Усы, лапы и стальные бубенцы

      Нацу с облегчением на душе взглянул на братишку, который задремал посреди оживленной гильдии, наконец отложив работу на некоторое время. За окном тихонько начал накрапывать дождик, на сей раз не навевающий неприятные воспоминания. Напротив, он создавал более уютную атмосферу внутри теплого здания, наполненного разговорами и смехом близких людей. Нацу мысленно благодарил согильдийцев, когда те старались вести себя тише около их стола, заметив, что их Хвостатый Генерал позволил себе минуту отдыха. На лицах друзей отражалось облегчение, смешанное с нежностью, когда они глядели на мальчика. Нацу чувствовал, что мысли у них текли в одном направлении. Посреди изматывающей подготовки к очередному сражению с Культом Тейлзу необходимо было взять перерыв. Теперь каждый знал, как его можно было устроить для упрямого мальчика.       Люси тихонько читала книгу в стороне, периодически бросая взгляды на спящего Тейлза. Она гордилась собой за отличную идею, и ее солнечная улыбка оказывалась удивительно заразительной. Нацу не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так умиротворенно и… счастливо? Наверное, несколько месяцев назад, а то и больше. Примерно со времени вступления Люси в гильдию, события начали развиваться стремительно, и у Тейлза становилось всё больше и больше дел. Согильдийцы и союзники вносили свой вклад, однако львиную долю работы мальчик добровольно тянул на себе.       Нацу не нравилось, что его маленький брат взваливал на себя такую ношу. Он не должен был делать этого. В его возрасте его должны были занимать простые вещи: какие-нибудь безделушки, книги, может быть, девчонки, но точно не стратегии, битвы, расчет жертв и прогнозирование следующего витка конфликта. Порой Нацу задавался вопросом, почему Тейлзу вообще позволяли участвовать в разработке тактики ведения войны с Культом. Впрочем, ответ был прост: мальчика воспринимали кем-то вроде реинкарнации Мавис — мастера-основательницы Хвоста Феи. Та тоже была юным одаренным стратегом и проявила себя в Торговых Войнах, что привело к тому, что гениальных детей стали воспринимать более серьезно. К тому же успешная оборона Магнолии, к которой Тейлз приложил руку больше, чем кто-либо другой, немало повлияла на доверие королевской семьи к нему. Его давно перестали считать обычным мальчишкой.       Иногда Нацу сомневался, что хоть кто-то, кроме согильдийцев, всё ещё видел в нем ребенка. Впрочем, даже они забывали об этом в минуты наивысшего напряжения.       Именно поэтому краткие моменты спокойствия так ценились в Хвосте Феи. За те минуты тишины и умиротворения, которые их маленький генерал мог провести в окружении близких, они готовы были сделать что угодно. Глядя на завернутого в голубой плед братишку, Нацу мечтал, чтобы этот уютный вечер длился вечно. Он хотел бы, чтобы больше не нужно было переживать о скорой битве, о ходе проведения которой никто ничего не знал, кроме очень узкого круга людей. Чтобы Тейлз перестал зашиваться, тратя драгоценные мгновения детства и юности на войну. Чтобы ему, как и другим детям, больше не приходилось видеть смерть и разрушения. Чтобы не нужно было взрослеть раньше срока. Чтобы никто больше не потерял близких людей в ужасных боях не на жизнь, а на смерть. Чтобы не нужно было каждый день сражаться с убийцами и ждать очередного предательства.       Нацу не мог не сожалеть о том, что уже привык к ежедневным покушениям на братишку. Сперва это пугало, нервировало и заставляло подозревать каждого второго в недобрых намерениях. Вот только теперь, когда это стало обыденностью, он не чувствовал ничего, кроме усталости. Ему надоело сражаться с темными магами, которые лезли со всех сторон, как тараканы. Они не представляли реальной опасности, за редким исключением, но изматывали. Даже война с Культом превратилась в рутину, несмотря на то, что вскоре ожидалось крупное сражение.       Нацу просто хотел отдохнуть.       