Chains

Укутавшись в тонкое одеяло, Алек мирно дремал. Впервые за долгое время его сон был крепким и спокойным: вокруг не раздавалось ни звука и никто не пытался ворваться в его комнату с криками об очередном происшествии, а будильник все еще не прозвенел. Мягкая теплая подушка под его щекой успокаивающе урчала, а полная темнота вокруг указывала на то, что на дворе все еще стояла ночь. Счастливый и безмятежный, он сонно перевернулся на другой бок, подтягивая с собой подушку за хвост, и чуть не свалился с кровати, когда она возмущенно зашипела, ударив его лапой по лицу. Сонливость пропала в одночасье, и Алек подпрыгнул на кровати, непонимающе захлопав ресницами: все вокруг казалось абсолютно незнакомым ему. Кровать под ним была большой, мягкой и невероятно удобной, а явно свежее постельное белье вкусно пахло. Рядом не было привычной тумбочки с оружием, а в углу комнаты угадывалось очертание вазы с цветами. Ватная голова Алека отказывалась быстро работать, но кое-что уже казалось очевидным. Во-первых, это определенно была не его личная комната в Институте, да и вообще не сам Институт. А, во-вторых, его настоящая подушка оказалась откинута на пол. Спал же он все это время на большом сером коте, который сейчас ластился к нему так, будто не он всего пару минут назад вмазал охотнику одной левой. Впрочем, злопамятным Алек никогда не был, поэтому принялся рассеянно гладить кота, потягиваясь и зевая. Несмотря на то, что он уже давно так хорошо не высыпался, вставать жутко не хотелось. Да и в целом, чувствовал себя он сейчас абсолютно комфортно. Это было, как минимум, странно: у Алека в принципе не было привычки просыпаться где-то вне Института, а если такое и происходило, то он всегда пытался вернуться домой как можно скорее. Заставив себя подняться, Алек сдавленно застонал. Казалось, что каждая мышца, каждая косточка его тела за что-то его наказывали. Ощущения были примерно такие же, как после целого дня суровых тренировок, а то и еще хуже. И, хотя в целом Алеку даже нравился этот тип боли, сейчас тренировки были явно ни при чем. Какая-то мысль настойчиво крутилась на границе его сознания, но Алек постоянно упускал ее в самый последний момент. Он никак не мог вспомнить, что же произошло вчера вечером, а потому решил начать с малого и выяснить, где же он все-таки находится. Резко распахнуть тяжелые, плотные шторы оказалось его первой ошибкой: за окном стоял день, и сопровождающие его яркие солнечные лучи бесстыдно ослепили Алека в первую же секунду. Внизу кипела жизнь. Сотни разноцветных машин сновали в разные стороны, обгоняя толпы людей, которые с такой высоты напоминали маленьких букашек. Зеркальные высотки переливались под солнечным светом, а модные неоновые афиши зазывали на премьеру незнакомого Алеку спектакля. Комната, выдержанная в светлых пастельных тонах, была ему абсолютно незнакома. И ничего, кроме кровати, аккуратного деревянного шкафа и зеркального столика с небольшим креслом, в ней не было. — Видимо, гостевая, — пробормотал Алек и перевел взгляд на развалившегося на кровати кота, показывающего ему свой живот. — И кто ты тогда у нас такой? Кот? — спросил он у него. Кот фыркнул, недовольно замахав хвостом. На мгновение Алеку даже почудилось, что тот закатил глаза. Пожав плечами, Алек направился к двери, решив разведать обстановку, и тут же затормозил, только сейчас осознавая, что из одежды на нем были одни только боксеры. Ни привычных джинсов, ни кофты с курткой, ни его телефона в комнате также не обнаружилось. Алек нахмурился, чувствуя, как его живот скручивает в неприятных ощущениях, и… все вспомнил. — Черт побери! — шокировано пробормотал он самому себе. — О, нет. О, нет. О, нет-нет-нет-нет-нет! Воспоминания лавиной заполонили его