***
Ближе к концу июля у Маринки был день рождения. Ей исполнялось пятнадцать лет. Она пригласила к себе в гости всю компанию. Маринина бабушка наготовила столько блюд, что они все даже не помещались на столе. Там был и гигантский запечённый гусь, и разные соленья: маринованные грибы, малосольные огурцы и помидоры, и нарезки из буженины, различных сыров и колбасы, и конечно же несколько видов салатов: «Мимоза», «Винегрет», «Оливье», чего там только не было! На десерт Маринина бабушка вынесла самодельный торт «Наполеон». От такого большого количества еды Софе моментально стало дурно, но она всё равно попробовала всего по чуть-чуть, чтобы не обидеть хозяев. Девушка с детства была малоежкой. В младенчестве мама насильно впихивала в неё каши и протёртые яблоки, а Софа от безысходности только заливисто рыдала. А после она стала так ненавидеть эти ужасные застолья, на которых обязательно надо было что-то есть, чтобы её четвероюродная бабушка, которую она видела впервые в жизни, не оскорбилась, и все её усилия по приготовлению этих жирнющих блюд не оказались тщетными. На день рождения Маринкин дедушка вручил имениннице новый велосипед «Урал», взамен старого, который смастерил сам. Это вызвало море зависти в её сторону. Самодельный велик был уже достаточно подержанным, и у него время от времени отказывали тормоза, что делало его небезопасным для катания. Маринка была в восторге от своего подарка, и сразу же побежала его пробовать. Но, прокатившись всего пару кругов, она грохнулась и рассекла коленку. Видимо наполнявшая Марину радость рассеяла её внимание. Василиса с Софой помогли ей дойти до дома, а там Маринина бабушка обработала больную ногу йодом и зелёнкой. — Давайте завтра соберёмся все вместе, каждый притащит свой велик, и мы поедем до соседнего села! — озвучила свою новую идею Маринка, когда её колено было обеззаражено и заклеено пластырем. Все хором поддержали Марину, а Софа немного расстроилась, потому что у неё не было велосипеда, и она совсем не умела кататься. На следующий Маринкина затея пришла в исполнение. Ребята собрались у Марининого дома шумной толпой. Софа сначала не хотела идти, но потом радостная Василиса, прискакавшая к ней в гости рано утром, всё-таки уговорила её. — А что я там буду делать без велосипеда? — спрашивала у подруги Софа. — Бежать следом за вашей велосипедной эскадрильей? — Вот увидишь! Будет весело! Поедешь со мной на велике, посажу тебя на раму и дело с концом. Софа была без понятия, где у велосипеда находится рама и поэтому, чтобы не прослыть глупой, согласилась с этим предложением. На самом деле девушке было нечего бояться. Велосипеды были мало у кого. У Зинки с Машей, например, они совсем отсутствовали, а у Пети «Порыгуна» велик был слишком старый, и Петя решил не идти. Вовка притащил свой спортивный велосипед с низким рулём и хвастался, что он сам его собрал. На нём и правда видны были некоторые усовершенствования. На багажник было прикреплено второе сиденье, чтобы пассажиру было удобней сидеть, а колёса были с толстыми шинами, явно переставленными на этот велосипед из чего-то другого. Василисин велик не был особо новым и крутым. Краска с него слегка облезла, а сидёлка была продавлена. Вася показала Софе, где находится рама, и помогла ей там усесться. Для комфорта поездки рама была обмотана какими-то тряпками. Гена тоже пришёл. У него был мопед, который оглушительно тарахтел и выпускал из выхлопной трубы едкий дым. Зинка уселась на Велик к Вове, а Маша, от неимения других мест, пристроилась позади Генки. Так они и тронулись в путь. Сидеть на раме было не очень удобно. Расшатанный велосипед трясло на колдобинах, и Софу начинало немного подташнивать. Но у этого положения были и свои плюсы: спиной она ощущала жар тела Василисы и могла ненароком коснуться своей рукой её, будто бы пытаясь поудобней схватиться за руль. В скорости особо не соревновались. Быстро разгонялась только Маринка на своём новом велосипеде. Она то уезжала вперёд, то возвращалась назад к остальным. Мимо лениво проносились деревья, дома и остановки. В голубом небе проплывали полупрозрачные пушистые облака, и Софа жмурилась от яркого солнца, светившего ей прямо в глаза. Она, не боясь ни осуждающих взглядов Гены, всё равно ехавшего немного впереди, ни