Ваши требования неуместны

Моросил мелкий, как пыль, дождь. Он то прекращался, оставляя в воздухе запах сырости, то снова заполнял собой весь воздух вокруг. Бледно-серые тучи заволакивали всё небо, не было ни единого ясного просвета. День закрытия кинофестиваля привлёк не меньше гостей, чем его открытие. Хмурое настроение Гарри никак не вязалось с тем оживлением, что царило в фойе кинотеатра. Он невольно подумал, что присутствующие собрались отпраздновать тот факт, что фестиваль, наконец, закончится и кинотеатр заработает в прежнем режиме. Ни вина, ни шампанского не было, в баре продавали колу и поп-корн. — Развлекайтесь, — бросил Снейп, кивнув на стенд с программой, стоявший у дверей, а сам направился к махавшему ему из толпы Лавгуду. Луны нигде не было видно, да и она наверняка написала бы, если бы собралась прийти сюда, поэтому Гарри поплёлся к расписанию сеансов. Пару минут он бессмысленно перечитывал названия, а затем понял — ему всё равно, что именно будет происходить на экране. Никакой разницы. В фойе было слишком людно, слишком шумно. Всё слишком, и Гарри прошёл в первый попавшийся зал, полупустой и относительно тихий. Заняв место в последнем ряду, он внимательно осматривал прибывающих зрителей, пытаясь найти среди них Снейпа. Тот собирался на закрытие фестиваля с явной неохотой, а значит, фильмы его мало интересовали, но Гарри до последнего надеялся, что он придёт на этот сеанс. В голове было пусто. Эта тёмная, острая, звенящая пустота давила на череп изнутри, раздирала голову на части. Гарри по-прежнему старался не думать о вчерашнем, но в тёмной и тихой пустоте даже самая маленькая мысль давала громаднейший резонанс, отражалась от поверхностей тоскливых воспоминаний и замолкала только тогда, когда ему удавалось на что-то отвлечься. Свет погас, начался фильм — он шёл с субтитрами, и это было хорошо. Напрягая зрение, чтобы различить буквы на экране, и стараясь не потерять нить сюжета, Гарри на целый час отвлёкся от событий вчерашнего дня. На экране гремела гроза. Небо на экране взрывалось, блестело тысячей отстветов. Вода рассыпалась в сиреневых и кирпично-красных брызгах. Вспышки раскалённых добела молний прорезали тёмный воздух — и будто стало тяжелее дышать, а во рту появился кислый привкус. Гарри с тревогой следил за бушующей стихией. Гроза гремела нерешённым, несбывшимся, несделанным — она обличала его, обвиняла, открывала глаза на истину. Время тянулось, экран нескончаемо показывал одно и то же небо, которое то вспыхивало, то погружалось во тьму. Время текло бурными потоками, вода хлёстко разбивалась об экран, размывая очертания молний, кроящих небо на части. Гарри прикрыл глаза, и под горячими воспалёнными веками сразу же начало жечь — ночью он так и не смог заснуть. Он не смотрел, что происходило после грозы, и не мог понять ни слова без субтитров. Воспоминания вновь вернулись — и вновь невыносимо хотелось вычеркнуть вчерашний день из памяти. Но он не мог. Ничего не мог. Когда фильм закончился, Гарри остался сидеть в своём кресле до тех пор, пока зал не опустел — он вышел последним, надеясь, что удастся избежать толпы. Но в фойе по-прежнему было людно, шумно и жарко. Можно было бы уйти прямо сейчас, но вместо этого Гарри отправился искать профессора. На самом деле, он действительно мог бы уйти. Позвонить Луне, встретиться и поговорить. Да что там — он мог бы написать Рону, тот наверняка уже вернулся. Или Гермионе. Гарри представил себе грустные глаза Гермионы, слова соболезнования, понимающие похлопывания по плечу, какое-нибудь дежурное “держись, мы с тобой”. Представил себе смущённого Рона, мнущегося, не знающего, что сказать, растерянного и загруженного ответственностью перед тем, что необходимо как-то выразить своё участие. Представил себе Луну с её печальной улыбкой — всегда одинаковой по любому поводу. И телефон остался лежать в кармане. Он прислонился спиной к стене, бездумно вглядываясь в толпу и ощущая такую беспомощность, что хотелось биться головой о