Вики
Последним сегодняшним уроком было «Зельеварение». Захожу в класс и среди присутствующих с радостью обнаруживаю Ади. Сидит, расслабленно закинув руки за голову, за последней партой вместе с Сэми. Ангел рассказывает что-то, улыбаясь с ямочками на щеках. Ади кивает и внимательно слушает. Эти двое хотя бы понимают, насколько славно смотрятся? Неподалеку Мими. Сидит одна, а потом замечает меня, и слишком звонко кричит: — Вики, садись ко мне! Я подсаживаюсь к демонессе, которая тут же приветственно сжимает мою ручку. А в класс грозно входит Фенцио. Он шагает к своему столу, глядя в пол, пока седые волосы прикрывают часть его лица. Все ученики сразу замолкают. — Для новоприбывших поясняю, — прямо на ходу начинает говорить ангел. — Поблажек на моих уроках не ждите. В этот момент в мою спину что-то прилетает сзади. Гляжу на пол и вижу свернутую в небрежный комочек бумажку. Поднимаю ее. Разворачиваю. Читаю написанное в ней слегка корявым подчерком: «Ночь. Бар. Сегодня. Ты с нами?». А рядом незамысловатое изображение рожицы чертика с ушками и остроугольным хвостом. Оглядываюсь назад и вижу Ади, подмигивающего мне. Улыбаюсь ему, но показательно мотаю головой в стороны. На сегодняшнюю ночь у меня другие планы. Хочу помочь Фыру. Вдруг надо мной нависает грозный Фенцио. Отбирает записку и зачитывает ее вслух перед классом. — На вашем месте, Уокер, я бы больше думал об учёбе, — произносит он, пристально меня рассматривая. Записку безжалостно сминает и выкидывает в корзину для мусора. А я чувствую, как краснею и не знаю, что сказать. Тут с задних парт звучит задорный голос Ади: — Так вы тоже приглашены, учитель! Весь класс заливается громким хохотом, а Фенцио с трудом дожидается, когда все затихнут, чтобы продолжить урок. — Вики, почему ты не пойдешь с нами? — интересуется Сэми, когда мы вместе выходим с урока. Я бы рассказала ему, но с сзади идут Ади с Мими, они о моей способности ни сном, ни духом. — Хочу… Отдохнуть, а то не выспалась сегодня, — отвечаю кротко и меня тут же начинает мучать совесть. Никогда не умела лгать. Сэми конечно же понял это по тому, как я запнулась. — В следующий раз не отвертишься, врунишка, — между моим плечом и плечом Сэми нарисовывается веснушчатое лицо Ади, который все-таки нас подслушивал, после чего он берет под руку ангела и уводит их с Мими в другую сторону. Я дожидаюсь в своей комнате поздней ночи. И, когда на часах уже около полуночи, выхожу из общежития, направляясь к драконьему загону. Улица окутана тишиной. На небе ни облачка, оно покрыто звездами. Слышно лишь как стрекочут сверчки и тепло так вокруг. Местность освещает лишь пара фонарей. Прохожу по двору за школой мимо какого-то сада, откуда слышится цветочный запах. Здесь стоит большой и красивый расписной фонтан, вода в котором успокаивающе шумит. Качели, а рядом несколько лавочек, которые сейчас скрыты в темноте. Какое славное место. Мне захотелось побыть немного здесь, но сейчас в голове другая цель. Подхожу к загону. Фыр тоскливо лежит внутри, облокотившись своей мордой о лапы, как пес. Как только видит меня, издает радостный звук и вскакивает. Он продолжает шуметь, пока я не прикасаюсь к нему, поглаживая то за ушком, то животик. — Тише, — шепчу, смеясь, а он облизывает меня. — Тише, малыш, это я. Оглядываюсь на всякий случай, чтобы убедиться, что никого здесь нет, и присаживаюсь осторожно, разглядывая рану дракона. — Давай посмотрим что тут у тебя, — разговариваю шепотом. Рана снова кровоточила, опухла и вся покрыта засохшей коркой. Осторожно подношу ладонь к нужному месту, прикрываю глаза, мысленно передаю в поврежденный участок свою энергию. Фыр издает стон от боли, но постепенно замолкает, а рана медленно затягивается. — Тише, малыш, — прошу шепотом. — Еще немножко потерпи. На дракона у меня ушло куда больше сил, чем на Сэми вчера. Ведь рана была большая и глубокая. Ощущаю, что