ПСИХОЗ

I

      В спальне было прохладно, морской ветер врывался в открытое окно, оставляя на губах слегка солоноватый привкус, Италия была прекрасна этим летом. Прикрытый торшер создавал приятный полумрак, играя на стенах капризными тенями. Стоило Драко переступить порог, он тут же упал на кровать, немного влажная постель совсем не шуршала. Гермиона подошла к туалетному столику и начала вытаскивать острые шпильки из объемных волос, которые сдерживали ее непослушную шевелюру. Она запустила пальцы в волосы и помассировала уставшую кожу головы, что начинала всегда неприятно зудеть от любой прически и укладки к концу вечера. Тихий женский стон, прикрытые глаза и пухлые красные губы, что она покусывала, пока водила ногтями по голове, мгновенно подняли в нем легкий ворох мурашек, которые приятной волной лизнули тело, резво убегая к кончикам пальцев и снова возвращаясь к центру мужского естества. Голова немного плыла от выпитого вина, отзываясь тяжелым грузом на подушке, глаза хотели закрыться и погрузить тело в сладковатый покой. Драко из последних сил сражался со своей дремотой, наблюдая за Грейнджер. Она быстро окинула его взглядом и уменьшила свет в комнате, тише шлепая по полу босыми ножками. Кровать рядом с ним прогнулась, зашуршала косметичка с ее женскими штучками. Гермиона оставила только лампу возле своей половины кровати, немного поелозила и уселась удобно, раскрыв книгу. Драко перевернулся на бок к ней лицом и провел тыльной стороной ладони по нежной коже ее руки, его глаза почти закрывались. Она отвлеклась на него, перебирая пальчиками светлые прядки на лбу и наклонилась поцеловать.              — Последнее время ты выглядишь уставшим, — тихий шепот нарушил интимную обстановку комнаты. Его глаза немного блестели напротив ее, медленно темнея от грязного желания.              — Просто одна дикая женщина постоянно угрожает мне, что будет пытать меня своей стряпней.              Он тут же получил болезненный тычок за дерзкую шутку и милую улыбку на девичьих губах, как поощрение своей хамской наглости. Она ущипнула еще раз и хотела отстраниться от него, чтобы продолжить чтение, но Драко потянул ее вниз, обжигающие губы быстро нашли обнаженную кожу на шее, женский аромат пьянил сильнее, когда был таким доступным, стоило только протянуть к ней руку. Раскаленное железо медленно потекло по его груди, а сердце слишком громко стучало в ушах, заглушая все посторонние звуки, кроме тихих хриплых стонов, что рвались из нее наружу. Малфой пробрался под тонкие простыни, что скрывали ее ножки. Рука медленно вела вверх от колена к внутренней части бедра, почти добравшись до белья, когда Гермиона его поймала. Он зарычал, напоследок сжав крепко мягкое бедро, и чмокнул ее в плечо, на котором рассыпались тысячи веснушек.       Она пахла, как ему нравилось… Она одевалась, как он хотел… Она даже стала вести себя иначе, так как нужно… Так как ведут себя стервы из высшего общества…              — Сегодня все равно отличный день, чтобы умереть, — Драко глубоко выдохнул и прикрыл глаза рукой, улыбаясь своим непристойным грязным помыслам.              — Ты часто это говоришь.              — Что конкретно?              — Что именно сегодня отличный день, чтобы умереть.              — Ну, потому что сегодня действительно отличный день.              — Не могу с тобой не согласиться.              Она обеспокоенно на него посмотрела, но он предпочел сделать вид, что не заметил этого. Не желая пускать ее в свои нервозы, она бы запачкалась ими и больше не смогла идти впереди него во тьме, держа в руках свечу, пламя которой можно было задуть легким дуновением ветра. Глаза его почти не слушались, изнемогая от желания закрыться.              Сквозь дрему он почувствовал, как Грейнджер оказалась в его объятиях, такая маленькая и теплая, прижималась к нему всем телом. Надоедливые лучи солнца сосем не беспокоились о его комфорте, нагло пробираясь сквозь окно спальни. Женские кудри опустились на лицо, дурманя разум родным ароматом. Как же он скучал по этому всему, по ним. Невероятная нежность медленно растеклась по груди, заползая в самые потаенные уголки. Пальцы осторожно скользили по мягкому телу, чтобы не разбудить ее. Короткий поцелуй за ушко заставил ее пошевелить и повернуться к нему. Он открыл глаза, реальность обрушилась без разрешения, рядом лежала маленькая шлюшка, что он заставлял переодеваться в Гермиону. В этот раз девчонка отработала деньги сполна, исполняя прямые обязанности. И за окном была не солнечная Италия, а промозглый Лондон, на душе не цвела весна, там холодная зима почти обморозила сердце.       Настроение испортилось само собой и никто не был в этом виноват. Раздражение уже перевалило за черту, разлагаясь в душе на фоне бессилия. Жизнь шла своим чередом, проходя мимо, размахивая перед глазами самыми нежными воспоминаниями. Тот маленький, наполненный теплым уютом мир, начинал медленно растворяться.       Пробежка и чай немного вправляли мозги на место, работа занимала мысли. Его дела с пыльцой наладились, бунт на Маврикии подавили, бывшие компаньоны Джека подмяли все под себя, любезно предлагая Малфою продолжить сотрудничество. Теперь, будучи полностью свободным, он не боялся марать руки, обходя законы для своих целей. Не нужно было больше думать, что на это скажет его Гермиона, больше не нужно пытаться сделать все правильно.              Вечером в конце Косого переулка всегда было шумно, в новом пабе постоянно проводили время почти все сотрудники Аврората, полностью монополизировав это место. Малфой прошел вниз по алее и заприметил Уизли на другой стороне улицы в темном закутке, он был заметно пьян. Рон стоял облокотившись на стену с бутылкой пива в руках, потирая большим пальцем свой жетон Аврора. Его ладонь резко сжалась вместе с челюстью, окрашивая лицо и шею в бордовые тона боли. Отрешенный выдох и плечи мужчины обреченно упали, он скатился по стене возле мусорного бака и допил свое пиво, резко выкинув руку вперед, бутылка отскочила от кирпича, разлетаясь на осколки. Рыжие волосы упали по лицу, и Малфой не мог видеть с каким выражением он сидел. Некогда яркая шевелюра свалялась из-за мокрого мелкого снега, делая Уизли блеклым пятном в грязном углу. Внутри Драко поднялся сладкий триумф, соперник был сломлен и побежден. В один момент в нем проснулось чувство превосходства, теперь рыжий не был каким-то там мифическим идеальным принцем, он медленно, но верно опускался на одну ступень с Малфоем. И чем больше Драко предвкушал, что ее муж упадет к его ногам, тем больше в нем рождалось идей, как именно это сделать. Как раздавить его медленно, не спеша и со вкусом. На улице уже смеркалось, люди торопились после работы за покупками и по домам. Дорога была слишком оживленной, а Малфой продолжал стоять как вкопанный, наблюдая за падением с Олимпа. К Уизли подбежала девчонка, в такой же как у него форме, и все стало очень любопытным. Ему попалась на глаза пикантная сцена и шестеренки быстро заработали в голове. Ее муж шагнул к нему на встречу еще на одну ступень, когда женская ручка коснулась грубой мужской кожи, когда она провела ладонью по его лицу. Это был всего лишь поцелуй и инициатором был даже не рыжий, но какая теперь уже разница. Громкая толпа подростков перекрыла весь обзор, когда Малфою снова удалось восстановить контакт, Рон уже стоял у другой стены, вытирая губы рукавом куртки. До ушей донеслось такое четкое: «я женат!», прежде, чем он выдернул свою руку из ее хватки и очень быстро слинял из темного угла, нарываясь на прохожих. Настроение заметно улучшилось, можно считать это подарком на рождество. Офис Блейза находился в пешей доступности с этого места, было просто преступлением не зайти к другу на чашечку бодрящего виски.              Рабочий день закончился для большинства людей, но не для Забини, миленькая секретарша подала гостю чай, пока босс вел дела за закрытой дверью с важной гостьей. Не передать удивление, что он испытал, когда из кабинета вышла Грейнджер. Первое, что пришло в голову, было мыслью, что он совсем поехал башкой. Сдавленный вздох только и вырвался из ее горла, глаза заметно заблестели, уже было видно еле округлившийся живот. Дрожащие руки запахнули пальто, скрывая, по его мнению, причину, почему она не могла быть с ним. Он пялился слишком откровенно, это было чересчур неожиданно, встретить ее здесь, где угодно, только не тут. Интуитивный шаг навстречу был совершен без ведома мозга, что отключился сейчас. Друг преградил ему путь, давая время раствориться Грейнджер в зеленом облачке дыма. Малфой наблюдал за ней, до конца не понимая произошло сейчас что-то на самом деле или нет. Мир был заторможенным, таким же, как когда он пачками ел свои таблетки. Блейз пригласил его в кабинет, и он покорно проследовал внутрь, молча и без истерик, что не могло не радовать. Недолгое затишье в одно мгновение вырвалось холодной бурей. Его мышцы обратились в камень, а глаза в расплавленную сталь. Напряженный, злой и неуправляемый демон занял положенное ему место. Все самое гадкое в его личности, полезло наружу.              — Что она здесь делала? — звуки малфоевского голоса были пропитаны гноящейся злобой, он стоял у стола, до хруста сжимая дорогое дерево. Их зрительный контакт натянулся струной, исходящей напряженными вибрациями в обе стороны. Блейз сделал короткий вздох, почти незаметный, мысленно проклиная судьбу за скверное чувство юмора.              — Держу ее в курсе некоторых событий.              — Думаешь, она сможет меня контролировать?              — То есть ты признаешь, что теряешь контроль?              — Я в норме!              — Прошлый раз…              — Прошлый раз вы — люди, что зоветесь моими друзьями, отправили меня в лечебницу! Если ты еще раз такое провернешь, я сожгу это место до тла! Не вмешивай ее в это дерьмо! Это только между мной и Уизли, — Драко окончательно потерял над собой контроль, переходя на шипение, наклоняясь ниже к другу. Его ногти заскребли по столу противным скрежетом, он словно дикий зверь, готов был метнуться и перегрызть нежную кожу на шее, острыми клыками разрывая тонкие артерии, совершенно не разбирая кто друг, а кто враг, подтверждая все опасения Забини.              — Тебе нужно собраться, скоро Пэнси объявит о помолвке. Не смей портить ей настроение, все и так не просто. Мне надоело подтирать вам всем слюни, у меня хватает и своих проблем. Так что соберись, оставь Грейнджер с ее жизнью и займись лучше своей! И прекрати уже лезть к Гринграсс, Дафна сожрет тебя, она слишком затихла, она подставит тебя на какой-нибудь фигне и ты даже не заметишь. И… Она знает о вас, на балу было все слишком очевидно, уже поползли слухи. Все, что ты делаешь, это портишь жизнь не ее мужу, а ей. Она не кинется в твои объятия, если опустишь его на дно. Ты сделаешь их брак только крепче! Так что подумай своей тупой башкой несколько раз, прежде чем, еще что-то сделать.              — Что ты ей сказал?              — То, что ей стоит знать.              — Кончай свои игры, Блейз! Она знает, что Уизли скоро уволят из-за меня?              — Она знает, что ты снова влез в это дерьмо с пыльцой и это не я ей сообщил. Мы касались с ней только этого вопроса. Твоя «безупречно чистая» честь не запятнана тем, что ты пытаешься стереть с лица земли ее мужа, — Блейз ухмыльнулся собственной игре слов, осознавая ироничность ситуации. Его посетитель продолжал источать ненависть просто всем своим существом. Малфой молчал, взвешивая правдивость слов. Он видел, что адвокат ему не врет, но не было никаких предпосылок к тому, что он говорит всю правду.              — Если Грейнджер снова придет к тебе, я хочу об этом знать. Мы же еще друзья? Ты ведь не забудешь случайно поставить меня в известность?              — В такие моменты я вспоминаю, почему мы с тобой очень долго не могли найти общий язык.              — Не лезь к моей женщине.              — Она не твоя женщина, тупорылый кретин. Ты лишь добьешься, что она возненавидит тебя.              — Кажется, я уже говорил, что не хочу слышать ничего такого от тебя.              — Ты мне больше нравишься, когда забиваешься в угол и скулишь, слабак, — тональность в которой говорил обычно Блейз — упала, всего ничего, но разговор сразу принял иное состояние. Адвокат поднялся из кресла и шагнул вперед.              — А ты мне больше нравишься, когда всасываешь от Дафны и проглатываешь все, что она так любезно тебе подкидывает. И если ты думаешь, что мы не знаем, что ты все еще ее трахаешь, после всего, то спешу тебя огорчить, мы знаем! И это я в прошлый раз разгребал твое дерьмо! Так что закройся и прекращай вести себя так, словно ты выше нас. Мы все дети пожирателей смерти и мы все на дне, и то, что твою мать чудом не задело, никак тебя не спасло. Они будут продолжать смотреть на тебя также, как и на нас с Тео. Мы теперь отбросы, если ты еще не понял.              — И это я слышу от первой принцессы слизерина? Когда это ты успел стать таким рассудительным? Может ты все и понимаешь, Ди, но поступаешь все равно как тупоголовый кретин. Я никогда не считал себя выше вас, это только твоя привилегия, ваше высочество. Думаешь, отымел грязнокровку и сразу переосмыслил мир, все не…              — Осторожнее на поворотах, Блейз! — зашипел Драко, делая резкий шаг к другу на встречу. Все такой же спокойный Забини, не остался в стороне, тоже шагнув к нему.              — Или что? Будешь со мной драться? Неужели яйца отрастил? Повзрослей уже, наконец, — в голосе итальянца совсем не было агрессии, только усталость.              Ярость ядом растекалась по венам, Малфой был зол на Блейза, на Гермиону, на себя. Он вылетел из кабинета, не в силах это контролировать, несясь напролом, распихивая ни в чем невиновных людей. И самое гадкое, что Забини был прав во всем.              На диване сидела Астория, злоба с новой силой вскипела внутри, ему надоело, что его квартира словно проходной двор и все могут спокойно сюда прийти, когда им нужно. Тело трясло от избытка ненависти внутри, ей нужно было во что-то выплеснуться, кого-то замарать. Девчонке просто не повезло оказаться не в то время не в том месте. Он стянул ее на диван и вошел быстро, резко и молча, укладывая податливое тело так, как ему было удобно. Демоны верещали противным ором над головой, раздирая мясо изнутри, пропитывая тьмой все его существо, заглушая тихий скулеж младшей Гринграсс. Мысли были обращены к Блейзу, Грейнджер и Уизли, но ни как ни к женщине, которую он сейчас грубо имел, он даже не смотрел на нее, теряясь в своем мире, в котором ей не было места. Каждый толчок становился все жестче, пока он не выплеснул всю злобу внутрь чужого тела. Малфой слез с нее тяжело дыша, застегнул ширинку и совершенно равнодушно провел глазами от лица к ногам.              — Проваливай, сегодня мне не до тебя, — уже отвернувшись, кинул ей из кухни.              Все вокруг погрузилось в неестественную тишину и только часы противно тикали. Мысли о Гермионе кружились в голове, страхи выедали его уверенность, которая еще недавно переливалась через край. Он заблудился в себе и своих стремлениях, желаниях. Малфой никак не мог понять, почему она не может сбежать с ним, они были бы счастливы где-нибудь далеко отсюда, подальше от их пережитого в прошлом дерьма, без ярлыков и предрассудков. Ее звонкий смех отскакивал бы от стен их общего дома. Образ легко хихикающей Гермионы сам возник в голове, расползаясь улыбкой на его тонких губах, а сердце болезненно сжалось. И эта печаль при мысли о ней совсем не становилась менее горькой, лекарь из времени был совсем никудышний. Эта вязкая дрянь под названием «как могло бы быть» медленно сводила с ума, утаскивая на дно давно разбушевавшегося психоза. Малфой чувствовал, что реальность снова ускользает от него, когда голоса в голове стали заглушать собственные мысли. Противные, громкие, никогда не затыкающиеся, верещали о его ничтожности внутри черепной коробки. Как и предрекал Шильц, он обратился к тому с чего начал, нужно было вернуться к врачу. Их разговоры всегда сеяли в нем сомнения, а сомнения Малфою были не нужны. Сомнения разрушали бережно выстроенный мир, что выглядел правильным. Возня за спиной отвлекла его, в голове стало тихо, Астория приковала все внимание к себе. Женская фигура у стены в полумраке выглядела жутко, яркие глаза зацепились за него.              — Если ты не в настроении… — тише, чем обычно заговорила она, кашляя на последнем слове, вжимаясь в стену, словно пытаясь слиться с ней в единое целое. Все в ней начинало раздражать, такая безобразно хорошая женщина без изъянов не подходила к его образу мировидения. И опять, Блейз был прав, она была ему совершенно не нужна. Сейчас у него просто не было на это времени. Нужно поступить правильно, но у каждого «правильно» свое. Малфоевское «правильно» было горьким и болезненным, но другого он не умел.              — Ты ведь знаешь, что я не люблю тебя. Почему ты все еще здесь? — бесцветный голос заставил девчонку поежиться, он медленно приблизился, не давая разорвать зрительный контакт, хватая за подбородок, обязывая ее смотреть себе в глаза. — Когда я вижу тебя, то совершено ничего не чувствую, даже становится как-то не по себе.              — Почему ты так говоришь? Что с тобой?              — Со мной все в порядке, а вот что с тобой? — он хлопнул ладонью со всей силы по стене рядом с ее лицом, Астория хлюпнула носиком и сильнее сжалась, по бледным щекам потекли мокрые дорожки горьких слез. Еще один удар и хрупкое тело задрожало в немой истерике. — Нравится, когда тебя имеют, как сучку?              — Драко, ты меня пугаешь. Пожалуйста, прекрати, — почти задохнувшись, зашептала она, шире распахнув свои огромные изумрудные глаза.              Он еще раз ударил в стену рядом с ее головой, на лице заиграла ехидная улыбка, неприятная и пугающая. Таким его она еще не видела, даже на том странном обеде с родителями он не был насколько жутким. Малфой наклонился ниже и тихонечко зашептал на ухо, расползаясь мучительным ядом по венам.              — Я сказал, чтобы ты проваливала. Если у меня появится настроение поиметь тебя, я сообщу.              Безобразный мир замер, планеты остановились, время перестало течь. Астории понадобилось время, чтобы выйти из ступора. Понять смысл сказанных им слов, осознать свое место, принять боль, пропуская ее через всю душу. Она оттолкнула его, убегая к камину на трясущихся ногах. Мир вокруг завертелся слишком быстро, значительно превышая нагрузки, что она могла вынести. Порох обжог ладонь, когда она тихо зашептала неразборчиво адрес назначения.              Жестокое правильно — единственное, что он умел.       

