзы, но он не мог перестать любоваться окружающими их заснеженными просторами. Единственным, что слышал Уилл, был резкий шелестящий звук лыж и саней, скользящих по снегу. У него перехватило дыхание от красоты бесконечного ночного неба над головой, усеянного мириадами звёзд. Он мог лишь восхищённо смотреть на звёзды, представляя, будто они с Ганнибалом были последними оставшимися людьми на земле. Неимоверная тоска, с какой сжималось в этот момент его сердце, удивила его. Уилл нахмурился, взгляд сам собой упал на спину Ганнибала, тащащего его по снегу. Все его движения были невероятно плавными и энергичными, как если бы он совершал такие марш-броски регулярно. Он добрался сюда из Балтимора, только чтобы найти его, после того, как, видимо, решил, что Уилл пропал. А это значило, Ганнибал переживал за него. Он мог бы просто позвонить в полицию или скорую, но вместо этого сам пошёл его искать. Да кто вообще стал бы делать ради него нечто подобное? И почему?! Уилл замотал головой. Он слишком замёрз, устал и измотан, чтобы продолжать думать о спасшем его безумце. Откинувшись назад, он закрыл глаза. Становилось холоднее, и Уилл надеялся, что они вскоре доберутся домой.***
Открыв глаза в следующий раз, Уилл обнаружил, что лежит на диване в своей гостиной. Несколько секунд он в прострации таращился в пространство перед собой, не совсем понимая, произошло ли всё это на самом деле, или просто было очередным кошмаром. Попытка сесть развеяла сомнения — всё тело моментально пронзила пульсирующая боль. И ему всё ещё было холодно, несмотря на тёплую одежду и лежавшую на нём охапку одеял. Кажется, в этой куче тряпок, только что мелькнул виляющий хвостик Бастера. Решив постараться больше не двигаться без необходимости, Уилл откинулся головой на подлокотник дивана и впервые действительно огляделся по сторонам. Челюсть его отвисла. В камине, весело потрескивая, облизывал поленья сильный огонь. Сам камин и стоявший перед ним стол украшали несколько свечей, а в углу гостиной стояла небольшая рождественская ёлка. Настоящая живая ёлка, а не та ярко-розовая пластиковая дрянь, испокон веков валявшаяся где-то в сарае. Ветки переливались разноцветными огоньками гирлянды и серебристой мишурой, и их сияние отражалось в большущих красных ёлочных шарах. Возле ёлки обнаружились несколько собачьих лежанок и очень довольная этим стая. Всё в гостиной было окутано мягким оранжевым светом пламени в камине, свечей и гирлянды. Казалось, он попал в какой-то другой мир. Мир, в котором его дом был по-рождественски тёплым, гостеприимным и уютным. Уилл уже очень много лет не испытывал ничего подобного. А может, и вообще никогда. Он с трудом проглотил ком в горле. Нужно срочно взять себя в руки. Уилл сделал глубокий успокаивающий вдох и… печенье? Он мог поклясться, что почувствовал запах печенья. И горячего шоколада?.. Нет, ну точно, это был горячий шоколад. Ох, блять… Он потёр глаза, делая вид, что совершенно не занят смахиванием вдруг выступивших слёз. Бастер выпутался из вороха одеял и пристально уставился куда-то за диван. А уже через пару секунд Уилл увидел Ганнибала с двумя дымящимися кружками в одной руке и тарелкой в другой. Его глаза цвета выдержанного виски довольно светились. На нём был очень-очень мягкий на вид свитер, и… спортивные штаны Уилла? — Здравствуй, Уилл. Рад видеть, что тебе лучше. Как ты себя чувствуешь? Уилл вытаращился на него. — Я ведь мёртв, так? Я умер, и это загробная жизнь. Ганнибал с удивлением поставил чашки и тарелку на столик возле дивана. — Выходит, я часть твоей загробной жизни? — он казался таким самодовольным, что Уилл невольно нахмурился. Решив, что его никто не видит, Бастер воспользовался моментом и попытался втихаря