Ваши требования неуместны

Каждая вторая суббота превращалась в ад. Каждая вторая суббота каждого месяца. Ад был компактным, двухдневным, но предлагал все виды мучений и пыток, обещал и огромный выбор глаз, в которые можно посмотреть своим страхам, и медленно закипающие котлы, и жгучие языки пламени, готовые облизать сердце всеми видами боли. Каждая вторая суббота — ад, на который выдавался только один билет, и этот билет был не для Гарри. Он оставался у ворот ада и мог смотреть сквозь них на обещанные пытки, но права их получить у него не было. Сегодняшний билет был в его телефоне — Северус просил купить и прислать. Северус был слишком занят для того, чтобы сделать это сам. Он выбирал подарок. Гарри злился на билет, злился на подарок и на Северуса тоже злился, но больше всего — на собственное бессилие. Три года прошло, а он так и не научился относиться ко всему этому спокойно. Так, как относятся взрослые люди, несущие ответственность за свои решения. Каждый раз он боялся и каждый раз стыдился своего страха и скрывал его. Вот только Северус всё равно знал и всё равно вечером каждой второй пятницы сглаживал углы и вечером каждого второго воскресения старался не замечать этих долгих оценивающих взглядов, которые на него украдкой бросал Гарри. Он ждал, что время сделает их жизнь проще, но оно почему-то не делало. Даже сейчас, стоило ему подумать о предстоящих выходных, как к горлу подкатывал ледяной ком. Гарри был рад, что Лили не разговаривала с ним, смотрела на него без прежнего милого участия и не делала даже намёков на сближение. Он бы не смог улыбаться ей, разговаривать о погоде или о бытовых привычках Северуса. Он бы с ума сошёл. Поначалу раза три или четыре Лили приезжала сама, но давно перестала — уже год как ездил только Северус, и это было лучше. Ад с более комфортной температурой. Он выжигал всего-то до тлеющих углей, а не до холодного пепла. Каждую вторую субботу Северус ездил к сыну, привозил ему подарки, водил на карусели и в парки развлечений, куда все отцы водят детей, радовал своим присутствием. Так было нужно, в этом не было ничего плохого. Но всё равно почему-то было плохо. А если плохо, то может стать ещё хуже. И хуже стало. У Северуса был отпуск и он принял великолепное решение — взять сына на неделю к себе, решив, что тот достаточно подрос, чтобы несколько дней обойтись без матери, но Гарри знал — будут звонки, и скорее всего с видео, будут вопросы, долгие разговоры, а может, Лили даже решит приехать, если Северус вдруг не справится. Или если ребёнок заболеет — ведь дети часто болеют, это может случиться в любую минуту. Гарри с удовольствием сбежал бы куда-нибудь на эту злосчастную неделю, но у него-то отпуска не было. Что у него было — так это долгожданный билет в ад — тот самый билет, который три года ему не доставался, а теперь наконец был ниспослан пожеланием Северуса. Было всего два варианта. Либо приедет Лили и привезёт ребёнка. Либо его заберёт Северус, а чтобы ему было проще, Гарри поедет с ним. Гарри решил, что второй вариант будет гораздо лучше, а теперь не мог вспомнить, чем именно. И почему-то паника нагрянула, когда поезд уже на всех парах мчал в ад. — Прекрати, — Северус сжал его ладонь. — Я ничего не говорил, — Гарри отвернулся к окну и смотрел на бесконечный забор — однообразное зрелище, от которого было ещё паршивее. — Ты не хочешь, чтобы он приезжал? Скажи прямо. — Даже не надейся, — фыркнул Гарри. — Я не стану такого говорить. Северус тяжело вздохнул. — Всё в порядке, — добавил Гарри и вытянул из себя улыбку. — Ничего не в порядке, — мягко возразил Северус. — Я справлюсь, тебе не придётся ничего делать, если ты об этом