Тяжёлая техника

После краеведческого музея с мамонтом в полный рост экскурсия по цеху компании, торгующей тяжёлой техникой с мировым именем, скучная. Корейских гостей с переводчиком просят надеть жёлтые каски для безопасности и проводят в просторное амбарное помещение с огромными потолками, где стоят бульдозеры, экскаваторы, грейдеры, а вокруг них копошатся кажущиеся совсем маленькими люди в оранжевых спецовках. Держа в памяти утренний поцелуй и с трудом перейдя на официальный вежливый стиль корейского языка, Лиза переводит всякую нудятину про габариты, технические параметры, условия обслуживания, индивидуальный подход к клиентам и высокое качество предлагаемых машин. Взгляды бывших пересекаются бегло, моментально загораются огоньками и всё-таки переключаются на разглядывание жёлтых машин с чёрной надписью названия на каждой. Тэхён еле сдерживает улыбку, с техникой ему всё понятно, а вот Лиза… — Вижу, наша экскурсия вам понравилась, — с лёгким поклоном проговаривает гендиректор, приняв улыбку иностранного гостя на свой счёт. — О, да, меня всё устраивает, ваша техника сильно поможет в нашем деле, — отвечает поклоном на поклон. Лиза просит Тэхёна подождать в холле компании, она поднимается в свой кабинет на третьем этаже, быстро проверяет сообщения на рабочем компьютере на наличие чего-то важного, выполняет парочку таких заданий, когда в кабинет входит начальница Александра Николаевна: — О, Лиза, ты уже с нами? — с интересом оглядывает свою подчинённую. — И как тебе наши клиенты? Чем занимались? — ох, попалась же ей на глаза, теперь не отстанет. — В музей вот ходили, — сухо отвечает девушка. — В музей? С таким-то красавчиком? — брови Александры Николаевны недоверчиво ползут вверх. — Я видела его в холле. Какой мужчина… А ты и корейский знаешь, м? — подмигивает она лукаво. — Сколько ему лет, интересно? — 24, — бросает Лиза, нажимая на кнопку выключения компьютера. — Серьёзно? Ты уже и возраст его знаешь, — с губ женщины не сходит улыбка. — Ну, нужно же о чём-то с ним говорить… — оправдаться пытается. — Отведи его в ресторан, он же платит, — намекает начальница, в прошлом, видимо, та ещё искусительница мужских сердец. Лиза не знает, что ответить, лишь смотрит исподлобья с вежливой улыбкой, ждёт, когда словесный поток у собеседницы закончится. — Я пойду, он ждёт. — Ох, да-да, конечно, — спохватилась Александра Николаевна, ещё раз подозрительно оглядывая одежду подопечной. — Хорошо вам провести время! — елейно мурлычет на прощание. — Мне сказали отвести тебя в ресторан и соблазнить, — говорит Лиза, спустившись в холл и жестом головы указывая Тэхёну на выход. — Что? — удивляется мужчина. — Твоё начальство дало тебе такое задание? — Да нет, это моя руководительца от чистого сердца, переживает за меня, — девушка прикладывает пропуск к датчику, который тут же пикает. — Ну, я не против, — Тэхён открывает дверь, пропуская девушку вперёд. — Второго. Соблазнения, — хитро глядит на спутницу и ускоряет шаг, чтобы открыть дверцу машины, провожаемый жадными взглядами двух девушек на ресепшене. — Куда едем? — Ко мне. Мне жизненно необходимо переодеться. — Ты живёшь где-то на окраине города? — недоумевает Тэхён от того, что они так долго добираются до места. В это время автомобиль останавливается, как и другие в обоих рядах. — Нет, всего-то на Втором Хабаровске. — На втором? Это другой город? — дёргается мужчина, оглядываясь по сторонам: одни пустыри, лишь вдалеке видны очертания малоэтажных зданий, а впереди плавно опускается шлагбаум, наверняка перекрывая дорогу транспорту. — Нет, это так район называется. Просто наш город слишком вытянут вдоль берега реки, от одного края до другого можно