подобраться к печенью на столе, но Уилл неодобрительно прищёлкнул языком. Бастер жалобно заскулил. Уилл осторожно высвободился из-под одеял и медленно сел. Сильная волна дрожи пробежала по позвоночнику, кожа покрылась мурашками, несмотря на окружавшее его тепло. — Тебе не нужно было этого делать. Где ты вообще взял ингредиенты? У меня на кухне отродясь муки не было. Уилл немного подтянул ноги, освобождая место. Ганнибал тут же уселся на край дивана, вытащил ноги Уилла из-под одеяла и устроил у себя на коленях. — Я привёз всё необходимое на санях. Как и одеяла, термос с горячей водой и канистру с бензином. Свечи. Рождественские украшения, — он говорил об этом, как о чём-то само собой разумеющемся, так что в ответ Уилл мог только изумлённо хлопать глазами. Ганнибал широко улыбнулся. Шире, чем Уилл когда-либо замечал за ним прежде, он явно был очень доволен собой. Большие тёплые руки принялись медленно разминать стопы Уилла, помогая согреться. Сглотнув, Уилл покачал головой. В этот момент в нём боролись два крайне противоречивых желания: в смущении вырваться из нежной хватки Ганнибала или оставить всё, как есть, и просто наслаждаться его заботой. — Спасибо. Не думаю, что пережил бы эту ночь. Ганнибал посерьёзнел. — Я рад, что успел вовремя. Мне бы очень тебя не хватало, — его голос звучал так, будто Уилл действительно был для него важен. Уилл почувствовал, как начинает краснеть и поспешил отвернуться. Взгляд бесцельно блуждал по гостиной, пока он переваривал услышанное. — Тебе ещё холодно? Температура твоего тела была на критическом уровне, и пройдёт некоторое время, пока исчезнут все последствия. — Всё хорошо. Уже лучше, — ответил он, глядя на пар, идущий от кружек на столе. Ганнибал передал одну из них Уиллу, а затем вернулся к массажу ступней. Уиллу и правда становилось лучше. Особенно, когда он перестал стесняться происходящего. Это было так приятно. Он застонал, сделав первый глоток. — Это лучший горячий шоколад, который я когда-либо пробовал. Ганнибал буквально расцвёл, услышав похвалу, Уилл почти ждал, что тот выпятит грудь от гордости. — С Рождеством, Уилл, — мягко ответил он. Бросив взгляд на старые часы над камином, он убедился, что сейчас действительно было четыре утра. Рождественского утра. На миг его захватило совершенно безумное желание не ложиться спать, пока не увидит Санту, спустившегося по дымоходу. Уилл успел подумать, что, возможно, стоит оставить для него печенье и стакан молока, прежде чем одёрнул себя. В детстве Рождество не казалось Уиллу чем-то волшебным. Отец никогда не притворялся, что Санта-Клаус настоящий. Обычно подарки ждали его на кухонном столе к завтраку, и он тихонечко разворачивал их, пока отец сидел рядом, читая газету. Но здесь и сейчас… со всеми этими украшениями и мерцающими огоньками повсюду, Уиллу захотелось позволить себе каплю ребячества, чего не случалось с ним уже очень и очень давно. Что подумал бы об этом Ганнибал? Уилл снова посмотрел на него. Похоже, Ганнибал всё это время не сводил с него глаз, в них отчётливо читалось любопытство. — Мы могли бы остаться здесь, на диване, до утра. Возможно, увидим, как Санта Клаус принесёт тебе подарки. Я видел в холодильнике молоко. Если ты, конечно, хочешь? — спросил он нерешительно. У Уилла не хватило духу ответить, что Санта вряд ли принёс бы подарки кому-то, вроде него, поэтому просто кивнул. Ганнибал осторожно переложил его ноги на диван и ушёл на кухню. Смотря ему вслед, Уилл до сих пор не верил, что это не сон. Нет, он определённо был ещё в машине, медленно замерзая до смерти. Через несколько минут стакан молока и тарелка с печеньем уже стояли на одном из деревянных стульев рядом с рождественской ёлкой. Он также заметил морковь