ПСИХОЗ

I

      Камера предварительного заключения осталась такой же убогой, какой Малфой её и помнил. Обшарпанные стены, отсутствие окон и повсюду руны, вплетенные в само существо этого места. Холодные прутья решетки вибрировали защитным полем, стоило к ним прикоснуться. Поттер в очередной раз перечитывал отчет — он работал даже после отстранения. Его самоотдаче и страсти к своему делу можно только подивиться, а вот его вечно туда-сюда снующие подчиненные продолжали нервировать Драко своей беспомощностью. Из-за всей этой путаницы и паники аврора и Пожирателя снова посадили вместе, хотя все остальные комнаты этого министерского отеля были пусты.       Драко просунул руки через широкие дыры решетки, опираясь влажным лбом на дрожащий металл. Во всем теле волнами пульсировали боль и усталость, чужая тревога медленно нарастала в душе. Саднящее чувство билось легкой бабочкой внутри, с каждым взмахом крыльев все ощутимее царапая внутренности. Под веками появилась Миа, их связь натянулась, темное и жуткое чувство необоснованного страха сожрало его сознание, настолько мощное, что подкосились ноги. Драко вцепился в решетку до хруста костей, крик, перешедший в хрип, пока он беспрестанно требовал Кингсли, вырывался будто не из его горла. Паника ломала кости изнутри, в ушах стоял смертельный треск, пока он продолжал орать. Поттер подлетел почти сразу, отдирая его от решетки, совершенно не понимая, что происходит. Взмокший, трясущийся с бешенными глазами Малфой держался за сердце, через футболку расцарапав ногтями кожу до крови.       — Грейнджер в беде, — прорычал он, хватая шрамоголового за плечи. Они смотрели в глаза друг другу какую-то долю секунды, прежде чем Поттер метнулся к решетке и позвал часового. Министр по приглашению Гарри появился сразу, и Малфой кинулся к нему.       — Я подпишу любую бумажку, признаюсь в чем угодно, только отправьте в дом Грейнджер спецотряд немедленно! — взмолился Драко, его тело стало сырым, а голос непривычно просящим, почти заискивающим, он снова вцепился в многострадальную решетку, защитное заклинание почувствовало агрессию и стало исходить более интенсивными волнами, обжигая кожу.       Бруствер с подозрением сощурил глаза, примеряясь к отпрыску Малфоев, пока еще не раскусив, в чем же подвох. Министр не был исключением: он, как и все они, ни на йоту не доверял мальчишке-приспешнику Темного Лорда. Не разрывая зрительный контакт с Драко, он почти неслышно произнес «Гарри?», и Малфой тут же дернул башкой к Поттеру, что стоял рядом мрачнее обычного. И снова этот его умоляющий вид — просящий, отчаянный вкупе с почти умирающим, тяжелым, хриплым дыханием из самого сгнившего нутра. Он стоял неподвижно, продолжая безмолвно умолять, ожидая в течение мучительных секунд ответа от национального героя, что, черт его дери, совершенно не торопился, пока его обожаемая подруга могла возноситься к праотцам. Гарри только слегка кивнул, и к моменту, когда Драко повернул голову, за Кингсли уже захлопнулась дверь.       — Почему ты все еще здесь, Поттер?! Разве тебе не нужно бежать и спасать мир? — зашипел Малфой, поджав тонкие губы; металлический прут решетки, за который он держался забинтованной рукой, раскалился докрасна, и ему пришлось отдернуть ладонь. Запах жженой кожи и тряпки ударил по рецепторам, заставив Гарри сглотнуть, дабы перебить подступившую тошноту. Поле с заклятием рядом с белобрысой проблемой пошло тревожной рябью, словно кто-то кинул мелкую россыпь камней в воду. Малфой весь исходил ядом и злобой, трясся, сжимая кулаки, но ничего не мог сделать, кроме как направлять свою ярость на старого недруга. Всегда на его пути стоял Поттер: если бы не он, они могли быть сейчас где-то далеко и в безопасности. Этот шрамоголовый утырок оставался, остается и будет оставаться огромной проблемой. По ведомой только самому Драко причине, он продолжал его ненавидеть и винить в этой странной привязанности его Мии к мутному другу детства.       Один резкий шаг вперед позволил возвыситься над аврором совсем немного — каких-то несколько сантиметров мнимого превосходства. Колючий Малфой тонул в ярости, пропитываясь тяжелым чувством опасности к слишком далеко находящейся от него женщине, которой он никак не мог помочь и никто не мог. Демон верещал над ухом и не затыкался, злобный шепот смешался в какофонию жуткой обреченности.       — Уймись! — твердо предостерег его Поттер, сделав встречный шаг. Напряжение вспыхнуло между ними как по щелчку. Решетка, отделяющая обоих пленников от свободной жизни, вибрировала все сильнее. Гарри тоже оказался на взводе, но скрывал это лучше.       — Все хорошо, капитан? — послышался бархатный женский голосок со стороны двери. — Может, мне его перевести в другую камеру? — не унималась сторож, все время поправляя форменную куртку, что была ей не по размеру. Аврор не шелохнулся, продолжая высверливать ментальные дыры в бывшем подопечном, как и сам Малфой. Металл начал трещать и ощутимо содрогаться, часовая прокашлялась и предприняла еще одну попытку урезонить заключенных: — Если вы не прекратите, мне придется применить силу!       — Не стоит, все в порядке. Спасибо, — наконец прервал вендетту один из участников. Гарри мягко ей улыбнулся и поднял руки в примирительном жесте. — Мы хотим быть в сознании, когда вернется Бруствер.       Малфоя как молнией ударило от этих слов, все тело содрогнулось в спазме, он тут же посмирнел и, пару раз громко шаркнув ботинками, улегся на свое место. Искусственный свет хорошо освещал изможденное лицо, а пальцы все время отбивали одну и ту же мелодию, нервируя сокамерника, но Гарри ему ничего не сказал. Этот белобрысый и правда за нее переживал, такое нельзя сыграть, а если и можно, то в Драко явно помирал за зря талант. Он дергался от каждого шороха со стороны двери, иногда хватаясь за грудь, словно прислушиваясь к ощущениям. Из раза в раз сильнее бледнея, все время вертясь.       Они оба наматывали круги по тесной комнатке в долгом и невыносимом ожидании, пока Кингсли не вернулся, и вид его ничего хорошего не предвещал.       Поттер нервно дернулся половиной тела, когда министр тяжело вздохнул и быстро просканировал глазами второго подследственного, прежде чем вернуть свой тяжелый взор к нему. Пространство вокруг стало вязким, тягучим и отдавало горькой полынью в основании горла и под языком. Кингсли опустил глаза, обернувшись на дверь позади себя. Легкий взмах палочки, чтобы щелкнул замок, и еще один, чтобы ни звука не выползло за пределы их разговора тет-а-тет. Он совсем немного поднял подбородок и опять глубоко выдохнул, что крылья носа еле заметно завибрировали.       — Уизли в критическом состоянии в больнице! — только и успел проинформировать министр, прежде чем Малфой вцепился в решетку.       — Кто из Уизли? Кто? КТО? — попытался вырвать он ее руками, весь бледнея на глазах. Покрасневший металл принудил отдернуть ладони со злобным шипением, Драко согнулся пополам, пряча кисти между коленей, пытаясь взять под контроль дыхание, что было сейчас громче его визга. Пол перед ним завертелся со страшной скоростью, он зажмурил глаза в тщетных попытках не поддаться панической атаке, весь покрываясь блестящими капельками пота, от которого щипало под веками.       — Рональд почти мертв, лекари разводят руками, нет никаких гарантий, что он переживет эту ночь. Гермиона относительно в порядке, весь удар он взял на себя. Трое профессионалов предположительно из южной Америки, нам пока не удалось установить личности. Один убит, один в коме, последний скрылся, как только мы появились. А теперь, вы двое, объясните мне, что тут, драклы вас дери, происходит?! Пока я не выбил из вас это силой!       Малфой с грохотом рухнул на колени, запрокидывая голову назад; на хищном лице растянулась мечтательная улыбка. Он перестал хрипеть, шипеть и в принципе издавать звуки, разглядывая потолок камеры. Неподъемное чувство склизкого страха тянуло его в преисподнюю, именно туда, где ему было самое место. Ему и всем участникам этого полоумного шоу вместе с их демонами и чертями, живущими внутри.       