Ваши требования неуместны

Замок долго не поддавался, риск был скорее сломать ключ пополам, чем открыть дверь — сырость и время сделали своё дело. Потребовалось несколько попыток, прежде чем дверь с тихим скрипом отворилась. В нос ударил запах сырости. — Только плесени не хватало, — профессор убрал ключи и оставил дверь открытой настежь. Внутри царил прохладный полумрак. Гарри хотел было ответить, что не видел здесь никакой плесени, но вовремя закрыл рот — рассказывать о своём не совсем законном проникновении в дом было по меньшей мере глупо. Едва ли Снейп одобрил бы подобное, даже в академических целях. Несколько последних дней Гарри научился заталкивать посторонние мысли в самые дальние уголки сознания, чтобы сосредоточиться на работе, и это ему понемногу удавалось. Если перестать думать масштабно, можно сконцентрироваться на мелочах — а они затягивают, запутывают в свои маленькие сети, в которых уютно и комфортно, в которых он каждую минуту был чем-то занят, решая простые вопросы. Когда-то, когда он ещё не знал ни о гранте, ни об этом доме, профессор сказал ему, что нужно научиться решать простые вопросы. Сейчас бы он не завалил тот тест, о нет, он стал подлинным мастером продумывания мелких деталей настоящего, потому что это давало оправдание полного провала с будущим. Гарри ощущал трепет, впервые переступая порог дома. Даже несмотря на то, что он уже был здесь, по-настоящему важным и значимым это казалось только сейчас. И его не покидало чувство, будто профессор понимает его состояние. Они обошли первый этаж, внимательно осматривая оконные рамы и стены на предмет плесени, а затем поднялись наверх. Здесь всё было намного хуже — влага проникла сквозь трещины крыши и стен. Особенно пострадал потолок — разрушений было больше, чем отражали фотографии. Они успели оценить состояние большинства комнат, пока ждали рабочих, затем началась установка заграждений, снятие ставней с окон, и в какой-то момент Гарри поймал себя на том, что совершенно не ощущает той гнетущей атмосферы дома, которая навалилась на него во время первого визита. Азарт, волнительное предвкушение перед большой работой — вот что захватывало его целиком. Это было так странно — понимать, что всё происходит наяву, что он участвует в своём первом проекте, серьёзном, финансируемом и координируемом, настоящем проекте реставрации! Гарри делал новые снимки, чтобы запечатлеть фактическое состояние дома до начала работ, ставил пометки на плане и, вероятно, тысячу раз поднялся по лестнице на второй этаж и спустился обратно, обсуждал со Снейпом нюансы и совершенно не думал ни о чём постороннем. Наконец все нужные фотографии были сделаны, изменения зафиксированы, забор с предупредительными знаками высился перед домом. Вечер застал их в самой дальней комнате первого этажа. — Запах не уходит, — констатировал профессор, склонившись над схемой. — Возможно, подвал затоплен, и придётся снимать пол. — Не похоже, чтобы сырость шла снизу, — возразил Гарри. У них ещё будет время, чтобы проверить версии, невозможно было охватить всё в первый же день. Наверное, поэтому профессор не стал спорить. Он выключил большой фонарь, и в комнату теперь проникал только слабый свет с улицы. Гарри помнил, что эта ночь — последняя из оплаченных в хостеле. Откладывать неприятный разговор с профессором было некуда, и это придавало ему некоторую уверенность. Слабую, самую неуютную уверенность, какую только можно себе представить. Гарри думал, что, случись разговор раньше, лучше бы не стало. Но и сейчас он никак не мог решиться и заговорить, несмотря на то, что внутренне был готов. — На сегодня это всё, — профессор одарил его странным взглядом. Нужно было сказать. Снейп, словно чувствуя неладное, подошёл ближе, и по спине вдруг побежали мурашки. — В чём дело, Поттер? Несколько секунд тревожной тишины перед неизбежным. — Мой кампус закрыли на ремонт, — произнёс Гарри, медленно отворачивая голову. — У меня было продлено проживание на всё лето. Но кампус закрыли… — Когда? Гарри назвал дату — так, словно отвечал на экзаменационный вопрос, просто сухие цифры, который он имел счастье знать. — И где вы живёте сейчас? — обманчиво спокойные интонации. Гарри снова посмотрел на Снейпа — в полумраке выражения лица было не разобрать. Он не хотел говорить, что деньги на исходе, что ему некуда податься, и единственный вариант — вернуться на лето к тётке, не хотел признавать, что не смог вовремя удержать ситуацию в нужном русле, не собирался взваливать вину целиком