II

      Квартира Драко содрогалась от слишком громкой, веселой музыки, на столе была рассыпана какая-то дурно пахнущая мерзость. Паркинсон аккуратно взяла пальчиками за край коробки, выяснив, что это волшебное спортивное питание и, если верить рекламе на этикетке — быстро действующее. Это было странно, не плохо, что он нашел чем себя отвлечь, но как-то это все дурно попахивало, и в прямом смысле тоже — эта дрянь жутко воняла. На кухне кипел чайник, переливаясь через край. Ей повезло справиться с плитой, но кошмарный аппарат с музыкой разыскать не удалось, магия как нельзя пришлась кстати, спасая ее от преждевременной глухоты. Рядом на тумбе небрежно лежал график тренировок: пробежки, самооборона и боевая магия, что была выделена красными кружками. Согласно плану, он ходил на нее через день и уже довольно давно, вероятно с того самого дня, как только вышел из Министерства полностью свободным человеком. И что-то ей подсказывало, что Малфою не представился случай рассказать об этом Блейзу. Мужчины и слишком большое количество в них тестостерона чаще всего ведут к проблемам и ничем хорошим такое партнерство не заканчивается.              Хоть и жилище вело бурную деятельность, самого же хозяина нигде не было видно. Ни в одной щели этого места Пэнси не удалось его найти. Позорное бегство было в его стиле, но Драко никак не мог знать, что этим утром она переступит порог его камина. Любопытные глаза хорошо запоминали произошедшие изменения в его квартире, чтобы потом доложить о них Забини.              Замок на двери позади нее щелкнул, Драко был в спортивной форме, весь красный с тяжелым и рванным дыханием, счастливо скалясь нежданной гостье. Он сделал два резких шага и легко перемахнул через диван, чтобы подарить ей свой слюнявый поцелуй в щеку. За время, что они не виделись, он сильно изменился. Энергия так и била из него, переливаясь через край, больше не было этого депрессивного настроя со слезками и самобичеванием. Воодушевленный и перевозбужденный Малфой давно не появлялся, она и забыла каким пылающим он может быть. В нем снова струилась жизнь, в каждой клетке его тела, ей привиделось, что он парит над полом, пока Драко носился по кухне, заваривая себе эту подозрительную смесь. Он упорхнул в душ, весело напевая незнакомую песню. Даже его тело претерпело изменения, вес заметно увеличился, мышцы резче выделялись под футболкой, казалось, что он стал шире в плечах. Отличная спортивная форма и легкость в нем посеяли в Пэнси тревогу, сигнализирую о начале еще одного кризиса. Хотелось верить, что история с Грейнджер благополучно завершилось и мстительный идиот не будет делать ничего необдуманного. Прошло уже достаточно много времени его бездействия, чтобы они смогли выдохнуть спокойно, но Блейз все равно ждал проблем.              — Почему ты не в Праге?              — У меня были дела с Луи.              — Дела с Луи? — Драко остановился и внимательно посмотрел на подругу, ее так и распирало. Ей срочно нужно было выложить что-то крайне пикантное, чем она хотела поделиться с Забини.              — Все эти штучки с помолкой и все такое. Да там ничего интересного, хотела обсудить это с Блейзом, но какой-то мелкий засранец опять обдолбался эльфийской пылью и он кинул меня ради работы, гавнюк.              — Ты же знаешь, что сплетни входят в список смертных грехов?              — Это не сплетни, если касается моего будущего мужа и я видела все своими глазами.              — Двадцать минут, выкладывай, — Драко откинулся на соседнем стуле, приглашая к беседе, капельки воды стекали с волос по шее. Он никогда не использовал магию, чтобы обсохнуть и никогда не болел. Паркинсон недолго посверлила его оценивающими глазами и недовольно фыркнула.              — Все же нет. Я подожду Блейза, он обещал поскорее все закончить. Ты не умеешь смаковать интриги, — она мечтательно улыбнулась, смотря куда-то сквозь него.              — Не умею смаковать интриги? То есть сплетничать? Ладно, научи меня.              — Во-первых, это не терпит спешки.              — Нам хватит два часа, чтобы просмаковать твои интриги?              — Неси красное, я тебе сейчас такое расскажу! — Пэнси затейливо улыбнулась и вся загорелась, желая немедленно выложить последние сплетни.              Малфой достал телефон и перенес свою тренировку на два часа, разливая вино по бокалам, что струилось из горлышка, словно горячая кровь, пока Пэнси неторопливо вещала ему предысторию. Спустя одну бутылку и час непонятной болтовни, Драко смотрел на нее пустым непонимающим взглядом, чем неимоверно раздражал. Она разложила перед ним все карты, осталось только собрать сливки, но он хлопал серыми глазами, совершенно потеряв нить их истории.              — Он играет за другую лигу! — нетерпеливо выдала она, надеясь натолкнуть его в верном направлении.              — Кто?              — Ты меня точно внимательно слушал? Вот именно поэтому я и хотела обсудить это с Блейзом.              — Ничего не понимаю. Кто и что? За какую лигу?              — Малфой! Ты идиот!              — Не фамильярничай! Я пытаюсь, ладно? Ты целый час мне рассказывала про своего престарелого женишка и его лучшего друга и что они всегда вместе.              — Ну…              — И у них крепкая дружба…              — И…              — Ни один из них не был женат…              — Ты сможешь…              — И они… у них… помоги мне… Я сдаюсь!              — Да он п*дрила! — Пэнси так резко подскочила с места, что стул перевернулся, ловкие пальцы Малфоя с трудом успели поймать бокал.              — И?              — В смысле «и»? Он любит члены, Ди! Мой будущий муж любит члены! Я видела это своими глазами, которые почти закровоточили. Два мерзких старпера голые лобызались на моем возможном семейном ложе!              — Ну… — он поднял на нее растерянный взгляд, не понимая как на это реагировать. Это же брак по расчету, на что она рассчитывала. — Вот это новости! Я в шоке!              — Ты бесполезен! — она упала обратно на стул, который он успел поднять, и медленно закурила, выпуская из легких огромное облачко дыма.              — Ну, прости, я не знаю, что на это сказать. Разве это не плюс?              — Определенно, да! Но ты все равно бесполезен. Теперь мне эта новость уже не кажется такой уж шокирующей. Спасибо тебе огромное!              — А как на это реагирует наш горячо любимый Блейз?              — Он загадочно улыбается и так неопределённо хмыкает и ему не нужно все разжевывать, — она раздраженно тыкнула Драко пальцем в лоб, — как тебе!              — Так? — Малфой поиграл бровями и хищно оскалился, очень точно передав мимику Забини, на его морде это было смешно.              — Выглядит жутко, немедленно прекрати, — она улыбнулась и достала еще одну сигарету, медленнее затягиваясь едким дымом от которого першило во рту.              — Почему вы опять поссорились?              — С кем? — невинно захлопал глазами Драко, подливая ей вина. Его игра была безупречна, только вот никого из них этим уже не проведешь. Паркинсон глубоко затянулась и скривила свою милую мордашку, пресекая на корню хождение вокруг до около запретной темы.              — Уже наябедничал тебе, мы не ссорились, просто не смогли договориться.              — А ты всем с кем не можешь договориться, ломаешь нос?              — Я еле его коснулся, если уж мы меряемся письками, то он первый кинул в меня оглушающее и разбил губу.              — Если уж мы меряемся письками, — передразнила его Пэнси, — было бы, чем меряться. Как вы подружились, вы же терпеть друг друга не могли?              — Пубертат сближает.              — Я тут подумала и не смогла вспомнить, чтобы ваше мнение с ним хоть раз совпало.              — Потому что оно ни разу и не совпало.              — Разберитесь со своими проблемами, девочки! На моей помолвке все должно быть тихо и до неприличия консервативно.              — Тогда тебе не стоит приглашать жениха, — улыбнулся Малфой своей не в меру серьезной гостье, но шутки она не оценила.              — Надеюсь, мы друг друга поняли, — поднимаясь, холодным голосом наставляла Паркинсон. Она поспешила к Блейзу, чтобы как верный шпион донести все, что узнала.              

III

      На рабочем столе стояли точно такие же красные розы, как первые цветы от него и такая же маленькая коробочка из красного дерева. Гермиона замерла с распахнутой дверью, пытаясь удержать себя от истерики, подрагивая в мелкой дрожи. Глубокий вздох и ей удалось сделать шаг навстречу своему страху, цветы отправились в мусорное ведро сразу. Шкатулка таила в себе послание, не взглянуть на которое она просто не могла. Замочек щелкнул и на темно-бордовом бархате лежала маленькая капсула. Жидкое переливающее серебром воспоминание ждало своего зрителя, а короткая записка со словами «посмотри меня» не предвещала ничего хорошего. Малфой даже не пытался скрыть адресата, все вещи так и кричали ей о нем, снова разъедая незажившее сердце. Она швырнула коробку вслед за цветами и уже хотела отправить туда и флакон, но он волшебным образом опустился в потайной отдел ее сумки.              Работа не шла, день тянулся, мысли вертелись около воспоминания от Драко. Интуиция орала, что ей не нужно смотреть, все плохо кончится, как и всегда. Соблазн оказался неподвластен, на обеденном перерыве проскользнув в одну из допросных, она окунулась в то, что он ей навязал. Короткое воспоминание зациклилось, повторяясь снова и снова. Рон сидел на земле и целовался с напарницей, всего несколько секунд, но их было достаточно, чтобы поселить в ней сомнения в своем выборе мужчины.              Она была на их свадьбе, она встречала с ними праздники, она находилась с ним слишком много времени. Уизли проводил бессчётное количество ночей на работе. На работе ли он был… Всего одна неправильная мысль может свести человека с ума.              За окном была глубокая ночь, когда в зале их маленькой квартиры послышалась возня. Гермиона вышла встретить мужа наверно впервые в жизни, он ковырялся в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного. Рон даже не поднял на нее глаз, продолжая тихо греметь баночками.              — Уже поздно, ложись в постель, — Уизли говорил тихо и спокойно куда-то совершенно в другую сторону от жены, продолжая делать вид, что ее нет.              — Нам нужно поговорить. Ты не можешь вечно игнорировать мое присутствие и спать на диване.              Гермиона сделала шаг навстречу к нему, запахивая домашний халат, они не виделись неделю, может чуть больше. Он приходил, когда она уже ложилась, а уходил, пока она еще не встала, пропадая в огромном мире за дверью их квартиры. Микроволновка неожиданно громко заработала, разогревая ужин с характерным звуком, давление превысило нормы и крышка щелчком слетела с маленькой баночки, пока Уизли гипнотизировал дверцу прибора. Он коротко чертыхнулся, собирая содержимое обратно в пластиковый контейнер со дна полезного агрегата.              — Ты можешь мне хоть что-нибудь ответить? — измученно, сдавленно и почти без сил предприняла попытку заговорить она снова.              За окном по мелкому снегу, что утром вероятнее всего уже растает, проехала машина, осветив фарами их маленькую кухню. Яркий желтый свет быстро облизал мебель и исчез в ночи, унося с собой этот момент. Еще одна крышечка щелкнула, когда он открыл остатки салата, сваливая все на одну тарелку. Ему пришлось обойти жену, чтобы протиснуться к столу, стул противно шаркнул по полу. Звон металла о керамическую посуду приносил в это удушающее молчание хоть какую-то жизнь. Грейнджер тихонечко отодвинула стул и села рядом с мужем, подтаскивая худые плечики ближе к голове. Она все мялась, выжидая от него хоть маленькую долю реакции. Кисти рук в замке плавно легли возле него, осторожно дотрагиваясь. Голубые глаза были опущены вниз, он скользнул ими по ее пальчикам, замерев, но практически сразу продолжил есть, отодвигаясь в сторону, сохраняя между ними пустое пространство. Гермиона опять опустила ладони на свои колени, глубоко вдыхая, перед самым важным вопросом.              — Рон, ты хочешь развестись? — было отчетливо слышно, как дрожал ее голос, и как она подавила всхлип. Его молчание было странным и неестественным, такой вечно болтливый и веселый человек просто замкнулся в себе, максимально избегая проблемы, которую не мог или не знал, как решить. Возле, теперь только его, дивана небрежно валялось куча старых книг о шахматах и доска с вариациями расстановки фигур, каждый раз с разными этюдами. Это значило лишь одно — он думал, много думал, больше, чем следовало. Фигура белого короля всегда была единственной поверженной, только она лежала на доске, остальные стояли просто отдельно. Черный король часто оказывался возле белой королевы, нарушая все правила игры.              — Я видела бумаги, выдержки из законов, как разорвать магический брак.              — Роешься в моих вещах? — только и вырвалось из него в купе с коротким смешком.              — А что мне остается делать? Ты молчишь, я тебя почти не вижу! — раздался резкий визжащий вскрик по комнате.              Мокрые глаза красиво блестели в полумраке, но он не смотрел в них. Содержимое тарелки было намного любопытнее, шторы были интереснее, даже мусорное ведро было невероятно интригующим. Его тяжелый рык на выдохе принудил ее умерить свой пыл и понизить голос до еле слышного шепота.              — Рональд, поговори со мной.              Шепот…шепот…шепот… И много женских слез, что забирались в сердце тупой болью. Он мог закрыть глаза, чтобы не видеть ее, но не мог закрыть уши, чтобы не слышать. Гермиона еще раз предприняла попытку осторожно взять его за руку, нежная прохлада от ее ладони расползлась по коже. Такое уже давно забытое чувство чего-то безмерно родного заполняло собой пустую тоску в душе.              — Рон… прошу тебя…поговори со мной, — опять шептала она, прерываясь на тихие всхлипы. Вторая ее рука скользнула по предплечью к локтю и выше, цепляясь за него. Открыть глаза, и не только почувствовать ее руку в своей, но и увидеть, оказалось совсем не сложно. Пальцы рефлекторно дернулись в привычном жесте, и она задрожала, прижимаясь к мужу. Холодная ладонь обжигала спину под форменной рубашкой, так болезненно по родному. Ее голова легла приятной тяжестью ему на плечо.              — Я увольняюсь из Министерства. С нового года буду работать в магазине Джорджа.              — Что? Почему? — вскрикнула она, резко поднимая голову, и быстро забегала глазами по его профилю.              — Потому что я так решил, Гермиона, — жестко закончил Уизли, наконец, найдя в себе силы взглянуть ей в лицо. Она только закусила губу и тихо мотнула в знак полного согласия с его решением, возвращая голову на место. Тяжелое дыхание медленно сменилось на размеренные вдохи, гнев утихал быстро, как и всегда. Грейнджер старалась лишний раз не шевелиться, чтобы не раздражать мужа, ластясь к его огромному телу, словно кошка после затяжной прогулки. Он выпустил ее пальцы из ладони и начал разворачиваться. Она замерла в страшном ожидании, но тут же расслабилась, когда он обнял ее одной рукой, тыкаясь носом в курчавую макушку. Короткие ногти заскребли по его груди, жадно вдыхая запах дома и безопасности, что всегда от него исходил. Ее голова неохотно поднялась, чтобы взглянуть и увидеть. Уставший и тихий с блеклыми голубыми глазами, он смотрел куда-то поверх нее. Это было дико, видеть его таким задумчивым, неправильный мир подсовывал ей совершенно бесцветную копию рыжего задиры. От его живости и веселья не осталось и следа, яркая искра души перегорела, когда она предала его, погружая и его самого в могильный мрак.              Было тяжело поймать его взгляд, но ей удалось. Рон несколько секунд рассматривал знакомое лицо, а потом наклонился и очень нежно поцеловал губы. Слезы с новой волной хлынули из глаз, пальцы зацепились за рубашку, она получила заветное прощение. Амнистия после такого затяжного заключения в своей вине, легла освобождающей вуалью на нее. Вот только на смену этой эйфории пришло страшное осознание. Поцелуй кроме освобождения больше ничего в себе не нес как для нее, так и для него. Гермиона своими собственными руками сделала их друг для друга абсолютно чужими. Вырыла такую пропасть, размеры которой не подвластны человеческому исчислению. Она испугалась…              — Я люблю тебя, — тихая, отчасти, правда, произнесенная ей полушепотом больше для себя, чем для него.              И по его телу резко прошла волна заряда дикого гнева, перед глазами замелькали и ее вещи в квартире любовника, и ее задержки на работе, и странный аромат тела, что иногда появлялся. И Малфой, что смог выкинуть его с работы, как шавку. Все и сразу огромным большим комом, который никак не хотел исчезнуть, встав поперек горла. Уизли рассыпался… Рассыпался внутри на мелкие осколки, прочитав в ее глазах чистую, ничем не приправленную ложь.              Он на мгновение замер и нахмурился, выпутался из ее объятий, взял куртку и скрылся за дверью в неизвестном направлении.              