Прохладная холодность, с которой держался министр, пока его протеже находилась в опасности, раздражала Драко больше всего. Эта их маленькая дружная семья никогда не убедит его в силе своей сплоченности, как бы там все ни обернулось, а верил он только в кровное родство, плоть от плоти, и по-другому просто быть не могло. Грейнджер смотрела на Кингсли как на Прометея, дарующего людям огонь, мечтая, чтобы ее печень так же клевали стервятники на протяжении всей бесконечности. Ну, что добавить, он взращивал достойную замену скрупулезно, дотошно и не собирался отступать от плана, бросая ее под перекрестный огонь, чтобы она прошла настоящее боевое крещение Советом Чистокровных. Но он не учел один маленький нюанс: она могла и не дожить до этого самого крещения.       — Выпусти меня, Кингсли, я разберусь, — напряженный голос Поттера дрогнул на последних буквах, теряя их в отделившейся слюне, которая уже начала исходить пеной в уголках рта. Мышцы на шее натянулись как струны, острой болью напоминая о старых травмах. Он интуитивно поднял правое плечо вверх, и его всего словно перекосило. Министр стоял молча, плавая глазами из стороны в сторону, задерживая их то на своей верной гончей, то на мутном недопожирателе. Он неоднозначно тихо вздохнул, с подозрением прищурился, в очередной раз цепляясь с ехидным Малфоем глазами.       — Прости, Гарри, но ты останешься тут для своего же блага, — уныло прошептал он, щелкая пальцами и снимая защитные чары. Дверь тихо скрипнула, и двое авроров с покрытыми лицами остановились за его спиной.       — Отправь кого-нибудь ко мне, — сполз на пол Поттер, как-то уж быстро сдавшись в этой словесной баталии. Драко был уверен, что национальный герой должен до последнего просить дать ему погеройствовать или как там у них это принято… Но точно не обреченно вздыхать и моментально сдаваться.       — Уже. Джиневра с ребенком на секретной квартире, скоро туда доставят Гермиону. И еще твоя жена просила передать, что свернет тебе шею, если ты оставишь ее детей сиротами.       Тюремная решетка прошла рябью и перестала дребезжать; хоть шутка была смешная, никто из присутствующих почему-то не смеялся. Малфоя выволокли под обе руки из камеры и повели в неизвестном направлении, пока Гарри невидящими глазами сканировал свой отчет.

II

      — Вчера вечером у меня состоялся очень занятный разговор с Гермионой касательно вас, мистер Малфой, а сегодня утром еще один совершенно противоречащий ее недавней позиции. И уже в полдень ее пытаются убить, и я не представляю, кто это может быть.       — Так и не представляете? — закатывая глаза, в голос засмеялся Драко, в конце сильно закашлявшись.       Предложенный ему стул неудобно впивался буквально во все части тела, с которыми он соприкасался. Маленькая комнатка в дальнем углу Министерства для грязных допросов — вот куда он точно не хотел бы возвращаться. Минимум света, что слепит перед носом, и все время движущиеся силуэты вокруг, тени, отблески и сгущающаяся тьма. Министр звучал зловеще откуда-то со спины, чужие руки на плечах сжимали до синяков, что уже начинали ныть. Верные и натренированные министерские сторожевые облизывали затылок своим дыханием, без вопросов готовые в любой момент вгрызться в его глотку.       — Префект позволила себе некоторые недопустимые привязанности к вам, и меня это сильно беспокоит. Вы со своими детскими играми отвлекаете ее от работы — от того, что действительно стоит усилий.       — Да быть такого не может… Протеже не оправдала ожиданий и надежд? — снова закашлялся Драко, свет уже порядком нервировал, глаза неприятно подсыхали, но эта обстановка и не предполагала его комфортного времяпрепровождения. Он слышал мягкие шаги Бруствера, легко кружащегося вокруг него, неприятные предчувствия ползали по внутренностям подобно клубку змей, как и предполагалось.       — Чем она занималась на острове? Какова была ее роль во всем этом? — наконец нарушил жужжащую тишину министр. Впервые Малфой услышал тревожные вибрации в его словах, тонкие и еле заметные, и если бы он хоть немного верил в их «добрую дружбу», то непременно решил бы, что этот старый хрен за нее и правда переживает.       — Эскорт и встречи с прекрасным мной, — не задумываясь ни на мгновение, сообщил он с гордостью, все так же гаденько посмеиваясь и закончив это все глубоким, недобрым кашлем.       