Внезапно Тейлз вскрикнул, просыпаясь, и парень инстинктивно дернулся к нему. Дыхание мальчика сбилось, и он сжал майку в районе груди, вероятно, даже не обратив внимания на инстинктивный жест. Его глаза просканировали гильдию, будто опасность притаилась где-то совсем рядом. Он побледнел. Плед соскользнул с его плеч, когда он поднялся на ноги. Нацу давно не видел его настолько напуганным.       — Тейлз, что случилось? — спросил он, мгновенно оказываясь рядом.       — Не знаю, но… — Тейлз вздрогнул, когда над Магнолией прокатился раскат грома. В его глазах отразился животный ужас, смешанный с пониманием, и в следующий миг он вдруг закричал: — Покинуть гильдию! ЖИВО!       Нацу остолбенел на мгновение. Ему не доводилось видеть братишку в таком состоянии уже очень давно, с той самой минуты, когда Зверюга нанес удар. Только в тот момент, когда мальчик осознал неизбежность смерти, у него на лице появилась дикая смесь отчаяния со смирением. Это был первый и последний раз, когда Тейлз позволил себе открытое проявление этих эмоций. Больше такого не было. Ни тогда, когда он вернулся из того странного мира — Эдоласа — со сломанными крыльями. Ни тогда, когда нагрянул Культ с многотысячной армией демонов. Ни тогда, когда ему пришлось вести всех в бой, отправляя людей на смерть. Ни тогда, когда он в одиночку удерживал натиск демонов, поставив Луч Надежды — обоюдоострый меч, защищающий всех и ранящий его самого. Ни тогда, когда за его голову назначили награду в кругах темных магов…       Тейлз уже догадался, что грядет что-то страшное, но не успевал ничего сделать. Он только снова закричал:       — Я сказал: на выход! Это приказ!       Он крайне редко использовал последнюю фразу, предпочитая не выпячивать свое лидерство в повседневной жизни. То, что он открыто приказал всем бежать, фактически приравнивалось к объявлению смертельной опасности. Согильдийцы рванулись с мест, и Нацу хотел было схватить братишку, чтобы вывести из небезопасной зоны, как вдруг всё вспыхнуло и потонуло в грохоте. Ему удалось лишь заметить, как в глазах Тейлза появились слезы, а в следующий миг он потерял сознание.       Когда Нацу очнулся, то не поверил увиденному: гильдия… как и вся Магнолия, просто исчезла. На месте города оказалась пустошь — бескрайняя и тихая. Парень мог услышать лишь свое надрывное дыхание да стучащее в ушах сердце. Он сделал шаг по песку, рефлекторно поднимая глаза к небу. Там закручивалась воронка, центр которой неистово сиял, то сужаясь, то расширяясь, точно пасть огромного монстра. В нее тянулось оставшееся на земле волшебство, скапливаясь в тонкие струйки. Это выглядело бы красиво, если бы не было так ужасно. Теперь Нацу понял, чего так сильно испугался братишка. Каким-то образом он предчувствовал исчезновение города, но, к сожалению, не успел ничего сделать — лишь приказал покинуть гильдию.       Нацу не знал, что произошло: была ли это атака Культа на «сердце», которую они обещали в ближайшее время, могло ли это стать очередной попыткой темных магов уничтожить Тейлза или же причина, по которой Магнолия исчезла, заключалась в другом. Парень медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться, и побежал в произвольном направлении. Ему не удавалось никого учуять из-за резкой перемены окружения, да и волшебство как-то барахлило, вероятно, отзываясь на всплеск в магическом фоне. Это напрягало, но Нацу помнил уроки выживания, которые братишка организовывал им, а потому в первую очередь приказал себе не поддаваться панике, а во вторую — решил поискать других уцелевших.       К счастью, через несколько минут блужданий в «нигде», он услышал ответный крик Тейлза: «Я здесь!». Нацу, переполнившись счастьем и облегчением, едва не задушил его в объятиях, когда прибежал на голос. Братишка слабо улыбнулся, но в ответ на первую волну вопросов только покачал головой. Он не смог никого увидеть на карте Архива, но никак не пояснил это. Его волшебство тоже не работало? Никто не уцелел? Помехи были слишком сильными? Нацу не решился задавать эти вопросы, глядя на бледного, потерянного братишку, который будто не знал, что делать. Впервые за долгие годы Тейлз предстал перед ним в настолько уязвимом состоянии. Казалось, он мог развалиться в любой момент, и Нацу не понимал, что могло так его напугать, если даже с Культом он сражался с бо́льшей смелостью.       — Эдолас.       Единственное слово помогло Нацу всё понять. В первый момент ему захотелось закричать, дать волю гневу и уничтожить придурков, ответственных за исчезновение города. Вот только ярость затмилась беспокойством за братишку. Произошедшее повлияло на него сильнее, чем казалось на первый взгляд. Нацу заметил, что губы Тейлза подрагивали, точно он пытался скрыть какую-то гримасу. Его плечи были напряжены, а спина — неестественно выпрямлена. Сердце Нацу дрогнуло, когда он сложил воедино все эти детали: его братишка был в ужасе от воспоминаний о практически полном уничтожении крыльев при первой попытке вернуться домой из Эдоласа. Вероятно, его терзал страх снова их потерять. Нацу собрал в кулак все силы, что у него были, чтобы вместо бессвязной ругани на параллельный мир попытаться сформировать хоть какой-то план действий.       — Мы можем их оттуда вытащить?       Его сердце почти разлетелось вдребезги, когда братишка медленно кивнул, глядя на него огромными серыми глазами. В них крылась пустота. Не то Тейлз мысленно общался с Хайналем, не то стал заложником собственных воспоминаний.       — Думаю, да. Но… Я не знаю, сколько времени понадобится. Мы можем не успеть вернуться, когда Культ придет. Мы можем потерять Фиор, спасая Хвост Феи.       Он вздохнул так резко и неестественно, что Нацу внутренне переполошился. Болезненная бледность братишки наводила на дурные мысли.       — Хэппи, выдыхай, — приказал он, и Тейлз, точно очнувшись, подчинился. — Давай попробуем расставить приоритеты. Что для нас важнее: королевство или гильдия?       Прозвучало хуже, чем он рассчитывал. Это было равносильно выбору между матерью и отцом. Не многие смогли бы решить, кого спасать в такой ситуации, даже сам Нацу не был уверен в правильности того, что он делал. Для него гильдия всегда занимала центральное место в жизни, а потому он каждый раз выбирал её, отбрасывая всё остальное в сторону. Вот только Тейлз был не таким. Он мыслил масштабнее, глубже, для него ценность представлял и Фиор тоже, причем не меньшую, чем Хвост Феи. Братишка отдал слишком многое для защиты королевства, в том числе свое детство, а потому просто не мог в одночасье это потерять. Вся его работа могла пойти прахом, и в таком случае перед мальчиком встал бы вопрос: чем он вообще занимался всё это время? На что он потратил несколько лет своей жизни? Тейлз всей душой любил гильдию, но Фиору он отдал себя. По сути, Нацу предложил ему выбор: сердце или разум. И потому Тейлз понятия не имел, что с этим делать.       Тихое и беспомощное:       — Я не знаю. Я не могу выбрать, — сорвалось с его губ, и он весь сжался, будто ему стало стыдно. Нацу трижды мысленно проклял Эдолас, заставивший его маленького брата так страдать, а затем пару раз проклял и себя за то, что не знал, как ему помочь.       Тейлз выглядел нехарактерно растерянно для себя и с усилием сжимал запястье, почти оставляя на нем следы. Нацу эта деталь зацепила, ведь братишка явно переживал не из-за печати конфиденциальности, символы которой мерцали на коже. Движение выглядело механическим, в какой-то степени рефлекторным и, что самое главное, непрерывным. Тейлз давил на запястье, порой с бо́льшей силой, чем было необходимо, и Нацу заметил закономерность. Когда взгляд братишки начинал расфокусироваться, он возвращал себя в реальность этим странным жестом. Казалось, движение стало своеобразным якорем для него, и Нацу совершенно не нравилось, как часто братишке приходилось напоминать себе, что он находится здесь и сейчас.       