IV

      Яркий свет танцевал жуткий танец на таинственном хмуром небе. Тени причудливо извивались в огненных языках, что неукротимо бились в судорогах, пожирая все. Черный снег медленно оседал на кашемировое светлое пальто Грейнджер, и снова все было как в неправильном слоу мо. Магазин близнецов полностью охватил огонь к моменту, когда они с Джинни смогли добраться до Косого переулка.              На улице творился хаос, люди спотыкались друг об друга стараясь помочь, но как будто только мешали. Крики, приказы и мольбы смешались в неправильную какофонию звуков, вытаскивая страх и панику на поверхность души. Семейный ужин в Норе по случаю счастливых Поттеров, что второй раз готовились стать родителями, закончился пепелищем. А черный снег все падал на невинно светлую ткань, горьким пеплом оседая в легких.              Мужчины сразу же аппарировали, общими силами спасая что было можно. От запаха гари закружилась голова, неприятно стянуло живот в резкой судороге. Гермиона согнулась, пытаясь сделать несколько глубоких вздохов, от которых становилось только хуже. Необходимо взять свой организм под контроль и помочь мальчикам с неукротимым огнем. Хоть это было и не адское пламя, магическая сила трагедии поражали своим масштабом. Тоненькая корка пепла на белом снеге лежала ровным ковром, поднимая тревожные воспоминания о бойне в Хогвартсе. Страх — родной и темный поглотил ее со всех сторон, нужно было найти мужа и удостовериться что с ним все хорошо. Глубокий вздох помог, но тут же глаза Гермионы зацепились за мрачный образ Лестрейндж, что скалилась в толпе, призывая ее подойти. Она стояла там, через дорогу, обласканная огнем, жаждущая продолжения их неоконченной вендетты. Мир закружился, мышцы опять свела судорога, костлявые пальцы Деймоса уже легли на дрожащие плечи, а Фобос дышал своим хладным дыханием скорой смерти в лицо. Она сморгнула влажные капли и уцепилась за белобрысую голову в толпе, всего один взмах ресниц, и образ Малфоя остался миражом, таким же, как темная Белла.              Тоска по любовнику становилась резче, призраками следуя за ней попятам. Похожие голоса, знакомый смех, тепло тела и даже парфюм не хотели оставить ее в одиночестве, чтобы можно было уже справиться с этой пустой болью утраты. Реже он приходил к ней сам, во сне наяву или в какой-то полудреме, предостерегая появления своей психованной тетки. Или среди ночи, когда Гермиона вздрагивала от очередного кошмара, теплый шепот касался уха, напоминая, что в комнате кроме нее никого нет.              Рон продолжал пропадать на работе, возможно со своей напарницей, но это было не важно, больше не важно. Вот и пришло время, когда ей стало все равно спит ли он с кем-то. У нее было целых два мужчины и ни одного подходящего среди них. Уизли все еще значился мужем, и она все еще его любила, той самой невинной, чистой любовью. Это чувство не омрачить ни чем, оно навсегда останется таким, все лишнее отпало. Психоз расколол ее, теперь она ненавидела ту другую себя за то, что эта дрянь так с ним поступила, словно это была не она же. Та Миа хотела принадлежать Малфою, покориться, довериться и не принимать никаких решений. Шагать рядом, ощущая себя глупой женщиной, но полноценной. Прийти к своему естественному началу и свить гнездо рядом с партнером, не другом, а именно Партнером. Это значило бы перечеркнуть все, во что она верила и стремилась, переступить через себя, выбросить на свалку годы кропотливой работы.              Они всегда были равны с Уизли, делали все вместе и принимали решения вместе. Малфой же выслушивал и только иногда прислушивался, это было поводом для многочисленных мелких ссор. Они бы с ним никогда не смогли стать друзьями, чтобы существовать в одной реальности нужно быть либо соперниками, либо любовниками, третьего не дано.              Холодный мужчина свято верующий только в свою правоту, импульсивный и вздорный, продолжал нервировать своими внезапными появлениями в Министерстве, словно нарочно попадаясь на глаза. Он игнорировал ее желания и просьбы, уже почти мольбы, оставить наконец в покое их семью. И если бы Гермиона была честной с собой хоть немного, ей бы хватило смелости признаться, что она ждала каждой этой встречи. Расчетливый разум далеко не залог гармонии с собой, не всегда можно все объяснить и принять. Они с Драко постоянно забывали просто жить, потеряв большую часть отведенного им вместе времени на ненужное соперничество. Ей пока что не доставало мудрости сгладить между ними углы женской хитростью и лаской. Грейнджер была хорошей ученицей, им не хватило совсем немного времени, чтобы полностью притереться друг к другу.              Душа стремилась к нему, вырываясь из тела, а расчетливый разум держался намеченного пути, который заключался в правильном «долго и счастливо». Главное не сходить с ориентира, всегда нужен продуманный до мелочей план. И в этот план Малфой никак не вписывался со своими эгоистичными чувствами.              Новый спазм принес с собой боль, стоило образу мужчины раствориться в толпе. При мысли о нем на языке появился вкус его тела, еще один взмах ресниц и глаза заслезились от плотного дыма. Ветер сменил направление и густой белый смог сожрал Гермиону, оставив молодую миссис Поттер где-то недалеко. Джинни в такой же панике выискивала глазами мужа, закашлявшись от едкого облака.              Ноги не держали, Грейнджер начала медленно оседать на холодную землю и его яркий аромат окружил со всех сторон, перебивая ядовитый запах гари. Тело подняли вверх, слишком крепко сжимая под ноги, голова еще кружилась и глаза открывать совершенно не хотелось. Колокольчик на двери магазинчика приветливо звякнул, он осторожно опустил ее на пуфик. Воздух был чистый, стало намного легче дышать, горячие пальцы не смело пробрались под пальто и замерли. Гермиона наблюдала за ним из-под полу открытых век, мир снова замер вокруг, пространство свернулось только до этого момента времени. Хмурый Малфой гипнотизировал округлый животик, стоя перед ней на коленях, на светлых волосах лежал серый пепел. Существо под его ладонью дернулось, он весь замер и напрягся, поднял испуганные глаза на Гермиону. Она положила свою холодную руку поверх его и провела по животу. Драко смотрел в сторону, прислушиваясь к ощущениям, на бледном лице вылезла спокойная улыбка, его пальцы медленно расправились веером и также медленно собрались обратно.              — Там бьется сердце…— тихо хриплым голосом констатировал он факт, поднимая чистые глаза к женщине перед собой, не отнимая от нее руки, нежно улыбаясь этому моменту. Попроси он сейчас сбежать с ним, разве смогла бы она сопротивляться искушению? Бросить целую жизнь ради мужчины, ну что за вздорная глупость, этот человек не стоил таких жертв.              Столько времени прошло с их последнего поцелуя, он снова был нежен, как в первый раз. Драко поднялся на одно колено, опять возвышаясь над ней на каких-то пару сантиметров, тонкие пальцы оставляли зудящие отметены по всему телу, бесконтрольно играя тоскливое соло. В его действиях не осталось страсти, только целый океан нежности. Осторожные движения и маленькая дистанция между ними создавала впечатление, что он рядом не с беременной женщиной, а со смертельно больной. Холодные руки, скользнувшие по плечам, придали ему какой-то уверенности, что она не сломается, если он станет к ней ближе, сожмет в объятиях сильнее. Еще один влажный поцелуй под треск догорающей свечи и Гермиона сбежала от него не оборачиваясь.              Хаос на улице продолжался, Рон схватил ее за руку, несколько раз нервно обернувшись на стихию, что никак не хотела подчиниться человеку. Магазин мальчиков все еще был охвачен огнем, диким и пугающе красивым. Потный Уизли тяжело дышал, весь перемазанный в саже, бегая по жене испуганными глазами, тут и Джинни подоспела вместе с отцом.              — Где ты была? Мы тебя обыскались? — миссис Поттер подхватила подругу под вторую руку.              — Я должна помочь! — Гермиона онемевшими пальцами потянулась к внутреннему карману и вдруг забыла, что хотела сделать. Она подняла глаза на мужа, его палочка была нацелена на нее. Нужно было сделать что-то очень важное, но она никак не могла вспомнить что. Он внимательно вглядывался в порозовевшее лицо и ее теперь рассеянный взгляд.              — Пойдем, я провожу тебя домой, дорогая, — свекор взял ее под локоть и потащил обратно к каминам, — Джинни! — он нервно окрикнул дочь, что тоже не изъявляла желания возвращаться в Нору. Вдруг очень захотелось спать, Молли дала выпить чаю со странным вкусом и глаза сами собой закрылись.              Малфой только этого и ждал под холодным дождем летнего неба, пьяный и неугомонный, странно танцующий, читал ей стихи о любви. И там они не были собой, кем угодно только лишь бы не в своей шкуре. Маленький китайский рынок ослеплял огненными красками, а он шел и все подначивал Гермиону, цепляясь к любой мелочи, которую она могла не знать, открывая ей истину ее же нравоучительным тоном, слишком эмоционально реагируя на крохотное фырканье, требуя поцелуй за каждый неверный ответ. И в какой-то момент она начала специально ошибаться, ведь цена промаха была нереально привлекательной. Там им не нужен остальной мир, они и были этим огромным миром, в своем маленьком защитном коконе. Все мерцало, отражаясь в живых эмоциях глубоко в сердце, в такие моменты любить его было совсем не больно, а даже приятно. Хотелось кричать на всю вселенную, как сильно он ей нужен: когда он улыбался только ей; когда нарочно зажимал у очередной лавочки, неприлично сокращая пространство; когда он всегда находил на нее время независимо от дня и ночи; когда он говорил, что пора возвращаться домой. Где этот самый дом? Дом там — где любят, там — где ждут. Гермиона мотнула головой и справа заскрипела дверь в Нору, за окнами стояли ее любимые и родные, они ждали ее. Малфой шипел недалеко, посреди темной воды и на белые волосы все падал черный снег, в протянутой им когтистой лапе лежала только одна банановая ириска. Его вторая рука уже сомкнулась на тонком запястье, и через кожу проник яд, парализовав все тело. Тьма медленно сожрала мир вокруг, оставив их только вдвоем. Огненная болезнь, подхваченная от Драко Малфоя уже поразила большую часть разума и сердца.              