долго ехать, — недалеко слышится гудок электровоза. — А что, есть ещё и Третий Хабаровск? — Тэхён внимательно оглядывается по сторонам. — Ага, кладбище[1]. — А? — округляет глаза и разворачивается к девушке Тэхён. — Надеюсь, мы не туда едем? — А что, страшно? — сузив глаза и понизив голос до шёпота, Лиза поворачивается к мужчине. — Ты же знаешь, я не переношу такие места, — ёжится иностранец. — Всегда мечтала привезти тебя сюда и прикончить, — девушка поднимает руки в попытке дотянуться до шеи спутника и первая начинает смеяться, когда впереди на дороге раздаётся шум приближающегося поезда. — Да не ссы, кладбище далеко, — девушка расслабляет лицо и снова поворачивается к окну. — А мы уже почти на месте. — Впереди что, поезд? — ещё больше удивляется Тэхён, пригибая голову, чтобы лучше разглядеть происходящее на дороге. — Здесь железнодорожный переезд, мать его, вечно перекрывают дорогу не вовремя, — ворчит Лиза, наблюдая, как небольшой состав медленно пересекает трассу и растворяется в темноте с другой стороны дороги. — Значит, сейчас не вовремя? — мужчина играет бровями с хитрой улыбкой. — Это всегда не вовремя, — не поддаётся девушка, отворачивается к окну, а машина продолжает свой путь сразу, как поднимается шлагбаум. — Что-то у вас район… — Тэхён выходит из авто, оглядывается и не знает, какое приличное слово подобрать, — выглядит как-то… опасно, — рукой указывает на противоположную сторону дороги, где стоит заброшенное полуразрушенное здание. — Там пустырь какой-то, даже не знаю, что там. А район у нас так себе, если честно, но соседний ещё хуже. — Капец, и тут ты живёшь?! — возмущается мужчина. — Ну, купи мне квартиру в центре, — пожимает плечами Лиза и идёт к маленькому двухэтажному дому бледно-жёлтого цвета. — Ну и райончик, — громко стонет Тэхён, вслед за девушкой вышагивая по невидимым под толстым слоем снега нечищеным дорожкам. Деревянная подъездная дверь с трудом поддаётся ключу и со скрипом открывается, выпуская наружу ароматы сырости и затхлости. — Это не то, к чему ты привык, — замечает Лиза, — но дома у нас хорошо, поверь. Деревянная лестница со стёртыми ступеньками и свежевыкрашенными в зелёный перилами ведёт на второй этаж, где располагаются три двери, одну из которых, серую, массивную, девушка легко открывает. — Заходи! — приглашает Тэхёна жестом руки и входит следом, включая свет. — Предупреждаю, у нас живёт чудовище. — Что? — напрягается мужчина, выискивая взглядом названный объект. — Кот. У нас живёт большой, толстый и ужасно злой кот. — Зачем вы его держите, если он злой? — Сама задаюсь этим вопросом уже который год, — Лиза снимает обувь и верхнюю одежду. — Но не выкидывать же животинку на улицу. — Ну и где он? — Тэхён присаживается на стул в прихожей и снимает свои дорогие ботинки. — Он боится чужих мужиков, — девушка разделась уже. — Спрятался где-нибудь. А вот ботинки, — Лиза забирает обувь мужчины и ставит на высокую обувную полку, — нужно убрать, котик не просто злой, но и пакостный. Кис-кис, Филимон, ты где? Голодный ведь, два дня не кормила тебя, — и уходит вглубь квартиры. — Пф, тоже мне чудовище, — усмехается мужчина, заглядывая в открытую комнату, находящуюся сразу напротив прихожей. Из небольшой комнаты справа доносится отчаянный не то рык, не то мявк, и на удивлённого гостя несётся, громко топая, огромное чёрно-белое существо со вздыбленным хвостом, длинными мохнатыми лапищами и безумными зелёными глазами. Правда, не на Тэхёна, а мимо, на зов зашелестевшего на кухне пакета с кормом. — Филя, привет! — раздаётся где-то там женский голос. — Совсем оголодал, котик, сейчас-сейчас накормлю тебя, сейчас, малыш. — Котик? Малыш? — возмущается