беспокоишься. Гарри покачал головой. Он подумал, что до обратного поезда у них будет четыре часа. Четыре часа с Лили — нет, он столько не выдержит. — Я зайду к вам перед отъездом, где-то за полчаса. Успеем ведь? — как можно более спокойным тоном спросил он. Северус взял его лицо за подбородок и, развернув к себе, быстрым поцелуем накрыл губы. — По-прежнему не хочешь её видеть? — Если бы я не хотел её видеть, снял бы очки, — резковато ответил Гарри и добавил тише: — Тебя не хочу с ней видеть. Северус обдумывал что-то, а что именно — Гарри было не интересно, высокий железный забор за окном и то увлекательнее. — Встретимся тогда сразу на вокзале, — решил Северус. — Я попрошу её сестру нас отвезти. Хорошо? Гарри кивнул, не оборачиваясь. Северус гладил его ладонь большим пальцем, будто успокаивая — крошечная ласка, от которой теплело на сердце. Гарри думал, что, быть может, за счёт их с Лили взаимной неприязни ей и удалось сохранить мир в их отношениях с Северусом. Может, где-то тут пролегала граница между “плохим” и “хорошим”? Может, ей легче было признать Гарри единственно виновным и жить дальше? Может, она просто никогда не любила Северуса? Много вопросов, а узнавать правдивые ответы совсем не хотелось. Оказавшись в городе, где не был столько времени, Гарри с удивлением понял, что нисколько не скучал. Ему не с кем здесь было увидеться. Он растерял всех старых друзей, а другие и сами разъехались. Он ни разу не ездил к тётке и даже не звонил, но и она не пыталась поинтересоваться, как его дела. Было бы здорово встретить кого-нибудь на улице, просто так, мимоходом — но специально искать с кем-то встречи Гарри не собирался. Время ушло, у него были другие заботы, другие друзья, другие интересы. У него был Северус, и это самое важное. Он шёл вдоль реки, по знакомой набережной, обогнул район, где стоял новый корпус Академии, потому что не хотел к ней даже приближаться, и добрался до торгового центра. Внутри было тепло, много магазинов — есть где скоротать время. Больше всего Гарри боялся встретить Тобиаса. Он давно вернулся и мог находиться теперь где угодно. В любом “Вольво”, который проезжал мимо, Гарри мерещился знакомый силуэт. Гарри поднялся на верхний этаж, где были книжный магазин и кафе, уютное закрытое место, где всегда было немноголюдно и спокойно. Он ходил между стеллажей, зачем-то смотрел на детские сказки и размышлял, не купить ли что-то для сына Северуса. Он всей душой надеялся, что Лили не собирается читать ему на ночь по громкой связи. Но, скорее всего, так и будет. Откинув эту идею, Гарри поставил книгу на полку так резко, будто обложка обжигала ему пальцы, быстрым шагом вернулся в длинный раздел со справочниками и научной литературой — он так торопился, что чуть не споткнулся о стремянку, небрежно стоящую у полок, и неуклюже налетел на другого посетителя. Знакомый парфюм ударил в голову, как парализующий яд. — Тот факт, что мы не виделись три года, не даёт тебе повода при встрече сшибать меня с ног радостными объятиями. От давно забытого голоса прошибло ознобом. Тобиас. Гарри шагнул назад, скользнул взглядом по идеально сидящему костюму, рассмотрел даже ботинки, тоже наверняка очень хорошие и дорогие. Прекрасные ботинки, такие чёрные, чистые и аккуратные, можно разглядывать их вечность. Гарри пару мгновений собирался с духом, а затем оторвал наконец от них взгляд, чтобы посмотреть Тобиасу в лицо. И — ничего катастрофичного не случилось. Он ничего не почувствовал. Ничего — даже слабого отголоска былых тревог. Гарри видел перед собой человека, из облика которого куда-то исчезло всё, что навевало будоражащие воспоминания. Такое бывает? — Хорошо выглядишь, — сказал