сознание, и Алек споткнулся на ровном месте, едва не теряя равновесие. Перед глазами проплывало все: его болезненное состояние, неспособность сконцентрироваться и разумно мыслить, собрание с Конклавом, побег из Института и опрометчивое решение обратиться за помощью в последний возможный момент. Трясущиеся руки, подгибающиеся колени, головная боль и, наконец-то, уют и безопасность чужого лофта. Как в калейдоскопе, прожитые моменты появлялись у него в голове яркими, четкими картинками. И в каждой из них был Магнус. Его аккуратные, украшенные перстнями пальцы, гипнотический взгляд и магическая улыбка. Грациозная поступь, собранность во всем и всепоглощающее чувство силы и контроля. Так, как вчера, Алек не чувствовал себя еще никогда. И он даже не знал, стоило ли ему теперь радоваться своему решению, или же это было той самой ошибкой, пожинать плоды которой ему придется в самом ближайшем будущем. Он плохо помнил, что происходило после заслуженного им массажа (кажется, они вышли подышать свежим воздухом и возились с цветами на балконе), но хорошо помнил то, что было перед. И Магнус, обещающий ему серьезный разговор, был в этих воспоминаниях особенно отчетлив. Открыв дверцу шкафа, Алек облегченно выдохнул: внутри находилось все, что только могло понадобиться гостю. Начиная от огромного, банного халата и заканчивая голубыми лаковыми туфлями. Впрочем, долго его радость не продлилась. Единственная черная майка была ему категорически мала, а поэтому Алек не стал издеваться над собой и влез лишь в серые спортивные штаны, которые были ему практически в пору. Расхаживать в таком виде по лофту Верховного мага Бруклина, может, было и не лучшей идеей, но после этой ночи стесняться такой ерунды было бы попросту глупо. Судя по бренчанию посуды, явно доносящимся с кухни, Магнус тоже не спал, и Алек направился прямо туда. Он не знал, сколько точно было времени, но по сосущему ощущению в желудке предполагал, что немало, а потому ароматный запах свежих блинов только заставил его ускорить шаг. Картина, представшая перед его глазами на кухне, была поистине завораживающей. Магнус, одетый в шелковые домашние штаны и тунику, заваривал кофе, напевая себе под нос что-то на французском. На небольшом, аккуратном столике стояла красивая фарфоровая тарелка с высокой стопкой тоненьких блинчиков, от которых все еще поднимался пар. В комнате было настолько светло и уютно, что Алек неожиданно подумал, насколько же холодным и мрачным должен показаться ему Институт после этого лофта. Когда Магнус встал на носочки, пытаясь достать что-то из самого верхнего шкафчика, бицепсы на его руках напряглись, и Алек громко сглотнул, осознавая, что никогда раньше не задумывался о том, насколько действительно силен маг. — Александр? — моментально услышал тот его. — Доброе утро! Как самочувствие? — Привет… Все хорошо, — не слишком уверенно ответил Алек, не зная, как сейчас себя вести. — Не знал, что у тебя есть кот. Проснулся прямо на нем. — А, так вот куда подевался Председатель. Странно, что он пришел к тебе. Обычно он избегает незнакомцев. Присаживайся, чего стоишь, — наконец развернулся к нему Магнус, тут же широко распахивая глаза. Увидеть полуголого Алека он явно не ожидал, и охотник сразу почувствовал, как к его щекам приливает кровь под пристальным взглядом мага, оглядывающем его с ног до головы. — Ох. Не то чтобы я возражал против такой живописной картины субботним утром, но если ты хочешь свою одежду назад… — Да, — поспешно прервал его Алек. — Пожалуйста. Честно говоря, сам Алек и не помнил момента, когда он решил раздеться. Поэтому, получив назад призванную откуда-то Магнусом кофту, он быстро влез в нее, сразу чувствуя себя намного комфортнее. — Блинчики, — как гостеприимный