Вики
Что произошло? Ничего не помню. Где это я? Нахожусь в какой-то бесконечной пустоте. Здесь темно, тихо. Слышу лишь свое дыхание и учащенное сердцебиение. Вдох-выдох. Вспомнить ничего не могу. Последнее, что видела это резкая вспышка чего-то. Фары автомобиля? Я что же… Погибла? Должна бы испугаться сейчас, но почему-то спокойна. Будто так и должно было быть. Эта темнота повсюду, куда мне идти? Вдруг резкое воспоминание, будто цветной кинолентой. И такое теплое, что не хочется, чтобы кончалось. Мама. Это воспоминание о мамочке. Мне 5 лет. Она сидит на лавочке в парке. Солнышко светит так ярко, я рисую что-то для нее мелками на асфальте. Мама кушает печенье, наблюдая за мной со спокойной улыбкой. К нам подходит какой-то дед. Вся его одежда изорвана и испачкана. Он протягивает трясущуюся руку моей маме, с просьбой подать что-то. Глаза мамы делаются печальными. Она тут же отдает ему весь пакет печенья. — Спасибо миленькая, дай Бог здоровья тебе и твоей дочке, — произносит дед, норовит уже уйти, но мама ласково придерживает его за локоть. Тянется в сумку, достает оттуда несколько крупных купюр и вкладывает в руку немощного. — Берегите себя, — произносит тихо и одаривает его светлой улыбкой отчего тот сам ненароком улыбается. Под слова неистовой благодарности, мы с мамой топаем дальше по парку. — Мамочка, что нужно было этому дедушке? — спрашиваю я, не понимая произошедшего сейчас. — Помощь, — спокойно отвечает мама, глядя прямо перед собой. — Но зачем ты отдала ему все наше печенье? — не понимаю я, хлопая глазками. Мама останавливается, присаживается на корточки напротив меня, придерживая подол длинной юбки, берет мою ручку, испачканную в мелках и начинает вытирать своим платком. Голос ее звучит умиротворительно и ласково, и то, что она скажет дальше, я впитываю на всю свою оставшуюся жизнь: — Солнышко мое, запомни: доброта — величайшая сила из всех существующих в этом мире. — Да она же просто красотка! — внезапно среди этой темноты звучит дерзкий мужской голос. Будто молодой паренёк. Говорит очень эмоционально и нагло, — И вы собирались прятать ее? Кто здесь? — Ади, никто не собирался никого прятать, — вновь звучит мужской голос, уже другой: низкий баритон, веющий чем-то властным. — Почему тогда принесли ее сюда? — не унимается парень. — Ты не видишь, умник? Она без сознания! — начинает выходить из себя третий мужчина, который явно гневается. Она? Так они про меня? Пытаюсь следовать за голосами. Иду, иду, иду по темноте. А разговоры становятся все ближе, ближе и ближе. И, наконец, открываю глаза, резко заглатывая воздух, будто только что задыхалась. Вижу такую картину: Я лежу на кровати. Прямо в десяти сантиметрах надо мной, слишком близко, склонилось веснушчатое лицо какого-то рыжеволосого парня. Его серо-зеленые глаза блестят насмешливо и разглядывают меня с любопытством. Руки его скрещены на груди. На пальцах правой руки вижу два серебряных кольца, на пальце левой руки один перстень. Манерная родинка под левым глазом. Губы в легкой кривой ухмылке. А за его спиной крылья. Крылья. И мне не мерещится. Темно-серые, почти черные, с длинными перьями и заостренными концами сверху. От него веет игривостью и свежестью. Значит точно. Умерла. Я не спешу отталкивать его, разглядываю с тем же интересом, что и он меня. Все это походит на встречу двух пришельцев. Слегка прикрываюсь, будто голая, хотя на мне легкий бежевый сарафан. Поправляю лямку, спавшую с плеча и приподнимаюсь на кровати. Чувствую внутри себя что-то странное. Такую тёплую переливающуюся силу. — Реагирует спокойно, даже слишком, — выдает рыжеволосый и делает шаг назад, продолжая пялиться. От былой дерзости не осталось и следа: теперь он серьезен и задумчив. Тут замечаю, что точно так же на меня таращится еще две пары глаз. Мужчина в темном одеянии и мужчина в белом одеянии. У обоих тоже крылья. Оба после того как я очнулась притихли и замерли. Лицо первого встревожено. Он смотрит будто бы с волнением в светло-серых глазах. Поза его уверенная, мышцы на руках подрагивают, внушая силу. От него веет надежностью, хочется доверять. Второй же хмурится, думая о чем-то своем, будто решая