он. — Если хочешь, могу даже сказать — сногсшибательно. Тобиас хмыкнул. Его взгляд потеплел, напускная строгость слетела с лица. О, лицо — это было лицо уверенного в себе, знающего себе цену успешного человека, которого не беспокоит тёмное прошлое, жизнь которого налажена и не приносит никаких серьёзных проблем. Тобиас действительно хорошо выглядел. — Торопишься? — спросил Гарри. — Тут есть столики, вроде кафе или что-то в этом роде... Три года — огромный срок. Всё что угодно может измениться за три года, и пока все перемены, которые Гарри видел в Тобиасе, были к лучшему. — Два кофе. Девушка за стойкой мило улыбнулась Тобиасу и, казалось, совсем никакого внимания не обратила на Гарри, даже взглядом не удостоила. — Ты даже не спросил меня. Может, я не хочу кофе, — сказал он. — По-прежнему привык решать за всех? Тобиас тихо рассмеялся — и этот смех был таким же тёплым, каким его взгляд. — Два кофе — мне. А ты заказывай себе сам. Ты же теперь сам по себе. Гарри отвернулся к витрине, делая вид, что рассматривает кислотно-розовые пирожные, и закусил губу, пряча улыбку. — У тебя всё хорошо, — сказал он, садясь за столик с тканевыми диванчиками, на которые зачем-то навалили гору подушек. Здесь же были полки с книгами, которые можно было читать, попивая кофеёк. — Обычно эта фраза звучит как вопрос, а не как ответ, — Тобиас придвинул к себе чашку кофе — вторую он отдал девушке за витриной, чем окончательно завоевал её полное расположение. — Ты по-прежнему не умеешь вести светский диалог. — Умею. Но правила этикета переоценены. — И тем не менее, я отвечу по правилам. Да, у меня всё хорошо, спасибо. Как обстоят дела у тебя? Гарри хмыкнул и покачал головой. В его капуччино было слишком много пены — лучше бы взял обычный чёрный кофе, но менять заказ было бы глупо. — Я сейчас скажу такое, отчего твой день перестанет быть успешно-безоблачным, — ответил он и сделал глоток безвкусной пены. — Я рад, что бросил учёбу. Улыбка действительно исчезла с лица Тобиаса, и в глазах мелькнуло что-то до боли знакомое, но всего на миг. — Надеюсь, не настолько же, насколько ты рад выбору напитка, — невозмутимо заявил он. Гарри сделал второй глоток, и за прохладной пеной оказался предательски горячий кофе. Тобиас передвинул стопку толстых справочников, которые набрал в магазине, и вытащил из стойки салфетку, чтобы вытереть каплю кофе, пролившуюся на блюдце. — Что ж, — сказал он. — Так ты вернулся сюда? — Нет. Были дела, а через пару часов уезжаю. — Решил перед отъездом купить книг? Или ты знал, что я буду здесь? — Наоборот. Был уверен, что это последнее место, где я могу тебя встретить, — честно признался Гарри. — Нет, я помню, что ты не любишь литературу в электронном виде, но не было такого, чтобы ты ходил по книжным. А сейчас вообще — ты выглядишь так, что у тебя должна быть ассистентка, которая бегает по поручениям и стоит над душой с планшетом, записывая все распоряжения. А, и ещё — постоянно разговаривает по телефону и переносит встречи “Мистер Снейп сейчас занят, у него совещание в книжном кафе, перезвоните через год”. Гарри замолк. Он понял, что несмотря ни на что, нервничает. — У меня нет ассистента, — Тобиас пригубил кофе, в движении его кисти было что-то подчёркнуто элегантное, как вызов плохим манерам Гарри. — Место вакантно. Он бросил на Гарри такой взгляд, от которого внутри будто что-то треснуло — от ледника, замороженного на три года, откололась крупная льдина и ткнула острым краем в грудь. Тобиас посмотрел на часы. — Всё-таки торопишься? — Гарри отметил, что часы были дорогими — и вообще, раньше он никогда не носил часов. — Какое-то время я могу тебе уделить, — высокопарно заявил