ослабла после этого, но довольна содеянным. Отстраняюсь от дракона и резко вздрагиваю, когда слышу низкий, бархатный мужской голос прямо позади себя: — Кого я вижу. Сердце заранее екает и содрогается, душа уходит в пятки, потому что снова ощущаю энергию. Темную и непостижимую. Будто полную противоположность моей. Разворачиваюсь, затаив дыхание. Вижу: стоит он. Люцифер. И некуда мне деться. На этот раз могу разглядеть его полностью: Уверенная осанка, голова чуть задрана наверх, руки по карманам брюк. Гордец. Волосы черные-черные густые, зализанные назад. Лишь две прядки спадает на его идеальный лоб. Темные брови обрамляют эти опасные глаза. Вот только сейчас они прекрасного темно-алого цвета, а не сверкающие, что были вчера. Взгляд проницательный, вдумчивый, цепкий и абсолютно гипнотизирующий. Есть в нем что-то такое же глубокое, как бездна. Видно, что многое повидал и испытал уже за свою жизнь. Виден стержень в нем во всем. Прямой нос, пухлые чувственные губы и все его лицо — будто выточенная каким-то гением скульптура древнегреческого бога. Вместе с тем из-под черной рубашки, застегнутой не до конца, на шее и руках виднеются множественные черные татуировки с изображениями змей, чертей, рогов, богов и других исторических персонажей. Крылья мощные, такие же алые как его глаза, и с заостренными концами сверху. Сразу видно, что не простой демон. Сразу понятно, что «высший», как тут все говорят. Все вместе это так сильно ему идет и его статусу «Сына Сатаны». А я вспоминаю разговор о нем с Мими, Ади и Сэми, когда рассказала им о случившемся в коморке: — Вики, впредь держись от Люцифера подальше. Он демон из высших сословий и совсем не такой милый, как я и Ади. — объясняет Мими, будто знает что-то очень пугающее о данной персоне. А я итак уже к тому моменту прочувствовала все темные стороны души Сына Сатаны. Той крохотной коморки хватило для этого и не нуждаюсь даже в представлениях. Но Мими продолжает, заговорчески склонившись к нам троим, сидящим в кружочке на моем ковре: — Я слышала, что Владыка часто заставляет его пытать заключенных Ада. А иногда и убивать, — произносит демонесса, затем добавляет: — А вспомните как он избил до полусмерти беднягу Роджера только за то, что тот сказал что-то? — Заткнись, Мими! — вдруг врывается в рассказ Ади. Его шея покраснела от вспыхнувшего чувства несправедливости. — Ты не знаешь его, не знаешь почему все так! Думаешь ему легко живется со всем этим?! Ни черта ты не знаешь. Последнюю фразу Ади отчеканил сквозь зубы. Да мне кажется еще чуть-чуть и он бы плюнул Мими в лицо, настолько его разозлили нелестные слова о Люцифере. Но почему? Очевидно было, что рыжеволосый знал Сына Сатаны чуть лучше, чем все мы. И было что-то в этом демоне, что восхищало Ади. — Его отец точно так же пытал его, как своих пленных, избивал до полусмерти сотни и тысячи раз, — чуть спокойней поясняет демон, явно пребывая в воспоминаниях, глядя в одну точку: — А он все равно остался самым сильным из всех кого я знаю. И хватит говорить о нем дерьмо. В конце он акцентом поставил точку. Видно, что Мими с ним не согласна, но решила не продолжать. И вот этот самый демон стоит передо мной. Одно я знаю точно: его энергия действует на меня как-то болезненно. Снова тут же становится страшно. Неосознанно начинаю пятиться, будто кошмар свой увидела, и тут же врезаюсь спиной в стену внутри загона. Глядит на это глазами, пылающими опасностью. Его красивое лицо озаряет умиленная усмешка. Как же глупо я, должно быть, выгляжу. Подходит уверенно и слишком медленно. Близко, но не прижимается. Я лишь чувствую его тепло рядом. По-хозяйски взглядом изучает то шею мою, то грудь, то губы. Главенствует. Ну нет. Нет-нет-нет. Почему я? Почему сейчас? Носом еле заметно касается моей щеки и, не скрывая, вдыхает воздух, будто принюхиваясь ко мне. Меня всю покрывает мурашками, в горле