хозяин, предложил ему Магнус. — Кофе. Сахар нужен? — Эм… нет, — заторможено ответил Алек, садясь на предложенное место. — Спасибо, но может мы сначала… — Не может, — покачал головой Магнус, моментально понимая, о чем идет речь, и тут же смягчился. — Сначала — завтрак и проверка твоего состояния, все остальное — потом. Ешь. Алек прекрасно понимал, что сейчас его слова не были приказом, хоть и прозвучали довольно повелительно. Тем не менее, выступивший на его щеках небольшой румянец теперь разросся еще сильнее. Решив не спорить, он молча взялся за первый блинчик, и тут же чуть не застонал от удовольствия. Такие блины он ел только однажды: в одной из дорогущих кафешек, в которую его когда-то затащила сестра отпраздновать повышение. В Институте же еда была не самого лучшего качества, и на голодный желудок разница была заметна, как никогда. Магнус, тоже принявшийся за завтрак, наблюдал за ним с беспристрастным лицом. Только сейчас Алек заметил, что волосы мага все еще были слегка влажными, а макияж максимально приглушенным и незаметным. Смотря на него, такого домашнего и мягкого, было сложно поверить, что он держал под контролем весомую часть Нижнего Мира и наводил страх не только на них, но и на перешедших ему дорогу сумеречных охотников уже не одно столетие. Допив последний глоток кофе, Алек аккуратно вытер руки о бумажную салфетку и поблагодарил Магнуса еще раз. Теперь, когда он был сыт и бодр, его мозг стал работать намного быстрее, а голова вновь наполнилась раздражающими мыслями. С каждым неспешным движением Магнуса, который все еще допивал свой кофе, волнение Алека усиливалось все больше, и даже заглянувшее на кухню солнце и щебет птиц не помогали ему отвлечься. Вся эта ситуация в целом казалась ему крайне нереалистичной. Он не только остался у мага на всю ночь, но и как ни в чем не бывало завтракал с ним следующим субботним утром. Создавалось ощущение, будто это какой-то странный сон или больная фантазия. И не вписывались в них только одна-единственная вещь, которая сильно омрачала всю ситуацию. Осознание того, как сильно он налажал. Не давать выхода своей сабмиссивности было не самым умным решением в принципе, но категорически сдерживать ее долгими месяцами, как делал это он, было настоящей катастрофой. Что самое ужасное — он полностью осознанно и принципиально не собирался решать возникшую проблему, пока другого выхода уже не осталось. Именно за такое наплевательское отношение к самому себе его всегда упрекали брат с сестрой. Сейчас они, впрочем, не знали, что он был на столь длительном воздержании, иначе бы уже давно вмешались в личную жизнь брата. И Алеку оставалось только радоваться, что теперь ему предстоял разговор с одним лишь Магнусом, который уже заставил посуду исчезнуть и смотрел на Алека изучающим взглядом. — Александр, прежде, чем мы обсудим произошедшее, позволишь мне проверить состояние твоего организма? Больно не будет, это займет меньше минуты, — предложил Магнус, а Алек кивнул в согласие. Больно действительно не было. Магия Магнуса казалась прохладной и приятной. Она аккуратно окутала Алека, словно запеленав в кокон, и деликатно пробежалась по всему его телу. Если бы это длилось чуть больше и при других обстоятельствах, Алек бы мог сказать, что ему даже понравилось, но сейчас ему было немного не до того. — Все в порядке, — оповестил его Магнус спустя пару мгновений. — Можешь благодарить всех своих ангелов за то, что не успел нанести организму непоправимый ущерб. Алек отвел взгляд, ощущая себя глупым, действующим наперекор всем советам подростком. — Вообще-то, благодарить я должен тебя, — тихо произнес он. — Ты не должен был возиться со мной, но все равно сделал это. Сделал даже больше, чем я просил. Намного. Я даже не