на себя, но в итоге сказал всё, как есть. — И что вы собираетесь предпринять? — ледяной тон звучал на грани. Перераспределить бюджет гранта, жить в этом самом доме, помириться с Луной, бросить всё и уехать к тётке. — Я не знаю, — как можно ровнее ответил Гарри, глядя в лицо Снейпу. Оно было очень близко — их разделяла всего пара шагов, даже меньше — один. — Почему вы не сказали раньше? — коронный вопрос. Ответа на него тоже не было. Гарри проваливал этот тест. Он ждал, ждал итогов, и это ожидание напрягало, ожидание было неприятным, щекотало нервы, сжимало желудок. Лицо Снейпа ничего не выражало, в чёрных глазах была пустота, и это пугало. Если бы Снейп злился, если бы отчитывал его или обвинял, то это было бы привычно, это означало бы, что ему не всё равно… Гарри ждал, но ничего не происходило — профессор отошёл от него и направился к выходу. Ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Несколько важных действий — запереть дверь, проверить сетки на окнах, ещё раз осмотреть забор. В полной тишине, чтобы груз вины рос с каждой секундой, а сердце громко стучало о рёбра. «Вольво» был припаркован неподалёку от автобусной остановки. Гарри знал, что если он собирается что-то сказать, то говорить нужно сейчас, но не мог придумать ни единой фразы, которая не звучала бы неловко. Которая не звучала бы жалко. Да что там — он не мог придумать вообще ничего. Все мысли словно вывалились наружу, и в голове разом стало пусто и темно, совсем как в старом полуразрушенном доме. Фраза, которая остановила бы ровную спину профессора и заставила бы того повернуться, попросту не существовала. Гарри сделал очень глубокий вдох, надеясь, что тёплый вечерний воздух подействует успокаивающе на его тревожно сжавшиеся лёгкие, и ускорил шаг, поравнявшись со Снейпом. Потому что смотреть на его безучастную ко всему спину больше не было сил. Гарри думал, что мог бы позвонить тётке и попросить немного денег — не так часто он у неё что-то просит, кто знает, может, она и согласилась бы. Всего месяц проживания, это не так долго, это не так много, и он сможет всё вернуть. Возможно, не сразу, а немного позже. Всё-таки стоило бы попробовать вечернюю подработку на лето — а там, может быть, и на учебный год. Гарри думал о том, что если купить спальный мешок, то вполне можно было бы жить в доме на площади Годрика. А мыться — в душевых бассейна, абонемент действует всё лето. Можно было бы приехать к Луне и сказать, что больше ему не к кому пойти. Или нельзя. Меньше пятидесяти шагов до остановки. Гарри не решался высказать хоть одну из этих идей профессору. Он должен был сначала найти ответ, а потом уже озвучивать вопрос. Нужно было предложить наиболее разумное решение, подкреплённое фактами и доказательствами. Но предложить было нечего. Нечего сказать — молчи. Меньше двадцати шагов до остановки. Из-за поворота в конце улицы уже выползал автобус, словно хитрый хищник, расставивший на своём пути ловушки-остановки и теперь подкрадывающийся к очередной жертве. Стоило поспешить, если Гарри хотел быть пойманным. Меньше десяти шагов до остановки. Если прямо сейчас ускорить шаг, обогнав Снейпа, то можно успеть. Большие круглые шины уже останавливали своё вращение, с тихим шорохом гладя асфальт и замедляя движение автобуса. Меньше пяти шагов. Двери открылись. Гарри действительно собирался ускориться. Он действительно почти обогнал профессора, и оставалось всего ничего до того момента, когда можно было скрыться в душной утробе хищника, как в его предплечье вцепилась ладонь Снейпа. Нисколько шагов. Сколько угодно шагов. Тихо тронувшись, автобус отправился дальше. С упавшим сердцем Гарри обернулся, но не увидел ровным счётом ничего нового — всё то же хмурое лицо, лицо без всякого выражения, без какой-либо определённой эмоции. Хватка ослабла. Щёлкнули блокираторы дверей «Вольво». — Адрес, — коротко, слишком коротко, чтобы уловить хоть что-то. Гарри вздохнул и сказал, куда ехать, не решаясь спросить, зачем. Чтобы не слушать зловещую тишину собственных мыслей, он включил радио. «В результате этого останется страх. Только страх», — воодушевлённо сообщили оттуда. Проиграла короткая мелодия — значит, одна нравственная лекция закончилась, и вот-вот начнётся следующая. Гарри приготовился слушать. Этот голос, то насмешливый, то поучающий, то полный тонкого духовного энтузиазма, то удручающе монотонный, живо объяснял свои занимательные истины, и его было приятно слушать. Гарри знал, что Снейп не любил эту радиостанцию, но