V

      Через открытое окно спальни беззаботно задувал морозный ветер, пока Малфой натягивал на влажное тело свежевыглаженную рубашку. Температура опустилась довольно низко, раз при каждом выдохе по воздуху расползалось плотное паровое облачко. Ткань тут же остыла, неприятно ложась второй кожей, дрожью растекаясь по разгоряченному организму. Услужливый домашний эльф крохотными ручками перебирал галстуки для молодого хозяина. Он непрестанно крутился у него перед ногами, хлопая большими глазами. Сегодня маленький слуга впервые не спросил, когда вернется хозяйка, а только молча положил подарочную коробочку из красного дерева, что по ошибке прислали в Мэнор. Драко опустил на него глаза и потянул за один из предложенных галстуков, забавные воспоминания о Госпоже этой Квартиры тут же просочились сквозь сито памяти. Глупая Грейнджер не могла не знать, что слова хозяина для них закон, и у нее нет шанса переубедить преданных слуг. И как бы она не старалась, эльф продолжал называть ее хозяйкой, каждый раз с трепетом падая к ней в ноги. Возможно, с поклонами Малфой переборщил, но только от одного обращения «хозяйка» или «госпожа» ее лицо смешно кривилось и дикий нрав восставал, немедленно желая защитить и уравноправить всех обделенных. Мелкая фурия могла до бесконечности проводить воспитательные беседы, что ни разу не увенчались успехом. Малфою всего лишь не понравилось, как эльф обратился к ней при первой встрече, и он легко обязал его до конца своих дней «падать на колени перед хозяйкой», хоть это и не понравилось непосредственно самой госпоже. И была страшная ссора, а потом постель примерила все их разногласия, и они в очередной раз договорились не мотать друг другу нервы, чтобы в следующий раз взбеситься, поругаться и жарко помириться на той самой кровати позади него.              Створка хлопнула от резкого порыва ветра, крохотный слуга поспешил закрыть окно. В комнате стало совсем уж зябко, Драко провел пальцами по обледеневшим мокрым волосам, последний раз задерживая взгляд на подарочной коробочке.              В своем кресле его дожидался Забини, как всегда темнее самой мрачной тучи с отрешенным взглядом в пол. Пальцы левой руки быстро перебирали между собой, помогая тяжелому мыслительному процессу. Часы известили присутствующих, что в Лондоне сейчас ровно семь утра. Гость даже не снял пальто, в зале тоже были распахнуты окна, снежинки красиво врывались в пространство квартиры, практически тут же и умирая, обращаясь в ничто. Драко громко щелкнул пальцами, эльф покорно вернулся в поместье, оставляя хозяина с гостем наедине.              — Что заставило тебя явиться ко мне без предупреждения в такую рань?              — Мой секретарь должен был уведомить тебя, что я загляну утром, — Блейз немного лениво сменил положение тела, опустив задранную ногу на пол и принял маленькую чашечку с черным кофе. Его глаза слишком внимательно следили за другом, опять делая только ему ведомые выводы.              — Кажется, он прислал сову ко мне в 2:03 ночи, как раз, когда я крепко спал.              В квартире становилось все холоднее, тонкий тюль дико извивался под натиском зимнего ветра, а Малфой продолжал сидеть в одной рубашке, не замечая слишком низких температур. Незначительная ссора между друзьями сошла на нет, в основном благоговейное настроение Забини было связанно с тем, что Драко больше не лез к сестре Дафны, и пусть все было не совсем красиво, зато результативно. Иногда белобрысый ушлепок все же прислушивался к окружающим, что не могло не радовать. Он в целом отвлекся от любых женщин, погружаясь в работу и тренировки, природа которых вызывала еще много вопросов. Если это все и было затишьем перед бурей, то даже для Драко слишком затяжное. Адвокат оставался верен себе в своей манере вести дела и заходить уж очень издалека, маленькими шагами прощупывая почту, медленно подбираясь к действительно волнующим его вопросам.              — Я бы хотел взглянуть на твои бумаги, касающиеся дел на Маврикии, — будничным тоном заявил хитрый итальянец. Его глаза быстро метнулись по лицу собеседника, когда тот ехидно ухмыльнулся в очередной раз приглаживая хрустящие волосы.              — В этом нет необходимости.              — Все же я настаиваю, как твой поверенный. Хочу быть в курсе любых непредвиденностей.              Новый порыв ветра заставил Забини поднять ворот пальто, все же холод был ему не по душе. Он отставил чашечку с остывшим кофе на столик и опустил кисти в карманы, ни на мгновение, не отрывая глаз от подопечного, что уже не скалился в ответ, а также с любопытством разглядывал гостя. Малфой встал и закрыл окна вручную, вместо того чтобы воспользоваться палочкой. Напряженная тишина расползлась по комнате, как всегда рушимая только тиканьем часов. Тело остыло и движения стали медленными, немного неестественными. Драко обернулся к гостю, вскинув подбородок вверх, а руки скрестив на груди. Его серые глаза, такие же холодные, как все в комнате, устало таращились в ответ.              — Зачем ты пришел, Блейз? Точно не за этим.              Забини не любил проблемы ни в каком виде, а белобрысый товарищ был просто их кладезем. Они словно вернулись на последний курс, когда Драко прятался по углам с видом суицидника и тихо сходил с ума, молча копошась в своих трудностях. Почему вся жизнь не могла быть такой, как лето после четвертого курса, когда мать отправила его в дом Ноттов, вместо Италии. Блейз принципиально держался подальше от заносчивого «принца», считая его тупым, узколобым и плоским, собственно ничего и не поменялось с того времени. И все же, несмотря на это, то лето было лучшим временем за всю его жизнь. Вечно раздражающий Малфой, что цеплялся просто ко всем и всему, оказался не таким уж несносным. Ему нравились стихи о любви, и он был весь пылающе алый, когда они его поймали. У него был даже сборник собственного сочинения, который Тео вызубрил наизусть и активно применял в соблазнении большей части женской половины Хогвартса, выдавая за свое творчество. Их шуточки и подколы, но больше слишком спокойный взгляд Блейза, точно сбили спесь с надменного паршивца. Его репутация была окончательно испорчена в глазах парней, не имело смысла больше выделываться перед ними и все закрутилось. Заносчивый засранец и проблемный гений благодаря какому-то странному стечению обстоятельств стали лучшими друзьями, утянув с собой и упирающегося Забини, который считал себя всегда намного выше их идиотских игр. А потом старшего Малфоя упекли в тюрьму и все полетело к чертям.              Озлобленный на мир слизеринский принц стал еще более невыносимой личностью. Он не срывался на друзьях, для этого у него был Поттер, но гнойный яд пропитывал все вокруг. И Блейз прекрасно знал каким его друг может быть говном, если не вовремя перейти ему дорогу. Вся эта ситуация с Грейнджер вымораживала больше всего, чтобы там не говорил сам Малфой, а все же Забини поддерживал позицию Пэнси. Они пришли к общему мнению, что он просто самоутверждается за все, что она сделала с ним в школе, даже сам того не осознавая. Девчонка, так долго смотрела на него как на мусор, а потом вдруг решила отсосать и снова выкинуть из своей жизни. Такого он точно не мог стерпеть, только проблема заключалась в том, что это была не какая-то очередная дешевая дрянь, а чересчур умная Грейнджер с очень влиятельными друзьями. Блейз давно мог бросить паршивца и не нянчиться с ним, но было между ними то, за что он чувствовал себя все еще обязанным перед ним. И это нечто сейчас привело его в эту квартиру в такую рань, заставив нарушить все правила приличия и наступить себе на горло, а Малфой продолжал равнодушно пялиться в ответ, ничем не помогая разобраться в своих же проблемах.              — Проверка завершилась по выкупу ссуды у банка, договор в порядке, лежит на подписи. Вот только, ты опять забыл уточнить, что это за выкуп такой. Удивительное совпадение, кредит выдан под залог дома, в котором живет миссис Уизли вместе с мужем. Что же ты выкупаешь только ее ипотеку, купил бы сразу банк и улицу заодно.              — Откуда ты знаешь где она живет? В документах этого не было, — на мгновение Драко напрягся, всего лишь доля секунды, но быстро вернул себе свой скучающий вид, и это не ускользнуло от Забини. Он продолжал следить за каждым его движением, скреплённые в защитной позе руки уже сообщили ему о многом. Малфой больше не вскипал, когда Блейз нарочно обозначал ее теперь уже настоящее имя и семейный статус, можно считать это хорошим знаком.              — А я предпочитаю скрупулёзно делать свою работу. Хотел точно знать на каком именно заднем дворике Уизли закопает твой труп.              — Обожаю твое неповторимое чувство юмора.              — Я не шучу.              — Я знаю, — с ухмылкой подтвердил Малфой, отталкиваясь от стены.              Он налил себе чай и вернулся к дивану, ему нужно было чем-то занять руки. Было ли это еще одним сигналом, ведь он не сделал ни единого глотка, и чашка была холодная.              Издевательски громко тикали часы, оставляя в прошлом каждую секунду, что было уже не вернуть. Забини расслабился, опуская глаза в пол, больше не удерживая взгляд на друге. Молчание перестало быть таким давящим, он потер ладонями между собой и снова уставился на Малфоя, в очередной раз надеясь воззвать к рассудку, который у засранца точно имелся.              — Драко! Остановись! Ты переходишь черту! Ты же добился его увольнения! Он и так унижен, хотя бы потому, что ты спал с его женой.              — Не понимаю, о чем ты говоришь! — прошипел Малфой, на равнодушном лице горели глаза лютой яростью, внешне мертвый, он удерживал ад внутри, отлично понимая, что Блейз пытается вывести его из себя, заставить сделать ошибку, показывая, что он знает намного больше, чем следовало. Они смотрели друг на друга, как загнанные и уставшие звери, вся эта ситуация тянулась, как сладкая патока, неразрывно переплетая разные жизни. Эгоистичный Малфой продолжал утаскивать за собой своих близких, совершенно не заботясь о чужих желаниях, пользуясь их поддержкой, как чем-то само собой разумеющимся. Одержимый результатом, он забывал о путях, которые вели к достижению цели. Друг продолжал вглядываться в лицо с такой концентрацией в глазах, что под кожей чесались нервы. Окклюменция пришлась как нельзя кстати сейчас, очень полезный навык, когда имеешь дело с тем, кто знает тебя слишком хорошо. Пульс замедлился, сердечный ритм выровнялся, мягкая пелена осела непроницаемой защитой на разуме. В этом было лживое ощущение защищенности, ведь Блейз не был легилиментом, он не мог проникнуть в голову подопечному, хотя у него определенно были отличные к этому способности.              — Понравилось в Австралии? — такой простой вопрос из уст Забини, почти сказанный в светской манере, выбил кислород из клиента. Бледные пальцы обвили хрупкое стекло словно змеи, он резко сглотнул и потянулся к галстуку, тут же отвернувшись в сторону, наконец, делая глоток холодного чая. Окклюменция помогла сгладить панику, но она была не панацеей.              — Слишком много ползучих гадов, но в целом я удовлетворен поездкой, — он обуздал свой порыв, блестящие глаза полоснули по другу. Вернулась его противная улыбочка, сигнализирующая, что скоро Блейза выставят вон из квартиры, если он продолжит давить в том же направлении.              Долгий танец подошел к концу, адвокат подобрался к по-настоящему интересующему его вопросу, с ленцой нажимая на нервы. Снова поймав взгляд друга, захватив его в свою власть, не давая отвернуться, он заговорил в несвойственной ему манере.              — Ты что-нибудь слышал о поджоге в магазине Уизли вчера вечером? — быстрые и острые звуки сорвались с губ, от вкрадчивого полушепота итальянца не осталось и следа.              Малфой даже не дернулся, только его рот сонно растянулся шире в противной улыбке, такой недоброй, даже злой. Он медленно опустил локти на свои колени, пряча половину лица за сжатыми между собой ладонями.              — Смотря кто спрашивает? — с какой-то издевкой говорил Драко, окончательно запутав друга. Он был определенно точно оскорблён вопросом, этими темными поползновениями в его личные дела. Блейз хотел еще нажать на него, но не знал на что лучше давить. Его реакции становились странными, смазанными, не подходящими ни месту, ни действию. Шаблон слетел и Малфой вел себя, как окончательно поехавший псих, словно они вернулись в прошлое, когда от его взгляда в спину по хребту скребся могильный холод.              — Драко!              — Я не при делах, посмотри в мои честные глаза.              Часы отбили восемь утра, время неслось со странной скоростью. Хозяин с мучительной грацией оперся на спинку дивана, немного отводя плечи назад, подсознательно готовясь защищаться, только тут на него никто не нападал, все это было в его голове. Забини хотелось верить, но он слишком хорошо знал человека напротив. Ему нужно во чтобы то ни стало выяснить правду, чтобы быть готовым защитить своих при любом раскладе. Драко ведь не мог этого не знать, кроме Нотта в их компании добросердечных людей больше не наблюдалось. Порицать чужие поступки Блейз точно бы не стал, каждый живет так, как считает нужным и ему плевать как именно, главное, чтобы это не выливалось в масштабные проблемы. Интервью подошло к концу, адвокат поднялся с места, наблюдая за подопечным со стороны, все еще выискивая ответы на ухмыляющейся морде напротив.              — Кончай эту херню! — учительским тоном кинул он напоследок. Малфой сразу поднялся вслед, сокращая между ними расстояние до абсурдного, вторгаясь в личное пространство.              — Я только начал!              

VI

      Время близилось к обеду, когда в кабинет Грейнджер робко постучала секретарша, сообщив, что некая мисс Паркинсон требует немедленной аудиенции, и грозиться всех тут проклясть. Стерва выглядела как всегда шикарно в своем угольном плаще, совершенно неподходящем под погоду за окном. От нее веяло прохладой улицы, мокрым снегом и сквозило надменностью.              Она прошлась вдоль стеллажей, разглядывая кабинет со своей вечно недовольной мордашкой, и встала у стола, медленно стянув кожаные перчатки с изящных пальцев.              — Давай выпьем кофе в том же ресторанчике за углом, я угощаю, — на ее губах показалось нечто вроде улыбки, словно пол ее лица перекосило судорогой. Быть вежливой и доброжелательной Паркинсон не шло, но плюсик за старание сучке можно было поставить. Видимо дело не терпело отлагательств, раз Ее Высочество нарвалось на личную встречу в кабинете. Для такой занозы, как Пэнс, еще ни разу не составило труда выловить Грейнджер где-нибудь на званном ужине или в аптеке. Их «непринуждённые» беседы всегда крутились вокруг бывшего любовника, о котором абсолютно всё в этом треклятом мире не давало ей забыть. Недавняя встреча колола в сердце острой отравой, Малфой продолжал совершать поступки, которые сбивали с толку. На мгновение допущенная мысль, что он смог бы вырастить ее ребенка, не оставив, как только ему все это надоест, теперь жила и процветала подпитываемая сомнениями и надеждой. Гермиона бы никогда не смогла так поступить с Роном и со всеми остальными Уизли, но фантазии наяву жили своей жизнью в дальних закутках разума. Теперь при мысли о нем вылезало еще и раздражение, он нервировал ее своим мельтешение вокруг, не давая спокойно дышать.              — Я больше не хочу ничего слышать о Малфое! Тебе лучше уйти, мне нужно работать, — резко кинула Гермиона в лицо посетительницы.              Паркинсон замерла и прищурилась, высматривая ответы. Она обогнула стол и села напротив, закинув ногу на ногу, устраиваясь поудобнее, словно не планировала никуда удаляться. Ремешок скользнул по талии, полы плаща распахнулись больше ничем не сдерживаемые. Резной портсигар звонко щелкнул, взмахнув палочкой, она ленно затянулась белым дымом. Он скручивался в причудливые узоры и тут же исчезал, далеко не расползаясь от своей хозяйки. Чтобы не наколдовала Пэнс, но даже аромата табака слышно не было, кто бы мог подумать, что стерву волнуют нормы приличия.              — Он что-то сделал? — жесткий голос Паркинсон смешался с горечью сигарет, она щурилась при каждом затяге, глубоко в легкие вбирая никотиновый яд, который выскальзывал из нее белым водопадом. Она была похожа на звезду немого кино с томным взглядом, ей только не хватало длинного мундштука и страусиного пера в волосах.              — Не имеет значения, — все так же резко отчеканила Гермиона, не двусмысленно намекая гостье, что ей пора немедленно удалиться.              Шум в приемной стих, секретарь закрыла офис на обед. Взгляд Паркинсон не на долго задержался на холодных глазах, она ухмыльнулась, кивая во вселенную и затушила сигарету в ладонь, окурок исчез вместе с пеплом, не оставив увечий на безупречной коже.              — Сегодня я пришла не по его душу, мы с Луи улаживали нюансы с Министерством, мне просто было по пути, — с веселым огоньком в голосе выдала принцесса, словно они были лучшими подружками, которые и дня не могли друг без друга прожить.              Милый ресторанчик за неделю совсем не изменился, прошлый раз им достался столик у окна, что было весьма неудобным, зачарованных окон в магловском заведении не было. Теперь они сидели в глубине зала у стены, почти полностью отрезанные от остального помещения. Паркинсон чуть ли не под лупой ковырялась в своем бизнес-ланче, выуживая мельчайшие кусочки курицы из пасты, аккуратно откладывая их на край тарелки. Как бонус ко всем ее недостаткам, она еще и не ела мясо и птицу. Наблюдать за этим издевательством над блюдом больше не было желания.              — Ты что это извиняешься, что не можешь пригласить меня на свою помолвку?              — Я не извиняюсь, я говорю, что хотела тебя пригласить, но в силу некоторых обстоятельств не могу этого сделать. И прошу тебя прогуляться со мной по оранжереи, мама настаивает, чтобы я сама выбрала цветы, а она уже подберет под них все остальное.              — Звучит как шутка. Ты настолько отчаялась, что пришла ко мне?              — Ну, мы спали с одним и тем же парнем, это как-то роднит, — Пэнси покончила с курицей и улыбнулась только одним уголком губ. Было у них с Ноттом общее отсутствие чувства такта, и если Тео специально нарушал нормы приличия, то дамочка напротив о них просто не слышала.              К их столику подошел привлекательный мужчина с намерением пригласить за свой, где его дожидался угрюмый друг, такие вольности явно не пришлись по вкусу ни одной из присутствующих. У Паркинсон даже дернулся глаз и лицо моментально скривилось, снисхождение и пренебрежение четко отразились на нем.              — Советую тебе свалить, пока я не вырвала твои яйца и не запихнула их в глотку твоему очаровательному бойфренду. Брысь… — Пэнси брезгливо отмахнулась рукой и с пугающей улыбкой добавила, — леди разговаривают!              Такого жесткого отказа из столь привлекательного ротика он услышать явно не ожидал. Несостоявшийся Дон Жуан ловил ртом воздух, беззвучно ошеломленный подобным выпадом. Гермиона отпила свой чай и посмотрела на незадачливого ухажёра, который последние полчаса пожирал Паркинсон глазами.              — Она не шутит, Вам лучше уйти! — сверкнув на него своими недобрыми глазами, Грейнджер снова поднесла чашку к лицу. Он еще раз моргнул и почти с рыцарской честью ретировался прочь, а Паркинсон продолжила издеваться над блюдом как ни в чем не бывало.              — Читала новости, что произошло с вашим магазинчиком? — она аккуратно намотала спагетти на вилку и замерла в ожидании ответа, неприятно расплавляя своими черными глазами кожу. Сомнений не осталось ради чего было все это шоу с неожиданным появлением.              — Петарды оказались из деформированный партии, несчастный случай.              — Скорее всего они не прогрели или перегрели струпья доко, такое часто бывает. Китайцы постоянно пытаются экономить и выливается это в вот такое. При термальных игрушках необходимо ставить ловушки Роджерса и лучше всего где-то рядом поставить открытое ведро с самойской бирюзовой солью, метод примитивный, но дешевый. Поможет сохранить баланс полей и загасит очаг в случае с возгоранием.              — А как же ядовитые испарения от соли?              — Капни пару капель пурпурного масла, за пару часов синтеза кристаллическая решетка полностью перестроиться и ядовитый пар упадет в пыльный осадок, уже безвредный.              — Ясно, — спокойно кивнув приняла как должное совет Гермиона. Осведомленность стервы поражала, без Забини тут точно не обошлось. Паркинсон не спеша расправлялась с блюдом, резко орудуя вилкой. Она ухмыльнулась и пренебрежительно фыркнула, еще и закатив глаза.              — Могла бы сделать хоть вид, что поражена моим гением.              — Это твоя работа, было бы странно, если бы ты в ней не разбиралась.              — Мои услуги дорого стоят, так что теперь ты должна сходить со мной в оранжерею, — Пэнси снова улыбнулась только одним уголком губ, больше это не выглядело издевкой. Грейнджер начала привыкать к ее манере речи и специфичному поведению. Но это не меняло того, что ей было что-то нужно, Гермиона устала от их игр, от хождения вокруг до около. Разве они не договорились с ней еще при первой встречи ненавидеть друг друга и максимально взаимоисключить общение. Паркинсон каждым своим появлением приносила тревожные новости, а вместе с тем и тревожные мысли. Не стоило Гермионе прошлый раз нестись к Забини сразу же как только стерва обронила, что Драко снова ввязался в это дерьмо на острове, это ее совершенно не касалось, нужно сначала решить свои проблемы, прежде, чем соваться в чужие. Почти неощутимое чувство вины в довесок маячило на горизонте, словно она действительно плела интриги за спиной любовника. Она усмехнулась собственным мыслям, Малфою бы это точно понравилось, такая игра слов всегда его забавляла: «коварная Грейнджер с ее смешными интригами». Но королем интриги все равно оставался Блейз, стоило снять перед ним шляпу, вот у кого был действительно талант. Не восхититься его гением все равно что признать себя одноклеточной. Темный виртуоз с десятками нитей в руках осторожно дергал своих кукол, таким она его видела.              — Можешь передать Забини, чтобы он прекратил подсылать тебя.              — Он не знает, что я здесь, — Пэнси даже отставила столовый прибор, немного вздрогнув, ее лицо снова исказилось гримасой раздражения. Кажется, кто-то пошел против правил, а вот и разлад в королевстве подоспел, все же Гермиона переоценила его гений, и всё это из-за Малфоя. Не удивительно, что Гарри каждый раз так сильно раздражался только от одного упоминания об адвокате, Забини мог достать любого, даже мертвого. Заставляя непонятными ухищрениями приходить к нему по собственной воле. Разум Гермионе подсказывал, что желание Пэнси поговорить не было ее собственной идеей, ох уж эта иллюзия выбора, будь она не ладна.              — К чему это представление, Паркинсон? — Гермиона свела брови к переносице, цепко хватаясь взглядом за надменные черные глаза. Не было смысла больше растягивать это «удовольствие», такое хождение по мукам сильно надоедало. Конструктивно поставленная задача должна быть так же решена, нужно выяснить суть проблемы, чтобы понять, как с ней разобраться. Пэнси закусила губу и опять зафыркала, ее глаза растянулись в две узкие щели.              — Блейз считает, что Ди может быть в этом замешан. Он просил провести меня доскональный анализ происшествия и дать свое профессиональное мнение, — на напряженном выдохе облегчила душу Паркинсон, быстро скользя по лицу такой равнодушной Грейнджер, словно она совершенно не была этим удивлена.              — И ты пришла убедить меня в том, что Малфой чист, как младенец? — она безмятежно долила себе из чайничка остывший чай и поднесла чашку к губам, еле заметно ухмыляясь. Даже его собственные друзья ему не доверяли, если пришли за помощью к ней. Но больше она на этот крючок не попадется, Малфою уже пора наконец исчезнуть из ее реальности в розовый закат и никогда не встречаться на жизненном пути.              — Нет! Хочу узнать, что ты думаешь по этому поводу, — Паркинсон вызывающе отставила тарелку в сторону, посуда громко зазвенела. Она снова достала сигарету, у нее не с первого раза получилось добыть огонь из такой же блестящей зажигалки, как и портсигар. Она несдержанно и резко несколько раз вздернула рукой прежде, чем горячее пламя вырвалось наружу. Выдохнула ядовитое облако Пэнси в сторону, но дым все равно добрался до Грейнджер. И только она хотела сказать сучке пару ласковых по этому поводу, как она сама затушила сигарету, продолжая касаться пальцами своих губ. Страшные люди эти курильщики, не могут без своей отравы прожить и часу.              Гермиона не знала, что она думает по этому поводу, потому что думать об этом ей совершенно не хотелось. Расследование показало, что это был несчастный случай, даже Гарри не смог ничего найти. Конечно мысли у нее были и их было безмерное количество, но делиться со стервой, которая все доложит тут же Забини, не хотелось. Она при всем желании не может им дать то, что они хотят от нее услышать.              — Вы же его друзья, вам виднее.              — А ты умудрилась с ним прожить почти полгода в одной квартире? — выдала смешную истину Паркинсон. Гермиона подумала, что это заявление слишком уж громкое, но опровергать не было смысла, чересчур энергозатратно. Стерва продолжала сверлить своими черными глазами, что были темнее ночи, ее лицо с каждой секундой искажалось все больше то ли в гневе, то ли просто в раздражении.              — Передай Забини, что Гарри не исключает его причастности.              — А ты?              — А я предпочитаю доверять только фактам, — холодно закончила Грейнджер, надевая свое пальто.              