представляю, где бы сейчас был без тебя… Спасибо, Магнус. Магнус встал и подошел к кухонной стойке, опираясь на нее бедрами и скрещивая руки на груди. Сейчас он стоял ровно напротив Алека, и мог видеть мельчайшие изменения эмоций на его лице. — Я рад, что ты пришел ко мне, Александр, — все же ответил он с усталым вздохом. — Пусть это и была единственная разумная вещь, которую ты сделал по отношению к своему здоровью за последние несколько месяцев. — Прости, — извинения, вертящиеся на языке у Алека еще со вчерашнего вечера, все-таки вырвались наружу, но Магнус только отмахнулся от них. — Не извиняйся передо мной, Александр, мне ты ничего не должен. Лучше извинись перед собой и больше никогда не повторяй своих ошибок, — дождавшись согласного кивка от Алека, Магнус продолжил: — А теперь, ради всего святого, наконец скажи мне, что же заставило тебя решить настолько измучить свой несчастный организм? Алек потупился, внезапно растеряв все свои слова в оправдание. Несмотря на то, что сессия уже закончилась и они разговаривали на равных, сейчас он ощущал свою сабмиссивность, как никогда. Хотелось вновь упасть на колени, склонить голову и почувствовать на своей щеке мягкую ладонь Магнуса. Увидеть, как его хмурое, расстроенное лицо превращается в расслабленное и умиротворенное. Как уголки губ приподнимаются вверх, а в глазах загорается счастливый огонек. Было сложно сказать, откуда возникло это желание. Спровоцировала его симпатия и еще более возросшее доверие к Магнусу, искреннее наслаждение прошедшей сессией и желание повторить ее, или же просто тот факт, что Магнус был Доминантом высокого ранга и подходил Алеку далеко не на одном только физическом уровне, было непонятно. А потому его ответ, и без того бестолковый, прозвучал еще запутаннее. — Я… Так получилось? Я думаю, — он прикусил нижнюю губу, злясь на самого себя. — У меня не складывалось с примитивными, я мог уйти посреди сессии и они никогда не могли остановить меня. Я воин, боец. Меня сложно контролировать. Поэтому я оттягивал. А потом… сам знаешь. Новая должность, заботы. Целый Институт под моим руководством, огромная ответственность, работа без выходных и полное отсутствие времени на себя. Отбившаяся стая оборотней чуть не объявила нам войну, тогда я решил создать Собрание. Все силы уходили на организацию… Я думал, что еще чуть-чуть и станет легче. Тогда и решу эту проблему. А потом опять откладывал. Не знаю, как дотянул до крайности… время так быстро пролетело, что я и сам не заметил. Магнус слушал его сбившуюся речь молча и не перебивая. И только он отвернул голову в сторону, сжимая пальцами переносицу, Алек заметил вздувшуюся, пульсирующую вену на его виске. С искренним удивлением он понял, что Магнус и близко не настолько спокоен и хладнокровен, каким пытается казаться. И что, вполне вероятно, Алек расстроил его так, как в жизни не должен был расстраивать не своего Дома. Эта мысль почему-то взволновала его не меньше, чем болезненное предвкушение чего-то непредсказуемо нового перед сессией вчера. Сидеть ровно на месте и даже не попытаться исправить ситуацию казалось невозможным, когда Магнус выглядел так, и Алек подскочил с места, подходя к нему поближе. — Магнус, я… — начал было он, толком и не осознавая, что собирается сказать. — Не нужно, — резко взмахнул рукой Магнус, наконец переводя взгляд назад на Алека. — Ты просто… не нашел время. Не приложил достаточно усилий. Не позаботился о себе, хотя успевал позаботиться о десятке других. Я понял. Его голос был резкий и откровенно горький. И Алек, хоть и понимал, что лезет не туда, куда следует, просто не смог сдержаться. — Магнус, дело в чем-то еще? — спросил он, дотрагиваясь до руки мага. — Я понимаю, что налажал, но… — Ты не