Ваши требования неуместны

Воздух был холоднее, или это озноб бил по нервам. Тобиас остановился перед одним из сотни одинаковых крошечных домов, стоявших бок о бок, словно озябших на промозглом сыром ветру и пытавшихся согреться общими стенами. Четыре ступени крыльца, начинавшегося прямо по границе тротуара, узкая дверь, рядом с ней — окно. Эту структуру продублировали множество раз, сколько ни пытайся — не увидишь ни единого отличия. Гарри стоял рядом, сжимая в руках сумку с вещами, и помалкивал. Несмотря на то, что время близилось к полудню, из-за клубистого серого неба, холодного ветра, тусклого света из туманного пятна солнца над головой — сохранялось ощущение раннего утра. В глазах — песок. Тобиас поднялся по четырём ступеням и постучал в дверь. Послышался шорох, быстрые шаги, затем ткань, заслоняющая стеклянное дверное полотно, отодвинулась, и за ней показалось миловидное лицо с моментально округлившимися глазами и ладонь, прикрывшая рот. Дверь открылась с негромким щелчком. — Здравствуйте, мистер Снейп. — Эванс. — Северус ушёл полчаса назад, — девушка выглядела скорее испуганной, чем удивлённой. — Его нет дома. — Я подожду. — Эм… хорошо, конечно. Проходите сюда, — девушка посторонилась и указала направо. — Я… не знала, что вы собираетесь приехать, Северус ничего мне не говорил… Мы ведь даже не знакомы толком. Я имею в виду лично. Конечно, я вас видела в школе, но это было давно. Извините, это всё очень неожиданно… — Будьте добры, сделайте кофе, — прервал её Тобиас. Из соседней комнаты — ближе, чем казалось — донёсся плач младенца. — Да, конечно. Мне нужно идти, там… — Лили беспокойно обернулась. — Вы хотели бы взглянуть? — Нет. Бросив на него странный взгляд, она покинула комнату. Тобиас опустил чемодан на пол и осмотрелся: диван, два кресла, пустой шкаф — нехитрая мебель практически не оставляла в тесной гостиной свободного пространства. — Здесь живёт Северус? — спросил Гарри. Он выглядел шокированным и совершенно сбитым с толку и по-прежнему держал в руках сумку со своими вещами. — Очевидно, да, — ответил Тобиас. Гарри посмотрел на него долгим взглядом и нахмурился, так и не получив объяснений. — Зачем мы приехали сюда? — настойчиво озвучил он свой немой вопрос. Тобиас расстегнул пальто и ослабил ворот рубашки, сняв пару крючков с петель. — Мне нужно несколько дней, чтобы решить некоторые вопросы. Это значит, какое-то время нам придётся оставаться в этом доме. Это безопасный вариант. Едва ли кто-то станет искать его здесь. И едва ли Северус расскажет о его визите кому-то. Кому-то. Тобиас тихо хмыкнул. Ребёнок за стеной по-прежнему плакал взахлёб, ему вторило тихое мелодичное пение. Гарри опустился в кресло, бросил сумку рядом и спрятал лицо в ладонях. Можно было только предполагать, что творилось в его голове. Тобиас не знал, насколько правильно поступает, но сейчас он не был готов думать за двоих. Он легко мог представить кресло напротив пустующим. Опасность, нависающая над ним, выжигала все чувства, оставляя на их месте безжизненную пустыню. Он слишком мало спал этой ночью и слишком много думал с момента пробуждения, чтобы вообще сейчас что-то чувствовать, кроме желания выпить чашку кофе. Будто угадав ход его мыслей, Гарри рывком поднялся и подошёл ближе, сжал его ладони в своих. На его лице было сосредоточенное выражение, будто он принял какое-то важное решение. Но сказал только: — Я сделаю кофе. Возможно, время ускорилось, временная шкала где-то дала сбой, потому что в следующий миг, когда Тобиас сфокусировал взгляд, перед ним на журнальном столике, передвинутом от стены в центр, действительно обнаружился кофе. Это была не чашка с блюдцем, а обычная кружка ярко-синего цвета с нарисованной рыбкой. В голове Тобиас уже держал примерный план действий, разложенный по пунктам и подпунктам, всё было чётко, ясно, понятно. Но он продолжал размышлять над тем, что чувствовал Лавгуд, когда ему пришлось променять свою жизнь на другую, отказаться от прошлого в обмен на настоящее и будущее. Десять лет он просидел в подвалах старого корпуса за исследовательской работой, прежде чем впервые решился появиться среди тех, кто мог бы его узнать — но его никто не узнал. Никто не догадывался, потому что даже Тобиас, не знай он наверняка, не смог бы сопоставить две личности настолько разные, что невозможно уловить между ними ни единого сходства. Радикальные меры. Очевидно, он обратился за помощью к Гонту, а Дамблдор помог там, куда Гонт не мог дотянуться. Но что Ксенофилиус чувствовал, теряя свою жизнь в одночасье? Тобиас задумался — а предлагал ли Гонт ему исчезнуть