VII

      В коридоре аврората было как всегда тихо, почти все вечером корпели над отчетами, которые ненавидели самой страшной ненавистью. Уставший Поттер пытался придумать правильную формулировку тому, что при задержании они сломали руку сыну верховного судьи и немного помяли лицо, когда он толкал наркоту школьницам, предлагая расплатиться натурой. Новая дрянь появилась на улицах недавно, но уже успела стать настоящей катастрофой, начальство требовало результатов, которые не выходили за отметку Зеро. И это, не считая пожара в магазине Уизли, что тоже не давал ему покоя, помимо еще десятка не раскрытых дел на рабочем столе. В сутках было неприлично мало часов, он совершенно ничего не успевал, даже сверхурочные не спасали. При такой загруженности Фримену хватило наглости повесить на него еще и пропавший темный артефакт из музея, поставив дело в приоритет, а то, что десять других дел стояли в том же приоритете, никого не смущало. Большая лампа опять перегорела, они все сидели в полумраке, нервно пошкрыбывая перьями по пергаменту, может быть где-то в параллельной вселенной Министерство прекратит экономить на всем и починит раз и навсегда ее, выделит еще хотя бы двух подчинённых. Ох уж эти смелые мечты…              Тяжелая дверь тихо заскрипела, Гарри уже приготовился к очередному выговору или срочному делу, не терпящему отлагательств, но слава богам там была Гермиона. Она только кивком поздоровалась с ребятами, что тут же вернулись к своей работе. Рядом с ленивым Борденом, которого Гермиона имела удовольствие видеть впервые за работой за последний год, сидела такая же юная девушка. Ее дико вьющиеся волосы резко рассыпались, тоненькая резинка лопнула, заставив хозяйку возмутиться на иностранном языке. Парень взмахнул палочкой, они наэлектризовались, пышным облачком поднимаясь вокруг головы, тихо похрюкивая, он пытался подавить смех. Она старалась их пригладить, но они все равно стремились к потолку, поднимая настроение всем присутствующим. Волосы должны были скрыть их ловкий поцелуй, но Поттер видел подчинённого насквозь.              — Борден! — мягко рыкнул Гарри, улыбаясь своему отчету.              — Да работаю я!              — Сейчас эта очаровательная мисс будет тебя дожидаться с другой стороны двери кабинета.              — У вас нет сердца, капитан! — простонал парень и снова зашкрябал пером по пергаменту, чересчур тяжело вздыхая, явно переигрывая маленькую драму.              Грейнджер коснулась плеча девчонки, чтобы предложить ей свою резинку для волос. Она мотнула головой на зов, широкая улыбка сползла с лица, ее глаза метнулись к левому предплечью, там, где все еще был еле заметный шрам, о котором широкой общественности было неизвестно. Живые глаза пробирались под одежду, как будто зная, что он там. Бред! Девчонка не могла знать, никто не мог знать. Рука зачесалась и буквы ожили, фантомное жжение и резкая боль тут же облизнули кожу, просачиваясь в мышцы. Нерешительные пальцы потянулись за резинкой, и она отвернулась, пробормотав неразборчивое «спасибо, Миа». Странное чувство дежавю залегло в душе, Лестрейндж с ее змеиным шепотом появилась тут как тут, скалясь в темном углу. Только один человек за всю жизнь так извращался с ее именем. Два совпадения за минуту, она точно знала Малфоя, это поднимало тревогу, с которой справляться было все сложнее в последнее время. И вроде она исключила его из своей жизни, но он словно призрак преследовал ее, просачиваясь в самую обычную жизнь, марая своим присутствием остатки чего-то светлого, что еще догорали в этой тьме.              Даже в гостевом кресле Грейнджер ощутила слишком внимательный взгляд в спину. Он словно ползучий гад медленно щекотал нервы, неприятно передвигаясь под кожей, но стоило обернуться, девчонка уже сидела к ней спиной. Нервозность делала ее все более мнительной, выискивая врагов в каждом, рассудок погружался в темноту истерии. Нельзя позволить нервам влиять на жизнь, Гермиона была уверенна, что она справляется, держит под контролем свою темную Беллу, что только и ждет, пока жертва потеряет бдительность.              Шорох за спиной, тихие шаги и глухой стук двери. Такое Гермиона не могла проигнорировать, все еще садясь в пол оборота, чтобы контролировать, контролировать и контролировать. Она вышла вслед за девушкой и настигла ее в туалете. Паранойя требовала срочно разобраться в этой странной ситуации. И опять она поймала на себе ее заинтересованный взгляд, такой живой и искрящийся.              — Почему ты назвала меня так? — Грейнджер сделала шаг вперед, агрессивно вздернув голову, высматривая хищными глазами дыры в защите жертвы. Под ее таким пристальным взглядом ломались даже мужчины, что были выше и сильнее, начиная по-детски нести несуразицу. Девчонка же в ответ только вытянулась и свела брови, но уже через секунду отступила и ее огромные глаза заблестели.              — Извините? — голос дрогнул, птичка затрепыхалась в ловушке. Она отвела одно плечо назад и отступила еще на шаг. Гермиона не упустила возможности сократить между ними расстояние, сделав сразу два резких шага навстречу.              — Откуда ты знаешь Малфоя? — холодный въедливый в самое нутро голос его Мии, которую куртизанка всегда представляла совершенно иначе, достиг нужного эффекта. Она опустила голову и волосы прикрыли ее покрасневшее лицо. Такие минусы профессии       всегда заканчиваются проблемами, безвольной куклой она дала свой сдержанный ответ.              — Я предоставляю ему услуги.              — Какие? — не сразу сообразила Грейнджер, продолжая всматриваться в подрагивающее тело перед собой. Из девчонки вырвался ехидный смешок, ядовитый и надменный, поднимая гнев в его Мии, такой не похожей на оригинал. Эта фурия перед ней была       вирулентной, жесткой, токсичной и холодной, иными словами — другой. Сложно представить, что такую женщину можно погладить по загривку, пока она читает свой роман. Девчонка подняла на нее глаза, стряхивая волосы с лица и с исключительным спокойствием посмотрела прямо перед собой.              — Женщины на самом деле не хотят знать такое о своих мужчинах.              Она была права, Грейнджер не хотела знать о нем такое и что-либо еще, но то, что он обсуждал с посторонними их, делало его еще более гнусным и низменным. Разве он не обещал, что ничего не выйдет за пределы квартиры, за пределы их мира, заканчивающегося только на нём и ней. Вязкая ревность без спроса залезла в душу,       глупое чувство, не помогающее рационально мыслить, путающее все карты.              Вечный хаос на рабочем месте был визитной карточкой Гарри и как только он мог быстро найти нужный документ в совершенно не систематизированной куче макулатуры у себя на столе. Это хорошо отвлекало, взять стопку и разложить ее по порядку, аккуратно в папки, регламентировать и наладить устройство. Руки так и чесались прибраться в этой куче, но холодный контроль хорошо справлялся с признаками параноидального психоза. Последнее время она быстро уплывала в свои мысли, стоило задержать на чем-то взгляд, мелкая потаскушка, сидящая за ее спиной только усугубляла это, видимо Гермиона опять это сделала, судя по тому, как Поттер всматривался в ее лицо с легким прищуром. Она поймала его взгляд и по ее ощущениям сразу вернулась в одну реальность с собеседником, быстро перестраиваясь на разговор с другим человеком, а не с собой. Гарри еще раз обвел ее глазами и опять опустился к своему отчету, который совсем не хотел выскальзывать из-под пера. Почему нельзя написать: «я сломал ему руку, потому что он мне не понравился и взбесил меня до эпилептического припадка»? Вероятно, потому что тогда его уволят, но Великий Мерлин, это очень соблазнительно. Можно было надеяться, что Гермиона решила сжалиться и помочь ему с отчетами, но она не делала за них домашку даже в школе.              За спиной зашуршали пергаменты, Борден собрал все отчеты и водрузил их на рабочий стол начальства в общую кучу, по-простому счастливый и воодушевленный, он хотел уже свалить поскорее, но как выяснилось — работа была еще не окончена. Новая порция папок выветрила всю радость из парня легко и непринуждённо, снова этот тяжелый, длинный выдох прошелся по кабинету.              — Что-нибудь слышно по нашему делу? — тихий, но твердый шепот Гермионы, заставил Поттера отвлечься от подчинённого и уже пульсирующей вене на лбу. Он откинулся на кресло, скидывая очки с лица, растирая ладонями усталость. Его невидящий взгляд устремился куда-то намного дальше этого кабинета.              — Все указывает на то, что это действительно несчастный случай.              — Я думала тебя смутил поставщик?              — Да, торговая фирма сразу же завершила свое существование, объявив себя банкротом. Но как выяснилось это нормальная практика, чтобы уйти от ответственности. Они уже ловко развернули новое производство, даже не потрудились место сменить, и в названии заменили всего одну букву. Это будет долгий судебный процесс по страховке. Я нарыл на них несколько таких же дел, так что надеемся, верим и ждем.              — А твое шестое чувство? — голос Гермионы странно завибрировал, это была не дрожь, но волнение присутствовало. Поттер перевел на нее свои проникновенные глаза, блеснувшие в свете настольной лампы. И снова его профессиональные привычки оказались намного быстрее его самого. Левая рука скрылась под столом, но пальцы правой побледнели от силы с которой она сжимала подлокотник, а лицо ее осталось все таким же напряженным.              — Еще зудит и чешется, все не просто так. Выглядит внешне складно, но не знаю… Они не выходили больше с тобой на связь?              — Нет, наверно поняли, что я не собираюсь ничего делать.              Она не стала уточнять, что они с Паркинсон все же встретились еще раз и прогулялись по оранжереи. Ей показалось это лишним, стерва не упомянула Малфоя в разговоре ни разу и даже никак косвенно не намекнула на него. Зато поделилась, что ее жених гей, обозвав Гермиону в конце рассказа — бесполезной.              — А ты не собираешься ничего делать?              — Ни больше, чем того требует ситуация. Ты говорил об этом с Роном? — и снова почти незаметная вибрация в голосе. Ее брови метнулись друг к другу, хватка стала жестче, она замерла на вдохе. Гарри задержал глаза на руке дольше чем нужно, медленно поднимая их к подруге. Вся ее поза просто кричала, что ему нужно поторопиться с ответом.              — Не хочу вкладывать в его голову неправильные мысли. Как у вас дела?              — Стабильно… — расслабленно выдохнула Гермиона, отпуская несчастный подлокотник, — стабильно плохо. Почему он увольняется? Я же вижу, что ты знаешь, скажи мне.              Меньше всего ему хотелось остаться крайним между ними, поэтому он как мог придерживался старой тактики, что они все решают между собой сами. Не хотелось смотреть на нее с жалостью, но это вышло само, она сразу отодвинулась и отвернулась, поджимая губы. Гарри каким-то образом постоянно оказывался на стороне Рона и так было всегда, но она не стала высказывать это при лишних ушах.              — На счет острова, — устало продолжил Поттер, перебирая бумаги на столе, в одно мгновение вернув к себе внимание подруги, — их гражданская война находится в стазисе, мне не двусмысленно было велено свыше не вмешиваться. Он полностью закрыт, там что-то происходит точно. И наш общий «друг» играет в этом не самую последнюю роль.              Сзади послышался тихий женский смех и причмокивания, Гарри только устала взглянул на подчинённого, но промолчал. Им всем необходим небольшой перерыв, Джинни уже наверно искупала сына и ждет перед телевизором, чтобы папочка уложил его в постель. И если ее сегодня не сильно рвало, может ему даже что-то перепадет ночью. Клемин со своей стопкой отчетов вырвала его из фантазий о жене, трудовые реалии так и верещали, что домой ему в ближайшее время уйти не светит. Не о нудной конторской работе он мечтал, когда шел в аврорат, бюрократическая система уже доедала некогда огромный задор, но серый мир больше не нуждался в спасении. Грейнджер потупившимся взглядом прожигала стол, опять сжимая подлокотник до побелевших костяшек. Ему еще сильнее захотелось посоветовать ей не лезть в это, но он опять промолчал. Ей не стоило так нервничать в положении и Гарри знал другие слова, что могли успокоить ее.              — Гермиона… Что касается пожара, то у меня нет никаких оснований подозревать его.              Казалось, что все мышцы ее тела расслабились, она сморгнула проступившие слезы, сдерживая себя. Дрожащий вздох с открытым ртом помог не упасть без чувств. Глаза пробежались по Поттеру, чтобы удостовериться в правдивости слов, тески до боли сжимавшие все в груди — исчезли.              