стену. Может, и побился бы, не будь вокруг столько народу — но не поэтому ли Снейп притащил его сюда? Не было никакого смысла толкаться в фойе, и Гарри вышел в коридор, надеясь, что там будет чуть спокойнее. Запрыгнув на уже знакомый по прошлому визиту подоконник, он осмотрел присутствующих — но прежде, чем успел заметить Снейпа, услышал его голос. — Нет, Фрэнк, в этом нет необходимости, — спокойные, плавные интонации звучали немного непривычно, и Гарри кинул быстрый взгляд на собеседника профессора, стоящего к нему вполоборота. Лицо показалось смутно знакомым — быть может, он видел этого человека на конференции? Говорил он тихо, а по лаконичным ответам Снейпа было невозможно понять, о чём речь. Они о чём-то спорили, и профессор всё время возражал — но при этом как-то уж слишком аккуратно и осторожно. За окном бледнело всё то же тусклое небо, унылое и однообразное. Дождя не было — воздух впитал в себя все крошечные дождевые капли, став тяжёлым и мокрым. Гарри слез с подоконника — решение пришло в одночасье и было очень простым. Если Снейпа тяготит этот странный разговор, можно было бы попробовать отвлечь его. Дать ему шанс на бегство. За несколько шагов преодолев расстояние до Снейпа, он обошёл его и, слегка растянув губы в улыбке, громко и уверенно сказал: — Профессор Снейп! Вас-то я и ищу. Собеседник Снейпа обладал тонкими неприметными чертами бледного лица и светлыми водянистыми глазами, в которых будто застыла вселенская печаль. Он без какого бы то ни было выражения посмотрел на Гарри, а затем вновь перевёл взгляд на профессора. — Говорят, этот фильм про руины стоит того, чтобы его посмотреть, — сказал он тихим, но очень внятным голосом. — Надеюсь встретить вас позже, Тобиас. — Тобиас, — зачем-то повторил Гарри, едва этот странный человек вышел из коридора в фойе. Кто это был? Почему он обращался к Снейпу по имени? Неприятное чувство шевелилось в груди, и ему не было никакого объяснения. Снейп хмыкнул и ничего не сказал по поводу подобного обращения. — Я хочу уйти, — сказал Гарри. — Вас здесь никто не держит, — Снейп повернул голову, провожая взглядом гостей фестиваля, выходящих из стремительно пустеющего коридора в фойе. Видимо, фильм про руины, о котором упоминал тот бледный тип, действительно был чем-то стоящим. Гарри внимательно смотрел на напряжённое и сосредоточенное лицо Снейпа. Что он задумал, кого искал? И, словно в ответ на все вопросы, в дверях показался мистер Грюм. При виде Снейпа на изувеченном шрамами лице появилось торжествующее выражение, но его левый глаз, мёртвый и холодный, по-прежнему неподвижно смотрел куда-то вдаль. — Поттер, проверьте, нет ли изменений в расписании, — тихо сказал Снейп, неотрывно следя за медленно приближающимся к нему Грюмом. Если бы вместо потолка над головой было небо, сейчас на нём бы сгущались тучи, они темнели бы, тяжелели бы в предвкушении непролитых ливней и непрогремевших ещё гроз, а одна из самых метких молний попала бы прямиком в жуткий стеклянный глаз начальника охраны. Гарри бесцельно побродил по фойе, выяснил, что свободных мест в зале, где начинался тот самый фильм, уже не осталось, а потом действительно дошёл до стенда с расписанием и, даже не взглянув на него, повернул обратно. В коридоре никого не было, кроме Грюма и Снейпа. Говорил только Грюм, и его здоровый глаз смотрел на профессора как-то уж слишком презрительно. Слов было невозможно разобрать, что было странно, учитывая обычную громогласность того, кто их произносил. Едва завидев Гарри, Грюм сразу замолчал. — Фильм уже начинается. — Благодарю, — Снейп кивнул Гарри так, словно именно это и ожидал услышать. Не попрощавшись с Грюмом, он направился в фойе, а оттуда — прямиком в кинозал. Гарри, помедлив всего секунду, поспешил за ним. Темнота сменялась полумраком на самых светлых кадрах. Все места в пределах видимости были заняты, сидели даже на ступеньках в центре между рядами, поэтому новый план действий возник сразу, почти моментально. — Идите за мной, — он слегка