перед тем, как случилась та авария, в которой он потерял жену и ребёнка? Не был ли сценарий перевоплощения идеальным выходом для него, самым последним жизнеспособным вариантом, когда других не оставалось? Тобиас чувствовал себя трусом. Он мог бы оправдать себя тем, что страх — лишь барьер, охраняющий его от по-настоящему опасных вещей, от рисков и страданий. Исчезнуть можно по-разному, но меньше всего ему хотелось бы однажды вечером исчезнуть в тёмном переулке, чтобы никогда не появиться нигде живым. — Остынет, — сказал Гарри. — Пусть. — Тобиас достал из чемодана ноутбук, положил себе на колени и открыл крышку. — Гарри, я понимаю, что наш визит сюда — не самый приятный вариант для тебя. Надеюсь, он не затянется. — Всё нормально? — обеспокоенно спросил Гарри. — Нет, — Тобиас открыл почту и бегло просмотрел входящие. Гарри подошёл к окну и отодвинул плотную штору, выглядывая на улицу с бесконечной чередой одинаковых домов, затем вернулся и отпил кофе из синей чашки. Его кофе. Остывший. Тобиас хмуро посмотрел на синюю рыбку, нарисованную на кружке, и снова вернулся к почте. — Мне будто снится кошмар, — тихо сказал Гарри. — Я не понимаю, что происходит, и никак не получается проснуться. Тобиас оторвался от экрана. — Проснуться легче, чем ты думаешь, — сказал он. — Нет, — Гарри затряс головой. — Если ты не заметил, мы спим вместе. — Это всегда можно изменить. Тянущая боль в висках обещала разразиться в полноценную мигрень, и Тобиас стиснул зубы, делая медленный вдох. — Я буду с тобой, я поеду куда угодно, — Гарри вручил ему чашку прямо в руки. — Пей и решай свои вопросы. Тобиас кивнул. Плач младенца наконец утих, стихло и раздражающее женское пение. — Если ты думаешь, что я стану тебя отговаривать, это не так, — сказал он чуть позже, чтобы унять гулкую тишину. — Твой выбор — твои проблемы. Несколько глотков кофе, и можно возвращаться к почте. План на сегодня — покинуть лучшую должность в его жизни. “В обмен на её продолжение”, — подумал Тобиас и поморщился от нелепого драматизма. * * * В этом доме неустанно чувствовалось женское присутствие. В ванной пахло цветочным мылом. В узкой стеклянной вазе на кухне стояла пластмассовая ветка цветущего шиповника с лепестками из шёлка. Чашки и тарелки были с рыбками. В ёмкости около раковины лежали три ярко-жёлтые губки, и все были влажными, несмотря на наличие посудомоечной машины слева от раковины. Эти мелкие детали складывались в огромный паззл, но ключевой деталью из самого центра стал голос Северуса — его непривычный, слащаво-приторный тембр, который Тобиас ещё ни разу не слышал. Даже странные интонации Северуса были следствием женского присутствия. Гарри, напряжённо вглядывающийся в экран собственного телефона, поднял голову и тоже прислушался. Мягкий приветственный разговор в коридоре резко оборвался. — Мне нужно поговорить с ним, — сказал Тобиас. — Наедине. — Я буду на кухне, — Гарри послушно поднялся на ноги. — Прошу тебя не вмешиваться, — Тобиас закрыл крышку ноутбука и убрал его в сторону. — И проследи, чтобы не вмешивалась Эванс. Гарри выразил своё согласие, и в следующий же момент дверь в комнату распахнулась. Тобиас смотрел на лицо сына, застывшее каменной маской, и кивнул Гарри выйти. За стеной снова заплакал ребёнок, но теперь уже никто не пел, чтобы его успокоить. — Я хочу, чтобы ты убрался отсюда немедленно, — тихо, на грани слышимости, прошипел Северус. На его бледном лице сквозь напряжение проступал страх. Страх и растерянность. Тобиас знал, как легко прятать их под гневом. — Этого не будет, — ровно ответил он. — Ты… ты не имеешь права заявляться сюда! — в два шага преодолев расстояние между ними, Северус склонился над ним и шептал прямо в лицо. — Я не хочу тебя здесь видеть. Тобиас оттолкнул его назад и поднялся. — Нам нужно поговорить. Не сейчас, а тогда, когда ты успокоишься. — Мне не о чём с тобой говорить! Из-за стены был послышался мелодичный голос, младенец снова утих. — Эта девушка оказывает на тебя большое влияние, — заметил Тобиас. — Быть может, мне стоит поговорить с ней? Как думаешь, нам с ней есть, что обсудить? Северус побледнел. Он странно дёрнулся, будто собирался сбежать или, быть может, подавил в себе более жестокие желания, но в его взгляде застыла паника. — Что тебе нужно? Постой, мы можем говорить не здесь? Неподалёку есть одно место… — Мы поговорим здесь, — отрезал Тобиас. Северус сел на диван. Его ладони дрожали — да его всего била слабая дрожь. Он дышал чаще обычного и изо всех сил старался, чтобы вдох и выдох были как можно более плавными, но только слепой не заметил бы, что