VIII

      Без Джека дела на острове закрутились очень живо, его прихвостни оказались не менее хваткими. Еще кое-где вспыхивали очаги восстания, но в целом ничего серьезного. Малфой развернул строительство небольшого завода по переработке пыльцы и местные к нему не совались, людям нужна была работа, которую он предлагал. Этот бесхитростный маневр помог заручиться доверием аборигенов и сократить расходы в разы, кроме того он стал непросто поставщиком, а производителем. Повстанцы обходили его пастбища стороной, хотя на них даже охраны не было. Он и сам спокойно передвигался по острову, пару раз попав под перекрёстный огонь, так Драко открыл для себя еще и магловское оружие. Но самым замечательным открытием оставался русский химик-зельевар, что скрывался от гнета советской власти, боясь репрессий, совершенно не знающий, что Советский Союз пал уже очень давно, а Драко не спешил открывать ему глаза. Его домашняя лаборатория, где он гнал лучший «Зов Химеры», как-то сама собой превратилась в полноценное подпольное производство. Психотропный наркотик, некая разновидность эльфийской пыли для богатых, заразила Европу словно чума. Буржуазия выкладывала огромные деньги за удовольствие, не скупясь на щедрые отзывы, разнося слухи между собой. И все это очень хорошо помогало отвлечься от проблем с Гермионой и от голосов, что больше не оставляли его наедине с собой.              Когда Малфой стал чувствовать себя здесь вполне по-хозяйски, пошли рокировки с партнерами и бесполезные люди быстро исчезали с его пути. И дружба со Свободниками пришлась очень даже кстати, именовали повстанцы себя конечно специфически, но пока они делали всю грязную работу, могли называть себя как угодно. Даже чудна̀я Лавгуд пригодилась, шестеренки встали по местам, и огромная капиталистическая машина заработала на еще недавно «свободном» острове.              Прибрежный бар был пуст средь бела дня в самое пекло, и хоть с утра прошелся легкий дождь, к полудню солнце жарило уже вовсю. Пока Драко ковылял по зыбучему песку до навеса, успел полностью обсохнуть, натягивая горячую одежду на тут же вспотевшее тело. От соленой воды волосы становились еще жестче и смешно торчали в разные стороны, не желая ложиться поприличнее. Он уселся на свой табурет, одна ножка которого была короче, что позволяло покачиваться на нем, как на волнах. Забавная Бель, настоящее имя которой он так и не смог выговорить, тут же хлопнула стопкой по стойке, ловко подкинув ее в воздухе, наполняя переливающейся янтарной жидкостью, разнося терпкий аромат по ласковому ветру.              — Лекарррство от ррразбитого серррдца, — с широченной улыбкой в своей смешной манере изрекла она, еще совсем прыщавый подросток с горящими глазами. Ее английский становился все лучше, и Малфою подумалось, что Бель не стоит избавляться от акцента, было в этом свое очарование.              — С чего ты взяла, что мое сердце разбито? — улыбнулся он, силой отнимая стопку из тощих рук. Она громко засмеялась, живо и весело, как и все местные, широко растягивая свой огромный рот.              — Ты не похож на мужчину любящего ррработать, а ты много ррработаешь, хотя я могла и перррепутать с тахи…тахика…тахикарррдией.              — Мое сердце не разбито, не переживай, но от лекарства я не откажусь, тем более оно так соблазнительно пахнет, как ром твоей бабушки.              Стопка быстро опустела, а потом и еще одна, приятно обжигая горло, странно, но становилось не так жарко после нескольких рюмок горячительного. Он достал из дорожной сумки модный журнальчик для молодых ведьмочек и кинул перед девчонкой, получив в благодарность порцию противного ультразвука. На развороте в полный рост двигался смазливый пацан, подмигивая своим читательницам, тот самый, за которого Бель планировала выйти замуж, когда переберется в Нью-Йорк. И ее никак не смущал тот факт, что сам юноша живет в Лондоне.              — Укррради ее, — с дьявольским огнем в глазах заговорила она снова, переполненная энтузиазмом, налегая на своего нового английского друга, не забывая при этом лениво листать страницы, — свою женщину! Мой дед укрррал бабулю прям из-под венца.              — Боюсь, я немного опоздал, — грустно ухмыльнулся Малфой, отворачиваясь к перекатывающимся волнам, темные тучи не спеша ползли к острову, грозной периной поглощая чистое небо, вечером точно будет ураган. Даже ветер стал немного агрессивно бить по болтающейся ленточной занавеске из ракушек, путая нити между собой. Он подумал о Гермионе и воспаленный разум дорисовал ее образ на горизонте миров. Кудри извивались в диком танце под стать огню, она стояла и манила его своей улыбкой, но стоило сделать шаг на встречу, мираж таял, уносясь в неизвестном направлении лихим порывом невозможности.              Малышка Бель легла стойку, шаря темными глазами по Драко с широченной улыбкой. Этот чертенок мог потягаться в приставучести даже с Ноттом.              — Какая она, рррасскажи мне о ней! Люблю ррромантические исторррии.              — Все то тебе надо знать. Сомневаюсь, что наша история тянет на романтический бестселлер.              — Какие же вы англичане нудные и чопорррные. Ты выглядишь как живой труп, такой бледный, и перрредвигаешься, как зомби.              — Эй, между прочим, многие девушки находили меня очень привлекательным.              — Они должно быть слепые? — фыркнула Бель, обводя предмет спора глазами. По выражению ее лица было понятно, что она не поверила ему совершенно, и даже зыркнула с легким пренебрежением.              — Не то что я, да? Не парень, а мечта! — запищал Тео, падая на соседний табурет, закидывая свои шаловливые ручка на плечи друга, от чего футболка неприятно прилипла к телу. Малфой попытался сбросить его с себя, но по непонятной причине это расценили как приглашение и Нотт завалился на него всем своим омерзительно горячим телом.              — Вы ко мне не справедливы. Я как посмотрю, ты забыл, что сейчас торчишь тут со мной, потому что страдаешь из-за своей невообразимой привлекательности.              — Не стоило рассказывать тебе эту историю.              — Что за история? — тут же воодушевилась Бель, быстро вертя своей счастливой мордой между друзьями.              — Он переспал с организатором свадьбы нашей подруги, — улыбнувшись на веселом выдохе выдал Драко, отпихивая Нотта как можно дальше от себя. Кучерявый итальянец тут же закатил глаза до обратной стороны черепа и пропищал что-то на выдуманном языке, который искренне считал родным. Псевдоитальянский был еще более экспрессивным и кричащим.              — Ребенок, закрой уши! — он вскинул палец перед девчонкой и грозно поиграл бровями, что естественно не помогло. — Да я даже не кончил, так что это не считается. Пэнс застукала нас и нарушила некий волшебный момент. Она так орала, что-то вроде, что это была лучшая организаторша и трахать ее нельзя, мне разрешили воспользоваться даже Луи, только не ей.              — Вкусишь запретный плод? — громко засмеялась Бель, хлопая ладонью по стойке.              — Бррр… Скорее он мой, этот тип явно ко мне не равнодушен. И ты должна была этого не слышать! Чувствую себя извращенцем, когда обсуждаю это с кем-то у кого еще пубертатные прыщи.              Заметно повеселевшая Бель показала Нотту язык, разрываясь очередным приступом хохота. Игривый итальянец не смог остаться в стороне и ответил тем же, так же несдержанно смеясь. И только Малфой с печальной улыбкой смотрел на этот бедлам, легко покачивая головой. Забавно, что все хотели, чтобы Драко повзрослел, он считал себя не настолько потерянным как Тео, хотя может все поняли, что его как раз-таки уже не спасти.              — Давай ты будешь кидать по доллару в мою баночку для чаевых, если я угадаю какая она, — с приятной интригой заговорила девчонка, отбрасывая журнал в сторону. Ее глаза сверкали неприличным любопытством. Малфою нравилась эта игра, он не обсуждал никогда ни с кем эту связь так открыто, было в этом что-то запретное и такое порочное.              — Я должен платить за то, что ты выпытываешь у меня интересную тебе же информацию?              — Ты продираешься к деталям, — скучающе залепетала мелкая заноза в заднице, неопределенно мотнув рукой в воздухе. — Она не такая как все!              Эта ее детская непосредственность заставила его нервно прыснуть, и очередная рюмка хорошего рома оказалась на барной стойке. Бель выглядела серьезной, стало понятно, что она не шутила, когда это сказала. Может быть даже на ее лице показалась легкая обида, пухлые губки вытянулись вперед и она нервно скрестила руки на груди. Она была далеко не глупа, но эта девичья романтика в ее голове в силу возраста выворачивала мозги набекрень.              — Хорошая попытка, но я не буду платить за такое, — Малфой потянулся за тряпкой, что лежала под стойкой и она схватила его за руку своими костлявыми пальцами.              Все же она обиделась на своего нового друга, когда он повел себя высокомерно в силу разницы в их возрасте. Глаза девчонки остекленели, он не успел поставить защиту, всего за несколько секунд она узнала все что могла.              — Зубрилка Грейнджер, замужем, беременна, работает в гоструктуре и никогда не считала тебя привлекательным, — она зло отбросила его руку и опять скрестила свои на груди, победоносно улыбаясь.              — Мне кажется, что последнее ты добавила от себя, — Драко сумел добраться до тряпки и убрать за собой, в очередной раз завидуя ее умению к легилименции.              — Бонус от заведения. Гони 200 баксов.              — Что-то маловато фактов на 200 баксов.              — Инфляция. Хочешь обсудить ваши любимые позы в сексе? Могу набрать фактов на 200.              Лениво пошарив по карманам, он кинул деньги в покачивающуюся баночку в ее руке. Магические способности местных в классическом понимании были слабыми, палочки подчинялись им плохо. Но у них была куча других талантов, заговоры и безпалочковая магия царили на этом острове. Особо сильные колдуны впадали в транс, пропуская через себя нечистых, подпитываясь их силой. Такое увидеть ему посчастливилось всего раз, и этот опыт перевернул его представление о магии в целом, породив интерес к темным древним артефактам. Малфой даже просил их старейшину обучить его, за него просили другие, но как было сказано, парень уже испорчен неправильной магией, нельзя человека научить думать по-другому. Единственное, что ему показали — присутствие на расстоянии, ментально находиться рядом с человеком даже за тысячи километров, только он не мог знать работает ли это, чувствует ли Грейнджер ночами его присутствие или шепот, когда он одурманенный сладким дымом выпадает из реальности.              Очередная прекрасная незнакомка украла внимание любвеобильного Нотта, местные девушки не понимали ни слова из того, что он говорил и тем не менее он умудрялся просыпаться с разными очаровательными леди каждое утро, что проводил тут с другом. Малфой бы бросил его тут, но сегодня гениальному изобретателю нужно было немного подумать верхним мозгом, которым он уже давно по назначению не пользовался.              

