ПСИХОЗ

      I

      Уизли стоял в тени коридора, когда его жена подбежала к белобрысому ублюдку, вешаясь на шею. Она что-то тихо причитала, пока Малфой внимательно ее слушал с напряженным выражением лица, растирая грязно-кровавыми пальцами розовые щеки. Он наклонился, их носы соприкоснулись, Драко потерся, широко улыбаясь, как-то по-детски даже. Гермиона уцепилась за его ладони, которые притягивали ее ближе за шею, тихонечко засмеявшись в ответ. Она смотрела на него с искрящимися глазами и бархатным выражением, от которого на языке появлялся вкус раннего лета. Но послевкусие от данной картины оставалось болезненно горьким, сжимающим горло Рона до безумного отчаянья. У него даже не получилось сейчас на нее разозлиться, совсем не осталось сил, вся эта боль вымотала и высосала его. Он только мог смотреть своими поблекшими глазами на то, что и так знал. А тем временем руки ублюдка так по-хозяйски скользили по ее телу, бессовестно развращая, марая, пачкая собой. Другой мужчина самозабвенно целовал его жену, беспрерывно уговаривая ее немедленно с ним сбежать на край света. И от каждого ее «нет» руки ублюдка дрожали сильнее, вернулось его беспокойство и что-то еще. На вымученном лице было что-то непонятное, странная эмоция того же отчаяния, что охватила и Рона. Скользкий змей выглядел слишком человечно: грязный и избитый, безуспешно умоляющий. И когда он только успел проглотить свою гордыню, самое неприятное заключалось в том, что он не выглядел жалко.              Момент был разрушен глухим хлопком двери, Гермиона отпрыгнула от него. Холодная ладонь скользнула по грязному лицу, два теплых взгляда смотрели в души друг друга какое-то легкое мгновение, прежде чем она исчезла в темноте коридора, почти бесшумно стуча каблуками. Малфой продолжал все таращиться ей в след, сжимая кулаки так, что щелкали пальцы, даже когда худенький силуэт скрылся за поворотом.       С громким звоном лифт выпустил своих постояльцев, почти весь архивный отдел, состоящий из престарелых сплетниц. Драко отступил в сторону, пропуская любопытных дам, что с легким пренебрежением удостоили его взгляда. Стоило им пройти на пару шагов дальше, шепот нарушил невинную тишину коридора. Многочисленные хрипящие голоса слились в единое змеиное шипение, то и дело обращенное к нему. До ушей Рона донеслись обрывки фраз «мальчишка Малфой», «скользкая дорожка», «весь в отца», и сам субъект тоже это слышал, возможно даже больше чем Уизли. Он злобно зыркнул им в след и тетки быстрее засеменили по коридору.              Издали стал нарастать гул шагов, твердая поступь большого количества взрослых крепких мужчин. Из-за угла вывернул Фримен с целым отрядом элитных бойцов, все они были в форме и при исполнении, решительно двигаясь в сторону Малфоя. Эффектное появление в лучших традициях префекта мини подотдела внутренних расследований, не хватало только трели и фанфар для пущего драматизма. Это было даже смешно, отправлять за ним целый отряд захвата, если брать во внимание, что у него не было палочки и они находились в Министерстве. Фримен остановился возле Драко и едва ли достал ему до подбородка, пригладил свою блестящую залысину с остатками волос, слишком довольно заговорил, весь сияя как новый галеон.              — Мистер Малфой, Вы задержаны до выяснения обстоятельств дел в Республике Маврикий и вашем непосредственном участии во всем этом.              Лифт противно скрипел, до безобразия звонко щелкая сигналом, и если на острове было утро, то тут рабочий день подходил к концу, сонные зеваки с интересом наблюдали за арестом. Фримен выбрал идеальное время, чтобы навести шороху.              — Я требую своего адвоката, — зевнул Драко и оперся на стену позади себя, растирая глаза. Префект такого пренебрежения явно не ожидал, его сморщенная физиономия медленно наливалась ярко алым цветом. Запугать подследственного количеством и качеством не получилось, младший Пожиратель Смерти совершенно не воспринимал его в серьез. Его отрешенный взгляд в сторону помогал решать мозгу совершенно иные задачи, никак не связанные с предъявленными обвинениями. Грейнджер в очередной раз нежно послала его в кругосветное эротическое путешествие, не желая бежать без оглядки на свою старую жизнь. Там было так много всего, за что она цеплялась, например Поттер и ее горе-муж, которых он хотел бросить, чтобы увезти ее. Гады оказались не так просты, не зря все же национальный герой занимал такую высокую должность в Аврорате для столь юного возраста.              — Вы вероятно не осознаете, что тут происходит? Вас сейчас сопроводят в камеру и предъявят обвинение, а потом осудят и посадят! — предпринял очередную попытку воздействия Фримен, которая, как и предыдущая не оказала никакого эффекта. Драко хорошо изучил судебную систему за свое первое заточение, бюрократическая машина была настолько не идеальной, что деньги могли решить любой вопрос, главное найти правильных людей. Сейчас все мысли занимала только Гермиона и подозрительно простая ситуация с Джеком. Следовало немедленно бежать без оглядки, вместо того, чтобы выслушивать этот бред. Вариант покаяться перед ней и выложить все как есть, ему определенно точно не нравился, не стоило ее волновать пока она в своем «интересном» положении. Он обязательно что-нибудь придумает, просто чуть позже, а сейчас нужно избавиться от этого надоедливого гнома.              — Я требую своего адвоката, вот Вы все это Забини и расскажите.              Дикая усталость проникла в тело, глаза совершенно не хотели слушаться, опускаясь снова и снова, промаргивая невидимый сухой песок. Правую кисть все еще жгло, грязная тряпка намертво прилипла к воспаленной коже. Назойливое чувство тревоги выедало внутренности, Гермиона бродила где-то по Министерству вне поля его зрения.              Бесшумно из кабинета появился Поттер, перекидываясь парой слов с Роном, вышедшим из тени ниши. Малфой прочел по его лицу, что он все видел, невольный свидетель их маленькой романтической встречи. Так было даже лучше — правильно, ему давно пора понять, что он ей не нужен и молча отойти в сторону. Шрамоголовый ему что-то прошептал и передал тряпичную сумку Драко, несколько раз отрицательно покачав головой на вопросы друга. Фримен тут же встрепенулся, вздергивая свое маленькое плоское лицо, щелкнул пальцами своим псам.              — А мы как раз за вами, капитан Поттер! — он качнул рукой, Гарри окружили со всех сторон. — Прошу сдать палочку.              Кажется, по дороге Драко не раз приложился головой, но смотреть такие галлюцинации это уже слишком весело. Новая форма его шизофренического бреда перешла на следующий уровень. Сейчас предъявят обвинение еще и Уизли, и тогда Гермиона останется совсем без защиты. Резкая паническая атака ударила по ребрам, сжимая кости до воображаемого хруста. Он мечтал об этом — убрать их с дороги, он копал под них, он был готов на все. Но ситуация обернулась не в его пользу, и теперь Малфой отдаст все, чтобы вытащить ее прицеп из-под удара. Стоит конкретнее обращаться к вселенной с просьбами, эта сука всегда смеется последней: громко, страшно и зло.              Поттер тоже не воспринял обвинения всерьез, подкидывая дров в кострище негодования маленького Префекта, плюющегося через слишком большую щель в зубах.              — И что же на этот раз я совершил, если не секрет?              — Мы официально выдвигаем вам обвинение в подлоге документов, пренебрежением своих обязанностей, превышение должностных полномочий, саботаж, сговор с третьими лицами и многочисленное нарушение кодекса и это далеко не все. Такие как вы только и делают, что порочат китель Аврората. Ваши методы Гарри крайне сомнительные, и ваш сговор с мистером Малфоем тому подтверждение. Я знаю, чем вы занимались с ним на острове, и все это докажу. И даже министр вас не спасет.              Фримен оставался на приличном расстоянии от Гарри, которому стоило только слегка качнуть плечом в сторону, чтобы Префект отпрыгнул еще на пару шагов назад.              — Так значит я в дерьме?              — В полнейшем.              — У вас наверно теперь и доказательства есть, записи там, может быть даже свидетели? Нет! Наверно, что-то покруче, как насчет моего чистосердечного признания?              — Конечно, есть! Но если вы все сами расскажите, это сбережет наше и ваше время. Раньше сядете — раньше выйдите.              — Префект! Идите к драклам! — вытянул средний палец Поттер почти перед лицом мужчины, позволяя забрать у себя палочку из кобуры на руке, больше при нем палочек не было, в том числе и палочки Драко. — Как бы сильно вам не хотелось выслужиться за мой счет и построить свою головокружительную карьеру на моих костях, у вас ничего не получится.       