Оставаться в сознании становилось все сложнее, яркое пятно перед глазами пробуждало головную боль, которая только-только утихла и успокоилась. Мышцы дрожали от усталости, больше не в силах держать тело, острые иглы стресса пронизывали мельчайшие нервы.       — Ясно, — отрешенно прошептал Бруствер себе под нос, звонко щелкнув пальцами.       Чужие руки испарились с плеч, лязг металлической двери казался подозрительно громким. Тело без поддержки повалилось вперед, желудок сжался и попытался избавиться от пустоты внутри, выплевывая в горло горькую желчь; очередной приступ кашля поставил члена высшего общества на колени непонятно перед кем. Тени, блики, люди продолжали кружиться, в комнате было как минимум трое человек, помимо Драко.       — Что вам ясно? Мне вот ничего не ясно!       — У меня нет на это времени, мистер Малфой! — все с тем же равнодушием подытожил Бруствер, махнув подчиненным. — Позовите Чистильщика, через час мне нужно, чтобы он выхаркал кровью все, что знает.       Дверь громко задребезжала, Кингсли покинул грязную допросную так же легко, почти паря над полом. Сейчас было самое время потерять сознание, но как назло инстинкты обострились, и Драко начал прислушиваться к каждому шороху. Тяжелые ботинки остановились непосредственно перед его лицом, пока он обтирал им пыльный пол. Резкий рывок назад парой чужих рук пробежался еще одной пустой судорогой в желудке. Запястья привязали к ножкам многострадального стула, такого же вынужденного участника сего действа, чем-то тонким, что болезненно впивалось в незажившее мясо на костях. Малфой не видел лица Чистильщика из-за этого раздражающего света, но мог с уверенностью сказать, что парнишка был громилой, пах грубым табаком и нищетой. Кто-то посторонний зажал его нос, с глотком воздуха ртом по языку растеклось знакомое зелье с каким-то несвойственным привкусом.       — Немного бодрящего с секретным ингредиентом, мы же не хотим, чтобы ты отрубился во время сессии, — прошептал каратель прокуренным голосом, грубо хватая мозолистыми пальцами небритые щеки. Он повертел его немного, заглядывая в невидящие глаза, трезво оценивая нового клиента. Видимо, внешний вид его полностью удовлетворил — охранники покинули тайную комнатку, слишком громко лязгнув дрянной дверью. Голова прояснилась, усталость в теле показалась искусственной, боль пульсировала где-то за гранью.

III

      Малфой стоял бледный как смерть, несмотря на загар; его руки не прекращали трястись, но он скалился, показывая зубы, на которых еще остался легкий налет его собственной крови. Измотанное тело находилось в вертикальном положении, только гоняя адреналин по крови; голова трещала после жесткого допроса, мозги превратились в пюре. Чистильщик поддерживал его за руки, не давая распластаться на полу. Драко с трудом повернул голову, чтобы в следующий момент еще ехиднее прошептать почти на ухо своему мучителю:       — Чарльз! После всего, что было между нами, разве ты не должен нести ответственность, как честный мужчина? — Драко снова закашлялся, глубоко, с утробной хрипотцой, сплевывая на грязный пол темные сгустки, прямо как и хотел Бруствер. Его наглая морда не прекращала растягиваться в гаденькой улыбке даже в процессе выплевывания легких.       — Удивительно! После часа допроса у вас все еще есть силы паясничать? — с задумчивым видом проговорил министр, заинтересованно разглядывая полуживого мужчину перед собой. Он кивнул головой подчиненному, и Малфоя бросили на полюбившийся стул. Надо для справедливости уточнить, что каратель-узурпатор-живодер тоже выглядел не лучшим образом. Его руки тряслись меньше, но они тряслись, и кожа блестела так, как если бы он этот час просидел в сауне.       — Чарльз был нежен со мной, а вы знали, что на прошлой неделе умер его кот? Он очень переживает, я бы на вашем месте цветочков там ему послал, а то он для вас людей до смерти мучает — выхлопа ноль, — осторожно отгородился Драко трясущейся ладонью от Чистильщика, как будто тот не мог его в таком случае услышать. Со спины раздался раздраженный и уставший выдох последнего, и их подопечный остался собой доволен.       — Очень интересный у вас талант, мистер Малфой.       — Вы не могли не знать, что я легилемент! Это есть в моем деле, а вот электрошок был лишним.       — Да-да, и именно поэтому в вашем бодрящем оказалась капелька дурмана, но… как вы это делаете? Чарльз, как вам уже известно, лучший легилимент и отличный окклюмент, но вы…       — Это не легилименция и не окклюменция, — прокуренный голос Чистильщика донес до нежного обоняния Драко аромат дешевого табака, и он поморщил нос в очередной раз. — Я готов поклясться, что наше сознание… разум… был единым целым. Он не читал мои мысли, он и был ими, так же как и я.       — Я уже понял твою позицию, спасибо. Гарри мне доложил об этой вашей «особенности», зря я не воспринял его всерьез. Нашли у него что-то интересное?       — У Поттера в кастрюльке, что он называет «голова», — скука смертная, там одна работа. Мне кажется, что если бы он мог трахать свою работу, то непременно это сделал бы. Ему это, к слову, чертовски не понравилось, и знаете, что я сделал, узнав об этом? — Драко качнулся вперед и в очередной раз мерзко ухмыльнулся.       — Удивите меня.       — Влез ему в башку еще раз и еще, он даже не заметил. Стоит лучше обучать авроров, а то так любой может узнать все ваши грязные секретики, — хрипло рассмеялся Малфой, заваливаясь на один бок; плечо невыносимо жгло от разряда электричества, и ему хотелось как-нибудь напакостить. И ничего лучше он в своем беспомощном состоянии не придумал, кроме как позлить министра, посеять в нем сомнения в их непорочной, незыблемой семье.       Кингсли кивнул, Чистильщик качнулся и споткнулся, когда выходил за дверь, грубо выругавшись себе под нос. Глаза сами собой закрывались, не в силах уже выносить этот мерцающий свет перед лицом, так губительно действующий на нервы. Малфой в какой-то момент потерял связь с реальностью, его мозг просто отключился, хоть и тело все еще функционировало. Это стало понятно по перемещению министра из одного угла в другой и по продолжению монолога с середины.       — …сбиваете ее с пути, и я с превеликим удовольствием упеку вас надолго сразу после завершения компании, — закончил Кингсли и наконец выключил эту дрянную лампочку. В допросной загорелся искусственный свет, отчего Драко затошнило еще сильнее, и он опять сплюнул собравшуюся во вру кровь.       — Поттер тоже собирался это сделать! И где он теперь? И вообще, я уповаю на ваше «благородство».       — Вы были в свое время так близки к аду, всматривались в бездну, и все еще верите в существование справедливости и благородства? Историю пишут победители и чаще всего не чернилами. Ваша история тоже может быть написана кровью, если вы не станете сговорчивее.       — Я как открытая книга! Чарльз подтвердит, он, к слову, обеспокоен еще и своим любовничком, но Эндрю обязательно уйдет от жены к нему, я уверен, — зашипел Малфой, опять растягиваясь в своей отталкивающей улыбочке, и даже вновь открывшийся кашель его не приструнил. Министр придвинул стул и сел напротив, устало разглядывая заключенного.       — Я вот помню еще запуганного дрожащего паренька в одиночной камере, а вы? — не отрывая глаз, прошептал он и неторопливо закинул ногу на ногу, шурша мантией. Улыбка с лица Драко сразу слетела, и он сплюнул министру под ноги уже не из необходимости.       — Свежо настолько, как будто только час назад сидел в вашем гадюшнике. Я тоже кое-что помню. Например… как доблестный министр запугивал пацана и в красках описывал, что могут сделать с его семьей, если он не будет сотрудничать. Или как его забывали накормить или напоить… Жажда хуже голода, вот вы пробовали не пить несколько дней? Помню, как спекулировали моей жизнью перед отцом. Помню, как тянули время до суда, чтобы я стал постарше, никакой жалости для отпрыска Пожирателя, да? Помню озлобленное стадо, ворвавшееся к нам в дом, ничем не лучше шакалов Лорда. Я много чего помню, господин Министр Магии.       — Отличная память, мой мальчик. Смотрю, вы стали посмелее, похвально. Жаль, что не разучились влипать в сомнительные дела.       — Во второй раз уже чувствую себя тут как дома. Это как наркотик! Один раз попробуешь просрать свою жизнь — и потом невозможно остановиться.       — Ее убьют, и вы окажетесь в этом виноваты. Помогите нам спасти мисс Грейнджер.