понимаешь, — отрезал Магнус, даже не дослушав его. — Я более, чем уверен, что ты не понимаешь. С гендерным просветом у охотников всегда было туго, поэтому скажи мне, Александр, что, по твоему мнению, могло случиться, если бы ты продолжил тянуть резину и дальше? Алек нахмурился, пытаясь припомнить то, что рассказывали ему родители годы назад. — Я бы… чувствовал себя больным? Наверное, не мог бы спорить с Доминантами, даже низшего ранга. И… этим могли бы воспользоваться. Заставить меня подчиниться кому угодно, отобрать волю. Магнус мрачно кивнул, поджав губы. — Примерно в таком состоянии ты уже был, Александр. Когда появился на моем пороге. Я же спрашиваю про то, что могло бы быть дальше, — судя по всему, лицо Алека выдавало полное непонимание, поэтому Магнус нехотя продолжил: — Что ж, тогда позволь тебя просветить. Потом, мой дорогой, ты бы медленно стал терять рассудок. Сначала — по паре минут в день, а затем все больше и больше. Ты бы не смог больше воспринимать реальность. Не понимал бы, где сон, фантазия, а где твоя настоящая, повседневная жизнь. Тебя бы начало вести от малейшего слова любого, даже самого жалкого Доминанта. Ты бы ни то, что не смог руководить Институтом, ты бы даже и связное предложение выдать не сумел. Твои ноги бы стали отказывать, как и руки. Нейроны в твоем мозгу стали бы разрушаться, причем очень быстро. Меньше, чем за полгода, ты бы превратился в безвольную куклу, овощ, и помочь бы тебе с этим уже никто не смог. Единственная возможность избавить человека в таком состоянии от бушующей, неутихающей ни на секунду агонии — помочь его душе окончательно покинуть этот мир и навсегда разорвать связь с телом. Его голос, звучащий все звонче с каждой фразой, резко притих, и Алек понял, что его начало колотить. — Откуда ты? — прохрипел он. — Это звучит так, будто… — Да, — поднял на него глаза Магнус. — Я потерял близкую подругу таким способом. Это было давно, но… если бы ты видел то, что тогда видел я, тебя бы сейчас вывернуло наизнанку. Алек пошатнулся, когда яркая, незваная картина предстала перед его глазами, и он встал рядом с Магнусом, также опираясь о кухонную стойку. Вдохнуть полной грудью внезапно оказалось непосильной задачей, и Алек наконец понял, почему Магнус так отреагировал на его признание. Одна же мысль о том, что такое могло произойти и с ним самим, пугала до чертиков. Причем Алек даже не думал о себе. Его семья, самое ценное, что у него только было… что бы случилось с ними, если бы они были вынуждены убить его просто потому, что он не нашел на себя времени? Произойди подобное с Иззи или Джейсом, он бы никогда в жизни не смог оправиться от этой потери и винил бы себя до потери пульса. Всепоглощающий страх разбавляла и злость. Алек не понимал, почему Конклав, его родители и все сумеречное сообщество в целом умалчивают о таких важных вещах. Ему хотелось отправиться на разборки в эту же секунду, сделать что-то, предупредить других. И, возможно, спасти чьи-то жизни. Тем не менее, больше всего Алек злился на себя. Он был так глуп, так наивен. Закрывал глаза на то, что, вроде бы, и так было очевидно. Ведь Магнус был абсолютно прав. Алек уже был в ничтожном состоянии, когда заявился к нему вечером. И глупо было бы ожидать, что дальше бы произошло чудо. — Магнус, — он робко дотронулся до плеча мага, вырывая того из явно болезненных воспоминаний. — Прости меня. Мне так жаль. Если бы я только знал… Я не хотел причинить тебе боль. Заставить тебя вспомнить. Магнус печально кивнул, но положил руку поверх ладони Алека и несильно сжал ее. — Я знаю. Но я рассказал тебе это не для того, чтобы ты жалел меня. А для того, чтобы ты сам сделал нужные выводы. Твой второй гендер — обычная природа, базовые потребности. Ты