IX

      Резкий шум из зала заставил Драко схватиться за палочку и преподать уже Нотту урок гостеприимства. Только вот вместо Тео на его кухне орудовала Грейнджер, ловким движением собирая осколки разбитой чашки. Она даже не обернулась, когда хлопнула дверь, продолжая наливать ароматный чай в новую кружку. У ее ног жался домашний эльф с благоговейным трепетом смотря снизу-вверх, пытаясь помочь своей хозяйке. Он принял из ее рук чашку с тихим писком и дрожащими пальцами, не отрывая огромных глаз, быстро скользнул мимо Малфоя, ставя прибор на столик, а потом и еще один, попутно выуживая печенье из закромов верхних ящиков.              — Нино вызвала хозяйка, — виновато потупил взгляд маленький слуга, прячась за Грейнджер.              — Не хотела вам мешать, — сухо уронила Гермиона, проходя мимо него. — Твоя привычка ставить чашки на чашки лишит тебя так сервиза. Из этого набора осталось всего две, а они мне очень нравились.              — У меня нет с этим проблем, их все разбила ты, — Драко не смог сдержать улыбку, все было так привычно, комната наполнилась ароматом древесных духов и ужасного жасминового чая. Серебряная ложечка плавно опустилась в чашку, бесшумно размешивая. Эльф не решался сесть за стол, глазея на хозяина. Малфой слегка дернул головой в немом разрешении, маленький слуга тут же взобрался на стул рядом с Гермионой, выжидая пока она первой сделает глоток. Его уши задрожали, когда госпожа ему улыбнулась и протянула угощение из корзинки сладостей. Она задавала кучу вопросов о его семье и делах, и он с удовольствием ей отвечал, иногда ему не хватало воздуха, но он продолжал рассказывать, зажимая в своих маленьких пальчиках дорогой хозяйский фарфор. Сейчас ему можно было говорить столько, сколько хотелось, его слушали и понимали.              Часы приятно тикали под родной звук ее голоса, Малфой присел на кресло, наблюдая за их чаепитием, словно не видел этого никогда раньше. Этот странный обряд каждый раз немного шокировал, но он был не против, если ей это нравилось. Грейнджер поймала его пристальный взгляд на себе и великодушно отвлеклась от беседы.              — Закончи свои дела, я подожду. Нет необходимости сторожить меня.              — Неприлично оставлять даму одну.              — Что же ты тогда не пригласишь свою даму из кабинета к нам? — раздраженно кинула в него Гермиона, ее резкие слова неприятно кольнули внутри, она даже не соизволила на него посмотреть, высокомерная стерва. Драко не дернулся, не смутился, не испытал никаких угрызений совести, продолжая наблюдать за ней с легкой ухмылкой, той самой, которую она так не любила, медленно растекаясь в своем ехидстве. Бесить ее стало еще приятнее, дикая фурия сидела с прямой спиной, нарочито игнорируя его оскал.              Скрип мужских туфель не спеша приближался, Малфой положил руку на плечо, сжимая, поцеловал кудрявую макушку. Последнее время она всегда собирала свои волосы в прическу престарелой библиотекарши. Достаточно потянуть только за одну шпильку, чтобы весь этот кошмар рассыпался. Грейнджер метала бы молнии, сделай он это, в воображении вспыхнул ее горячий взгляд. Холодная ладонь легла сверху, невесомо касаясь пальцами его руки, всего какое-то мгновение, после чего она вернулась к своему любимому чаю. В груди больно защемило, Драко опустил вторую кисть на ее плечо и снова поцеловал, не специально прислушиваясь к аромату тела. Стул зашипел по паркету, он развел ноги, чтобы ближе к ней оказаться, все еще не садясь за один стол со слугой, ведь люди не едет вместе с собаками, рывком подтаскивая ее к себе, но она продолжала его игнорировать. Громкий щелчок пальцев и эльф послушно вернулся в поместье без лишних вопросов. Малфой получил тут же что хотел, ее едкий взгляд прямо в глаза, полный возмущения и ярости. Какая же она была красивая со своей тяжеленой гордостью и неподъемным достоинством. Он аккуратно заправил прядку за покрасневшее ушко, не отрывая серых глаз от лица.              — У тебя все хорошо? — со всей серьезностью, без грамма веселья спросил он. Она заметно похудела, хотя вроде как, все должно было быть наоборот, и нездоровая бледность кожи тоже оптимизма никак не внушала.              — Лучше не бывает! — сквозь зубы выплюнула Гермиона ему в лицо, чтобы в очередной раз отвернуться в другую сторону.              Стул противно заскрипел, он наклонился к ней чуть ниже, прижимаясь грудью к ее плечу, зарываясь в непослушные волосы, сдерживаемые такой ужасной прической, что прибавляла ей сразу лет двести к возрасту. Руки сами поползли по женскому телу, осторожно касаясь живота, под широкой ладонью снова ударила жизнь, размеренно отбивая ритм. Два сердца бились в одном человеке с разной частотой, Драко никогда не задумывался насколько это удивительно, до этого момента.              — Везет… — тихо зашептал он у самого уха, тонкими пальцами хватая ее за подбородок, с силой надавливая, чтобы она посмотрела на него. Его лицо было без выражения, спокойное или даже безмятежное, совершенно лишенное чувств и эмоций. И только глаза все бегали из стороны в сторону быстро и резко. — Уизли, вы вместе? В ваших отношениях ничего не изменилось?              Из нее вырвался нервный смешок, Грейнджер отдернула руку, не позволяя себя сдерживать. Он же не был глуп, а значит не смел наивно полагать, что она приползла к его ногам, чтобы унижаться. Захотелось укусить побольнее за его самодовольство, выгрызть из него все нездоровые фантазии, связанные с ней. Она пришла не для того, чтобы ублажить его внутреннего эгоиста. Грейнджер наивно верила, что сможет прочитать ответы между строк, понять и расставить все на свои места. Найти покой в этом хаосе, что только разрастался, пожирая ее реальный мир, погружая все глубже и глубже в себя. Малфой не отводил напряжённого взгляда, выжидая ответа, продолжая бегать по ней глазами, всматриваться во внутреннее золотое кольцо радужки.              — Он все еще мой муж, я естественно с ним сплю, мы счастливы, если тебе интересно, — скрипучим голосом изрекла она, подаваясь вперед, всматриваясь в дым серых глаз в ответ. Гермиона добилась эффекта на который рассчитывала, он сжал челюсть и всего на мгновение отвернулся, кривясь своей надменной мордой.              — Я имел ввиду не это, — выдохнул Драко, роняя голову вперед. Его рука на столе задрожала, он сжал ее в кулак, ухмыляясь куда-то в сторону. Теперь от его безмятежности не осталось и следа, напряженный и даже злой, он вернул к ней глаза. По позвоночнику пробежался холодок, на поверхности показался его демон, умело скрывающийся за шелухой. Гермиона нервно сглотнула непонятно откуда взявшуюся в таком количестве слюну, тело замерло в оцепенении, Малфой стал по-настоящему жутким. Всего один хлопок ресниц и злое забилось в дальний угол, меняясь местами с беспокойством. — Он тебя не трогает? На том балу он так дернул…              Со стола полетела чашка, когда Грейнджер в полнейшем удивлении вскинула рукой, а потом это все сменилось гневом. Как он посмел даже подумать о таком, мелкий засранец мерял всех по себе. В одно мгновение сведенные брови образовали глубокую складочку над носом, она вздернула подбородок и подобно любовнику зашипела, как дикая кошка, защищающая свое гнездо.              — Рон бы никогда не поднял на меня руку и на другую женщину тоже! Не смей оскорблять его даже просто такими мыслями.              Ее тяжелое дыхание разносилось громом в тишине комнаты. Драко еще несколько секунд всматривался в лицо, а потом с легкой ухмылкой откинулся на спинку стула. Словно по щелчку появилась игривость, улыбка становилась все шире. Он вернул руку к выбившейся прядке, но вместо того чтобы заправить ее, потянул за шпильку в волосах. Один локон мгновенно опустился на плечо, подхваченный тонкими пальцами, он скользил между них как прежде. Гермиона не могла отвести глаз от странной смены его настроения, он как всегда был сам себе на уме. Холодная ладонь вцепилась в его руку со всей силы, которая только имелась в женском теле. Тут же он поднес ее к губам и оставил короткий поцелуй на костяшках, прижимая к гладковыбритой щеке. Драко потянулся к ней за поцелуем, чем вызвал еще большее возмущение, там в кабинете в нескольких метрах от них, сидела его очередная потаскушка. Она отчетливо слышала женский голос за впервые закрытой дверью, из-за чего не посмела повернуть ручку. Так не вовремя разбитая чашка приблизила их встречу, к которой она еще не успела подготовиться. Значило ли хоть что-то то, что он все еще не закрыл для нее камин, может просто забыл. Вероятно, он просто забыл. Не стоит делать на этом такой большой акцент и сейчас он хочет получить все, что только можно выжать из этой до абсурда комичной ситуации. Там за узким коридором на ее диване сидит размалеванная барби, покорно ожидая своей очереди. Грейнджер, чертыхнулась про себя за то, что только что сама поставила себя в очередь, одна из — ни больше ни меньше.              Ревность и злость бесконтрольно завладели разумом и телом, она со всей яростью толкнула его в грудь, быстро встала и ловко вывернулась, проскользнув в узкий коридор к двери его кабинета. Своевольная и вздорная женщина, делающая лишь то, что хочет, манила мотылька к огню.              Он за ней не бежал, не останавливал, спокойно подойдя сзади, когда она достигла заветной двери, но все еще не могла повернуть эту чертову ручку. Сама не понимая, чего же она так боялась там увидеть. Малфой был взрослым свободным мужчиной, естественно у него кто-то был, кто-то, кто ждал сейчас по ту сторону. Его надменный смешок под ухо прибавил ей решимости, дверь еле слышно заскрипела, там на совершенно другом диване сидела она — Гермиона Джин Грейнджер, собственной персоной с до неприличия широко распахнутыми глазами и ртом.              — Я думала, ты ей душу после секса изливаешь, а ты заставляешь быть мной. Теперь все встало на свои места. Это даже еще отвратительнее, — прыснула Гермиона, делая решительный шаг в кабинет.              — Хочешь завести разговор о морали? Не стоит, ты проиграешь. Это ведь не я скакал на двух…ну, ты поняла, — усмехнулся Драко, подпирая косяк своим плечом, пресекая любые попытки выбраться из комнаты хоть одной из них.              — Урод!              — Не уродливее тебя, сладкая моя, — медленно, на распев протянул он с открытым весельем. Наслаждаясь маленькой женской злостью, настраиваясь на ее волны ревности, бесить стало еще приятнее, чуть-чуть нажать, но ни в коем случае не передавить. Ее мертвое лицо налилось жизнью, безумно красиво эмоции играли на нем. Гермиона пыталась испепелить его глазами, действительно поднимания температуру тела. Плоть на костях зудела, горячая кровь разъедала вены и все это только от одного ее взгляда. Вот чего так не хватало, может девчонка и выглядела как она, но даже со своими живыми глазами у нее никогда бы не получилось всего мимолетным сигналом разжечь адское пламя внутри, испепеляя демонов, вместе с ними и его душу.              Малфой мог бы сделать вид, что ему стыдно, но вместо этого он самодовольно скалился, кидая эту грязь к ногам. «Вот, Грейнджер, подавись моей больной любовью!» так и кричало выражение его лица.              Между этими двумя со стороны не наблюдалось ни грамма симпатии. Пространство так и трещало, щелкало и извивалось в агонии. Два зверя запертые в одной клетке, желающие укусить другого побольнее, а по середине она — ни в чем не повинная жертва. Гермиона повернулась к девчонке, взгляд у нее был как у городской сумасшедшей с нотками высокомерного снисхождения.              — Твой мальчик в курсе, чем ты тут занимаешься, деточка?              — А ваш? — даже на секунду не задумалась ночная бабочка, выплевывая слова. Гермиона сделала резкий шаг вперед, вытягиваясь, как струна, исходя яростью.              — Туше! — изрек Драко тоном ценителя искусства, надсмехаясь над своей Мией, получая извращенное удовольствие от этой ситуации. — Она тебя сделала, Грейнджер!              Он так и стоял, облокотившись на косяк двери, скрестив руки, пока Гермиона вышагивала по кабинету вокруг своей копии. Она прошла до стола и по-хозяйски села в его кресло, открывая левый верхний ящик. Маленький флакон опустился на дубовый стол, она пренебрежительно дернула рукой в сторону девчонки, отворачиваясь к огромному задернутому окну. Взмах палочки и тяжелые шторы разъехались в разные стороны, воспоминания поистаскались, этаж выглядел выше, опять это неприятное чувство легкой тошноты засело в груди. Позади нее щелкнула пробка, Гермиона развернулась, сверля копию своими недобрыми глазами, с маниакальной внимательностью следя за каждым глотком. Она коснулась пальцами собственного горла, пока наблюдала за движениями девчонки. С грохотом склянка была поставлена на место, лицо смазалось, она перестала быть похожей на Гермиону, может только оттенок волос       все еще где-то переливал горячим шоколадом или радужка глаз не до конца окрасилась в голубой, оставшись с маленькими вкраплениями темного янтаря. Из того же ящика Грейнджер достала легкий конверт, судя по его весу и объему, кинула дешевой потаскушке,              — Не самый дорогой товар, совсем растерял свое пижонство.              — Хорошо не значит дорого.              — Хорошо? — ядовито вторила она за ним, вскакивая с кресла, решительно опуская ладони на стол. Звон разлетелся по кабинету, отлетая от его колючей улыбки и бесноватых глаз. Он продолжал получать странное удовольствие от ее перекошенного лица.              Очевидно, лишняя тут девчонка, готова была поклясться, что видела, как из этой ведьмы исходила магия полупрозрачной вуалью, темными волнами клубясь на свету. Вокруг такого внешне спокойного работодателя пространство тоже неправильно преломлялось, может поза у него и была расслабленная, но его малышка Миа явно задевала за живое, не замечая этого в своей ярости.              Грейнджер сумела взять поганую ревность под контроль, переключая внимание на претерпевший изменение интерьер и книжные полки. В квартире больше не было ее вещей, только потрепанный жизнью французский романчик стоял среди книг, единственная вещь, что он сохранил. Она скользнула пальцами по корешкам в обратном направлении, двигаясь от стола к двери, делая это в прошлом тысячи раз. Прежде, чем она остановилась, маленькая куртизанка уже знала какую книгу ведьма достанет. Девчонка кинула быстрый взгляд на хозяина дома, он задержал дыхание, пока ее пальцы листали страницы, впервые с их встречи, он не выглядел холодным. На оригинал он смотрел совершенно иначе, мирная тоска со священным преклонением, что появлялась только тогда, когда его Миа отворачивалась, не вызывая на очередную визуальную дуэль.              — У тебя травма? Бзик на грязнокровок? — кинула ему Грейнджер с поломанной улыбкой, продолжая скользить глазами по ветхим страничкам, выученного наизусть дешевого романа.              — Зависимость, люблю пощекотать нервы. Вы своих по запаху узнаете что ли? — искренне удивился Малфой, даже не догадываясь, что Гермионе было известно все о дерзкой девчонке. Она повернулась к нему спиной и на лицо легла уже милая улыбка, ее глаза очертили полукруг, закатываясь не сильно глубоко, а губы дернулись в беззвучном слове «дурак». Странное мгновение нежности исчезло, как только фурия в очередной раз обратила свое внимание на куртизанку.              — Тебе уже пора!              Девчонка повернулась к Малфою и получила в ответ легкий кивок, он отошел от двери, давая ей удалиться. Любопытством она не страдала, поэтому схватила деньги и как снитч унеслась в закат, оставляя их со своими гребанными проблемами наедине.              День за огромный окном медленно умирал, подсвечивая мир кроваво-красными тенями. Густой смог почти затянул все, стало возможным подойти к стеклу в плотную, высоту сожрал белый туман, медленно ползущий все выше. Гермиона подошла ближе и провела ладонью по холодному стеклу, концентрируясь на отражении мужчины позади себя.              — Не хочешь узнать зачем я пришла? — спокойно спросила она, вглядываясь в его отражение.              — Все равно… Ты здесь — меня это устраивает.              — Циник! Ты имеешь отношение к пожару в магазине? — Гермиона резко развернулась и вцепилась глазами в его, высматривая малейшие подсказки. Но его безмятежный вид ей совершенно ничего не сказал. Без разницы какое выражение появиться на его лице в любом случае расценивалось оно как сардоническая насмешка.              — Так вот в чем дело, а я-то идиот наивный решил, что соскучилась, — цокнул Малфой и наконец, оставил свой пост у двери, падая на диван, слишком короткий для него.              — Трудно соскучиться по человеку, когда он постоянно нервирует своим присутствием.              — Так значит, я тебя нервирую? — Драко так сжал челюсть, что скрип можно было услышать на другом этаже. Серые глаза блеснули яростью. — Я ушел, сделал то, что ты хотела. Какие претензии?              — Ты как-то своеобразно делаешь то, что я хочу. Что тебе нужно в Министерстве, ты ходишь к нам, как на работу.              — Магическая Британия слишком тесная, уж извини.              Стук каблуков поглотил ковер, она встала перед ним, снова приходя в бешенство. Этот ее высокомерный вид будил в нем настоящего первобытного зверя. Грейнджер словно умоляла себя растерзать, каждый раз беспардонно расковыривая когтями его темное естество. Такая несносная, самовлюблённая, с поучительным взглядом, смотрящая с каким-то укором на него, на который не имела права.              — Поэтому ты непонятно чем занимаешься на острове? Вертишь свои темные делишки!              Стоило ей закончить эту фразу с таким серьезным лицом, и по комнате разлетелся его громкий смех. Как она могла говорить нечто подобное со сведенными бровями и видом уставшего лектора. Вот, кажется и пришло время воплотить в жизнь одну из эротических фантазий, профессор Грейнджер и -50 очков слизерину. Для полного антуражу ей не хватало только очков как у МакГонагалл, учительской мантии и кружевных чулок.              Все это бесспорно было забавно, но разговор все же серьезный. Она стояла, смотрела и ждала, а Малфой продолжал кривляться.              — Нет рядом со мной никого, кто смог бы направить по праведному пути, спасти грешника. Даже ты меня оставила, Грейнджер.              — Не стоило тебе рассказывать о библии.              — Мне нравится эта книга, там все очень живенько расписано.              — Без игр и уловок, прямо мне в глаза, скажи, ты имеешь отношение к пожару?              — Какая разница, что я скажу, ты ведь уже вынесла мне приговор и смерть моя будет мучительной.              — Ты можешь просто ответить прямо? — перешла на крик Гермиона, они достигли точки ее терпения. Дальше была неизведанная территория, за которую он еще ни разу не заходил. Инстинкт самосохранения подсказывал, что и не стоит. Ее глаза заблестели, ему пришлось встать, чтобы обхватить щечки руками и прижаться лбом.              — Я не при делах, веришь?              Гермиона не смогла понять лжет он или говорит правду, даже прямо смотря в глаза. Тихий шепот пробрался под кожу, а запах тела сжимал сердце в болезненной судороге. Коварный змей уже давно по-хозяйски расположился в ее голове, отравляя мысли. Последние остатки контроля рассыпались у его ног.              Горячая ладонь Малфоя технично пробралась под свитер, а затем и футболку, медленно двигаясь вверх от поясницы, пересчитывая мягкими подушечками каждый позвонок. Все его тело трясло от вибраций при каждом касании к коже. Мучительный выдох с трудом смог освободиться из темницы тела, светлые реснички дрогнули, а за ними сквозь узкие щели век показались черные глаза уже знакомого демона, и очередной тяжелый выдох, а следом еще и еще. Душное, рваное дыхание давно сбилось с нормального ритма. Гермиона потянулась к расстёгнутому вороту его рубашки, изводя своими невесомыми касаниями, после которых было только жжение и покалывание, двигаясь мучительно медленно по шее к скуле. Он поймал легко ее ладонь, тут же оставляя огненный поцелуй на холодных пальчиках, второй рукой подтаскивая ближе к себе, мягко окружая ее крепким кольцом своих объятий, осторожно, чтобы не спугнуть. Малфой попробовал ее на вкус с широко открытыми глазами и сразу утонул в густом желании, когда она с бархатистой лаской ответила на поцелуй, красивая и податливая, как раньше, таяла в руках, обязывая его забываться в ней.              Мягкая тишина комнаты по-хорошему успокаивала нервы, пока обнаженная Гермиона сидела на краю кровати. От ее прилежной укладки не осталось и следа. Густые, путанные кудри рассыпались по спине, яркая лампа, подсветила силуэт, причисляя образ волшебной женщины к лику святых. Она вся сияла сейчас в его глазах с лампой или без, даря это самое простое счастье своим присутствием в жизни. Такое счастье, которое граничило с эйфорией, сумасшествием и даже немного агонией. Его Миа была в его квартире на их кровати, соединяя две жизни, в очередной раз, обманывая своей покорностью.              Волосы медленно поползли вниз, когда она подняла голову к потолку, болезненно выдыхая остатки ядовитого блаженства, произошедшего в очередной раз. Мужчина позади нее не издавал и децибела шума, гипнотизируя затылок своими дымчатыми глазами, похоть в которых еще не до конца рассеялась. Малфой полулежал, облокотившись на спинку кровати, мягкая жемчужная простынь почти не покрывала его. Белёсые шрамы по всему телу стали ярче выделяться на загорелой коже, тонкими линиями вновь и вновь рассекая гладкий покров, зато темная метка выглядела бледнее, она как будто выгорела с их последней встречи. Обжигающие пальцы неожиданно легли на плечо, Грейнджер в который раз выпала из реальности, путаясь в своих мыслях, совершенно не заметив, как он поднялся к ней, нервно вздрогнув от прикосновения. Моральное истощение совсем ее вымотало, холод и одиночество сломили, не было больше сил сопротивляться самой себе. Она только немного мотнула головой в его сторону, ловкие пальцы быстро перекинули волосы на другое плечо, оставляя сотни коротких поцелуев на шее. Цепкие руки без труда подтянули женское тельце к себе, подхватывая под колени, ложась раскаленной грудью ощутимым весом на спину, утаскивая добычу в свою нору к изголовью кровати. Он не видел ее лица, и это молчание его настораживало, такой тихой Гермиона была только когда читала. Она не сопротивлялась, позволяя ласкать себя, касаться, вдыхать, а Драко все водил ладонью по такому родному телу, найдя заветный покой, который теперь не могла найти она. В какой-то момент снежная королева оттаяла и схватила его за руку, переплетая их пальцы, откидываясь назад, стараясь стать к такому неправильному мужчине ближе, в отчаянии целуя тыльную сторону его ладони. Когда она повернулась со своими искрящимися болью взглядом, Малфой напрягся из последних сил сохраняя видимость спокойствия. Он замер в моменте, живо двигая глазами из стороны в сторону по ее лицу, выражение на котором никак не помогало понять. Она оставила поцелуй на ключице и нежно улыбнулась.              — Ты стал пахнуть морем после грозы.              Эта грусть в ее взгляде, короткие вздохи и океан пагубных мыслей, что косяками истязали разум, держали его в нечеловеческом напряжении. У нее были проблемы, которые требовали решения, но от того, что он не мог с этим разобраться, все стало свисать разрастающимся грузом, который он тащил вместе с ней. Гермиона уткнулась ему в шею и еще пару раз тяжело вздохнула, такого самобичевания на его памяти еще не было, кроме первой ночи. Вся комната пропиталась чувством ее вины: густой, тяжелой, обреченной. Любые слова поддержки даже в его голове выглядели жалкими, и он не решался хоть что-то сказать вслух. Меньше всего хотелось, чтобы она соскочила с кровати и унеслась каяться перед Уизли. И зачем он только сказал тогда ему, что спал с его женой. Это было очень глупо и сильно все усложнило. Смог бы рыжий убить его, как обещал? Появись на пороге их спальни, увидев жену в чужих руках, чтобы Уизли сделал? А чтобы сделал он сам в таком случае? Убил, точно убил, даже не думая, выпотрошил обоих без единой мысли в голове. Гермиона подняла на него свои огромные глаза все с той же грустью и лаково улыбнулась, и пришлось признать, что никого бы он не убил, просто не смог.              — Я люблю тебя, — хриплый звук его голоса разорвал затянувшуюся тишину.              — Влюбленность — это лишь наркотик! Влюбленность — это не чувство! Скоро эйфория пройдет, ты забудешь обо мне. Дофамин в твоем мозгу заставляет тебя стремиться, но это исчезнет. Я обещаю… Нужно лишь чуть-чуть подождать, разум сильнее зависимости, — шептала в ответ она в бреду, одна слезинка выскользнула из уголка глаза и быстро скатилась к подбородку.              — Я знаю разницу, Грейнджер, между влюбленностью и любовью! Я знаю себя! Пошли со мной, я спрячу тебя от всех в любом уголке мира, где ты только пожелаешь. Останься со мной на другой стороне, прошу.              Она приподнялась, перекидывая через него ноги, чтобы они снова могли пасть, забывая обо всем, соединяясь в блудливом грехе под звуки шлепков влажной кожи и грязных стонов.              — Страсть пройдет и все наладиться, — со странным выражение на лице прошептала она ему в губы.              — Нихрена ничего не наладиться, — подумал Малфой, но оставил свое никому неинтересное мнение при себе.              