IV

      Тьма густая и липкая обволакивала тело, наружу выползло ноющее чувство тревоги. Демон кружился вокруг, гаденько посмеиваясь и мерзко улыбаясь. Малфой не видел его морды, но там точно была зубастая лыба.       — Что она для тебя? — проскрипело в голове так знакомо, но совершенно инородно.       — Просто увлечение…       — Просто… увлечение… Маленький грязный секрет… — опять гадко посмеялось чудовище — теперь привычно. Чувствовалось между ними родство, ему хотелось доверять, Малфой должен был ему открыться.       — Разве это секрет, если о нем знают больше одного?       — Ты же прячешь ее даже от себя там, внутри, за сотней дверей — значит, секрет. Молил сбежать с тобой, ни грамма гордости. Ползаешь в ногах у какой-то грязнокровки. Позор рода! Позор семьи! — дрянной шепот и без него все знал. Раздражающие смешки стучали внутри черепа, пульсируя в висках. Он был не прав, во всяком случае не во всем.       — Я не ползаю!       — Она бросает тебя снова и снова, а ты все лезешь, чего-то хочешь, а сам даже родителям о ней рассказать не можешь, — разозлился демон и тут же злобно взвыл, а потом опять чересчур громко захихикал.       — Они не поймут!       — Ты не знаешь этого наверняка.       — Знаю!       — Трус… Ей такой не нужен… У них такое не в почете… Сам знаешь, она не любит тебя. Она бросит тебя и не обернется.       — Пусть не любит!       — Смешной, такие, как ты, так не могут. Это грызет тебя изнутри, я же чувствую, мы с тобой одной крови. Твоя жалкая душонка жаждет этого — владеть всей ей без остатка. Тебе важно знать, что она твоя и больше ничья. Но разве можно владеть ветром или дождем?       — Что за сентиментальные сравнения? Глупость какая…       — Это твои сравнения, я всего лишь голос в твоей голове. Я — это и есть ты! Та часть тебя, которую ты никак не хочешь принять.       — Я стал лучше!       — Да? И в чем же ты лучше меня? — хихикнул демон, принимая смутные очертания человека. — Молчишь? Нечего сказать? Либо ты уже снимешь этот костюм и отпустишь себя, либо она умрет! Твоя душа в обмен на ее жизнь… Времени не осталось… Тик-так… тик-так… тик-так… — легли острые когти на плечи, и морда приобрела знакомый силуэт. Из кривого зеркала на него таращилось отражение с пылающими красными глазами. Бледное лицо тяжело было разглядеть во мраке, но себя не узнать невозможно.       Проснулся Малфой уже в камере, без окон сложно было определить время суток. Все тело, подобно высохшему дереву, очерствело на матрасе. Последнее время он слишком часто использовал способность, приобретённую на Маврикии. Как и предостерегал старик, демон его жаждал власти. Нельзя ковыряться в чужих душах и при этом не потерять свою.       С соседней койки таращится Поттер, желающий распустить свои шаловливые ручки. Как в старые добрые времена, вот бы сейчас напакостить шрамоголовому и на обед помчаться. И чтобы на улице тепло, и девчонки глазками стреляли, и все мысли только о глупостях…       — Кто это был Малфой? Как ты узнал? — не мог помолчать Гарри еще несколько минут, чтобы дать насладиться этим смятением после пробуждения.       — Я не знаю! Для слепых уточняю — я был тут с тобой! — с трудом перевернулся на бок Драко и свалился с койки. Дверь в коридоре щёлкнула, и часовой впустил Дафну Грингасс.       — Мне стоило догадаться… — прошипел он не в силах подняться.       — О! Не вини себя, дорогой. Ты всегда был не особо сообразительным, — мягко, даже бархатно прошептала сучка. Она стояла там, за решеткой, дергая Палату Лордов за причинные места. Малфой сразу это понял, как только адвокат пришел к нему с предложением, но и сам без дела не сидел.

***

      Демон жаждал свободы! Самое время отпустить поводок, все равно места для маневра не осталось — впереди только преисподняя, а позади пепелище. Вот и достиг Малфой в своих скитаниях точки невозврата. Если ему суждено погрязнуть в этом дерьме, то он утащит с собой так много народу, как только получится. Они вместе будут жариться в аду в соседних котлах.       Осторожная сука пришла лишь для того, чтобы на него посмотреть, лишний раз не треплясь о своей деятельности. И так было понятно, кто тут руководит балом чистокровных консерваторов. Не хотелось залазить в женские разборки, но все вышло за пределы обычных склок, на кону стояла жизнь Грейнджер. Агония жгла тело и разъедала разум из-за гадких предчувствий. Даже мысль о ее смерти выворачивала наизнанку.       Только гостья скрылась, как Поттер дернул его за футболку, пытаясь что-то выяснить. Шум от надоедливого голоса мешал сосредоточиться на шёпоте демона. Он-то точно знал, что нужно делать, а шрамоголовый утырок мешал. Кингсли сам оттащил свою гончую, Малфой кивнул ему. Он полностью готов был сотрудничать, пытаясь разобрать эту кучу из проблем.       В кабинете министра стоял приятный аромат дорогого дерева и свежего кофе. Английская разведка и коллеги из других стран уже ждали возможности пообщаться с мистером Малфоем. Казалось, что если будут и другие, то гарантии станут надежнее. Бруствер до последнего упирался и не хотел делить такой лакомый кусок, но Джек был не по зубам кому-то одному.       Торги оказались тяжелыми и долгими — что-то записывалось, что-то сразу уничтожалось. Они пошли почти на все, что он просил, кроме полного освобождения, естественно. Общественность пока еще не осведомили, что оправданный Пожиратель Смерти убил паренька. Кингсли не планировал раскрывать это, но он не мог проконтролировать остальных. Теперь Драко знал, что его ждет поцелуй или долгий отпуск в Азкабане, и терять было совсем нечего. Ему просто не могло повезти сильнее: пацан оказался магглорожденным, вот и еще одна приписка в деле о расовой ненависти.       Дафна Гринграсс являлась частью всего этого на острове, она думала, что Малфой не в курсе, но он знал. У Джека всегда было скверное чувство юмора, и он шепнул о некой даме, что так сильно жаждала разнюхать о его делишках. Воспользоваться этим не составило труда — Драко давал только ту информацию, которой могла владеть сука. Если даже большой босс не побрезговал в столь трудное время прийти за ним и достать его через Гермиону, то сестричку Даф он точно вздернет на Голгофе. Но! Немного позже, когда она отыграет свою роль и сама лично поддержит компанию Грейнджер. Это будет очень смешно, демон планом был доволен, радостно подвывая за плечом. Она хотела войны — так мадам ее получит, ведь масок больше нет.