ешь, пьешь, тренируешься, проводишь время с семьей… Так почему же тебе так сложно периодически отпускать себя, давать телу и разуму передышку? — Думаю, я слишком избирателен в партнерах, — пробормотал Алек. — И я не хочу ложиться под первого попавшегося. Магнус только фыркнул. — Чепуха. Подчинение — это не о сексе. Точнее, не только о сексе. Ты мог бы находить Доминантов среднего ранга и невинно проводить с ним по полчаса раз в пару недель. Несколько приказов посложнее, и все, тебе бы этого хватило. Да, ты бы никогда так и не достиг сабспейса и в целом бы не наслаждался процессом, но ты был бы жив, и мог бы уверенно продолжать работать. Алек почесал затылок, неохотно соглашаясь с этими доводами. — Когда ты так говоришь, все кажется гораздо проще. — Все и есть проще, — терпеливо ответил Магнус. — По идее, ты должен наслаждаться тем, что предлагает тебе твой гендер. В Институте, конечно, эту идею бы назвали гедонистической и напрочь запретили бы тебе думать о наслаждении, но это правда. Ты должен наслаждаться подчинением, это в твоей сути. И если ты этого не делаешь, то только потому, что либо сам себе не разрешаешь, либо не доверяешь своему партнеру и вынужден всегда оставаться настороже. — Это имеет смысл, — согласился Алек. И выпалил неожиданно даже для себя: — С тобой мне понравилось. Искренность этой фразы заставила Магнуса слабо улыбнуться. — Я очень рад это слышать, Александр. Ни разу еще за свою нескромную жизнь я не проводил сессии восемь часов подряд и не изощрялся всеми возможными способами, лишь бы помочь Сабмиссиву с такими запросами. Алек пораженно замер. Он, конечно, понимал, что сессия длилась долго, но даже подумать не мог, что она заняла столько времени. А значит, и откатов он испытал гораздо больше, чем в начале вечера предположил Магнус. — Слушай, а который час? — взволнованно спросил он, даже не замечая висящих на стене часов. — Полпятого вечера, — ответил Магнус. — С добрым утром тебя. — О, нет, — в ужасе прошептал Алек. — И почему я не догадался посмотреть на часы? Они там, наверное, весь Институт перерыли в поисках меня. — Ах, за это не переживай, — отмахнулся Магнус. — Ты оставил телефон в гостиной, я еще на рассвете отправил смску твоей сестре. От твоего имени, разумеется. Думаю, расспроса тебе все-таки не миновать, но листовки с твоим милым личиком вряд ли висят по всему Нью-Йорку. Облегчение, которые испытал Алек от этих слов, нельзя было сравнить ни с чем. — Святой Ангел, спасибо, — он повернулся к Магнусу, порывисто обнимая его. Такая импульсивность и эмоциональность были совершенно несвойственны Алеку, но это «утро» выдалось настолько неординарным по всем параметрам, что одно несчастное объятие было не таким уж и большим делом. Магнус тихо рассмеялся, наконец возвращаясь к более привычной, расслабленной версии себя, и без колебаний обнял его в ответ. — Так меня еще не называли, — довольно пробормотал он. — И, всегда пожалуйста, Александр. Ты можешь идти, если хочешь, но сначала… ответь честно на пару вопросов, ладно? Алек, уже заинтересованный, моментально кивнул. — Конечно. — Исправь меня, если я не прав. Я не психолог и не мозгоправ, но вчера я заметил в тебе одну вещь и мне интересно, прав ли я. Существует ли вероятность, что твоя проблема на самом деле родом из детства? Бывало ли такое, что тебе говорили, будто быть Сабмиссивом — значит быть слабее, ненужнее? Я не встречал такого мнения среди нижнемирцев уже более столетия, но вот насчет охотников не уверен... Алек резко вдохнул, удивленно распахивая глаза. Этот вопрос бил не в бровь, а в глаз. И он понятия не имел, как Магнус умудрился заметить то, что Алек умудрялся скрывать годами. — Существует, — негромко ответил он, не желая лгать. — Сейчас все привыкли, стали более