MIIA - Dynasty
* воспоминание *
за полгода до Лиза зашла в загородный особняк семьи Ким, не зная, чего ожидать. Мама Тэхёна всегда одним своим видом давала понять, что не одобряет выбор сына, хотя молчала и вслух даже не допускала колкостей или оскорблений. Хоть за это спасибо. В просторном холле первого этажа её встретила моложавая, подтянутая хозяйка дома, госпожа Ан Хеджин [1 — настоящее имя певицы Хваса; 2 — в Корее женщины не меняют фамилии при замужестве]. — Здравствуйте, оммоним! — с вежливым поклоном произнесла гостья. — Здравствуй, дорогая, — Хеджин приветливо раскрыла руки в приглашающем жесте и обняла девушку своего единственного сына. — Как я рада, что ты приехала, я хочу тебя угостить кое-чем вкусным. Тэхён говорил, что ты это очень любишь. Удивление Лизы не скрылось от внимательного взора хозяйки дома: — Я специально его выспрашивала, нужно же мне знать пристрастия возможно будущей невестки. Такое неожиданное прямое заявление совсем выбило девушку из колеи, она не знала, что ответить и молча топала за пригласившей её внутрь дома госпожой. В просторной комнате было хорошо, тень от уличного навеса не давала доступ жарким солнечным лучам проникать внутрь, а открытая настежь огромная дверь в полстены пропускала спасительный в этот полуденный зной воздух с ароматом свежескошенной травы с широкой лужайки, на которую и вела дверь. — Ох, жара невыносимая, — жалобно простонала Хеджин, удобно устраиваясь в одном из кресел и жестом указывая Лизе на другое. — Хоть из дома не выходи, сваришься. — Это точно, — поддакнула девушка, сама только что проехавшая по этой жаре полтора часа на такси. Вежливо улыбающаяся немолодая служанка принесла напитки и угощения, уверенно расставляя их на столике между креслами. Она разлила один из напитков по высоким стаканам, которые моментально покрылись испариной, а для второго выставила с подноса маленькие чашки и чайничек от явно дорогого сервиза. На блюдцах разместились аппетитно выглядящие круассаны, а в вазочке — Лиза не верила своим глазам — обожаемое ею печенье «орешек» с вареной сгущёнкой. Это же оно, да? Проследив на взглядом гостьи, госпожа улыбнулась: — Да, это то печенье. Мне стоило большого труда раздобыть варёное сгущённое молоко и форму для выпекания. Но наш повар — просто маг и волшебник, он смог сделать его с первого раза, просто прочитав рецепт в интернете. Надеюсь, тебе понравится, — Хеджин придвинулась ближе к краю кресла и пододвинула вазочку к гостье. — Угощайся! Печенье оказалось очень вкусным, вызывающим тоску по родине и маминой еде. — Вкусно? — заинтересовано спросила госпожа. — М-м, очень, это очень вкусно! — Лиза не могла оторваться и даже начала говорить с набитым ртом, хотя всегда старалась держаться этикета рядом с мамой своего парня. — Вот и здорово! — довольная Ан Хеджин снова села удобнее и оперлась одной рукой о подлокотник кресла. — Мне оно напоминает Россию… Моя мама примерно также пекла… — гостья наслаждалась вкусом. — Россию, говоришь? — хозяйка подпёрла подбородок рукой и пристально смотрела на обрадованную такой мелочью девушку. — Угу, — Лиза потянулась рукой к следующему «орешку» и тут же стыдливо взглянула на хозяйку. — Ешь-ешь, деточка, не стесняйся, — поняла её смущение Хеджин. — А вы? — А мне худеть нужно, — улыбка растянулась на губах. — Ешь ещё, — проговорила хозяйка дома, когда Лиза вдоволь наелась, наохалась и понаслаждалась любимым вкусом. — Я больше не могу, спасибо вам большое, — скромно промолвила гостья, опустив глаза на свои руки в смущении. — Я не ожидала ничего подобного. Спасибо вам! — она мельком глянула на оммоним, которая мило улыбалась в ответ. — Тогда я попрошу служанку завернуть тебе остальное с собой, наш повар приготовил много такого печенья. — Спасибо, — ещё раз поблагодарила Лиза. — Я угощу Тэхёна, а то я ему только рассказывала… — Кстати, о Тэхёне, — Хеджин