и вопросительно посмотрел на Ганнибала. — Для оленей, разумеется, — ответил тот с лёгкой улыбкой. Уилл не смог сдержать переполнявшей его радости и просто рассмеялся, закрыв лицо руками. Ганнибал вернулся к дивану, но не спешил садиться, глядя на Уилла сверху вниз. Сердце вмиг забилось чаще, а лёгкие будто сдавило. Уилл встретился с Ганнибалом глазами и открыл рот: — Мне всё ещё холодно. Блеснув, зрачки Ганнибала расширились. Он сразу же понял, что было у Уилла на уме. — Тепло человеческого тела было и остаётся лучшим из способов избавиться от последних симптомов переохлаждения, — ответил он нарочито отстранённо, и лишь крохотная заминка в конце фразы выдала его истинные эмоции. Уилл серьёзно кивнул. — В таком случае вам следует немедленно присоединиться ко мне под одеялом и согреть меня, доктор Лектер. — Да, это определённо ускорит выздоровление. Ганнибал шагнул к нему, и Уилл больше не смог сдержать улыбку. Он откинул одеяла, освобождая место между собой и спинкой дивана. На этот раз Ганнибал, без колебаний, ловко скользнул на диван и устроился позади него. Они идеально подошли друг другу, как два кусочка одного пазла. Накрыв их обоих одеялом, Ганнибал положил руку Уиллу на бедро, а другую — на сердце и прижался грудью к его спине. Их ноги переплелись совершенно естественно. Уиллу, однако, потребовалось несколько секунд, чтобы полностью расслабиться в объятьях. Слишком уж непривычно поначалу было лежать с кем-то так близко. Пытаясь немного отвлечься, он задал уже давно мучивший его вопрос: — Поверить не могу, что всё это хранилось где-то у тебя в подвале. Ты всегда готов к худшему? Волосы на затылке пошевелило слабое дыхание, и Уилл задрожал. — Подвал — одно из самых полезных мест в доме, позволяющее хранить множество интересных вещей. И не только… Затем что-то изменилось. Уилл почувствовал, как Ганнибал позади него внезапно напрягся. Он хотел было повернуться, но его остановила рука, переместившаяся на талию. Уилл замер, затаив дыхание. — Ребёнком… — Ганнибал вдруг замолчал, и Уиллу невыносимо сильно захотелось увидеть сейчас его лицо. — Когда я был ещё очень мал, моих родителей и сестру убили, и мне несколько дней пришлось в одиночку выживать в лесу суровой литовской зимой. Тогда я едва не умер от голода и холода. С тех пор… — он не договорил. Уилл тяжело сглотнул. Фантомное воспоминание о том, как он сам замерзал в темноте, обожгло его разум сильнее, чем любой испытанный ранее холод. Он вздрогнул и накрыл руку Ганнибала своей в том месте, где его пальцы невольно вцепились в свитер Уилла. Уилл не смог ничего сказать, слишком потрясённый его откровением, но он сильнее сжал руку Ганнибала и прижался к его широкой груди, пытаясь хоть немного утешить. Вскоре Ганнибал снова расслабился, навалившись на Уилла, будто все силы разом покинули его, и воспоминание измотало его сильнее, чем весь путь по снегу от машины до дома. Уилл почувствовал, как Ганнибал уткнулся лицом в его волосы, просто вдыхая их запах. Настроение постепенно улучшалось. Уилл закрыл глаза, когда вокруг них воцарилась убаюкивающая тишина живого уютного дома. Собаки мирно посапывали, одна из них изредка поскуливала во сне, огонь потрескивал в камине, а свечи шипя гасли одна за другой. Он чувствовал, как поднимается и опускается грудь Ганнибала с каждым глубоким размеренным вдохом, пальцы их рук всё так же были переплетены. Уилл не мог точно описать чувство, охватившее его в этот момент. Возможно, умиротворение. Счастье. Уилл сильнее прижался к нему, рука его сжалась. Чем бы ни было это чувство, он надеялся, что оно останется с ним. Может, ему и в самом деле стоит попытаться стать ближе к Ганнибалу. На всякий случай. Если он вдруг снова угодит в метель.