толерантными. Не только ко мне, в целом. Но еще десять лет назад мой гендер был для меня клеймом. Больше я так не думаю, конечно. Но… — Но подсознательно ты считаешь, что каждая сессия — проявление слабости. И так же подсознательно ты продолжаешь бороться со своими желаниями. Алек угрюмо кивнул, даже не пытаясь отрицать очевидного. Это была одна из тех тем, которые обсуждались сотни тысяч раз, но все еще не могли окончательно заставить его изменить свое мнение. — А теперь посмотри прямо мне в глаза, — тем временем продолжил Магнус, — и скажи: после нашей вчерашней сессии ты чувствуешь себя менее уверенно? Ты считаешь, что больше не способен быть лидером после того, как полностью отдался в мою власть? Ты чувствуешь, что эта сессия сделала тебя слабее, ничтожнее? Что после того, как ты открылся своей Сабмиссивности, она заполонила все твои черты характера и от тебя настоящего больше ничего не осталось? — Магнус, нет, конечно, нет! — перебил его Алек, даже не дослушав. — Если говорить начистоту, то энергии и уверенности во мне сейчас хватит, чтобы уложить на лопатки целое поле Доминантов. Как раз сейчас-таки я бы мог провести и десять собраний Совета и глазом не моргнуть, даже если Мелиорн опять попытается использовать на мне свои фейри-штучки. Впервые за этот день, Магнус улыбнулся искренне и во весь рот. — Про это я тебе и говорю, Александр. Твоя природа не может сделать тебя слабее, она всегда на твоей стороне. И если ты ее питаешь, она только делает тебя сильнее, — протянув руку, Магнус с неожиданной нежностью провел большим пальцем по его скуле. Совсем, как этой ночью. — А слабым, дорогой, себя можешь сделать только ты сам. Разрушая себя ненавистью изнутри, не прислушиваясь к желаниям и потребностям. И это — самая непреложная истина, которую я вывел за всю свою жизнь. Эти слова эхом отдавались в голове Алека как в выходные, так и всю следующую неделю. Он думал над всем, что рассказал ему Магнус, искал тематическую литературу в библиотеке и даже переговорил со всеми немногими Сабмиссивами Института, убедившись, что каждый из них здоров и в порядке. Время от времени у Алека проскакивала мысль, что та ночь и утро стали чем-то, вроде отсчета его новой жизни. Потому что возвращаться к прежним привычкам ему теперь уже не позволило бы ни чувство вины, ни ощущение ответственности перед своей семьей. И Иззи, и Джейс единогласно решили, что он провел долгую и очень страстную ночь с горячим незнакомцем, и теперь любовно подкалывали его при каждом удобном случае из-за его необычайно сияющего и бодрого вида. Сестра настойчиво требовала от Алека не бросать своего нового любовника, хотя Джейс и был частично недоволен: за последнюю неделю он ни разу не смог победить Алека в тренировочном бою и теперь угрюмо ходил по Институту, доставая всех своим ворчанием. Голова же Алека постоянно была занята Магнусом, и даже работа не всегда спасала его от этих мыслей. Он много думал над тем, есть ли у него шанс на что-то большее, и фантазировал, что бы произошло, если бы на пороге Магнуса вместо него показался кто-то другой. Что, если маг был настолько добр абсолютно ко всем и все эти жесты и прикосновения не значили для него ровным счетом ничего? Алек не знал. Единственное, что согревало его душу и давало надежду — их новый договор. Магнус сам проявил инициативу и заставил Алека пообещать ему сообщить об ухудшении своего состояния, если такое произойдет. В этот раз — не доводя до крайностей. Мысль об еще одном сближении с Магнусом, в этот раз — более осознанном, заставляла кожу Алека покрываться мурашками. Чего он, однако, не мог предугадать, так это того, что волей судьбы сближение это произойдет гораздо раньше и разрушит все созданные им в своей голове планы.