неприятный ком. Как можно вот так бесцеремонно нарушать чью-то неприкосновенность? И сразу с такой открытой интимностью в действиях. — Боишься? Что ж вчера не боялась, когда так терлась об меня всего в коморке? — обдает горячим дыханием мою шею. Его приятный низкий голос в такой близости — это нечто похожее на пытку. Интонация пошлая и по-настоящему хищная. Пальцами правой руки в этот же момент медленно ведет по внутренней стороне подола моего сарафана в миллиметре от кожи, так что чувствую тепло его ладони совсем рядом. Этим жестом он угрожает мне. Дает знать, что очень скоро полезет и дальше. При этом руками меня не трогает, будто знает, что не уйду. А я вжалась вся в стену и обе свои ноги сильно прижимаю друг к другу, закрываясь. Вижу, что на уме у него далеко не просто поговорить со мной, но и двинуться почему-то не могу. Будто сдерживает какая-то особая сила. Сковала в невидимые оковы и не отпускает. Алым взором изучает мое лицо сблизи, а я боюсь на него взглянуть. Смотрю в пол. Обхватывает мой подбородок и заставляет приподнять лицо наверх, отчего встречаюсь с ним взглядом. От этих глаз по моему телу проходят мурашки, прошибает разрядом в 220 вольт. Я сглатываю, начиная громко дышать ртом, сердце сейчас из груди выпрыгнет от страха. Понимаю, что разозлила его вчера, но ведь это не оправдание поступать со мной теперь… Вот так. Глядит на мое натянутое горло и в какой-то момент мне начинает казаться, что он перегрызет мне глотку. — Отпусти, — частое дыхание выдает испуг. — Вчера я… Не позволяет договорить, затыкает рот своей ладонью. Ухмыляется и довольно разглядывает сблизи. Какой же садист. Пусть отыграется уже на мне и все. Вижу, что нравится ему сейчас делать со мной то, что сделала с ним вчера. — Что такое? Неприятно, когда так затыкают ротик? — продолжает издеваться. — И как нам с тобой теперь быть? Глядит, обдумывая что-то. Начинает медленно опускать лямки моего сарафана вниз, по-важному наклонив голову на бок. Я изо всех сил пытаюсь вырваться из капкана его власти надо мной, но не могу и пальцем двинуть. А ему это только в радость. Затем и вовсе задирает подол сарафана наверх, беспардонно разглядывая мои белые кружевные трусики. Глаза его снова начинают пылать. Ладонь позволяет себе положить на мое бедро слегка «вгрызаясь» пальцами в кожу. Вдыхает воздух носом. Громко. В остальном абсолютно непоколебим. Он изучает лишь рукой и глазами, держась немного отстраненно. Ладонь медленно движется по бедру и стремится ниже, заставляя у меня в груди что-то сжиматься. Когда горячие шершавые пальцы касаются кожи внутренней стороны бедра, я понимаю, что это уже перебор и взвизгиваю ему в ладонь. В этот же момент снаружи слышатся шаги: кто-то топает с бара к общежитию. Мы находимся внутри загона у самой крайней стены, поэтому если я не подам звука, никто и не увидит. Люцифер замирает и глядит на меня строго, не убирая руки со рта. Я хочу помычать, чтобы привлечь внимание прохожего, но своей волей демон мне и этого не позволяет. Шаги утихают, а затем исчезают. Плакало мое спасение. — И не мечтай, здесь тебя никто не спасет, — произносит наигранно ласково, будто читая мысли, а потом глядит на Фыра, что лежит себе спокойно неподалеку и добавляет: — Кроме этого дракона, разве что. Тут я видимо окончательно теряю рассудок, потому что чувствую как теплая энергия бурлит и переливаться внутри меня. Делаю сильный напор, ломая невидимые оковы и, наконец, упираюсь руками о крепкий торс демона, отталкивая от себя. Он отшагивает назад и смотрит с искренним удивлением. Нет больше в его глазах ни злости, ни похоти, они не пылают, как прежде. Во взгляде и энергии неожиданно для себя чувствую какую-то непонятную нежность. А я больше не в силах контролировать себя, весь страх как рукой сняло, теперь лишь очень-очень злюсь. Размахиваюсь и ладонью бью наглеца по щеке, оставляя розовый след. За все, что сделал сейчас. За то, что так унизил. Стоит ошарашенный, касается пальцами своей щеки и не перестает глядеть на меня. Я не дожидаюсь никакой реакции: убегаю, оставляя его одного.Люцифер