II

      В пустом Министерском коридоре никого не было, кроме двух молоденьких мальчиков у двери в допросную. Фримен уже вовсю лютовал в кабинете Гарри со всей своей сворой, когда Гермионе шепнули о его задержании и «особых» обстоятельствах дела. Под «особыми обстоятельствами» стоило понимать сговор с бывшим Пожирателем Смерти, которого закрыли вместе с ним. Короткая, но содержательная записка для Забини тут же отправилась в путь по волшебной почтовой трубе всего десять минут назад. Задник его черного пальто скрылся за дверьми в кабинет Поттера практически перед ее носом. Министерству стоило начинать готовиться к ответным обвинениям в ущемлении прав человека и как-то объяснить, почему адвоката не уведомили о задержании клиента, хотя Малфой определенно точно требовал его не раз.              Гермиона уже почти подлетела к допросной, когда личный аврорский лифт выпустил ее мужа и двух подчиненных Гари, которым Рон раздавал указания, попутно что-то объясняя судье, передавая бумаги, видимо консультируясь. Сосредоточенный, уставший, все еще грязный и в гражданском, он обернулся, они вместе замерли, почему-то она не решилась сделать шаг. На его лице не было злости, только полное разочарование в ней и невысказанная обида. Уизли покрутил и сжал свое обручальное кольцо на пальце, возвращаясь к разговору с судьей, требующим его полной отдачи и концентрации, чтобы разложить план действий по полочкам. Он еще раз повторил для них задания и распустил, Клемин и Борден унеслись обратно на лифте, а пухлый судья тяжелыми шагами замельтешил к рабочим кабинетам аврората в другой части этажа. Его толстые пальцы с трудом достали допуск из нагрудного кармана, дверь из отделения противно скрипнула в унисон с его беспрерывно вырывающимися проклятиями.              — Что происходит, Рон? Бруствер в курсе? Фримен поднял все Министерство! Ты даже не представляешь, что твориться в кабинете! Почему не сообщили мне? — она не пыталась скрыть волнение в голосе, быстро перемещая встревоженные глаза по лицу мужа. Он молчал с бесцветным выражением, как и последние недели, но теперь смотрел прямо ей в лицо.              — Для чего ты здесь? — слишком спокойно для себя произнес Рон, абсолютно нейтрально, словно это говорил и не он.              — Чтобы выяснить все непосредственно у участников, конечно же!              — Ты собралась поговорить с Гарри или с НИМ? — Уизли скользнул по ней горькой прохладой и сам себе ухмыльнулся, прочитав жену без слов. Она как маленький испуганный зверек вздрогнула от его слов, растеряв сомнительный контроль над ситуацией. Он посмотрел в сторону с темным напряжением, прежде чем вернуться к ней, чтобы обжечь холодом своего голоса. — Ясно. Ты никуда не пойдешь!       Ему потребовалось всего несколько шагов, и путь в допросную для нее оказался отрезан. Молодые сторожа переглянулись между собой, но продолжили молча наблюдать за ситуацией, никак не решаясь сообщить господам, что ни одному из них не позволено входить. Тем временем Грейнджер собралась, кидаясь в атаку на мужа, вытягиваясь перед ним в тоненькую струнку, ярость победила противное чувство вины.              — Отойди!              — Гермиона! Сделаешь хоть шаг, и я за себя не ручаюсь.              — Я войду с твоего позволения или без.              — Ты пока что еще моя ЖЕНА! — злобным грохотом пронеслись по пустому коридору его слова. Уизли навис над ней, горячим дыханием плавя побледневшую кожу. В ее кучерявой голове все встало резко на место, решение пришло молниеносно. Это не могло продолжаться вечно, дальше бежать уже некуда, она достигла своего предела. Гермиона сломалась и не справилась, она не смогла удержать это в своих руках, жизнь просеялась через пальцы, подобно песку. Ее не было несколько минут, она вернулась с заполненным бланком, подписанным самим министром.              — Я больше не твоя жена, — сунула она бумагу в руки Уизли, все его тело побагровело, он сжал челюсть, а после и тонкий лист с бешенными глазами. Его даже начало немного потряхивать, ноздри то расширялись то сужались, он был подозрительно неподвижен. Рон так и стоял переполненный сожалениями, что не свернул ублюдку шею, когда была возможность.              Уизли замер, как от пощечины, смотрел на нее пустым лицом, пока ее начинала колотить такая нехилая дрожь. Они смотрели друг на друга в застывшем моменте, из больших карих глаз скатилась крупная одинокая слеза, пушистые реснички подрагивали, веки хотели опуститься, но Гермиона продолжала смотреть на бывшего мужа, словно зачарованная. Его большая ладонь опустилась на грудь, медленно сминая футболку над сердцем, пальцы хотели вырвать ненужный больше орган, что теперь не мог работать, как положено. Необходимо срочно его ампутировать пока заражение не распространилось по всему организму, скоропостижно убивая владельца. До глупца еще не дошло, что Гермиона только что сделала это за него: резко, жестко и без анестезии. Внутри в животе что-то шевельнулось, такое мерзкое и противное чувство ноющей боли: то острой, то тупой; и стало трудно дышать. Но вдруг мозг сломался и ему захотелось смеяться, громко и без остановки над всем этим: над собой, над ней, над — черт дери его — Малфоем. Пока еще его жена, смотрела так странно испуганно, даже не дыша. Тонкие пальчики коснулись плеча, жгучая отрава расползлась в тот же миг по коже, теперь нужно ампутировать еще и руку, немедленно содрать кожу. Рон дернулся от нее назад и налетел на стену уже весь раскрасневшийся и задыхающийся. Ее маленький, нерешительный шажок к нему навстречу отразился на мужском лице полнейшим ужасом, перетекающим неправильно медленно в гнев. В какой-то благополучный момент он сам дернулся к ней, вжимая в стену, наперекор здравому смыслу, обжигал лицо своим дымным, душным дыханием. Безумные глаза въедались в нее с застывшим в них одним единственным вопросом «за что?». Он рычал, дышал, обезумев от всей этой галиматьи, Рон даже не понял, как его кулак со страшным треском встретился со стеной, кажется несколько раз подряд, пока Гермиона онемев от ужаса, что он может себе навредить еще больше, замерла. Ее губы шевелились в непрекращающемся «прости меня», впервые в жизни произнося эти слова, вместе с каждым последующим ударом уже к черту поломанной кисти.              