он тонет. — Если ты приехал, чтобы всё разрушить… Тобиас хмыкнул. Он прислонился к стене и сложил пальцы в замок. — Сейчас я бы хотел вернуться к нашему последнему разговору. Когда ты пытался поставить мне ультиматум. Северус бросил на него взгляд, полный такого яркого, неприкрытого гнева, что, казалось, он едва сдерживается, чтобы не броситься и не задушить его голыми руками. — Так значит… Гарри рассказал тебе? Ты сам меня вынудил использовать любые способы, потому что… — Замолчи, — прервал его Тобиас. И тот замолк. Он сейчас выглядел таким уязвимым, слабым и беспомощным, что к горлу невольно подкатывала тошнота. На мгновение Тобиас и правда представил, как легко и просто он мог бы разрушить его идиллию, его игрушечную семью с этой рыжей девчонкой и сопливым крикливым младенцем. Тошнотворная атмосфера этого дома давила. — Я о другой части нашего последнего разговора. Подними рукав, — тихо сказал Тобиас. — Что? Северус посмотрел на него так, словно ему приказали содрать кожу с рук, но вскоре опомнился, негнущимися подрагивающими пальцами расстегнул манжету и закатал ткань к локтю, а затем повернул руку так, чтобы было видно татуировку — вместо змеи, выползающей из черепа, это был ровно закрашенный чёрный прямоугольник от запястья почти до самого локтя. — Это называется блэкворк. Быстрее, чем лазерное удаление. — Я знаю, как это называется. О чём ты думал, когда пришёл к ним? — спокойно спросил Тобиас. — А ты не догадываешься, о чём? О том, что нам с Лили нужны деньги. — Северус поправил рубашку. — Мне бы помогли. — Ты понимаешь, что у этой помощи высокая цена? — Не твои заботы, — выдохнул Северус. — Через несколько месяцев твоя стипендия закончится. К этому времени я больше ничем не смогу тебе помочь. Чёрные чернила будет непросто извлечь из-под кожи, если вдруг ты снова захочешь обратиться к Риддлу. Северус бросил на него затравленный взгляд. — Да плевать. Что тебе нужно? Вряд ли ты приехал сказать мне, что больше не станешь помогать. Тобиас покачал головой. Северус откинулся на диванные подушки и растерянно провёл пальцами по волосам. — Мне придётся исчезнуть. Надолго. Северус ничего не ответил. Он растерянно смотрел на стену, будто перебирал свой каталог гневных фраз и не находил ничего подходящего. — Несколько дней я проведу здесь, — сказал Тобиас, и на этот раз реакция не заставила себя долго ждать. — Нет! — Это не вопрос. Сейчас мне требуется безопасное место, о моём пребывании в котором никто не узнает, — Тобиас усмехнулся. — А ты никому не скажешь, так? Пока здесь Эванс и твой сын, мне не стоит опасаться незваных гостей. И ты гостеприимно потерпишь моё присутствие. Северус зажмурился и с силой сжал кулаки, став сразу похожим на взбалмошного мальчишку — на обиженного, несправедливо наказанного ребёнка, боявшегося расплакаться, чтобы не получить двойное наказание, и оттого только злившегося сильнее. — Ненавижу тебя! — он рывком поднялся на ноги и, почти дойдя до двери, резко остановился и развернулся. — Подожди. Что здесь делает Гарри? — спросил он. Тобиас хмыкнул. — Может, пора оставить его в покое? — Северус подошёл на опасное расстояние, но, казалось, сам этого не замечал. — Это же твои дела! Или ты не понимаешь, когда нужно остановиться? — По-моему, этого не понимаешь ты, — жар стремительно растекался по нервам, и Тобиас протянул руку, медленно сжимая в кулак ткань рубашки на вороте Северуса. — Гарри должен уехать отсюда. Не смей тянуть его за собой на дно, не смей! Тобиас разжал ладонь и, криво усмехнувшись, провёл тыльной стороной по линии челюсти сына. — Не тебе мне указывать, — мягко сказал он. — И если я увижу, что ты пытаешься заговорить с ним или хотя бы посмотреть на него в этом доме, я поговорю с Лили о твоих… Северус дёрнул головой в сторону и, прошипев “Замолчи”, с такой силой оттолкнул его от себя, что Тобиас отлетел обратно к стене, ощутимо приложившись лопатками. — Лили тебе не поверит! — прошептал Северус, навалившись на него и даже не замечая, что его руки давно разведены в стороны и заблокированы. В его глазах блеснули слёзы. — Возможно. Но если она не поверит мне, Гарри расскажет ей подробнее. Северус вдруг обмяк и, выпутавшись из его захвата, порывисто вздохнул. — Два дня, — дрогнувшим голосом сказал он. — Столько дней, сколько потребуется. Всё это время ни Лили, ни ребёнок не покинут этот дом, а ты не скажешь Гарри ни единого слова и не приблизишься к нему меньше чем на два шага. В глазах Северуса полыхала ненависть, а по лицу и шее ползли красные пятна. — Это всё? — с вызовом спросил он. — Нет. Но на сегодня достаточно.