коснулся руки Снейпа, обходя его, и поднялся на несколько рядов выше — туда, где, как он помнил ещё с прошлого визита сюда, располагалась неприметная дверь. Снейп не задавал вопросов — он шёл за ним, не отставая, по тёмному коридору. Гарри светил фонариком от телефона, поднимаясь по лестнице, пока та не вывела их к следующей двери. Как и в прошлый раз, запертой. — Полагаю, ключа у вас нет, — усмехнулся Снейп. Он остановился на последней ступеньке и осматривал крошечное помещение с единственным окном. — Ключ и не нужен, — Гарри распахнул окно и перелез через подоконник на тайный балкон. Чуть помедлив, Снейп последовал его примеру. Небо печально наблюдало за ними, увешанное всё теми же грязно-серыми облаками. Было тихо — шум с улицы не проникал сюда, а фильм, который шёл в зале внизу, оказался на редкость тихим, без звучных спецэффектов, от которых вибрировал бы пол на этаже. Гарри много раз оставался со Снейпом наедине, но сейчас весь остальной мир казался абсолютно отделённым от них, и отсутствующая балконная дверь, на месте которой была сплошная стена, только укрепляла это ощущение. Гарри поднял взгляд на Снейпа — тот стоял, облокотившись о перила, и смотрел вниз. Тёмные волосы падали на его бледное лицо. — О чём вы говорили с Грюмом? — Обсуждали последние новости, — не поворачивая головы, ответил Снейп. — Теперь, когда информация о вашей необычной находке в доме на площади Годрика просочилась в прессу, желающих обсудить новости много. Гарри молчал — он не хотел развивать эту тему. Присев на скрипучий порог несуществующей двери, он прислонился спиной к прохладной стене. — Как вы узнали про это место? — Снейп развернулся к нему и теперь смотрел сверху вниз. Его взгляд был слишком холодным, отчуждённым, словно в мыслях он всё ещё вёл беседы с интересующимися последними новостями. — Луна показала, — просто ответил Гарри. — В прошлый раз. Когда вы так и не пришли на открытие. Прозвучало глупо, и от этого чувство разочарования и какой-то по-детски наивной досады засело глубоко в груди. Гарри ощущал себя так, будто безвозвратно что-то упускал. — Да, это в её духе, — усмехнулся Снейп. — Хотя это и удивительно, потому что мне казалось, что вы всё время провели в очередях к бару. Учитывая ваше состояние по возвращении… Гарри рассматривал в деталях ботинки профессора. Он вдруг вспомнил тот разговор — Луна предупреждала его, что Снейп не переносит запах алкоголя. А потом заявила, что Гарри ему нравится — так, словно это было аксиомой, выводом, не требующим доказательств. Это было тоже в её духе. Снейп смотрел на него странным взглядом, и на какое-то мгновение Гарри показалось, что тот смог прочитать его мысли и теперь с удивлением обдумывает их. — Завтра начнутся занятия, — тихо сказал Гарри. — Наверно, мне нужно переехать в кампус. Он замолчал, не зная, как сформулировать вопрос, которые уже долгое время не давал ему покоя. Если Луна была права, когда говорила, что Снейп не хочет оставлять его в одиночестве, то теперь одиночество ему уж точно не грозило — он ведь не Крам, в его комнате будет ещё трое студентов. — В последнее время вы слишком часто говорите о необходимости переезда, — вздохнув, Снейп приблизился к нему и сел рядом. — Ваше место в общежитии закреплено за вами на весь следующий семестр вне зависимости от факта заселения к дате начала занятий. В том случае, если вы беспокоитесь, что необоснованно пользуетесь моим гостеприимством, примите заверения — если это было бы верно, вы бы узнали об этом сразу же. И последняя вероятная причина — ваш личный физический или психологический дискомфорт. Если это правда, но вам неловко это признавать, моргните трижды. Гарри усмехнулся — губы Снейпа тоже дрогнули в призрачной улыбке, — а потом резко отвёл взгляд, потому что память предупреждающе подсовывала ему подзабытые воспоминания — как на совсем другом балконе он пытается поцеловать Снейпа, как тот с силой отталкивает его, как он отлетает на железный пол, поранив руку о решётку. Пожалуй, всё-таки