мужчина, тоже заходя на кухню, отделённую от прихожей небольшим коридорчиком и аркой. — Мне было шесть, когда нам его подарили. Он для меня малыш, хотя кусается сильно, — Лиза насыпает корм в миску под обеденным столом и поднимается. — Смотри, — показывает на свою верхнюю губу, — этот шрам от него, он цапнул меня прям за губу, представляешь?! — Точно чудовище… Как его зовут? — Филя. — Это как марка спортивной одежды Fila? — хмыкает мужчина. — Это как старое русское имя Филимон, — смеётся Лиза. — Ты его не трогай только, он терпеть не может, когда его гладят, — раздаётся под столом, куда девушка снова опустилась, чтобы налить в другую миску свежей воды животинке. — Да больно охота после твоих рассказов, — Тэхён присаживается на рядом стоящий табурет и осматривает кухню со встроенным гарнитуром из светлого дерева, с весёлыми разноцветными обоями в крупный цветочек и с большим цветущим лимоном в металлическом ведре на полу. — А у вас симпатично. — Я ведь говорила, дома у нас хорошо. Это всё мама, она любит делать ремонт, перестановку, что-то всё время покупает для дома, украшает. Цветы, кстати, полить нужно, а то мама меня прибьёт, — Лиза срывается в одну из комнат, Тэхён следует за ней. — Здесь мамина спальня, — рассказывает девушка про комнату с розовыми обоями, с розовыми шторами и сиреневыми ламбрекенами, с большой двуспальной кроватью, заправленной розовым покрывалом, огромным шкафом-купе и цветами, которые стоят и висят буквально везде. — А когда-то здесь жила моя сестра. — А когда мама твоя приедет? — Не знаю, их отправили в другой город, сами не знают, — Лиза поднимает с пола одну из пластиковых бутылок с водой и принимается поливать многочисленные цветы. — Ой, этот, кажется, сдох. Блин, — тихо ругается девушка, — мама будет в ужасе. — Это же всего лишь цветок, — не понимает Тэхён и подходит ближе, чтобы разглядеть. — Во! Скажи это ей! Я нифига в них не понимаю, а поливать почему-то приходится мне! Она, когда из командировки приезжает, первым делом, знаешь, что делает? — быстро закипает девушка. — Нет, не меня обнимает и не моим здоровьем интересуется… — пыхтит Лиза. — Она бежит цветы проверять! И мне прилетает по полной программе: этот перелила, этот недолила… — корчится девушка, явно передразнивая голос недовольной мамы. — Да ты просто ревнуешь! — смеётся всё понявший мужчина. — Пф, вот ещё! — морщит нос Лиза. — Я их просто не люблю, — и переходит с одного подоконника на другой. Поменяв бутылку, девушка направилась в другую комнату. — А здесь кто обитает? — Тэхён заглядывает следом. Комната посередине квартиры разительно отличается от предыдущей. Одно большое окно от пола до потолка почему-то не даёт достаточное количество света: в комнате темно и холодно. Стены холодного белого цвета с неярким свечением. Вся мебель ютится по углам: разложенный ужасного сине-серого цвета угловой диван, кресло в комплект, большой коричневый шкаф и непонятный столик с зеркалом. Неуютная, холодная комната. — А тут, наверно, ваше чудовище обитает? — хмыкает Тэхён, пока Лиза поливает один-единственный чахлый цветок, стоящий у самого окна на белой подставке. — Он везде обитает. А это, — она окидывает комнату взглядом, — моя спальня. — Не может быть, — недоверчиво. — Я тут только сплю. Для сна — самое оно, — и направляется на выход. — А здесь, — они заходят в третью комнату, — мой кабинет. Вот здесь я обитаю бОльшую часть своего времени. На обои не смотри только, — девушка проходит к окну, отодвигает шторы и начинает поливать цветы, которых здесь тоже много. Маленькая комната с одним окном могла бы сойти за детскую, если бы не… обои. — Что-то я не замечал у тебя странности в предпочтениях в