того, что Вася может случайно потерять управление, положила свою руку поверх Василисиной и нежно сжала. Софа обернулась назад и посмотрела в улыбающееся лицо подруги, которой явно понравились её действия. Мимо пронеслась Маринка, держась за руль только одной рукой, и Софе пришлось поспешно отдёрнуть свою ладонь. — Смотрите, как могу! — закричала Марина и отпустила вторую руку. Она спокойно проехала вперёд полностью без рук, а потом чуть не потеряла контроль, но вовремя ухватилась за руль. Ребята уехали далеко вперёд, а Вася, казалось, специально замедлилась. Чуть подразогнавшись, она наклонилась к Софиному уху и искушающим шёпотом проговорила: — Держись! Сейчас будет здорово! После этих слов она разогналась ещё сильнее и отпустила сначала одну руку, а потом вторую. Софа тихо взвизгнула, а Вася в это время обхватила её талию своими пальцами и велела развести руки в стороны, как птица. Девушка повиновалась. Дикое чувство восторга вперемешку с испугом полностью овладело Софой, и она ошалело улыбалась, едя на полной скорости с распростёрытми руками и чувствуя крепкую хватку Василисы на своей талии. Это было непередаваемо. Прохладный ветер обдувал щёки, а в крови кипел адреналин. Наконец, Василисино представление закончилось и девушка, вернув обе руки на руль, положила свою голову Софе на плечо. Они прокатались на велосипедах до самого заката. Доехали сначала до соседнего села, путь до которого был неблизким, а потом вернулись назад. Пару раз останавливались на привал: сваливали велосипеды в кучу около автобусной остановки и рассаживались там всей весёлой толпой. Вовка снова повторил свой трюк с залезанием на крышу остановки, и прыгал там, пугая всех страшным шумом, издаваемым жестяной крышей. Василиса подвезла Софу до самого дома. Светловолосая девушка кое-как слезла с велосипеда и стала разминать затёкшие конечности. Ей предстояло провести всю ночь одной в пустом дачном доме, потому что бабушка ещё ранним утром уехала в Москву закупить кое-какие вещи и обещала вернуться только на следующий день к обеду. Переночевать Марья Иосифовна оставалась у своей близкой подруги-москвички, так что за это Софа совсем не волновалась. — Вася? — вполголоса позвала Софа. — Не хочешь зайти в гости? На чай, там… — А твоя бабушка? — Она уехала в Москву, так что дома никого нет. — Я не против, в принципе. Если ты меня приглашаешь, почему бы не согласиться? Кинув велосипед у забора, Василиса последовала за Софой в дом. Прихожая встретила их непривычным мраком и безмолвием. На кухне не гремела посуда. Софа нажала на выключатель и под потолком загорелась тусклая электрическая лампочка. — Ты правда позвала меня на чай? — ехидно спросила Вася. — Возможно не только на чай… Они расселись за столом на кухне, и Софа поставила чайник. Вася сидела, откинувшись на спинку стула, и будто бы играла с подругой в гляделки. Её карие глаза, принимавшие более тёмный оттенок в полумраке кухни, словно пытались рассмотреть каждую маленькую черточку бледного лица Софы, расширенные зрачки лихорадочно блуждали по Софиным впалым щекам, аккуратному носу и чёткому профилю. Они молчали, лишь много недосказанностей повисли в воздухе между ними, заряжая его вспышками электричества. Наконец с громким свистом закипел чайник. Софа встала из-за стола и пошла заваривать чай. Ложечкой насыпала в две большие кружки немного заварки и залила её кипятком. Она поставила перед Василисой чашку горячего чёрного чая, от которого шёл лёгкий душистый пар. Вася отхлебнула глоток, слегка поморщившись от обжигающего ощущения кипятка во рту. — Мы так и будем молчать? — поинтересовалась Василиса и сделал новый глоток из кружки. — А о чём мы должны поговорить? — Не знаю. Наверное о том, почему ты позвала меня к себе. — Если честно, я боюсь оставаться одной в таком большом доме, — призналась Софа. — Любой может сюда пробраться, и за ночь тут может произойти чёрт знает что! Это тебе не московская квартира. — Хочешь, я останусь с тобой ночевать? — Хочу, но разве тебе не надо возвращаться домой? — Я часто где-то пропадаю по ночам, а у моей матери слишком много других обязанностей для того, чтобы меня контролировать… — И тебе это будет совсем не сложно? Остаться со мной? — Мне это наоборот будет приятно, — Василиса улыбнулась своей самой