— Не против, если я присяду? — верещит какая-то демонесса, указывая на место рядом со мной. Гляжу на нее, сидя на кожаном диване в этом сраном баре и попивая чистый виски со льдом. Не знаю ее. Блондиночка. Не в моем вкусе. — Садись, — произношу и хлопаю пару раз ладонью по своей ноге. Улыбается, усаживает на мои колени свой недурной зад, обтянутый короткой красной юбкой, рукой обвивает мою шею, пытаясь быть ближе. Эти демоны так и липнут ко мне все время. Но я и не против. Приобнимаю ее, а сам кидаю взгляд на вход в бар: посетители приходят и приходят, суетятся, развлекаются. А что здесь делаю я? Разговор с Винчесто выбил меня из колеи. Вижу, что возлагает на меня надежды, но могу ли я их оправдать? Вся моя любовь к отцу, конечно, улетучилась уже лет сто назад. Да я с трудом выношу саму мысль, что этот монстр — мой отец. Но пойти против него? Хоть и желаю для ада куда более достойного правителя и по праву это место мое… Вопрос: смогу ли я быть лучше чем он? Ведь воспитан в жестокости и крови, причём своей же. Отец этого и добивался всегда. Сделать меня таким же как он сам. Все бесит. И чего эта блонди так трется, кто ей позволял? Музыка сегодня какая-то дурацкая и нагнетающая, хоть народу много как всегда. Нет, не могу здесь находиться. Тошнит от вас всех. Молча встаю, оставляю позади себя эту демонессу, а сам иду к барной стойке. Допиваю виски и оставляю там свой стакан. Прислушиваюсь на секунду. Чувствую три знакомые энергии поблизости: Дерзость, слащавость, мечтательность. Взгляд устремляю в бок и вижу за барной стойкой Ади, Мими и ангелочка. Не помню как зовут третьего. Малышка Мими танцует во всю, виляя своим гибким телом. Так и хочет кого-нибудь подцепить. Ну точно. Слащавая и приторная как обычно. Энергию сыночка Вельзевула знаю с детства, тут и гадать не нужно. Внутри него вечная суматоха. Стоит со своим пернатым чуть в стороне. Эти двое всюду шляются вместе в последнее время. Рыжий стоит ко мне лицом, поэтому наши взгляды встречаются. Его дерзость сразу перерастает в грусть. Глядит на меня задумчиво, прервав диалог с белокрылым. Кивает в знак приветствия с какой-то вечной надеждой в глазах. Всегда так делает. Пытаться заговорить уже перестал. Знает, что бесполезно. Вспоминаю детство: Мне 13 лет. Мамы не стало несколько дней назад. Все это время никто не удосуживался рассказать мне, что с ней произошло. Не было даже похорон, меня лишь поставили перед фактом, что она мертва. Я бродил по замку вместе с Ади, злился и негодовал, рассказывал ему все, что на душе. В отличие от меня, он был более инфантилен, но всегда внимательно выслушивал и поддерживал. А я до последнего сдерживал слезы все эти дни, ведь если отец узнает, что плакал — сломает какую-нибудь из частей тела. С детства обучился легко определять энергии и сейчас ощущал тошнотворную, мерзкую энергию Хабарила поблизости. Ненавижу его. Толстый, жилистый демон огня, на теле которого всегда громыхала куча цепей, шагал своей тяжёлой походкой через главный коридор, видимо как всегда лизать зад папаше. Лицо его было похоже на свиную морду и вечно потным, голова лысая, а глаза желтые, подлые. Оставляю Ади в стороне и догоняю огненного, а затем кидаю без капли страха в спину: — Хабарил! Его огромная туша останавливается, поворачивается на меня. — Чем сдался юному наследнику? — ухмыляется мерзко, обнажая кривые зубы. В это время подбегает Ади и пытается меня остановить, хватая за руку: -Люцифер, не надо, пойдем! А я зол, во мне бушует обида на всех вокруг. И особенно на отца моего. Отталкиваю друга от себя. — Скажи, что случилось с моей матерью! — приказываю Хабарилу, хоть голос мой еще не начал ломаться. Демон