Тобиас и снова мягко улыбнулся. Было так непривычно видеть улыбку на его лице. Не было ни желания сбежать, ни надежды остаться, не было больше неловкости или волнения — Гарри перевёл беседу в нейтральное русло, и всё шло удивительно хорошо. Ему было сейчас очень легко с Тобиасом — будто и не существовало этого страшного и сложного года, который они провели вместе. Если бы Гарри подождал немного, то всё бы наладилось. Ещё тогда он знал — Тобиас выкарабкается, и всё произошло именно так. Каким бы ни был новый город без Гонта, в нём можно было хорошо устроиться и преодолеть все проблемы. Тобиас мог быть приятным и спокойным человеком — и сейчас он был именно таким. Два часа пролетели очень быстро, и Гарри спохватился только тогда, когда телефон завибрировал и выдал сообщение: “Мы на месте. Ты где? Спускайся к парковке, нужно донести мотоцикл”. Мотоцикл немного выбил Гарри из колеи, и он с минуту пытался понять, о чём речь, пока вслед за сообщением не прилелето фото пластикового детского мотоцикла. Зачем он и куда Северус собрался ставить его в их не самой просторной квартирке, оставалось загадкой. — Пора, — Гарри поднялся. — Я ужасно опаздываю, и всё из-за того, что ты слишком хорош в светском диалоге. Когда увидимся в следующий раз, постарайся быть чуть-чуть похуже, чтобы у меня не было из-за тебя проблем. — Следующий раз? — Я говорю “увидимся в следующий раз” из вежливости. Это ведь именно так следует вежливо прощаться? — Ты абсолютно необучаемый, — вынес вердикт Тобиас. — Купи себе книгу по этикету. Он коротко обнял Гарри — так обнимают давних приятелей, и, подхватив свои справочники, небрежным шагом отправился на кассу. Пора было бежать на вокзал. Тобиас не взял контакты, не пытался спросить что-то личное. С каждой минутой удаляясь всё дальше от торгового центра, Гарри думал о том, как идеально они с Тобиасом не подходят друг другу. Как не хотел бы он стать частью его нового мира с дорогими часами и властными замашками. Тобиас наверняка снова на важной руководящей должности, но на какой конкретно, Гарри не собирался выяснять. Добравшись до вокзала, он безропотно взвалил на плечо массивный пластиковый мотоцикл, который был тяжелее, чем следовало бы, и шёл вслед за Северусом к поезду. Судя по тону, тот говорил по телефону с Лили, которая уже начала давать свои указания и контролировать каждый шаг. Неделя ада началась. Он смотрел на ребёнка, которого Северус держал за руку — худенький малыш с большими глазами, он не выглядел ни капризным, ни избалованным, хотя именно таким Гарри его и представлял, судя по количеству игрушек и развлечений, которыми его одаривали. Шёл спокойно и даже не плакал. Обычный мальчик. Одна неделя в год — не так уж и много. Каждая вторая суббота — не так уж и часто. Гарри уезжал на поезде из города, где оставался Тобиас, который выглядел отлично, реализовал все свои амбиции и, может, нашёл себе кого-то более подходящего, — и не чувствовал никакого сожаления. Гарри думал, что Тобиасу действительно было лучше без него — и вряд ли тот скучал. Гарри и сам не скучал, потому что по такому не скучают. Ему было плохо слишком долго, чтобы оставались хотя бы какие-то приятные воспоминания. Уже тогда, три года назад, в Тобиасе больше не было того, от чего замирало всё внутри. Никакой томительной притягательности. Не вернулось это и сейчас. Наоборот — дистанция между ними увеличилась ещё больше. Гарри размышлял, что, может, не так уж и сложно потерпеть видеозвонки от Лили, её лицо, мелькающее на экране, и её голос, диктующий Северусу указания, если это — всего лишь небольшой компромисс, на который можно пойти, чтобы сохранить остальное. Всё было хорошо.