Цепь накинулась на его шею из ни откуда, Уизли резко дернулся назад, задыхаясь от металлической удавки. Два здоровых организма, переполненные до краев норадреналином, пресловутым гормоном ярости, с оглушительным ревом грохнулись с высоты роста рыжего. Не менее озверевший Малфой пытался задушить его своими кандалами, обвив тело длинными ногами, точно змей, закручивающийся вокруг плотными кольцами. Драко злобно зашипел, встретившись спиной с твердой поверхностью и придавившим его огроменным телом соперника, еще сильнее натягивая цепь, раздирая запястья в кровавое месиво. Пальцы соскальзывали по склизкому металлу, который неправдоподобно окрасился ярким оттенком такой наиценнейшей алой суспензии.              Дверь в допросную раздражающе скрипела, качаясь из стороны в сторону. Один из служащих, приставленных к подследственным, лежал без движения, второй с трясущейся палочкой в руках не мог решить, что делать, следуя за перекатывающимися дикарями на полу. Гарри одним точным ударом вырубил несчастного паренька и забрал палочку, волшебные кандалы не позволили ей воспользоваться и протяжное многократное «блядь, БЛядь, БЛЯДЬ!» усилилось эхом в пустом коридоре.              Точная быстрая вспышка слетела с деревянного кончика палочки Гермионы и оба ее мужчины затихли, разделяя между собой одно заклятие на двоих. Неожиданно наступившая тишина заполнилась ее прерывистыми тяжелыми вздохами, страшно хрипящими, нечеловеческими. Руки задрожали, пока тело медленно ползло по стене, Гарри кинулся к ней, споткнувшись об чью-то раскинутую конечность.              — Гермиона, посмотри на меня! Гер-мио-на! Пос-мот-ри на ме-ня! — костлявые пальцы больно сжали ее лицо, дергая на себя, заставляя глаза оторваться от тел на полу. — Все хо-ро-шо! Ты меня понимаешь? Все хорошо! — напряженные зеленые огни неотрывно за ней наблюдали, судорожно мечась по кругу, осматривая ее с ног до головы. Нерешительный кивок и холодные пальчики поползли ему за спину, прячась от всего мира с не прекращавшимся шепотом «это я…это всё я…виновата…я… Гарри».              Он сжал ее, что было сил, не давая телу биться в легких конвульсиях. Вакуум окутал голову, знакомые голоса доносились издали, даже как будто из-за стекла. Обрывки фраз, четкие приказы из уст друга долетали только частями.              «…Борден, тащи охрану в допросную… Как там… Рон?.. Ублюдка подальше…ничего с ним не будет!.. Клемин… палочки… кровь…быстрее… Кто не дышит?.. бля… Срочно…медиков!.. Нет… оставь… Сука!!! Быстрее!»              

III

      Малфой уже в одиночестве сидел в маленькой темной допросной, а в голове все жужжал голос следователя:              — Вы сломали мальчику шею… только что окончил школу… восемнадцать лет… практикант… Сегодня был первый день его стажировки на службе… Вы сломали мальчику шею… сломали шею… мальчику… Вы сломали… шею… восемнадцать лет…              Знакомое чувство пустоты осело в гаденькой душе, он все не мог до конца осознать эти слова. Бог точно его оставил вместе с ручными демонами. Больше никто не нашептывал злобно и ехидно на уши, впервые за долгое время наступила заветная тишина, находится в которой было страшно. Как только он пришел в себя после очередной драки с сорвавшимся Уизли, на него сразу вывалили новость о пареньке. Теперь Малфой точно мог сказать, что слышал хруст его шеи, дергая цепью, а может это воображение дорисовало звук. Он плохо помнил, как достал рыжего…как набросился на него…как смог выскочить из кабинета…как покалечил человека Драко не помнил вовсе.              Дверь мягко открылась, впуская мрачного адвоката. Забини находился в отчаянии с трудом делая свою работу, сложно оставаться беспристрастным, когда это касается близких. Он энергично потирал пальцами все быстрее, невротичный жест, от которого давно стоило избавиться, не успевая за собственными мыслями.              — ТЫ СВЕРНУЛ ПАЦАНУ ШЕЮ!!! — неожиданно громко рявкнул Блейз, пытаясь поймать с подопечным зрительный контакт. Малфой только вздрогнул и как-то запоздало поднял на него затуманенные глаза. — Драко! Что там произошло? Срочно кидай в омут свое злоебучее воспоминание!              Слева от него уже стоял аврор, щелкая наручники, протягивая палочку к виску, тонкая светящаяся нить медленно упала в чашу и металлические браслеты вернулись на стертые до мяса запястья. Глубоко на задворках подсознания тихо ныло тело от всего, что с ним произошло за последние сутки. Забини подождал пока служащий удалиться, и несколько раз просмотрел события, все тяжелее вздыхая от раза в раз. И без того вечно хмурый итальянец стал совсем серым, когда лично удостоверился в произошедшем инциденте.              — Что дальше? — устало прохрипел Драко, медленно понимая свое положение. Он слишком хорошо знал друга, чтобы только по дернувшимся глазам понять — он в глубочайшем дерьме. Это не дурь гнать где-то на другом конце мира, стремное дельце, которое можно замять хорошими пожертвованиями в казну и личные карманы парочки судей. Покушение на министерского работника при исполнении — звучит по-настоящему скверно.              Темные пальцы Блейза задвигались быстрее, а огромные глаза замерли, плавя блестящую поверхность металлического стола. Он долго молчал, не глядя на друга, собирая цепочку из слов, чтобы предложить путь спасения, который Малфою не понравится.              — Начнется внутреннее расследование, шерстить будут всех. Они оставили двух зеленых пацанов с Пожирателем Смерти и высокоранговым аврором, что находился под следствием, Фримена уже отстранили. Полетит много высокопоставленных голов, нам всем стоит молиться, чтобы парнишка выжил. Если он скончается, тебя тут же ждет «поцелуй», суда не будет, я ничего не смогу сделать. Ты сядешь, если он даже выживет. Тут без вариантов. Никто не будет разбираться было это преднамеренно или нет. Министерские свиньи будут прикрывать свои задницы до последнего. Грейнджер подняла все связи, отчаянно пытаясь заручиться поддержкой, чтобы вытащить тебя и Поттера, даже уже Министр подключился. Но…я хочу, чтобы ты приготовился к худшему. Буквально за десять минут до моего прихода к тебе, я видел, как Уизли отстранили за предвзятость с полным запретом действий, даже жетон забрали и изъяли все пропуска. Не представляю, сколько госпоже Префекту удастся оставаться на плаву, она многих долгое время держала за яйца. Совет из кожи вон уже лезет, чтобы отстранить ее, твоя подружка навязчиво терроризировала их своими радикальными идеями. Никто не упустит возможность скомпрометировать ее, — адвокат остановился, его рука замерла вслед за ним. Малфой уже чувствовал, что чем-то смердит, какая-то гадость вылезла наружу. Не к добру Забини упомянул ее в их разговоре, она не имела никого отношения к его злодеяниям, он хорошо постарался для этого. Блейз нахмурился сильнее и на тяжелом выдохе продолжил, — и ты станешь этим катализатором. Сделка с советом была бы очень кстати, палата Лордов предлагает нам поддержку. Ей все равно уже не помочь, она лишится работы, а ты, если будешь упрямиться — жизни. Фримен оказался пешкой, они взяли тебя и Поттера, чтобы добраться до нее. Префект готовила свод поправок к законам, что-то о лишении многих привилегий для чистокровных, пыталась уравнять всех. Слушанье назначено на послезавтра, если поправки примут, вы с Поттером обречены. Не похоже это на совпадение, кто-то ловко разыграл многоходовку, чтобы раздавить Гермиону Грейнджер. Ей придется пожертвовать своей работой ради вас, ты должен ее убедить отказаться от этого. Думаю, скоро этот дешевый романчик станет достоянием общественности. Они знают о вас и они вступятся за тебя, почти полная палата Лордов, также вернут титул и место в совете для Малфоев.              — Они не могут бояться ее настолько сильно, что готовы на такие жертвы.              — Это будет громкое слушанье, ходят слухи, что его посетит даже Мировой Союз, представители почти всех развитых стран. Совету придется прогнуться под таким натиском, у них не будет выбора, чтобы не получить статус тоталитарного старого умирающего общества. Она прижала их, но без нее вся компания развалиться.              — Если Миа сдаст назад, она будет уничтожена, ее репутации конец. Я ознакомлен с поправками, которые она продвигает, ей нельзя сейчас поворачивать, если она даст слабину, то Совет ее уничтожит, они ее убьют, буквально.              — Только не говори мне, что ты проспонсировал ее революцию? Эта стерва высасывает из тебя все! Опомнись Драко, включи верхний мозг, ты для нее никто и звать тебя никак. Она вертит тобой, как хочет, крутит с тобой шашни, пока это полезно. Я уверен, что если сука встанет перед выбором ты или золотой мальчик, чаша весов склониться не в твою пользу. Она замужем…беременна…при власти… И то, что она иногда раздвигает перед тобой ноги не делает ваши отношения какими-то особенными. Это не ты ее трахаешь, а она тебя!              — Следи за дерьмом, вылетающим изо рта, Блейз! Она не просила меня, ясно! Миа не знает об этом, я сам влез. Не смей мешать ее с низкосортным отрепьем — охотницами за наживой. Она бы никогда сама не о чем таком даже не заикнулась!              — Удобный маленький Пожиратель Смерти, готовый на все ради грязнокровной суки. Вот иронич… — адвокат не успел договорить, Малфой бросился вперед, но с сильным грохотом упал на пол, цепь не позволила ему добраться до лица друга. Забини несколько секунд стоял неподвижно, пока его глаза медленно сужались, а губы вытянулись в тонкую линии. — Ты опять пытался меня ударить из-за этой… мудак! — он наклонился немного вперед, зашептав тише, чем обычно и от этого по спине Драко пробежал холодный пот, — если ты не прекратишь распускать свои руки, мне придется их вырвать.              Он стряхнул с пиджака невидимую пыль, лениво поправил манжеты и еще раз взглянул на своего подопечного с нечитаемым лицом, но злобным взглядом. Забини даже тяжело вздохнул через нос, чтобы сказать что-то еще, но решил по итогу оставить это при себе, снова возвращаясь к своему обычному состоянию покоя.              — Скажи им, что я согласен, — прилетело адвокату в спину. — Пусть позволят мне с ней встретиться! Ее не пускают ко мне.              Облегченный выдох Блейза оказался чересчур громким, он почти улыбнулся, но смог сдержаться как всегда.              — Но, сначала устрой мне встречу с Уизли.       

IV

      Следующим утром Грейнджер появилась в допросной с походной аптечкой в руках, и своими огромными печальными глазищами. Она махнула рукой, чтобы охранник отцепил цепь наручников от пола. Второй сторож стоял у двери с вытянутой палочкой, теперь на Малфое висело клеймо «особо опасен». Гермиона расписалась на какой-то бумажке, они с неохотой оставили ее наедине с преступником. Тот, что постарше провел ладонью по спине, тихо шепнув, что будет за дверью. Драко с трудом подавил желание набросить удавку еще и на шею этому старому хрену, распускающему свои проворные ручища.              Не смотря на обстановку и обстоятельства, она взяла себя в руки, без лишних слов сразу разложив медикаменты перед ними, чтобы обработать его раны. Грейнджер молчала, технично и даже профессионально оказывая ему помощь, больше не поднимая мокрых глаз. Все ее внимание было сосредоточено на одной единственной задаче. Мягкие подушечки пальцев осторожно размотали предусмотрительно смоченную грязную тряпку с его руки, кожа воспалилась и верхние ткани немного припухли. Спонжи с водой и дурнопахнущей мазью приятно холодили, снимая напряжение с кисти. Ей с трудом удалось изловчиться, чтобы забинтовать и разодранное запястье под манжетам наручника, хотя бы пока одно. Осторожные пальчики заскользили вверх-вниз, проверяя проделанную работу, ласково оглаживая раненую конечность. Ее собственные руки не тряслись, движения были плавные, теплые, не смотря на обжигающий лед. Он смотрел на нее помутившимися глазами, медленно сводя себя с ума, наручники не давали использовать окклюменцию, чтобы хоть немного упорядочить буйные мысли и тяжелые эмоции. Самые светлые чувства, рожденные низменной душонкой, тянули его на дно, точно как предостерегал Блейз. Этот дьявол всегда оказывался правым, но Малфой продолжал получать наслаждение собственной болью, ощущая себя живым и полноценным. Сейчас такая сосредоточенная Миа дарила бархатное блаженство, избавляя от суровой реальности. Вот она морщит свой конопатый носик, веснушки на котором можно увидеть только если присмотреться. Вот она смешно фырчит, если что-то не получается. А вот она прерывисто давится невыплаканными слезами, что все внутренности просто крошатся от беспомощности. Грязнокровка всегда была умничкой, даже загнанная чистокровными шакалами, она не потеряла лицо. Трудно представить сколько в таком маленьком человеке воли, идейности, веры в свои силы. Она так и осталась мисс Совершенством, с горящими кошачими глазищами, что вспыхивали от любой идеи диким огнем. Она горела и пылала вопреки всем обстоятельствам даже сейчас. И он не мог позволить этому огню в ней потухнуть, точно не после того, как в нем согрелся спустя омерзительный холодный мрак, преследующий его наяву и во снах.              — Мне не выкрутиться, Грейнджер. Не в этот раз… — первым нарушил затянувшееся молчание Драко, разворачивая к верху ладонь, ловко поймав ее холодную руку. Гермиона вздрогнула и притаилась, растрепанные волосы скрыли лицо. На свежий бинт упало сразу пару капель друг за другом, тонкая материя моментально впитала влагу.              — Я…делаю, что могу. Просто нужно немного больше времени, — не поднимая глаз, еле слышно зашептала она, но дрожь в голосе все равно отчетливо била по ушам. Удушающее напряжение в комнате давило на всё, стало практически невозможно дышать. Горькое отчаяние не спеша разъедало желание бороться, Малфой слишком устал. Ему всегда не хватало времени, и если бы в запасе была вечность, он все равно бы не успел. Ненавистнее всего были ее слезы и если он мог взвыть сейчас, то непременно бы это сделал.              — Миа… Послушай меня хоть один раз, пожалуйста! Не отходи от Уизли ни на шаг, всегда будь рядом с ним! — забинтованные пальцы крепко сжали исхудавшие скулы, от силы нажима кожа под ними побелела. Малфой встретился с ее влажным взглядом, сердце трепыхнулось в болезненной судороге. — Я тебя люблю…— он сглотнул и тут же тяжело выдохнул в сторону, не было сил смотреть в ее слезливые глаза, его собственные сразу же увлажнились и в носу противно засвербело. Драко провел большими пальцами по женским плечам, крепко сжав, словно в последний раз пытаясь запомнить это ощущение. Мелкая дрожь ее тела пробежала по ладоням, тяжеленым грузом оседая в душе. Тихий всхлип, а следом еще один и еще разрывали сердце на куски. Маленькие пальчики острыми иглами вонзились в мясо обеих рук.              — Не смей! Ты что прощаешься со мной? Я же сказала, что разберусь! — гневно зарычала Гермиона, пока из уголков глаз продолжали падать крупные слезинки, вот и руки ее задрожали, дыхание сбилось. Она больше не могла маскировать свое отчаяние видавшей виды ширмой спокойствия. Малфоя снова поглотила паническая атака, тошнотой поднимаясь по пищеводу, оставляя на языке вкус гнили. Гнусный страх материализовался из ниоткуда, прорисовывая в больном сознании самые ужасные исходы событий. Он пытался всеми силами не визуализировать ее смерть, но она так громко кричала сейчас в его голове, так отчаянно, что леденела горячая кровь. Ей нужно продержаться всего один день. Один, мать его, гребанный день, а надоедливый ручной демон уже учуял страх, возвратившись к хозяину, с новыми силами шепча о безысходности, опуская свои острые когти на плечи.              — Ты лишь оттягиваешь неизбежное, Совет достанет твою принцессу и Джек до нее доберется, пока ты тут бездействуешь, жалкие потуги и манипуляции не помогут ей. Слишком самоуверенный мальчишка, этот план только низвергнет всех нас в преисподнюю. Будет 9 кругов ада по Драко. На каком ты там уже сейчас? Глупо надеяться, что Драко Люциус Малфой их единственный план. У них куча вариантов с летальным исходом, ты же это понимаешь? Так будет даже лучше, разве не помнишь, как хотел, чтобы она умерла. Тогда в Меноре, каким богам молился, чтобы грязнокровка наконец замолчала? Мелкий трус… даже не смог на нее посмотреть. И то сладкое облегчение, когда решил, что она мертва, тебя наполнило до краев эйфорией. Ты мечтал, чтобы она замолчала навечно, скоро твои желания исполнятся.              Каждую кость в теле заломило, как у наркомана без дозы героина на последней стадии зависимости. Физические проявления психоза становились все более явными, опять начали поддергиваться пальцы, а восхитительных таблеток ему не видать в ближайшем будущем. Непрошибаемая Грейнджер, свято верующая в светлое будущее, продолжила обрабатывать вторую руку. Теперь уже от осторожных и ласковых движений не осталось и следа, холодные пальцы окольцевали раненую кость, сжимая с удивительной силой. Реальная боль заставила Малфоя зашипеть, судорожно дергаясь от лохматой ведьмы. В ее остром взгляде не осталось ни намека на слезы, брови бесконтрольно сползли друг к другу. Вызывающе напряженная пантера готовилась к броску, жертве не хватило места для маневра, Гермиона зажала его, резко метнувшись вперед. Ему пришлось откинуться на металлические перила стула, когда женское колено опустилось ровненько между ног, жестко вдавливая мягким бедром все самое ценное, что только у него имелось на данный момент. От родного аромата духов закружилась голова, пульс задолбил в висках, лишние мысли развеялись, оставляя вместо себя животные инстинкты. Хищная улыбка, та самая, что так ее раздражала, моментально прицепилась к лицу. Грейнджер показательно фыркнула на его реакцию, но позволила ладони медленно исследовать тело. Он бессовестно пробрался под край юбки по внутренней части бедра, настойчиво и несдержанно притягивая ее к себе. Ледяные ладони вцепились в твердые плечи, холод начал ползти под кожу, дурманом оседая на мужских нервах. Белые клыки щипнули нежную плоть на ее шее, с нисходящей улыбкой Малфой наслаждался этим маленьким перерывом. Обманчивое чувство контроля над ситуацией отравило разум. Было легко ее оберегать, когда она оставалась податливым зверьком в его руках. Грейнджер продолжала дарить ему иллюзии, сыпать несбыточными мечтами. Ее кожа была такой сладкой, теплой, мягкой, манящей…что он просто не мог сопротивляться, а точнее не хотел. Надышаться своей женщиной перед предсказуемым концом все никак не получалось, как бы он не старался.              