переключать не собирался. «Порой одно событие переворачивает все планы, — повествовало радио. — И это может повергнуть того, кто всё тщательно спланировал, в уныние и скорбь. Но будущее никогда не зависит от планов человека». Снейп хмыкнул. «Нет, не зависит, — твёрдо повторило радио. — Стоящий на вершине горы планировал свой путь восхождения ещё у подножья. Но много встретилось ему препятствий, много раз избегал он острых камней и неровных выступов, меняя свою дорогу, меняя свой план на каждом шагу, но двигаясь всё к той же цели. Если бы он следовал своему изначальному плану, то сорвался бы в пропасть». Среди домов мелькнуло красное пятно заката, и Гарри повернул голову, чтобы вновь увидеть эти яркие краски на чистом небе на следующем повороте. Он вдруг ощутил, как устал за этот день. «Во всём виновата гора — скажут невежды, и будут неправы, — возмутилось радио. — Так и тот, кто удручён неудачей, считает, что жизнь преподносит ему лишь невзгоды. Тот, кто позволяет своим планам взять над собой верх, никогда не обретёт ни покоя, ни счастья. Нельзя изменить гору, но можно приспособиться к горе. Нельзя изменить обстоятельства, но можно изменить себя. Только меняя себя, мы обретаем путь к счастью». Вновь заиграла мелодия, и на сей раз она была длиннее предыдущей — видимо, они застали самый конец цикла. А может, оно и к лучшему — в последнее время проповеди стали более жёсткими и обвиняли его во всех грехах. Хотя, казалось бы, незаслуженно — уж в чём, а в избытке планирования его нельзя было упрекнуть. — У вас пятнадцать минут на сборы, — Снейп остановил машину и выключил радио. Этот приказной тон. Гарри чувствовал, как огнём горят уши, и не мог заставить себя повернуть голову, чтобы посмотреть на профессора. — У меня ещё одна оплаченная ночь, — тихо, но твёрдо возразил он. — Поттер, — Снейп явно начал терять терпение, потому что в голос просочились ядовитые интонации. — У вас есть все ночи до конца лета, чтобы самостоятельно организовывать своё проживание. Но поскольку вы не справились с такой элементарной задачей и не смогли заранее, до окончания сессии и сдачи комнаты, позаботиться о себе, то рискну предположить, что эта ночь — последняя оплаченная не по вашей прихоти в вопросах оплаты, а из-за материальных трудностей. И если вы не собираетесь с завтрашнего дня жить на улице, советую вам поторопиться. Ваши пятнадцать минут уже идут. — Как-нибудь разберусь, — Гарри не удержался и всё-таки хлопнул дверью, выходя из машины. Он не знал, почему вдруг так разозлился. Тон, не терпящий возражений, ужасно раздражал. Словно бил по больному. Это было неумно. Едва зайдя в комнату со стройными рядами двухъярусных кроватей, Гарри осознал всю глупость своего поступка. Снейп предлагал ему помощь — пусть и не в самой приятной манере — а он отказался. Хотелось бы, чтобы чувство раскаяния пришло позднее. Намного позднее. Но оно нагрянуло прямо сейчас. Гарри принялся собирать вещи. Вытащил всё из своего ящика, даже достал с постели полотенце. Утрамбовал книги обратно в чемодан. Словно действительно собирался съезжать прямо сейчас — хотя какая разница, сейчас или завтра, всё равно работа по реставрации явно окончена, всё пропало, это был первый и последний день, проведённый в доме на площади Годрика! Возможно, если он поторопится, то ещё успеет на вечерний поезд. Дорогие тётя и дядя, вот и ваш любимый племянник, встречайте! Гарри рывком выдернул не помещающееся полотенце из чемодана и, скомкав, засунул в рюкзак. Из соседей в комнате был только новичок, заселившийся вчера, Гарри не знал его имени и не стал прощаться. Он тянул чемодан к стойке регистрации, чтобы сдать карточку и ключи от ящика. Один, другой, третий лестничный пролёт вниз — и он едва не налетел на Снейпа, беседующего о чём-то с администратором. Гарри замер, не веря своим глазам. — Сумма за вычетом сбора, — говорила администратор, быстро считая что-то на калькуляторе. — К сожалению, полная стоимость не возвращается. Итого... Она нахмурилась, сбившись в расчётах, и начала вбивать цифры заново, уже медленнее. — Я же сказал, что разберусь, — тихо сказал Гарри, тут же жалея о своих словах. Рот словно не подчинялся ни рассудку, ни здравому смыслу. — Сейчас не время для истерик, Поттер, — Снейп смерил его строгим взглядом. Ключи, карточка, деньги, багаж, всего доброго — и Гарри снова сидел, отвернувшись к окну и чувствуя себя полным ничтожеством, не способным ни позаботиться о себе, ни вести конструктивный диалог. Не способным ни на что.