X

      Все вокруг пропиталось духом рождества, яркие витрины заманивали спешащих покупателей в свои сети. В этом году даже Малфой чувствовал волшебство праздника, как в детстве, когда это еще многое значило. Под конец года жизнь решила резко наладиться, хотя может он просто поменял свое отношение к ситуации, раз никак не получалось что-то сделать. Гермиона больше не отворачивалась, если замечала его на улице или в Министерстве. Хоть они и не встречались на своих тайных свиданиях с того дня, подарок она от него приняла. Теперь на ее запястье висел тонкий браслет из розового золота, а на пластине с внутренней стороны каллиграфическим почерком аккуратно выгравированные буквы: «Τίποτα δεν γίνεται χωρίς αιτία», отражающие как нельзя лучше все это непотребство, что тянулось и тянулось. Он считал это хорошим знаком, пометить ее было жизненно необходимо, если бы еще Уизли знал, что она носит его подарок, все стало бы проще. Сложно убедить женщину в чем-либо, если разум в ее очаровательной голове напрочь расстроен. Их мировидение не совпадало, абсолютно разные взгляды на одну и ту же ситуацию сталкивали их снова и снова в полнейшем непонимании. Маленькими шашками Драко удавалось вкладывать в голову соперника мысли о разводе, если уж Грейнджер на такой решительный поступок была не способна. Эта техника ментального присутствия с Уизли работала хуже, если честно, то из рук вон плохо, не было сильной эмоциональной привязанности, но он ни разу не лег с женой с того самого дня, разве это не победа. И все было чисто и без грязи, никто не подкопается. Слишком часто Малфой ощущал его боль и гнев, много гнева, рыжий состоял из одного сплошного гнева. Мысли об этом тревожили, огромный разъяренный медведь рядом с его женщиной, Драко был бы и рад не мельтешить перед Гермионой, но это не давало нормально существовать. Вечное предчувствие чего-то скверного все маячило на горизонте, что-то неумолимо приближалось. И только методичное ковыряние в чужих мозгах удерживало на плаву, четко следуя намеченной цели. Он помогал гнить и разлагаться Уизли изнутри уже на протяжении пары месяцев, заливать нудящий голос в голове крепким дешевым пойлом. Теперь не только у Малфой верещали демоны, надоедливым гулом разрывая череп. И даже Блейз с его пронзительным вездесущим порицающим взглядом не сможет подкопаться, друг ждал от него открытой войны, не понимая, что такие методы остались в далеком прошлом. Чему и научила жизнь, так это не рыпаться и действовать подальше от лишних глаз. У оставленной всеми Грейнджер просто не было выбора, кроме как вернуться к нему. Она сама поставила себя в положение, в котором не могла развернуться и вздохнуть. Одинокая в своих скитаниях, поломанная и уязвленная, но все еще гордо стоящая на прямых ногах. Это и очаровывало так сильно до дрожи в теле, до зуда в зубах, ее воинственный дух амазонки, что был окутан его сетями.              Не сказать, что письмо, пришедшее утром от Астории Гринграсс, сильно его потревожило, не больше чем остальные мелкие проблемы. Всему должно быть время и место, и как ни прискорбно, Забини оказался в очередной раз прав, трудности с ней не заставили себя ждать. Решение их щекотливой ситуации для Малфоя казалось очевидным, оставалось только донести это до младшей Гринграсс. Девчонка ждала его на углу точно в назначенное им время, тощая и болезненно бледная в своей ужасной желтой куртке, зажимала костлявыми пальцами горячий сладкий кофе. Она нервно перестукивала ногой, обгрызая ноготь на большом пальце правой руки, все время бегая глазами из стороны в сторону. Машина даже не успела остановиться, когда она дернула за ручку, шумно забираясь внутрь. Драко ждал пока она пристегнет чертов ремень трясущимися руками, который никак не хотел ей подчиняться. Нервно отставленный кофе выплеснулся, обжигая бледную руку, грязными молочными пятнами расползаясь по ее коже и дорогой обивки салона. Астор бросила бесполезную возню и согнулась пополам, шумно мыча в свои колени. Это непонятно сколько могло продолжаться и Малфой заглушил мотор, припарковав машину у обочины. Время бежит очень медленно, когда торопишься. Она поднялась тяжело вздыхая, длинные пальцы скользнули по волосам, приглаживая их назад.       — Я беременна! — удивительно звучным голосом громко и четко произнесла Гринграсс впервые за время их знакомства. Услышав это в живую, Драко не испытал ровным счетом ничего, собственно, как и после прочтения письма. Очередная проблема, требующая решения, весьма энергозатратная, но не критичная, не на столько, как его разногласия с Гермионой.              — Поздравляю! — на автомате отчеканил Малфой, словно его это совершенно не касалось. Он лениво выжидал, пока закончится женская истерика, равнодушно шаря глазами по ней. Дерганная, нервная, испуганная, такая не похожая на свое обычное состояние, Астория смотрела затравленным взглядом, от того света, что когда-то его завлек ничего не осталось. Малфой даже не задумался о том, что она превратилась в то, что превратилась из-за него. Он просто про себя отметил, что теперь в ней нет абсолютно ничего стоящего и даже отличная задница без этого ее света ни больше, чем кусок неинтересного мяса.              — Что мы будем с этим делать? Что ты будешь с этим делать? — впилась муреной Тори в его лицо, быстро бегая влажными рыбьими глазами. Он только устало посмотрел и потянулся застегнуть на ней ремень, ловко щелкнув замочком. Без единого слова завел машину, игнорируя нервоз сидевшей рядом женщины.              Ехали они долго, она пыталась еще несколько раз добиться от него хоть каких-нибудь ответов, но Малфой только быстро односложно отвечал или вовсе молчал. Место назначения походило на летнюю виллу Розье, яркий представитель английского классицизма XVIII века, только фасад был выкрашен в чистейший белый цвет. Перед зданием небольшой фонтан и очень много растительности на территории. Их встретила приятная женщина с материнской улыбкой в строгом темном брючном костюме, тут же подхватывая Гринграсс под руки, позади нее стояли двое крепких мужчин в белой форме. Это немного выбило девушку из реальности, пока ее тащили по просторному коридору, она концентрировалась на громком стуке каблуков Драко, что шел позади нее. Поворот и еще поворот, потом лестница и снова поворот под непрекращающийся усыпляющий голос местной управляющей. Астор несколько раз затравленно на него обернулась, но тут же поежилась от холодных серых глаз. Ее подвели к кабинету, такому же неправильно чистому, как и все в этом странном месте. Навстречу поднялся пухлый мужчина в белом халате с такой же добросердечной улыбкой, что-то ей говоря, но она не слышала ни слова, уши заложило, паника и страх сковали мысли и тело. Слишком много рук потянули ее внутрь, что-то щелкнуло в голове, она заверещала и забилась в истерике, вырываясь из этого обманчиво чистого места. Попытка спастись не увенчалась успехом, санитар легко поймал хрупкую девчонку, аккуратно скручивая руки, слишком легко и чересчур умело.              Малфой подошел к ней пока ее держали и заправил выбившуюся прядку за ухо, всё лицо было влажным и бледным, с мечущимися глазами. Ее тяжелое частое дыхание касалось кожи, Драко пристально вглядывался в девичий страх, как-то устало на это реагируя. Он дернул головой и отошел, Тори затащили в кабинет и она с новой       силой заверещала. Резкая боль в руке отвлекла ее, та самая управляющая с ангельской улыбкой чем-то ее уколола, тело стало тяжелым, кричать больше не хотелось. Крепкие руки, уже родные, поддержали подкосившиеся ноги. Она со слезами на глазах вцепилась в Малфоя, как во что-то спасительное, ей нужна была защита от этого страшного мира.              — Я дам вам время, — прошептал пухлый мужчина, дверь щелкнула, они остались наедине.              Ровный стук его сердца успокаивал, крепкие руки не давали упасть. Она еще всхлипывала в оставшейся истерике, подрагивая тельцем, цепляясь пальцами за лацкан пальто. Драко не спеша водил ладонью по спине под курточкой, взмокшая и растерянная она казалась совершенно беззащитной.              — Куда мы приехали? — все-таки смогла из себя выдавить Гринграсс, отстраняясь от него.              — Это больница, тебе здесь помогут решить это маленькое недоразумение. Рождество встретишь уже без проблем, — как ни в чем не бывало ответил он с равнодушным лицом, блуждая в своих мыслях.              Тело задрожало с новой силой, голова закружилась, мужские цепкие руки опять помогли ей не упасть. Безвольной куклой она болталась на весу, не до конца понимая, что все же происходит. Какой-то дурной сон и нужно было как можно быстрее проснуться, но ничего не получалось. Чем дольше она смотрела на его мертвое       лицо, тем ярче внутри расцветал гнев, совершенно не знакомый раньше. Красивым огненным цветком он распустился в душе, Астория со всей силы толкнула его в грудь, падая на пол. Слезы закончились, внутри больше не осталось ничего, его демоны высосали из нее все, что могли. У нее получилось подняться на ноги самостоятельно, впадая в истерию, она набросилась на него дикой кошкой.              — Маленькое недоразумение? Маленькое? Свинья! Это твой ребенок, а не недоразумение! — противно верещала она, снова и снова нанося свои смешные удары. Ему с трудом удалось ее скрутить, чтобы не покалечить и откуда только в такой тощей девчонке было столько сил.              — Ты хотела, чтобы я решил вопрос, — прошептал Драко у самого ее уха, она тут же перестала дергаться. Мышцы стали деревянными и чужими, внутри из-за него опять все оборвалось, он причинял ей только острую боль. Холодный и чужой Малфой думал только о себе, лживый мерзавец, что полностью ее растоптал, продолжал добивать       своим малодушием.              — Я хочу уйти!              — Брось, Тори! Что скажут люди? Ты готова так опозориться? Давай, сладкая, ради своей семьи, ради имени, ради нас. Тео рекомендовал мне это место, будет не больно, здесь отличные врачи, — все шептал на уши изворотливый змей, дрожащей в его руках       жертве. Этот ребенок никак не вписывался в его ближайшие жизненные планы, стоило избавиться от проблемы как можно быстрее, пока об этом не стало известно родителям. Иначе от такого ими желанного брака ему было точно уже не отвертеться. Отец найдет способ, извернется, но наследника получит. Была ли Гермиона ясновидящей, когда сказала что Гринграсс его идеальная принцесса, чтобы родить совершенное потомство. У Малфоя не хватало времени сейчас думать о наследниках, да и не было ничего, что ему хотелось передать своему ребенку. Косые взгляды и клеймо на всю жизнь — приданное на любителя.              Этим же вечером он открыл дверь в кабинет Грейнджер без стука, проигнорировав ее маленькую секретаршу. На той стороне его ждала занятная картина, в гостевом кресле сидела Пэнс, на подоконнике Тео, а возле стола стояла Лавгуд и именно в этот момент Гермиона твердо произнесла:              — Луна! Я не спасаю мир с Малфоем! Я с ним сплю!              Воцарилась странная тишина, он прикрыл дверь и прошел к Гермионе мимо пугающей блондиночки, кивнув ей, цепляясь с Ноттом в приветственном рукопожатии.              — А я с ним раньше спала! — ухмыльнувшись, добавила Паркинсон, слегка откидываясь на стуле, грациозно закинув ногу на ногу, разбавляя эту интересную ситуацию.              — Я бы с ним переспал в ближайшем будущем, и мир спас, и сделал вообще все, что захотел бы этот котик, — игриво подмигнув Луне закончил Тео.              Стоило поблагодарить проведение за то, что в приемной никого не было и подобное откровение донеслось только до ушей ее помощницы. Грейнджер сидела в своем кресле, облизнув его уставшим взглядом, отвернулась к полкам с тяжелым стоном, потирая       пульсирующие виски. Он проскользнул позади своей бесноватой женщины и чмокнул ее в макушку, что-то только для нее прошептав на ухо. Она улыбнулась, помахав рукой перед его лицом, словно отгоняла назойливую муху. И опять наступила непонятная тишина, Лавгуд приняла это достойно, быстро сообразив что к чему. Они встретились с Гермионой глазами и кивнули друг другу в немом согласии, оставляя эту щекотливую тему для разговора тет-а-тет. В руках она держала подозрительно толстую папку документов с печатью консула с острова.              — Что это? — жестко зазвенел его голос, настроение портилось в геометрической прогрессии. Этот чертов день подсовывал все новые неприятные сюрпризы.              — Документы на патенты для работы и так по мелочи, ты же сам просил меня этим заняться поскорее, — спокойно ответила Луна куда-то в сторону в своей неземной манере.              Он шагнул к ней навстречу и изъял их одним рывком, но она и не цеплялась, легко разжимая пальцы. Малфой не стал маскировать свое раздражение, слишком много зрителей, которых уже тяжело обмануть, а играть спектакль только для инопланетной блондинки не было смысла.              — Разве такие вопросы решает не международный отдел? — Драко сделал еще один шаг, заметно возвышаясь над подчиненной, продолжая исходить яростью. Ему очень сильно хотелось свернуть ей шею за такие вот выкрутасы. Небесные глаза Лавгуд были       чище детской слезы, она смотрела на него так странно, и всего на мгновение ему показалось, что она здесь не случайно. Может она и выглядела пришибленной, вела себя ни как нормальный человек, но соображала хорошо, прикрываясь своей этой чудной маской.              — Я хотела взглянуть, ты против? — послышался из-за спины голос Грейнджер. Как он не любил слышать от нее подобное, конечно же, он был против. Заведомо проигранный бой, даже трепыхаться не было смысла. Она настоит на своем и они поссорятся, уступит ей и они поссорятся. Так или иначе, она изучит все, расковыряет и проверит, да еще и наверно отправит копии Блейзу. И что будет дальше? Они поссорятся снова. Малфой боготворил в ней это и тут же ненавидел.              — Тебе не хватает своей работы? — язвительно поддел он, нервно кидая стопку на ее стол. Они зацепились глазами, атмосфера накалилась, смрад знатной ссоры уже стоял исходя гнилью.              — Дайте нам пять минут! — крайне не добрым голосом прошипела Гермиона, ни на мгновение не отводя от него своих обжигающе лютых глаз.              Стоило дружной компании переступить порог и наступило полнейшее неудобное молчание, все присутствующие, включая секретаршу, пытались вслушаться в происходящее в кабинете. Но один из этих двоих предусмотрительно накинул заглушающее. Малфой вылетел спустя пару минут злой как тасманский дьявол, скрипя зубами, хлопая дверью с нечеловеческой силой.              — Лавгуд и Тео! За мной! — гневно кинул он не оборачиваясь, быстро исчезая в длинном коридоре.              — Так и знал, что он скорострел, — в голос заржал итальянец, Пэнс что-то шепнула ему на ухо, они снова ехидно посмеялись, провожая его взглядом. — Ми амор, позвольте сопроводить Вас? — игриво зашептал Нотт, протягивая Луне руку.              Они не спеша поплелись за ним, Паркинсон смерила взглядом любопытную секретаршу, прикладывая палец к губам, острыми глазами, предупредив ее помалкивать, и вернулась в кабинет. Разбросанные всюду листы тех самых документов, очень красочно описали произошедшее. Гермиона стояла у искусственного окна, внимательно вчитываясь в строчки у себя в руках, потом фыркнула и выбросила бумагу. Лист медленно покачивался в воздухе, прежде чем опуститься к остальным. Пэнси села уже на свое облюбованное кожаное кресло, щелкая блестящим портсигаром.              — Убиваться из-за мужика, даже если любишь — дурной тон! Такая вульгарность! — и снова стерва выпустила облако густого дыма, напоминая звезду черно-белого кино. Гермиона раздраженно дернула плечами, тут же развернулась к ней, истекая возмущением.              — Я не убиваюсь из-за него, а хочу придушить.              Легкий взмах палочки и листы аккуратной стопкой мягко опустились на стол, еще одно короткое заклинание, которое у Гермионы получилось только со второго раза, стопка разделилась на две. Она несколько раз постучала палочкой по столу и сделала еще пачку копий, переиграв в своей голове план действий. Если отталкиваться от слов Луны, то Малфой развернул бурную деятельность на острове, активно участвуя не только в импорте и экспорте, но и в политике страны. Власть меняется, в деньги все еще правят миром.