неожиданно перебила гостью. — А что с ним? — резкость слов матушки напугала девушку, что та выпрямилась в кресле и уставилась на свою визави. — Он сказал, что сегодня у него встреча. — Да, встреча, — протянула хозяйка. — И очень важная. Мама Тэхёна немного поколебалась, это было заметно по ладоням, упёртым в подлокотники, как будто она хотела встать, но сомневалась, и по закушенной нижней губе. Затем женщина всё-таки поднялась, подошла к небольшому столику у стены, где стоял телефонный аппарат, что-то написала на лежащем рядом блокноте, вырвала лист и перечитала несколько раз, пока решительно не повернулась обратно, оценивающим взглядом проходясь по Лизе. Хозяйка подошла ближе, протянула листок и, когда гостья приняла его, села на своё прежнее место. — Что это? — Лиза несколько раз прошлась глазами по буквам, складывающимся в неизвестный ей адрес. — Я долго сомневалась говорить тебе или нет, — начала госпожа Хеджин и сделала многозначительную паузу. — Но решила сказать. Не знаю, что ты потом подумаешь обо мне и о всей нашей семье, — вздох. — Но знай, я на твоей стороне, я хочу тебе только блага. Я хочу защитить тебя, — ещё одна драматическая пауза, — от всего того, что я пережила сама. Тэхён очень похож на своего отца, — тяжело вздохнула хозяйка дома, опустила взгляд вниз и начала убирать c подлокотника несуществующие пылинки. — Оммоним, о чём вы? Я не понимаю… — растерянно лепетала Лиза. — Это адрес, — женщина указала рукой на листок в руках гостьи. — Сходи туда сегодня. Я не могу тебе всего объяснить, да ты и не поверишь. Ты должна увидеть всё сама, своими глазами, — Хеджин выразительно посмотрела на гостью исподлобья и снова опустила взгляд. — Сходи часов в 5. А меня прости, пожалуйста, я не могла молчать. Хозяйка резко встала, отвернулась, закусив губу и шмыгнув носом. Дрожащим голосом она попросила её извинить: «Я много всего пережила в жизни, но тебе такой судьбы не желаю», — заботливо произнесла она, отворачиваясь ещё больше, пряча намокающие глаза, и удалилась. Встревоженная, да что там — до чёртиков напуганная — Лиза ехала в такси обратно в город, судорожно сжимая ставшую уже мятой бумажку с адресом. Матушка не объяснила ничего, только поселила в сердце девушки тревогу и волнение. Адрес был не знаком, и что ждёт её, Лиза не знала. Телефон в сумке коротко тренькнул, и девушка в желании отвлечься от неприятных мыслей скорее бросилась открывать замок. Движение было резким, поэтому в руках девушки осталась только «собачка» от молнии, и пришлось открывать вручную, пальцами оттягивая концы сумки. Смс от Тэхёна: «Скукотища, хочу к тебе…», — и его фирменное фиолетовое сердечко, перетянутое ленточкой. От внутреннего напряжения девушка не могла улыбнуться, в голове стоял гул, даже ответить не могла, потому что автомобиль остановился и водитель громко провозгласил, что они на месте. Лиза сжалась, взглянула на таксиста, который движением головы указал на нужное здание. Перевела взгляд туда же и увидела перед собой двухэтажное здание ресторана с большими панорамными окнами, с чёрным профилем между ними. Название на двух языках, корейском и французском, объявляло, что здесь можно отведать европейскую кухню. Лиза нервно сглотнула, собираясь с духом, чтобы выйти и увидеть что-то, что скорее всего, по словам оммоним, ей не понравится. Только что? Руки не слушались, поэтому открыть дверь получилось лишь с третьего раза. Такси уехало, и девушка почувствовала себя совершенно одинокой, последнее спасение, куда она могла снова заскочить и уехать подальше, не узнав ничего, оставило её одну на широком тротуаре перед неизвестным рестораном, куда нужно было зайти и… Глубокий вдох, и Лиза шагнула в неизвестность. На пороге её встретил приветливый молодой официант, сразу пристроившийся по правую руку от девушки, жестом приглашая внутрь помещения. Девушка окидывала