знает. Точно знает, я чувствую и вижу по тому, как глядит на меня. Как надменно глаза вытаращил. — Любишь командовать, весь в отца, — заливается он глупым смехом. — Ничего я тебе не скажу. Хочет развернуться и пойти дальше, но я не позволю ему. Как он смеет так со мной обращаться? Сраный папин прислужник. Подхожу и хватаю своей рукой за плечо, и в этот же момент моя ладонь начинает шипеть и гореть в месте соприкосновения с его кожей. Меня пронзает дикая боль. — Люцифер! — слышу голос испуганного Ади на фоне: он хочет помочь мне, но я своей силой, которой уже умел пользоваться к тем годам, заставляю его отойти подальше и не вмешиваться. Дурак, будешь лезть, тебе тоже прилетит от этого урода. — Получил, щенок? — хохочет Хабарил, но постепенно улыбка спадает с его рожи. Несмотря на эту жгучую боль и что ладонь моя, можно сказать, поджарилась, продолжаю держать его крепкой хваткой. Второй рукой размахиваюсь и бью со всей дури кулаком прямо в морду. Морщится от боли и таращится удивленными глазами. В следующую же секунду влетаю в стену от его удара. Все-таки еще слишком мал и слаб. Ему не позволено даже прикасаться ко мне, но не собираюсь отцу жаловаться. Сижу, не в сила подняться. Хабарил подходит ко мне медленно, садится на корточки напротив и глядит похабно. — Твоя слепая отвага возбуждает меня, мальчишка, — хрипит, облизываясь и пытается коснуться меня, но я плюю ему в лицо. Слизывает мою слюну с себя. Ухмыляется по-издевательски. Встает и уходит. Ади побегает ко мне и пытается поднять. — Ты как? — встревоженно произносит он. Глаза его немного намокли и покраснели. Испугался за меня. Рука зверски горит и ноет, но вида не подаю. — Отойди, — кидаю, сдерживая злость, и поднимаюсь сам. Вскоре папаша и вовсе запретил мне дружить с кем-либо, а я не мог ослушаться. Отец мне тогда все мозги набекрень вывернул. Все свои чувства пришлось засунуть подальше и забыть обо всех, кто был дорог. «Дружба и любовь — мерзейшая слабость, Люцифер», — твердил он, каждый раз, выбивая из меня все попытки это оспорить. И постепенно я сам начал верить в его слова. С тех самых пор Ади глядит на меня с этим щенячьим восторгом. Даже после того, как я отверг его дружбу. Киваю ему в ответ безэмоционально и отворачиваюсь, разглядывая зал. Чего девчонку ту с собой не взял, рыжий? Здесь в прятки не поиграешь? Пойду-ка я отсюда. На душе паршиво, что толку здесь ошиваться? Пробираюсь к выходу из бара через пьяные тела, которые на меня вечно поглядывают кто с испугом, кто с восторгом. Оказываюсь, наконец, на свежем воздухе. Хочу уже спокойно прогуляться по ночной аллее до школы, как вижу впереди компанию парней из моей команды по крылоборству. Блять. Они пьяные, идут с почти осушенными бутылками мартини в руках. Один из них видит меня и кричит на всю улицу: — Эй, капитан, давай к нам! Он начинает топать ко мне, шатаясь, и хочет даже заключить в дружеские объятия. Размечтался. Даст мне, наконец, кто-нибудь побыть в одиночестве?! Кидаю на него прескверный взгляд, а затем, ничего даже не ответив, щелкаю в пальцы и исчезаю. Тут же ловлю себя на мысли, что это наверное было довольно обидно. И мне непременно стало бы очень стыдно, если б не было так насрать. Оказываюсь в местечке, куда часто наведываюсь в ночное время, если хочу подумать. Небольшой сад за школой. Шум фонтана, что стоит тут, всегда приятно расслаблял меня. И в это время здесь никого совсем нет, можно спокойно позалипать. Сажусь на спинку лавочки, что стоит тут. Ноги ставлю на сиденье. Наконец-то один. Прикрываю глаза, вдыхая запах цветов, но не проходит и пяти минут, как мою тишину прерывают чьи-то еле заметные шажочки. И славная энергия, чистая и светлая, чувствуется где-то совсем рядом. Гляжу на тропинку, что передо мной, освещенную одним лишь фонарем. И вижу Непризнанную. Походка ее изящная и легкая, все в том же сарафанчике, что утром