ласковой улыбкой и подпёрла щёку рукой. Они целовались, хватаясь друг за друга так отчаянно, будто были друг для друга спасательными кругами. В тёмном полумраке кухни разносились лишь возбуждённые вздохи, тихие причмокивания и еле слышные стоны, вырывавшиеся у обеих из груди. Чай в чашках уже давно остыл, и вряд ли кто-то вообще собирался его допивать. Ближе к полуночи, они решили отправиться спать. Вдоволь нацеловавшись и наболтавшись, Софа с Василисой поднялись на второй этаж по скрипучим ступенькам старой лестницы. Хозяйка комнаты выделила Васе ночную рубашку и неловко отвернулась, когда та переодевалась. Они ещё некоторое время не шли спать, и неспешно болтали, усевшись на постели. Кровать была слишком тесной для обеих девушек, но они уже спали тут вместе один раз. Софа чувствовала некоторую неловкость от горячего живого тела, прижимавшегося к своему собственному и от разгорячённого дыхания, доносившегося до её слуха. Сна не было ни в одном глазу, и девушка лишь затаившись лежала, прислушиваясь к мерному дыханию подруги. Крошечная непристойная мысль проскочила у неё в голове, отчего по телу прошли возбуждённые мурашки. Их ласки всегда были такими невинными и простыми, что Софа всегда в глубине души жаждала большего: может быть прикоснуться к ней в местах, которых она никогда никого раньше не касалась, почувствовать ответные прикосновения и ласки и довести друг друга до сладкого исступления, короткой, но умопомрачительной секунды удовольствия. Следуя неведомому наваждению, Софа дотронулась пальцами до груди Василисы и слегка сжала её. В пальцах покалывало от блуждающего по телу возбуждения. Вася непременно проснулась и вгляделась в лицо подруги своими цепкими карими глазами. — Ты хочешь…? — Софа кивнула, не дав ей завершить свой вопрос. Маленький огонёк желания превратился в бушующий пожар в Софиной груди. От ответных касаний Василисы возбуждение всё больше и больше скапливалось внизу живота. Вася забралась своими тёплыми руками Софе под ночную рубашку и трогала её везде, где девушка раньше могла только мечтать. Вскоре они стянули с друг друга одежду, оказавшись абсолютно обнажёнными. Софины щёки залились краской, и она обрадовалась что ночная темнота не даёт Васе разглядеть её несовершенное тело полностью. Сама же Василиса выглядела просто несравненно. Её тело имело почти идеальные пропорции, она походила на статуи греческих богинь, которые Софа видела в музеях. Девушки не могли долго рассматривать друг друга. Василиса накинулась на Софу с поцелуями, покрывая ими её живот и плоские груди, нежно поглаживала внутреннюю сторону её бедра. Пика наслаждения они обе достигли почти одновременно, утопая в друг друге и будто падая вместе вниз, в пропасть. Заснули девушки в странной позе, переплетясь руками и ногами между собой. Софа уложила свою голову Василисе на грудь, щекоча её кожу светлыми волосами. Они лежали, медленно погружаясь в сон и чувствуя спокойное биение сердец друг друга.Четырнадцатая часть
25 апреля 2021 г. в 00:15
Жизнь постепенно возвращалась в привычную колею. Дни становились такими же безмятежными, какими они были до того, как их равномерный ход нарушили Софины переживания, недомолвки с Василисой и невольное раскрытие их тайны Геной. Софа с Василисой стали снова проводить время с друзьями. Вернулись к своим привычным занятиям: купанию в речке, посиделкам у костра и прогулкам в лесу. Тихий ход времени нарушала лишь постоянная потребность Софы быть с Василисой, оставаться с ней наедине. Они старались использовать каждую свободную минуту, опьянённые счастьем взаимной любви: целовались до исступления, касались друг друга в самых разных местах и ходили всё время неприлично улыбчивые, что друзья даже в шутку предостерегали их: «Как бы у вас лица не треснули!» Генка смотрел на Софу с Василисой так подозрительно, и каждый раз, когда они уходили куда-то вместе прожигал их спины цепким взглядом. Ненависть и омерзение в его глазах медленно превращались в тихое презрение. Софа, встречаясь с ним глазами, ловила его холодный взгляд, будто говорящий: «Всё я про вас знаю». Гена после того случая постоянно пытался начать с ними разговор, но Вася всегда окидывала его таким яростным и высокомерным взглядом, что у него пропадало всё желание продолжать.