взором светлую обстановку, высокие потолки с необычным освещением, обилие зелени и лица немногочисленных посетителей, отчаянно желая не встретить знакомое. — Смею предположить, что такая красивая девушка желает что-то особенное, — елейно с полупоклоном работник ресторана пролепетал над ухом Лизы, привлекая внимание к себе. — Прошу вас в наш особый зал внизу, — вежливым движением обеих рук он указал на полувинтовую лестницу, ведущую вниз. И Лиза пошла. Движения вниз отдавались в висках набатом у вконец переволновавшейся девушки. Она немного притормозила, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила спускаться. Лестница вела в помещение, куда явно не проникал солнечный свет, на стенах открывающейся залы проявлялся интимный красный цвет, пахло чем-то тяжёлым и пьянящим. Через несколько ступенек открылся сам зал: место для приватных встреч, подальше от чужих глаз. Каждый столик был отделён от других ширмой и окружён небольшим мягким диванчиком в форме полукруга: всё для того, чтобы быть ближе, говорить тише. Лизе хватило мгновения, чтобы выхватить из всего образа один единственный, в дальнем углу, недостаточно плотно прикрытый ширмой. Чёрный мужской костюм, пиджак небрежно брошенный с другой стороны диванчика, белая рубашка с двумя расстёгнутыми сверху пуговицами, два полупустых бокала с чем-то красным, женская рука на внутренней стороне мужского бедра медленно поднималась выше, и губы, смакующие вкус других губ, близко, жарко… Отвратительно. Услужливый официант, заметив замешательство гостьи, тут же вытянулся перед ней в струнку, загораживая вид на зал: — Давайте я вас провожу, — улыбался он, указывая двумя руками вниз. Лизе ничего уже не нужно было. Один взгляд, одно мгновение поставили всё на свои места. Странный разговор с оммоним получил своё разъяснение. Все тревоги оправдались. А к горлу подступал огромный ком горечи. Чёрный костюм они покупали вместе буквально на прошлых выходных, больше часа весело примеряя одежду вместе в раздевалке магазина. А вчера утром перед выходом на учёбу он остановил её у двери их квартиры и сказал, что любит. Лиза хмыкнула, зачем всё это было? Игра? Но смысл этой игры непонятен: она — бедная студентка-иностранка, которая не могла даже работать из-за учебной визы, жила в его квартире, а все её деньги — стипендия государства, подарившего возможность учиться в одном из самых лучших ВУЗов страны. Её будущее было неопределенно, учёба закончилась, срок визы истекал, а на работу, ей сразу сказали ещё четыре года назад, было ой-как сложно устроиться, иностранцев здесь не ждали распростёртые объятия. Зачем играть с такой? Не разбирая дороги, несколько раз споткнувшись на лестнице, девушка вылетела из ресторана и тут же махнула рукой такси. Многое непонятно, кроме одного. И она увидела это только что, остальное и не важно. Поэтому решение было принято быстро. Забежав в квартиру Тэхёна, Лиза, не задумываясь, почти инстинктивно и на ощупь нашла в небольшой кладовой свою старую тканевую сумку, с которой приехала когда-то в Корею, распахнула огромный шкаф в спальне, быстро пробегаясь глазами по многочисленной и уже никому ненужной одежде, выхватывала только то, что было точно её, купленное на свои деньги или даже привезённое из России, и наспех скидывала в сумку, не заботясь о том, что помнётся и испортится. Сверху одежду прижала рамка с фотографией мамы, что стояла на прикроватной тумбочке со стороны, на которой спала девушка. Сумка не заполнилась и на половину, когда Лиза небрежно, с силой закрыла замок, подхватила за короткие ручки, бросила ключи от дома на столик у двери, но промахнулась, и ключи улетели дальше по коридору, и, сунув ноги в разношенные и готовые уже были уйти на помойку босоножки российского производства, вылетела из дома, вздрогнув лишь на мгновение от шума закрывшейся за спиной двери. Оборачиваться не было желания, а намерения полностью запретили это делать. На ходу Лиза набрала номер университетской подруги и, получив согласие на свой вопрос, направилась в сторону остановки автобуса, чтобы уехать навсегда. Слёз не было, лишь голая решительность. И злость, которая съедала изнутри и нашёптывала самые жёсткие решения. Лиза купила билет на самолёт в Россию на следующий день.* конец воспоминания *