дизайне, — скривлённое лицо Тэхёна говорит об его крайнем удивлении. — В спальне у тебя прям тронный зал Снежной королевы, а тут… подземелье? Обои в комнате были выбраны неудачно, что уж. Когда-то депрессивный девичий максимализм Лизы не соглашался ни с одним предложенным мамой вариантом, а хотел чёрные стены (а ещё чёрные шторы, чёрную мебель, чёрный ковёр). За что мама разозлилась и купила обои с кирпичами. Да, просто кирпичи, коричневые, самые обычные. Такие обои в кладовую-то не каждый себе наклеит. Ну, а шторы пришлось терпеть белые, с птичками. — Ой, не спрашивай, — отмахивается девушка. — Блин, пролила, я сейчас. Гость оглядывает небольшую комнату. Многое в ней выдаёт всё-таки детскую. Письменный стол с местом для компьютера, навесные полки с книгами, открытые и закрытые шкафчики, большой стеллаж со всяким барахлом в виде шкатулок, статуэток, аккуратно расставленных на вязаных салфетках, рамки с фотографиями, куклы и мелкие игрушки. Лиза возвращается с тряпкой в руках, вытирает оставленную на подоконнике лужу, пододвигает стул к стеллажу, наверху которого стоят ещё три цветочных горшка. — Уф, — пыхтит она, — теперь понимаешь, почему я их не люблю. Мама их завела, а поливать и лазать по всей квартире приходится мне. И если сдохнут, то влетит мне! — Давай помогу, — Тэхён забирает бутылку с водой и спокойно поливает три цветка, не забираясь на стул. — Спасибо, — улыбается девушка благодарно. — Теперь можно и расслабиться. — Мне нравится это предложение, — Тэхён передаёт Лизе опустевшую бутылку, но не разжимает пальцы, вынуждая взглянуть на себя. Тяжёлый вздох девушки и такой же взгляд вызывают у мужчины улыбку. — Ты не изменился на на грамм. — Не думаю, что ты сильно огорчена этим, — он наклоняет голову вбок, из-за чего чёлка падает на один глаз. Ещё как, ведь именно такой ты изменил мне. — Нужно привести себя в порядок, — Лиза всё-таки забирает бутылку и уходит в ванную, где не закрывает дверь на замок, но долго расфокусировано смотрит на своё отражение в зеркале, пытаясь понять, что хочет… что хочет больше. Боль, которую она увезла из Кореи, стёрла многие радужные воспоминания об этой стране и о тех годах девичества, что принято вспоминать с улыбкой и словами «было же времечко». Боль покрыла толстым слоем пыли радость и счастье, которые Лиза так ожидала встретить в чужой стране и которые встретила, в полной мере ощутила. И всё потеряла в один миг. Минута, одна минута всё самое важное убила, неуправляемым потоком светлые чувства снесла, огромную долго дымящуюся в груди дыру прожгла, бетонной плитой раздавила и в своё болото под именем «больше никогда» затянула. Со временем стихла буря, ушла вода, огонь погас, и покрыл пепел выжженное сердце, вход для чувств и воспоминаний завалил тяжёлыми неподъёмными камнями обиды, страха, разочарования, высекая на них причиняющие боль, но ставшие родными слова «здесь покоится любовь». Но Тэхён приехал. К ней или по делам — не важно. Здесь, рядом, родной и близкий, что кричать охота. То, что мирно покоилось с миром долгие месяцы, ожило, наружу просится, хочет вырваться на свободу и расправить хоть и обломанные, но крылья. Лиза боится. Боится снова бурю разбудить и под каток попасть. Не чувств — последствий. Себя боится тоже. Вместо сердца — сарказм, которому так легко оказалось научиться даже наивной девочке, вместо всех воспоминаний — одно, самое яркое и тёмное одновременно. А на пустующем ещё недавно месте желаний рождаются новые, тянутся к свету, как уязвимые ростки ранней весной под первым пригревающим солнышком, тянутся к теплу, как слепые котята, и, как они же, двигаются по запаху, к родному, знакомому, безопасному. Но безопасному ли.