какую-то задачку в своей голове, покрытой седыми волосами до плеч. Энергия слабая, навевает тоску. — Что за странности, — произношу сама себе под нос. — Я будто ощущаю ваши энергии, у каждого она своя. — Как чувствуешь себя, Непризнанная? — слишком быстро перебивает меня мужчина в черном. И от того, как он сделал это, создается впечатление, будто я сболтнула что-то лишнее, а он пытается отвлечь всех. Я вновь гляжу в серые глаза, в которых забота и готовность помочь. — Вы демон? — тихо спрашиваю я, игнорируя его вопрос. Ну точно, вижу, что демон. А второй — ангел. И энергии их так разнятся. Я будто попала в сказку или сон, но это все сейчас точно взаправду. После моего вопроса оба молчат, каждый думая о своем. Снова тишина. — Какая умница, — вступает рыжеволосый парень, засовывая руки по карманам. — И ведь не боится даже. Все это время он говорит обо мне, будто меня здесь нет. Но, наконец, протягивает мне свою руку. — Я Ади — сын Князя Обжорства. Тоже демон. Князь Обжорства? Неужели тот самый, один из шести Князей, господствующих над смертными грехами? Я читала о нем когда-то при жизни. Гляжу на ладонь с перстнем и медленно отвечаю на рукопожатие. Этот демон мне приятен, ни капли не пугает и не отталкивает. Даже вызывает улыбку. — Ммм, — ухмыляется он и бесцеремонно садится прямо на мою кровать, не отпуская моей руки, — Какая у тебя нежная энергия. Он почувствовал мою энергию после прикосновения? Почему тогда я ощутила его энергию уже заранее? Не успеваю я представиться, как в этот же момент, взрослый демон хватает паренька за ворот его черного джемпера и оттаскивает от меня. — Так, отпрыск Вельзевула, а-ну проваливай! Совсем от рук отбился! — он насильно ведет парня к выходу из палаты и чуть ли не пинком выводит за дверь, добавляя тому вслед: — Узнаю, что пропустил хоть один урок — расскажу твоему отцу! С грохотом захлопывает дверь. Слышу как Ади матерится по ту сторону помещения, после чего его нахальная энергия отдаляется. Ну вот, теперь я наедине с этими двумя слишком задумчивыми крылатыми мужчинами. Подмечаю, что без паренька стало как-то не по себе. И чувствую, что мне сейчас предстоит многое узнать.
Люцифер Вечер того же дня.
Толчок, толчок, толчок. Грубо трахаю одну из незнакомых мне демонесс. Имени ее не знаю: не спросил, да и плевать. Она стоит раком на моей огромной кровати в покоях Ада и орет во все горло от наслаждения. Кровать грохочет и скрипит. Вторая же, ее подруга, находится подле меня. Сидит обнаженная рядом и ласково облизывает мою шею, мочку уха, водя своими умелыми ручками по торсу. Трахать ее мне уже надоело, поэтому попросил привести подружаню. Та, что надоела, мне знакома — Ости. Дочь одного из Князей, что вверил эту девчонку под мой контроль, чтобы заслужить милость самого Сатаны — моего отца. Знал бы он, что я буду с ней вытворять, тогда может не сделал бы такой подарочек. Собственную дочь отдал в мои лапы. Впрочем, для них это честь. Эти демоны мечтают иметь хоть какую-то связь со мной и моим папашей. Энергия здесь сейчас такая накаленная, что в помещении градусов 40, не меньше. Блять, ну сколько можно так орать? — Тише, — приказываю девчонке, которой овладеваю, и особой силой, что досталась мне по наследству от отца, заставляю ее замолкнуть, но движения не останавливаю. Она не может ослушаться, ведь сейчас полностью под моим контролем. Я могу управлять ею. Прикажу, что угодно и она сделает. Лишь мычит теперь, слегка задыхаясь. Так то лучше. Стараюсь нечасто использовать данную силу. Это подавляет волю и считается неким оскорблением. Да и с ней все становится слишком… Скучным? Ну этих-то малышек сейчас все устраивает. Чувствую, что близок к завершению. Гляжу на задницу первой, затем на розовый язычок Ости, что выводит влажные круги то по моему телу, то по телу ее подруги, бьющейся в неистовом экстазе. Да, детка. Знаю, как тебе нравится, но с тебя хватит. К тому же кончила уже раза два, пока я набирал обороты. Резко выхожу из нее и приказываю обеим тихо, но со всей властностью сквозь свой накал возбуждения: — На колени. Моментально слушаются, громко дыша. В этот раз силу свою не применяю. Знаю ведь, что сделают это