Один раз вечером, когда Софа сидела на земле, опершись о шершавый ствол раскидистой ивы, усталая после долгого насыщенного событиями дня, Гена пристроился рядом с ней и тяжело вздохнул. Видимо, он сейчас снова начнёт нести всякий бред, но Василисы, как назло, рядом не оказалось.
— Я хочу поговорить с тобой, — робко произнёс Гена.
— А я не очень хочу, — раздражённо отреагировала Софа.
— Я уже смирился тем, что вы с Васей, ну ты понимаешь, — будто не слушая девушку, продолжал Гена. — Я просто хочу спросить тебя. Зачем? Вокруг же столько красивых парней. Я понял, если бы их совсем не было… но так же нельзя, совсем нельзя! Ты просто пойми меня, Софа, я не хочу вам никакого зла… Но зачем? Зачем вы это всё делаете?..
— Гена, как я уже тебе сказала, я не собираюсь с тобой разговаривать, и я не буду отвечать на этот твой вопрос. Согласись, он звучит странно. Просто отстань от нас и наших отношений, ладно?
— Лишь один дружеский совет, Софа, и я уйду, — Генка раздражал её своей настойчивостью. — Не делайте так больше. Найдёшь себе мальчика, полюбишь его и снова станешь нормальной, а?
— И твои «дружеские советы» мне тоже не нужны, — разозлилась Софа. На Генку она не смотрела, уперев взгляд в крону ивы, похожую на шатёр. — Я же сказала, просто отстань. Умолять я тебе не буду, можешь продолжать говорить, но я и слушать тебя не стану.
Василиса вселила в Софу сильную уверенность в себе и в своих чувствах. Гена больше не казался ей человеком, достойным дружбы. Он лез не в своим дела, докучая ей, как назойливая муха.
— Ну хорошо. Вы тогда больше меня не увидите. Я просто исчезну из вашей жизни, — ответил Генка. — Но может вы когда-нибудь поймёте, что я всегда был прав…
— Опять ты за своё, Гена? — раздался громовой голос Василисы, которая непонятно как появилась под ивой. Она стояла чуть в отдалении, её грудь вздымалась от ярости, клокочущей в ней, а глаза свирепо блестели. — Что ты пытаешься доказать? Неужели ты до сих пор не понял, что мы не нуждаемся в твоих советах?!
В два шага Вася преодолела расстояние, разделяющее их с Софой, и крепко сжала ладонь девушки. Софа рывком встала с земли, и Василиса потянула её куда-то за руку, изредка зло поглядывая на Гену, оставшегося сидеть под ивой.
— Как же он мне надоел! — прошипела подруга. Её ладонь была горячей, и больно сжимала Софины пальцы. Рыжие волосы выбились из косы, и длинные пряди спадали на лицо.
— Отпусти мою руку, пожалуйста, ты делаешь мне больно, — попросила Софа. — И вообще, ты думаешь, что я не могу сама за себя постоять? Мне вообще-то уже шестнадцать, а вовсе не пять лет. Ты обращаешься со мной, будто бы с ребёнком, за которым тебя попросили последить! Таскаешь меня везде, как тряпичную куклу, а я, как дура, не могу тебе перечить. Никак!
В её серых глазах стояли злые слёзы, и хотелось выплеснуть всю накопившуюся за некоторое время желчь, хоть на кого-нибудь. Василиса посмотрела на Софу испуганно, и тут же расслабила хватку на руке.
— Прости, — прошептала она. — Это и правда так выглядит? Просто, я очень волнуюсь за тебя, а выходит, так ты это видишь со стороны. Я и правда не хотела тебя никак обижать. Ты вовсе не выглядишь беззащитной или слабой. Даже наоборот… Просто, мне ужасно хочется заботится о тебе и отгораживать о всяких бед и проблем… потому что я люблю тебя.
Последние пять слов Василиса произнесла прямо в ухо Софе надрывистым шёпотом. От Васиного признания у девушки по спине пробежали мурашки. Василиса ведь никогда до этого не говорила ей «я тебя люблю», она всегда признавалась в любви завуалированно, вкладывая смысл этой фразы во все их разговоры.
И тогда Софа опять не смогла долго на неё злиться. Во тьме опускающегося вечера, закрытые от чужих глаз плотными листьями тополя, растущего на берегу реки чуть подальше от пляжа, девушка покрывала лицо Василисы горячими поцелуями и бормотала ей в губы бессвязные извинения за то, что сорвалась и наговорила всяких гадостей.