была, только волосы завязала в высокий хвост. Бредет себе куда-то на ночь глядя. Что за глупая девчуля, жизнь совсем ничему не учит? Настроение тут же волшебным образом подскакивает, и я скрываю свою энергию. Хочу понаблюдать тайком. А она вдруг останавливается напротив и глядит на мой любимый сад. Я бы подумал, что на меня, но знаю, что лавка, на которой уселся, находится в темноте. Ей меня не видно. Да и энергия ее слишком уж спокойная. Уже понял, что боится меня как только рядом ощущает. А я от этого только ещё больше завожусь. Двигается дальше. Ну разве могу я не пойти за ней? Раз уж попалась мне сейчас, то уже не отвертится. Спрыгиваю с лавки и устремляюсь следом незаметно, все так же скрывая свою энергию, как какой-то маньяк. Подходит к драконьему загону. Говорит со зверем ласково, присаживается, прикасается к его раненой лапе. Зверь начинает скулить, но та успокаивает его. Да что ты там возишься? Совсем умом тронулась? Не могу больше стоять в стороне, руки так и чешутся что-нибудь с ней сделать. Подожди у меня. Я сейчас тебе такую взбучку устрою. Ты сильно пожалеешь о том, что сделала вчера. Выхожу из тени и победоносно останавливаюсь около нее. Энергию свою больше не скрываю. Демоны внутри меня ликуют. Сейчас напугается, знаю наверняка. — Кого я вижу, — произношу, словно выстрел ей в спину. Глаза свои хищные в полной готовности держу каждую эмоцию прочесть. Ведь наслаждаюсь этим очень. Девчонка вздрагивает и замирает. Узнает мою энергию, но поворачивается далеко не сразу. Ага, чувствуешь, что это я и никто другой? Умница, мне это нравится. Оборачивается и столбенеет, разглядывая меня всего. Интересен тебе хоть чуть-чуть? Вижу, что да. Любопытство в ее глазах длится пару секунд, а после сменяется страхом, которого я так жадно ждал. Начинает пятиться назад — будто нарочно моим глазам удовольствие доставляет. Опрометчивое решение. Совсем скоро эта глупышка утыкается спиной в стену. Наверняка разузнала уже что-то обо мне у своего рыжули, теперь смотрит как на смерть с косой. Наговорил ей про меня гадостей, Ади? Правильно сделал. Я подхожу к ней близко, глаз оторвать не могу: вся вжалась в стену, румянцем покрылась и то, что опасается меня так неприкрыто — только больше побуждает к плохим поступкам. Сковываю своей темной силой, овладевая ее действиями, чтобы даже не думала двигаться. Нарушу из-за нее парочку своих правил, оно того стоит. Еще сам не решил трахну ее сейчас или что вообще делаю? На мое удивление, когда вот она уже моя, под полным контролем, мне вдруг захотелось не торопить события. Однако развернуться и уйти бушующий дьявол во мне не позволит уже никогда. Слишком взбудоражен. Не хочу к ней прижиматься сильно, все равно ведь с места не сдвинется, тут я спокоен. Хочу оглядеть ее всю чуть поодаль. Взглядом скольжу по ней: белоснежная кожа, длинная и такая красивая шейка, губы розовые, манящие. И веснушки эти, хоть их мало, так сильно ей к лицу. Красивая. Черт, какая же красивая. Смотрит в пол, на меня не глядит до последнего. — Боишься? Что ж вчера не боялась, когда так терлась об меня всего в коморке? — проговариваю с наслаждением и гляжу на реакцию. А она от каждого моего слова еще больше зажимается. Взор обращаю на этот сарафанчик. Что под ним прекрасно представил уже пару раз и возбудился. Вчера, в коморке, платье на ней было слишком облегающим, уже тогда все разглядел, что нужно. Касаюсь мягкой ткани ее подола и, дразня, веду по краю. Совсем рядом под юбочкой ее кожа, от которой исходит жар и мне так хочется вцепиться в нее. Возбуждена или лишь так сильно напугана? Зная ее, скорей второе. Да посмотри ты уже на меня! Хватаю за подбородок и заставляю приподнять голову. Гляжу как тонкая кожа обтягивает ее глотку от этого действия. А она еще и сглатывает слюну в этот момент в испуге. Ну что за картина такая. Загляденье. Держись, не кусай ее. Только