***

      На квартиру к Грейнджер его не пустили, но он все равно пытался выторговать с ней встречу. Было ожидаемо, что Кингсли перед слушанием, которое пройдет уже послезавтра, не даст им увидеться. Может, так даже лучше… Малфой привел себя в порядок, и конвой сопроводил его до отчего дома, как раз настало время ужина. Мать была счастлива, что он решил заглянуть, и не переставала расспрашивать об Астории и их планах на жизнь. Кажется, его не было дома пару недель или чуть больше, а по ощущениям — столетие. Отец выглядел намного лучше, и Драко молился, чтобы старику хватило сил принять еще один удар судьбы. Теперь он окончательно свыкся с мыслью о том, какой из него получился плохой сын. Он честно пытался стать лучше или хотя бы казаться, но как будто еще сильнее скатился на дно.       В родительском доме теперь стало так тепло и уютно, вернулось это давно забытое чувство родного. Драко посидел с матерью в ее зимнем саду, созерцая ползущую гипсофилу на стене. Она достала старые альбомы, пользуясь моментом, раз ее малютка сегодня в таком хорошем расположении духа. Сотни детских снимков довели ее до слез, она лежала у него на плече, плача и смеясь очередной колдографии своего маленького чуда.       Про второго родителя он тоже не забыл, Люциус, как всегда, работал в своем кабинете, хоть и дел уже никаких у него не имелось. В руках Драко держал стакан с ирландским виски — лучшим, по мнению отца, и весьма посредственным, по наблюдению сына. Младший Малфой пытался припомнить, с каких пор ему стало позволено пить при нем, но не смог. На ум пришло только, как Тео с Блейзом притащили полумертвое тело — маггловский алкоголь надолго отложился в памяти. Отец готов был его убить еще до того, как узнал, чем любимый отпрыск так накачался.       Люциус размышлял о политике, о других семьях и тоже весьма интересовался планами на жизнь наследника. Он изо всех сил старался не давить и вести непринуждённую беседу, но тяжело бороться с привычками, десятилетиями живущими внутри. Больше Драко это не волновало, а только забавляло и сразу вводило в уныние. Он старался не загадывать наперед — выжить уже являлось отличным достижение на данный момент. Младший Малфой устал так, что просто не осталось сил. Кому поплакаться, как не родителю? Он не собирался этого делать, не хотел портить вечер, но нужда все контролировать и нести ответственность за себя, и за Грейнджер, и за ее ребенка, будь он неладен, добила решимость.       — Как ты вынес все это? Что помогало тебе держаться, когда казалось, выхода нет? — не глядя на отца, внезапно прошептал хриплым голосом Драко.       — Сын, ты меня пугаешь. У тебя все хорошо? — насторожился Люциус, даже привстав с кресла. Ему приходилось прикладывать уйму сил, но он никому не позволял себе помогать. Больше трость не являлась аксессуаром, а стала необходимостью.       — Завтра тебе может показаться, что мир сошел с ума, но я хочу, чтобы вы с мамой не переживали. Все будет так, как и должно быть, не вмешивайся ни в коем случае. Ты не против, я сегодня посплю здесь?       — Драко?!       — Все хорошо, пап.       Он вышел из кабинета отца, не оборачиваясь на взволнованного родителя, чтобы не чувствовать себя еще больше виноватым перед ним. Малфой-младший медленно проследовал до своей старой комнаты, коридоры мэнора больше не вызывали в нем темный страх — теперь это делали совсем другие вещи, которые нельзя увидеть, а только ощутить на метафизическом уровне. Он упал в кресло, что стояло у окна, и стал всматриваться в картину на стене. Письмо для малышки Астории далось легко — она шагнула из камина сразу же, еще бледнее и худее.       Ночь тянулась мучительно медленно. С первыми лучами солнца на пороге Малфой-мэнора стоял Поттер с отрядом захвата, Драко не сопротивлялся, когда его выводили под вспышки камер. Он только мельком взглянул на побледневшее лицо матери: ее руки тряслись, она что-то шептала отцу, пока тот крепко ее держал.       