стоило трижды моргнуть, да только момент был упущен. Они никогда не возвращались к тому случаю, но Гарри не раз замечал, что профессор порой намеренно держит дистанцию. По крайней мере, держал — до последнего времени. Снейп сидел слишком близко, его голень почти касалась ноги Гарри, и это было ужасно неловко, хотелось отодвинуться, но длина порога не оставляла места для маневров. По спине от поясницы до шеи пробежал острый короткий озноб, и Гарри разозлился на себя за неуместные реакции. — Значит, вы не хотите, чтобы я переезжал? — сказал он наконец. — Поттер, вы на самом деле считаете, что на любой вопрос есть простой и однозначный ответ, который я знаю, но по каким-то причинам не желаю вам сообщать? — холодно отозвался Снейп. — Как это нелепо и как предсказуемо! Каждый, кто сегодня решил проявить свой интерес к трагедии почти двадцатилетней давности, ждал от меня того же — ответов, простых и однозначных ответов. Как были обнаружены останки, есть ли шанс, что и другие пропавшие без вести найдутся подобным образом, есть ли у меня предположения, что стало с Риддлом… — Но почему они спрашивают вас, а не меня? — перебил его Гарри. — Потому что я просил не упоминать о вашем участии в проекте, эта информация не афишируется. Вы удивлены? Или вам так хочется славы и всеобщего внимания? Гарри поднялся на ноги и отошёл к перилам. Сжав ладони в кулаки, он смотрел вниз, на сырой прохладный асфальт внутреннего дворика. Обида клокотала внутри, и он едва сдерживался, чтобы не дать едкий язвительный ответ. — Поверьте, внимание — это вовсе не то, что вам может помочь в подобной ситуации, — спокойно продолжал Снейп. — Сейчас вы переживаете потрясение — о его силе и глубине я могу только догадываться. Возможно, вам захочется отстраниться от всего, что вас окружает, переехать в комнату в общежитии, окружить себя друзьями, начать жалеть себя — и неважно, будете ли вы делать это публично или скрываясь ото всех. Возможно, вам захочется переосмыслить ценности и приоритеты — и неважно, будете ли вы искать того, кто убил ваших родителей, или решите бросить всё и сменить учебное заведение. Мой вам совет — отложите саморефлексию и принятие каких бы то ни было решений на неопределённый срок и займитесь текущими задачами. Глубокий размеренный голос профессора звучал умиротворяюще. Тот говорил точь-в-точь как на лекции, а на лекциях Гарри всегда слушал очень внимательно. В голове снова была пустота. Словно её только что выпотрошили, вынув все мысли до единой и сбросив с балкона вниз, чтобы они вдребезги разбились об асфальт. Сглотнув тяжёлый горький ком, застрявший в горле, Гарри вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к плечам. Снейп мягко развернул его к себе лицом и обнял — все его движения были такими простыми и естественными, словно обнимать кого-то было для него в порядке вещей. Или действительно было? Гарри застыл каменной статуей, тщетно пытаясь осознать происходящее. Сердце слишком сильно стучало в груди, и от волнения перехватило дыхание. Через несколько коротких мгновений Снейп отстранился, оставив тянущее разочарование в груди, чувство необъяснимой тоски, и сразу стало как-то холодно и неуютно. Лицо Снейпа было всего в нескольких дюймах, и Гарри мог ощутить горьковатый запах цитрусового лосьона, который стоял у них в ванной. Тонкие красиво очерченные губы были расслаблены, и нестерпимо хотелось их поцеловать, но Гарри прекрасно помнил, что — нельзя. — Наверно, вы правы, — сказал он и кашлянул, чтобы прочистить горло и избавить голос от неприятно выдававшей его волнение хрипотцы. — Лучше отложить всё на неопределённый срок. Нужно было уходить. Нужно было возвращаться в дом, пока не поздно, пока его здравомыслие не исчерпало себя. Гарри перелез через подоконник и, спрыгнув на пол, обернулся. Ужасно хотелось, чтобы Снейп сказал что-то, остановил его, попросил вернуться или пошёл следом. Но тот остался на балконе, провожая его своим спокойным, ровным, ничего не значащим взглядом.