не кусай. Желание еще сильнее подпитывает этот чистый запах мыла. Дышит глубоко своим ротиком. С трудом удерживаюсь, чтобы не облизать ее губы. — Отпусти, — просит, мелодичным голоском лаская мой слух, — Вчера я… Тут же затыкаю ей рот рукой и внутри меня приплясывает настоящий черт. Не дам договорить, как она мне вчера. Она замолкает послушно: все понимает. Глядит выжидающе. Хорошая девочка. — Что такое? Неприятно, когда так затыкают ротик? — продолжаю издевку. — И как нам с тобой теперь быть? Последний вопрос задан скорее самому себе. Дело в том, что у меня колом стоит от одного только ее невинного взгляда. Начинаю медленно стягивать лямки ее милого сарафанчика вниз, оголяя прелестные плечи. Торопиться не готов: слишком сладок момент. Интересно, как сопротивлялась бы она сейчас, не подави я ее волю? Вопила бы и кусалась? Не выдерживаю и приподнимаю подол ее сарафанчика, разглядывая белоснежные трусики. Веду себя как мальчишка, что впервые глядит под юбку, но ничего не могу поделать с собой. Глаза вспыхивают. Шепфа, что за фигура, что за стройные ножки. Будто ее создали специально, чтобы издеваться надо мной. Ведь она будущий ангелок, наверняка. Мне к ней даже прикасаться нельзя. Запрещено законом. Вижу как мое бессовестное разглядывание сводит ее с ума. Ты сама виновата, что шляешься здесь по ночам. Столкнулась с самим дьяволом и ждешь пощады? Ладонь укладываю на ее округлое бедро. Кожа нежная и теплая, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заскулить. Спускаюсь ниже, вижу как ее тело отзывается мурашками на мои касания. А теперь? Как отреагируешь на это? Касаюсь кончиками пальцев уже внутренней стороны ее бедра, совсем близко к трусикам и наблюдаю. В ответ она тут же протестующие взвизгивает мне в ладонь, которой ее рот все еще зажимаю. Так сильно не хочешь этого? Неужели невинен не только твой взгляд и энергия? Ох держите меня! Вдруг слышу, как кто-то шагает снаружи. Тут же силой своей не позволяю ей подать звук. А она ведь собиралась. Засранка. Шаги отдаляются. — И не мечтай, здесь тебя никто не спасет, — кидаю небрежно, затем поворачиваюсь на зеленое создание, что дрыхнет во всю сбоку и добавляю: — Кроме этого дракона, разве что. Тут вдруг вижу, что лапа у него цела и невредима, даже шрама не осталось от раны, которую видел еще недавно своими же глазами. Ум мой тут же сопоставляет произошедшее и то, как она возилась тут, пока я не заговорил. Исцелила его? Быть не может! Не может этого быть. Убираю от девчонки свои руки тут же. Опора подо мной на секунду пошатывается и все, что творил сейчас резко теряет смысл. Сердце пропускает удар.(Музыка: Marchal: Insight XIV)
Мама… Спустя столько лет, за всю свою жизнь я впервые встречаю кого-то с такой же редкой способностью, как у моей матери. А девчонка глядит на меня, хлопает своими глазами янтарно-карими. Беззащитная до одури. Ласкает своей милой энергией, и я вдруг чувствую к ней непонятно откуда взявшийся… Трепет? Да кто же ты такая? Не замечаю даже, как моя сила ослабевает, а Непризнанная тут же выбирается из моего «плена», отталкивая от себя. Но мне сейчас все равно. Вспоминаю маму впервые за все это время и то как сильно она меня любила. Вспоминаю ее теплые руки, гладящие меня. Вспоминаю то, как она взъерошивала мои волосы, а я смеялся, лежа у нее на коленях головой. И неважно становится сколько боли я испытал после. И неважно, что отец заставил все забыть. Я ведь всегда помнил и буду помнить. Окончательно выбивает из колеи смачный хлопок ладошки Непризнанной по моей щеке. Пощечину залепила? А я так растерян сейчас, что даже сделать ничего не могу. Гляжу в одну точку ошарашенно. Та смотрит на меня строго и возмущенно, а потом и вовсе убегает. Уже второй раз поступает так со мной. А я стою непоколебимо какое-то время, пытаясь придти в себя и утихомирить сердцебиение, которое не на шутку разыгралось.