Официальный допрос Поттер вел в чистом просторном кабинете под стенограф, а за зеркалом во всю стену собрались другие немаловажные представители Министерства Магии. Среди них даже позволили находиться одному почти не предвзятому корреспонденту «Пророка». Адвокат и капитан разыграли маленький спектакль на публику, а после Драко дал на выученные вопросы такие же заученные ответы. Все прошло лучше, чем могло бы, даже наручники почти не давили.       У самой дальней стены коридора стояла Дафна с безобразно довольным оскалом, Малфой скользнул по ней глазами и ответил ей такой же широкой улыбкой. Довольство с лица сучки тут же слетело, можно считать, что приглашение на свидание она приняла. Сразу после официальной части его ждал приват с этой стервой. Драко сидел спокойный и расслабленный, и, естественно, ей это не понравилось. Она пыталась поддеть, напугать, но все это только больше забавляло демона. Люди такие смешные, особенно те, которых бытие уже перемололо, а они еще не в курсе.       — Твоя сестра беременна, я сказал ей избавиться от ребенка, но… — лениво разглядывал Малфой свои пальцы, прежде чем впиться вампирскими глазищами в жертву. Ему никогда не наскучило бы получать такого рода удовольствие. Вся спесь со стервы тут же слетела, ужас покрыл лицо, она хотела вцепиться ему глотку. Старшая сестричка не могла вздохнуть, чтобы не лопнуть от вспенившегося внутри яда.       — Не беспокойся! Я не позволю, чтобы твой выродок появился на свет! Только не в моей семье! — прошипела она, противно скребя когтями по металлическому столу, что их разделял. Драко засмеялся громко и весело, такой легкости в душе и теле он не чувствовал очень давно. Светлая макушка опустилась назад, под прикрытыми веками плясали черти, а губы от улыбки натянулись так сильно, что могли треснуть.       — Боюсь, дорогая, ты опоздала, — поднял он голову, и блестящее серебро его глаз совсем по-юношески блеснуло озорством. — Буквально пару часов назад твоя сестра стала официально миссис Малфой, теперь я ее семья. «Пророк» уже в курсе, что она ждет наследника рода Малфоев, газеты разлетаются по домам в этот самый момент. Несказанно счастлив породниться с тобой, а ты? — засмеялся Драко в голос так жутко и протяжно с животным завыванием, как отбившийся от стаи шакал. Дафна молчала, уже прикидывая в голове, как решить эту проблему быстро и безболезненно. Жаль оставлять сестру вдовой в столь юном возрасте, но ублюдок не оставил ей выбора. Она мечтала смотреть, как он гниет в тюрьме до конца своих дней, но безвременная кончина — тоже отличный вариант. Малфой смотрел на нее, словно знал, о чем она думает; перебинтованные запястья не сдерживали наручники. Он мог легко дернуться и придушить посетительницу. Его глаза вслед за ней опустились на собственные руки, пальцы медленно поползли вперед, словно подтверждая мысли в женской голове. — Хочу сразу предостеречь тебя, мы с ней связаны «первым обрядом», умру я — умрет она, и наоборот. Даже смерть не разлучит нас, — опять жутко засмеялся он.       — Какая же ты все-таки мразь, Драко! Решил избежать «Поцелуя» за счет моей семьи?! Я уничтожу тебя и твою суку! — кинула ему Дафна, скрипя зубами.       — Если ты еще раз попытаешься даже посмотреть в сторону Грейнджер, я превращу жизнь твоей сестры в сущий кошмар. Так что тебе лучше сейчас подчистить все, что ты нарыла, и позаботиться о ее благополучии больше, чем о себе. Потому что если мне вдруг примерещится, что у нее проблемы, я буду убежден, что это ты, — закончил он твердо, без этой гадкой улыбочки, с абсолютно серьезным лицом.       — Тебя надолго посадят, не стоит меня пугать, — дернулась к выходу стерва, чтобы лично удостовериться в его словах. Возможно, она еще успеет перехватить корреспонденцию, если сильно постарается.       — Уверена? — в очередной раз дико заржал в голос Малфой, откидывая голову назад.