V

      — Не отходи от мужа ни на шаг! Ты меня поняла? — Драко опять вцепился в бледное лицо, легко тряхнув. — Грейнджер! Ответь мне, что ты меня услышала? — острые звуки рассыпались по звенящей тишине между ними, ее глаза немного сузились, она опять хмурилась. Скрипучие шестеренки в лохматой голове работали исправно, слишком много слов о любви и заботы. Гермиона все ждала момента, когда он начнет умолять ее пойти на попятную. Она так и не смогла привыкнуть к их отношениям, не смогла довериться ему, все ожидая удара.              — Это из-за Джека? По моим данным его вилла окончательно уничтожена, тебе не о чем беспокоиться.              — А твои информаторы видели его труп?              — Нет, но…              — Вот именно! Дело не только в Джеке, Палата Лордов всеми силами пытается тебя задвинуть. Но, я думаю, ты и сама в курсе. Не отходи от Уизли ни на шаг! — почти на крик сорвался Малфой, он уже не контролировал себя, весь дрожа под ее руками. Его пальцы быстро тарабанили по металлическому столу, отбивая знакомую мелодию, но Гермиона не могла вспомнить слов этой песни. Он дернулся с места, волчком кружась вокруг собственной оси, уносясь глубоко в себя, в свои мысли, в свои планы, опять что-то просчитывая, придумывая и полностью игнорируя ее. Этот мужчина тоже так и не научился ей доверять, пытаясь все решить в одиночку, он только все больше закапывал их.              — Зачем ты вчера встречался с Роном? — твердо произнесла Гермиона, дабы привлечь его внимание. Это сработало, он замер и непроизвольно отвел плечи назад, резко мотнув головой. Он был совсем плох, дикий взгляд его внутреннего темного зверя сполз по ее лицу от глаз к губам и снова заполз в душу. Скользкий, холодный, почти хлюпающий у нее в голове. Она ждала ответа, а он продолжал молчать, что-то беспрерывно взвешивая в своем больном мозгу. Решение вынесено, но в очередной раз не в ее пользу, защитная мерзкая улыбка медленно растянулась по треснувшим губам.              — Хотел покаяться перед смертью, — истерично заверещал он, громко смеясь с протяжными завываниями, а глаза стали влажными, печальными, совсем больными. Он словно умирал перед ней или наоборот оживал; отчаявшийся, загнанный в угол, Драко перестал быть ручным.              — Малфой! Это не смешно! — зло выплюнула Гермиона. Она стояла на перепутье, под давлением своих же принципов. Отказаться от работы всей своей жизни, чтобы спасти любимого мужчину или же похоронить его, но остаться верной себе. Почему-то любой из вариантов казался проигрышным. Теперь, когда он заговорил о Совете, маски сброшены, если они успели предложить ему сделку, почему он еще не начал умолять ее. Ему просто нужно было упасть в ноги и молить до хрипоты, а не встречаться с ее мужем, не говорить о любви, не просить с дрожью не отходить от Рона. Но Драко не мог так просто облегчить ей жизнь, помочь сделать выбор не в его пользу. Знал ли он ее насколько хорошо, чтобы просчитать это. Всего одна такая просьба с его стороны и он бы умер для нее навечно, возможно она даже бы приложила руку к тому, чтобы он сгнил в тюрьме. Но он не просил спасти его, не облегчил ей выбор, к которому она готовилась перед их встречей.              — А похоже, что я смеюсь? — с тем же печальным взглядом и уже без истерики ответил он. Адамово яблоко дернулось в сухом глотке, плавно скользя под грязной кожей на шее. Плечи расслабились и как-то понуро опустились, еле шевелящееся желание жить еще извивалось в предсмертных конвульсиях, но отчаяние отлично его добивало грязным ботинком, размазывая остатки по воспаленным нервным клеткам.              Он вернулся на стул, заправил осторожно прядь ей за ухо и наклонился, чтобы вдохнуть ее яд, утонуть и раствориться. Совершенно не спеша касаясь губами мягкой кожи, пробираясь к ушку, путаясь в волосах. Он никогда не сможет забыть, как они щекочут лицо, ласково, немного игриво. Гермиона поддавалась и таяла, подтягиваясь ближе к нему, забывая себя в этом мгновении. Потемневшие глаза закрылись, чтобы чувства могли обостриться, накалиться, поднимая тонкие волоски по всему телу, раскатываясь волной мурашек и дрожи. И снова поцелуй, жадный и требовательный Малфой не оставлял места для маневра, не давал сбежать, не принимал отказ. Когда он стал таким? Или он всегда был таким? Гермиона не смогла сказать точно, в голове вспыхнул ресторан, далекое воспоминание. Он утащил ее без спроса в нишу и без раздумий взял грязно и грубо у стены в нескольких метрах от Рона. В тот момент она позволила ему предъявить свои права на нее, поддалась и пала к ногам. Вечер — ознаменовавший конец ее прежней жизни, момент стремительного падения с небес. И вот, наконец она встретилась с землей с пугающим треском расшибаясь о твердую почву. Пусть он, черт возьми, взмолиться и она прислушается к его молитвам, бросит свою компанию, если это спасет его жизнь, стоило только попросить. Полная готовность предать себя и свои идеалы ради мужчины заставляла душу раскалываться. Она стойко готовилась упечь его в тюрьму, и потеряла себя только от касания и взгляда. Его желание защитить ее — пьянило…              — Что они предложили тебе? — тихо шептала Гермиона, все еще готовая на горизонте сознания разочароваться в нем настолько, чтобы не пожалеть о том, что она выберет своё детище, как только переступит порог допросной. Драко Малфой не ее забота, не ее проблема, они друг другу никто и так было и будет всегда, она из последних сил старалась помнить об этом, внутренней голос уже давно читал ей это как мантру. Не влюбленный мужчина с ней сидел сейчас рядом, одержимый и даже чуточку пугающий.              — Розовые облака и сахарную вату, — хрипло хохотнул он, пришлось даже прокашляться. — Думаешь, мне стоит принять предложение? — прошипел Малфой, заглядывая в еще больше похмуревшие глаза. И вот опять он взбесился, молча исходя душным смрадом своей обиды. Каждый раз натыкаясь на них, смотрящие с прищуром исподлобья, такие выжидающие, притаившиеся, хотелось зло гоготать и скулить в голос с надрывом. Грейнджер была всегда на чеку, никогда не забываясь и не теряясь в этих чувствах в отличие от него.              У сердечной боли тоже есть предел, апогей для Гермионы наступил неожиданно, всего момент, что сложно уловить и виной тому опять оказался Драко. Упертый болван решил пожертвовать собой, да быть такого не может. Кто угодно, это может быть кто угодно, но только не Малфой. Отчасти она была права, он готов был пожертвовать собой, но только если его план не сработает. Нельзя исключать такого поворота событий, к нему тоже стоило подготовиться. Точно вовремя, до секунды, в назначенное время, в допросную вошел Забини с увесистой папкой в руках, оставил ее и сразу же удалился.              — Что это такое? — с опаской посмотрела Гермиона на документы.              — На Хоккайдо есть клиника, они помогут твоим родителям. Нет гарантий, что на 100%, но есть шанс, что будет лучше, чем сейчас. Я был у них, Австралия жуткое место, они ждут только тебя. Ты даже не сказала им, что беременна.              