по своей воле. Сидят покорно на коленях, приблизив свои приоткрытые ротики к моему члену. А я разглядываю их медленно, скользя по ним своими алыми глазами, что полыхают сейчас. Кончаю на их лица. Каждый раз это приносит мне все меньше наслаждения. Девушки с нескрываемым удовольствием принимают все на себя, облизывая свои губы. Зрелище неплохое. Ладно, этими двумя я сейчас доволен. — Хорошо поработали, — улыбаюсь хищно, придерживая за подбородок Ости. Подругу Ости силой заставляю уйти сразу. Хоть та все еще потрясывается в наслаждении после испытанного, но послушно одевается и уходит. На Ости силу не применяю из принципа. Я все же джентельмен, а она дочь одного из Князей, в конце концов. Да и жалко мне ее как-то. Встаю с кровати, надевая серые тканевые спортивные штаны. Закуриваю сигарету, игнорируя то как Ости любуется моим торсом и не собирается уходить. Хоть и знает каков я всегда после секса. Хочу побыть один. Отворачиваюсь от нее и гляжу задумчиво в окно, выдыхая дым. Разглядываю родные просторы Ада. Люблю быть дома, хоть спускаться сюда стал редко: Геральд слишком наседает на меня с учёбой и основное свое время провожу наверху. Старик слишком много отдает окружающим, не забирая ничего взамен. И все же он один из немногих, к кому все относятся с уважением. Даже я. И чего я про него вдруг вспомнил? — Люцифер, — мечтательно произносит Ости. Ее низкий голос всегда меня бодрил. Лежит обнаженная на моей кровати и прожигает взглядом, — Как думаешь, что это был за взрыв днем? Она про тот странный толчок силы, что дошел даже до Преисподней. После него в моем животе на секунду разлилось щекочущее чувство покоя. Странно. Мне откуда знать? Да и не интересно мне это. Как всегда спрашивает у меня что-то лишь бы поболтать. Отвечать не намерен, и девица окончательно убеждается, что не в настроении сейчас. Хмыкает недовольно, одевается и уходит. Дошло, наконец. Ну и чем теперь заняться? Докурю, приму душ и схожу в библиотеку, чтобы завтра, когда старик Геральд будет донимать меня, за то, что пропустил его урок, я мог бы его смягчить. Докуриваю, вспоминая момент из детства: Мне 5 лет. Стою в главном зале Ада, где восседает на своем могучем троне отец. Рядом с ним его обожаемая свита: С одной стороны демон огня Хабарил — его правая рука. Этот огненный ублюдок всегда лизал зад любому демону выше его рангом и издевался над теми, кто был ниже. По другую сторону от отца, восседал трехглавый здоровенный пес по имени Цербер, вечно прикованный к трону мощными железными цепями. Они всегда следят за происходящим, завсегдатые гости бала, которым правит Сатана. Хабарил особенно любил наблюдать, как папаша меня избивал и уже сейчас ожидал чего-то интересного, облизывая свои мерзкие губы. Не в этот раз, ублюдок. Хоть я и мал, но уже обучен вести себя молчаливо и покорно в такие моменты, когда отец говорит со мной. Наизусть выучил, что один неверный звук, и он с меня три шкуры сдерет. Уже сто раз испытывал его гнев на себе. Но никогда его не боялся. Позади меня стоит Геральд. — Демон, не жалей мальчишку, — обращается строгий отцовский голос к моему преподавателю. — Обучай усердно всему, что знаешь! — Да, Господин, — кротко кланяется Геральд. Он всегда оставался чуть в стороне. Никогда не подлизывался к моему отцу, в отличие от всех. Этим и вызывал всеобщее признание. Особенно мое. Его целью было воспитать во мне достойного демона, но не чтобы угодить Сатане. То была его личная инициатива. Заметив мой ступор, Геральд незаметно прицокивает зубами. Это он придумал для меня, когда я все никак не мог запомнить всех дурацких обычаев высших демонов. И теперь, если он так делает, это означает, что я должен поклониться тоже. Слушаюсь. Кланяюсь отцу, но недовольно кривлю рот. Сатана это подмечает, конечно, но никак не комментирует. И вдруг обращается ко мне: — Ты мой единственный наследник. Ты должен быть лучше всех и во всем, Люцифер. Не смей подвести меня. Эти слова мощным отпечатком навсегда застыли в моих ушах. Годы идут, а папаша мой становится только суровее. Усмехаюсь сам тому, в какой меланхолии сегодня пребываю весь день. Тушу сигарету и шагаю в душ. Все как обычно.