В комнате долго висело молчание. Девушка неожиданно для самой себя рассказала события того дня тому, кто был главным героем её трагедии. Рассказ получился сухим и безэмоциональным, но именно это дало понять мужчине, сколько на самом деле чувств было спрятано и задавлено. Он никогда не узнает, дала ли Лиза волю своим эмоциям, выплакала ли боль и обиды, говорила ли ещё кому-то о своём горе. Сейчас перед ним сидит уже не наивная, восторженная девочка-студентка, которая очаровала его буквально с первого взгляда в их первый день в университете. Перед ним взрослая женщина, умеющая управлять своими чувствами, контролировать состояние и говорить то, что думает. Услышанное настолько потрясло Тэхёна, что он какое-то время не смеет ничего произнести, слушая размеренное дыхание девушки рядом и своё неумеренное сердцебиение. — Прости меня, — тихо произносит он и берёт руку девушки в свои. — Прости, — обхватывает одной, накрывает другой и медленно подносит к щеке. — Прости, — трётся, вдыхает аромат нежной кожи, покрывает короткими поцелуями и, переплетя их пальцы, опускает обратно. Лиза наблюдает молча, горло немного осипло от долгого повествования, но сейчас слова не идут, дыхание сбивается от того, как нежно обхватывает он её руку, как прижимает, как целует, согревая своим дыханием, будоража непослушное сердце, переворачивая всё внутри. Даже освежив в памяти события полугодовой давности, даже озвучив их и тем самым узаконив не только для себя, девушка тает от объятий того, кто ранил, кто растоптал, кто уничтожил светлое и доброе. Тает и согревается, топит льды внутри себя, возрождает жизнь и желания, заставляет не сомневаться в правильности принятых решений и своего места в этой мире. И прощает. Сегодня она впервые рассказала эту историю целиком, впервые облекла в слова давно просившееся наружу, впервые выговорила и, кажется, наконец-то отпустила. Внутри приятно пусто, её не разрывает, не рвёт, попускает. Человек рядом, что держит её руку и внимательно смотрит на неё прямо сейчас, не вызывает бурю дурных чувств, не пробуждает волну отчаянных переживаний и каши в голове. Поймав себя на том, что ей легко и приятно, Лиза хмыкает, чем вызывает у Тэхёна вопросительный взгляд. — Там, в Корее меня держал только ты, — девушка снова начинает говорить. — Помнишь, мне сразу сказали, что устроиться иностранке на работу в Корее будет кра-а-айне трудно, даже с отличным дипломом даже нашего университета? — Тэхён кивает. — Меня там ничего не ждало, а здесь в России, — Лиза глубоко вдыхает и поворачивает голову к окну, — огромные перспективы. Здесь я на своём месте, — тихо добавляет она, встаёт с кровати и, медленно ступая босыми ногами по холодному полу, подходит к окну. Всё к лучшему, понимает она. Так и должно было случиться. Именно такой она и должна была стать. Наивная дурочка, над которой потешился, казалось, весь мир, которую обидели и унизили, получила бесценный опыт, а шрамы уже совсем не болят и не так уж и страшны, когда никто не видит. Да, она на своём месте и сама решает, что ей нравится, а что нет. С загадочной улыбкой Лиза поворачивается к застывшему мужчине, заворожено наблюдающему за обнажённой девушкой, изгибы которой смело очерчивают огни фонарей, в глазах обоих загорается пока что слабый огонёк. Девушка хитро пожимает плечиком, облизывает губы и походкой кошки, покачивая бёдрами и не спуская глаз с гостя, направляется к выходу из комнаты, гипнотизируя и приглашая за собой.