Благородство полностью отсутствовало в Драко, хотя со стороны могло показаться и иначе, по иронии судьбы Гермиона оказалась одной из немногих кто это отлично понимал. Это был четко выверенный план по завоеванию Грейнджер, холодный расчет и не более. Он просто делала то, что по его субъективному мнению могли сделать ее недоделанные друзья. Времени совсем не осталось на все эти красивые жесты и многозначительные взгляды. Вывалить на нее все и сразу определенно точно казалось худшей идеей, у него совсем не оставалось времени устроить ее жизнь. Одного взгляда хватило, чтобы предугадать скандал, который она ему сейчас закатит. Ну и пусть, он все равно сделает так, как считает нужным, так, как будет лучше для нее, даже если она с этим не согласна, а вздорная сука будет точно в ярости.              — Ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь! — чересчур холодно и твердо растерзала повисшую тишину Грейнджер. Ледяные пальцы перекладывали документы в папке, она быстро просматривала содержимое. Вот он момент истины, его манипуляции стали тоньше, то, на что она надеялась — произошло, он дал ей повод прояснить разум. Инстинкт самосохранения тут же активировался, все лишние гормоны в мозгу испарились. Теперь она воспринимала его как нападающего, и ни что в этом мире не смогло бы убедить ее в его благих намерениях.              Малфой прекрасно понимал ситуации и как выглядит со стороны, но не смог себя сдержать. Эта встреча могла оказаться их последним свиданием, мечтателем он никогда не был. Все складывалось слишком скверно и даже если бы Гермионе удалось каким-то чудесным образом помочь ему, разворотив совершенно не подчиняющийся ей отдел, Министерство подрыло бы где-то в другом месте. Они оба обречены, пока связанны и у Драко появлялось все больше догадок, кто так отчаянно желает его бросить в могилу и присыпать землей, чтобы станцевать на сгнивших костях. Но делиться ни с кем мыслями на этот счет он не планировал, медленными шагами подбираясь к своему врагу.              Документы громко шуршали, пока она вчитывалась в текст, прежде чем снова поднять на него недобрый взгляд, что так и осуждал его. Даже не нужно лезть ей в голову или пытаться читать мысли, чтобы понять о чем она думала. Ее недоверие и страхи намертво отпечатались на лице, иногда слишком разумная для этого мира, она переоценивала окружающих в их коварстве.              — Если на лечение не хватит, обратись к Блейзу, он все решит, — устало протянул Малфой, пропуская прядку непослушных кудрей между пальцами, вглядываясь в детали ее лица.              — Ты меня собираешься слушать?! Какое ты имел право вмешиваться в это! Лезть к моей семье! Топтаться в моей жизни. Мы друг другу никто! — ее приятный голос стал походить на рык, искры сыпались из глаз, кровь бурлила, разогревая вечно заледеневшее тело изнутри. Драко касался подушечками пальцев ее лица, нервы под кожей посылали острые электрические импульсы в нейроны, его глаза стали мутными, словно он был сейчас очень далеко от этого места, полностью сосредоточенный только на своих тактильных ощущениях.              — Ты моя! Если я хочу, чтобы ты была моей, значит, ты будешь моей, — шептал он, все еще лениво скользя глазами по знакомым чертам. Его губы остановились в миллиметре от ее, чтобы словно вору, украсть поцелуй под покровом ночи. Рассвирепевшая Гермиона не собиралась позволять ему это сделать, поджимая их, пряча от него желаемое, как всегда. Эта ее черта так и подначивала его тянуться за необходимым, в неизведанные закутки, чтобы завладеть, получить и никогда не насытиться. Он все равно коснулся краешка рта своими растянувшимися в оскале губами, всем своим существом трепеща.              — Ты закрыл наш ипотечный кредит, все еще пытаешься решить все деньгами.              — Технически, это ты закрыла ваш ипотечный кредит на наследство от почившей бабули. По закону твой муж не имеет прав на дом. При необходимости, ты знаешь к кому обратиться. Он все сделает.              — Тратишь состояние своей чистокровной семьи на грязнокровку?              — Никогда! Только свои грязные деньги на мою грязнокровку.              Впервые это слово не звучало, как оскорбление, скорее просто слово, которое он повторил за ней. Малфой констатировал сухо факт, все еще где-то очень далеко блуждая в своих мыслях. На эту папку у него ушло много времени, все это невозможно провернуть за пару дней, даты на некоторых документах были полугодичной давности. Он скрупулёзно со страстью маньяка привел все ее дела в порядок, аккуратно разобрал и разложил по полочкам. Первая мысль, которая посетила ее, была конечно же о Забини. Удивительно, что он не пришел к ней или не подослал Паркинсон, чтобы это пресечь. Ответ очевиден — он не знал. Вероятнее всего для него это оказалось такой же неприятной неожиданностью, как и для самой Грейнджер. Стоило только чуть-чуть пустить Драко в свою жизнь, и он нагло просочился во все чего она когда-либо касалась, замарал собой буквально каждый сантиметр ее существования. Однажды переступив черту, другие он уже не замечал… Об этом ли в свое время предостерегала ее Паркинсон? «…Ты ему слишком нравилась, и он слишком много тебе позволил, скоро он придет за своей платой…». Тогда она превратно ее поняла, ох уж эти интриганы, никогда не могут сказать ничего напрямую. Эти их аристократические замашки созданы только для того, чтобы путать.              — Малфой, ты — псих! — Гермиона попыталась его от себя оттолкнуть, но не смогла. Ухоженные пальцы с не до конца вычищенной засохшей кровью под ногтями, впились в тощее плечо.              — Только заметила? — прошипел он, дергая ее второй рукой за запястье на себя. Стул качнулся и она упала ему на грудь, безуспешно вырываясь из объятий, которые как стальные кольца удерживали тело. Она дергалась просто потому, что не привыкла подчиняться, а на самом деле хотелось уткнуться ему в шею и разрыдаться так протяжно и долго. Гермиона оказалась на грани отчаяния: Гарри в тюрьме, Малфой вот-вот распрощается с жизнью, Рон дискредитирован и ведет себя странно после встречи с ее любовником, как маньяк следуя за ней и даже бумага о разводе его никак больше не трогала. Она быстро выдохлась, еще пару раз резко дернувшись. Если бы Грейнджер действительно хотела выбраться, нашла бы кучу способов его покалечить. Дыхание сбилось, став смесью тяжелых всхлипов и пищащих выдохов. Непроизвольно концентрируясь на биении сердца другого человека, разум уплывал куда-то далеко в себя, оберегая психику от новых страшных мыслей и обреченных на провал ожиданий. Шепот у самого уха вернул ее в маленькую допросную, — только не отходи от рыжего ни на шаг, я очень тебя прошу, Грейнджер.              — Если ты так обо мне печешься, так меня любишь, что ж тогда не предложил мне руку и сердце? — не поднимая головы с грустным смешком, прокомментировала Гермиона, удобнее укладываясь на мужской груди. Все его тело обратилось в камень, он перестал дышать и демонстрировать хоть какие-либо признаки жизни. И так противно стало на девичьей душе, она ненавидела себя за эти мысли и желания, пряча их глубоко внутри даже от себя самой. Он молчал, никак не реагируя, делая только хуже, больнее, нестерпимее. Нет ничего страшнее женской обиды, эта отрава выжигает все. Гермиона поднялась вместе со своими кошмарно влажными глазами, закусывая губу из последних сил сдерживая порыв. Ее подбородок уже начал дрожать, предостерегая истерику, кончик носа слегка покраснел и распух. Вымученная улыбка коснулась пухлых ярких губ, налитых кровью от постоянного покусывания, из уголков глаз друг за другом огромными прозрачными бусинами покатились слезы. Сухой язык шкрябнул по краешку рта несколько раз подряд, холодная ладонь легла поверх его сердца и омерзительно скрипучим шепотом она добила его, — ах, точно, его же у тебя нет! — ладонь безвольно соскользнула вниз.              Пустые серые глаза таращились прямо на нее, они скользнули в сторону только один раз, тут же возвращаясь, чтобы блеснуть своим малодушием. Он провел пятерней по волосам, оставляя их стоять, вздымаясь как у городского сумасшедшего. Пальцы опять застучали по столу, пока жевалки на челюсти медленно перекатывались под кожей. Малфой продолжал таращиться и с каждой секундой его лицо приобретало все более земельный оттенок, тропический загар не спасал положение. Горло сжалось в глотке, потом в еще одном и еще одном, но тошнота все подступала, а голова кружилась. Теперь уже был его черед вымученно усмехаться, запрокинув голову назад, больше не в силах смотреть на эти гребанные слезы. С минуту он таращился в потолок, прежде чем выдохнуть из себя все, опуская локти на колени и пряча глаза за слипшийся челкой, прожигая пол.              — Как будто ты бы сказала — да! — хриплый полушёпот перемешался с горечью, опять эта мерзкая улыбочка приклеилась к губам, обезображивая лицо маской лживой надменности. Драко смотрел не отводя глаз и оскал не спеша растекся по совершенно бескровному полотну кожи. Он перестал паясничать, чтобы снова стать больным, загнанным зверем с обреченным взглядом. Печальное выражение его лица так и кричало Гермионе, что это она виновата в том, что все так обернулась. Он молча обвинял ее в собственной несостоятельности, в своих же поспешных выводах, неправильных решениях, как и она его. Перекладывание ответственности и вины за свои же поступки и сделало из них вечных страдальцев. Они не доверяли друг другу, ненавидели большую часть качеств, не договаривали, лгали, но по итогу все же тянулись снова и снова, чтобы блаженно умереть.              — Но ты и не предлагал, — тихо и без слез подытожила Грейнджер, возвращая ему его же претензию. Тонкая грань между ее эмоциональными состояниями была нестабильной, она мгновенно учуяла давление и тут же встала в стойку — классическая агрессивная защита в ее исполнении была безупречна.              — Я предлагал сбежать вместе! — бешено взревел Малфой, подрываясь с места, быстро обводя конкуры женского лица своими безумными зрачками. Его дыхание сбилось, движения стали резкими, раненная кисть заскребла по столу. Он поджал губы, становясь темнее, злее и с размаху треснул кулаком по звонкой металлической поверхности, не отвлекаясь на боль, продолжая изводить прямым взглядом, бросая вызов, вовлекая в словесный бой, уже не в силах себя контролировать. Ему было что сказать, также как и ей.              — Куда ты все пытаешься сбежать? От себя не убежишь! Я не хочу бегать! Здесь мой дом и моя семья! Мое место тут, с ними! — не осталась в долгу Гермиона, повышая с каждой буквой тон. Она вслед за ним поднялась с места, обходя стул, чтобы встать напротив, смешно вытянуться, в глупой надежде казаться выше.              — Рядом с этой рыжей обезьяной?              — Он мой муж! У нас все наладится.              — Не наладиться! Как не претит мне это признать, но у Уизли есть гордость. Он больше не ляжет с тобой в одну постель никогда.              — Ты разрушил мою жизнь!              — Удобно так думать, правда, Грейнджер? Я не святой, не отрицаю, но и ты тоже не дева Мария.              — Ты непробиваемый и упертый…и…самовлюбленный, безответственный…интриган!              — Зато ты у нас ангел благочестия во плоти! Всегда орешь и доказываешь свою правоту с пеной у рта. Вечно себе на уме, следуешь каким-то планам, при этом меня называя циничным. А сама-то хороша, придумала себе модель идеальной и удобной семьи и все то у тебя правильно и красиво. Так чистенько и аккуратно, а если капнуть поглубже, то там одна грязь. Ты ведь задумывалась почему переспала именно со мной, зная тебя, могу руку на отсечение дать, что ты изгрызла себя изнутри. Потому что я был беспроигрышным вариантом! 100% мерзавец, на которого можно спихнуть вину. И я чувствую себя виноватым, но не за это. Тут, сахарная моя, ты сама облажалась! Меня не впутывай! Я должно быть сейчас открою тебе тайну, но мы с тобой одной породы, солнышко! Ты такая же упертая, такая же самовлюбленная, такая же интриганка, готовая на все ради достижения своих целей! И если мир будет стоять у тебя на пути, ты легко его сожжешь без сожаления! Так может хватит уже прикрываться своим этим напускным благородством? Ты всегда смотрела на меня сверху вниз, еще со школы, по непонятной причине считая себя выше моего жалкого существа, но нет — это не так. Мы с тобой ползаем в одной плоскости, бесценная моя!              Драко ни на шутку разозлился, рука молниеносно скользнула по спинке стула и он бросил его об стену, дрожа в своем гневе. На крик и шум в допросную ворвались авроры, тут же скручивая его на столе без лишних прелюдий. Лицо встретилось с жестким металлом, треснувшая губа в очередной раз закровоточила то ли от удара, то ли от того как бешено он орал на Гермиону. Его тело по инерции продолжало трепыхаться, совсем не желая подчиняться чужим рукам.              — Отпусти меня, я сверну ей шею! Даже не представляешь, какой словлю кайф, когда услышу хруст твоих позвонков, знаешь, мне не в первой! Кажется, я начинаю входить во вкус!              — Оставьте нас! — заверещала Грейнджер, авроры замерли, переглянулись и отошли в сторону.              Ее живой злобный взгляд сдирал со всех присутствующий кожу и дробил кости. Малфой уже поднялся, громко лязгнув цепью по металлу, с точно такими же глазами, как и у нее. Она мгновенно сократила расстояние, встав между Драко и столом, тяжело и даже бесновато дыша. Пульс долбил, сердце колотилось, эмоции плескались, отказываясь подчиняться хозяевам. — Мы настолько же похожи, насколько отличаемся! И я никогда не буду твоей, Малфой! Я останусь с мужем, рожу ему детей, а о тебе забуду, словно никогда ничего и не было! А ты сгниешь в тюрьме, пока я буду смотреть, как растут мои дети!              Он пнул стол рядом с ней с бешенными глазами. Авроры были уверены, что он свернет ей шею, когда Малфой обхватил пальцами ее горло и дернул на себя. Один из них уже сжал палочку в любой момент готовый вырубить подследственного. Она сделала шаг навстречу с такими же дикими глазами, и невольные зрители уже были не так уверены кто из них кому свернет шею. Ее руки скользнули по его плечам и их влажные лбы соприкоснулись, из Драко вырвался облегченный выдох.              — Свернешь мне шею и больше никогда не попробуешь моих восхитительных тостов на завтрак, идиот, — прошептала она совсем тихо, только для него. Малфой прикрыл глаза, губы растянулись в улыбке, притягивая ее ближе к себе, холодная цепь от наручников легла ей на грудь. Тысячи воспоминаний обрушились на обоих, напоминая о том, что было и что никто из них никогда этого не забудет.              — Сегодня отличный день, чтобы умереть, — беззаботно улыбаясь, отпустил Драко, перебирая пальцами в кучерявых густых волосах. Она крепче к нему прижалась, вдруг снова осознав, что это все может в любой момент закончиться. Что там за дверью ее ждет очередная война, только теперь враги прячутся лучше. Сердце сжалось от одной только паскудной мысли, принадлежавшей даже не ей. Неконтролируемый страх за жизнь этого беспутного мужчины душил намного сильнее, чем его горячие пальцы на шее.              — Ненавижу, когда ты так говоришь. Ненавижу тебя!              — Ты от меня без ума…