Кроме того, был еще один неприятный факт, который парень не озвучил, но отметил про себя. Цвет Архива Тейлза снова изменился: он еще не стал черным, как во время войны с Культом или после возвращения мальчика из Эдоласа, но определенно сменил тон на более темный. Нацу знал, что это было дурным знаком, вот только Тейлз, похоже, этого еще не заметил. В целом, он вообще ни на что не обращал внимания, сосредоточившись на попытках придумать, какой-нибудь план. Или хотя бы идею.       К сожалению, ситуация складывалась печальная. Согильдийцы в обозримом пространстве не появлялись, и неизвестно было, уцелел ли кто-нибудь еще. Сделать тяжелый выбор в пользу Хвоста Феи или Фиора также не удавалось (во всяком случае Тейлзу), магический фон был настолько нестабилен, что не позволял связаться с кем-либо или учуять чей-то запах. Более того, никто не говорил, что Анима накрыла лишь Магнолию. Она могла зацепить и соседние города, а то и больше. Нацу решил не рассказывать о своих опасениях братишке, ведь тому и так было плохо, но посоветовал связаться с принцессой. И, как выяснилось через пару минут, это оказалось еще более паршивой затеей.       Невнятный голос Рейзора, пробивающегося через помехи, сносно сформулировал всего несколько слов: столица, принцесса, убит, срочно. Трактовать это можно было множеством способов, но Нацу услышал это так: необходимо срочно вернуться в столицу, так как принцесса была убита. Вероятно, Культ напал на «сердце», и никто не смог ему помешать. В целом, Тейлз рассчитывал на это, знал, что атаку не удастся отразить, а потому готовился к работе с последствиями. Вот только он слишком сильно любил принцессу и уважал её, чтобы допустить возможность её смерти. Когда он твердо заявил, что они неправильно расслышали или не так поняли слова Рейзора, Нацу согласился с ним.       Они оба почувствовали горьковатый привкус лжи на языке.       К счастью, вскоре появился Шинигами, и Нацу впервые захотелось крепко обнять его, ведь он парой фраз смог вернуть братишке присутствие духа. Он что-то объяснил про время, но парню не удалось понять ни слова, кроме того, что они должны были успеть вернуться до атаки Культа. Посланник Анкселама вообще утверждал, что путешествие займет всего минут десять, хотя в другом мире минует пара недель. Как это могло быть, Нацу не знал, но решил не задумываться над этим. Раз Тейлз поверил ему и обрел смелость отправиться в Эдолас, всё было в порядке. Сам он пообещал себе тщательнее приглядывать за братишкой. На сей раз его состояние вызывало наибольшие опасения, пусть физических ран на нем не было.       Встреча с Венди и Шарли, блуждающих по пустоши, некогда бывшей Магнолией, позволила Нацу коротко выдохнуть с облегчением. Их численность увеличивалась, а значит, шансы на успешное завершение спасательной миссии возрастали. Девчонки выглядели напуганными и сбитыми с толку, и Нацу отвел Венди немного в сторону, чтобы дать пространство Тейлзу и Шарли. Их крепкие, но отчаянные объятия тупым ножом скребли душу. Оба боялись Эдоласа, и это было видно невооруженным взглядом.       — Я переживаю за них, — шепнула Венди на грани слышимости. — Никогда не видела Шарли такой испуганной, а Тейлз… на нем лица нет.       — Всё хуже, чем ты думаешь, — Нацу бросил взгляд в сторону, на братишку. — Он не смог составить план. Я имею в виду, у него даже идей нет.       — Как так? — пискнула девочка. — Но у него всегда есть план, причем не один.       — Вот и я о том же. Мы должны присмотреть за ними, — Нацу нахмурился, посмотрев вверх, на сияющую воронку. — Думаю, в этот раз сложно будет далеко не в битве.       Венди сжала кулачки, в её взгляде поселились упрямство и решимость.       — Главное, чтобы они чувствовали, что мы рядом, — сказала она неожиданно твердо. — Больше прикосновений, больше поддержки. Если понадобится, то через слово напоминай Тейлзу, что он не один. Учитывая, в каком состоянии он вернулся из Эдоласа в прошлый раз, это будет необходимо. Скорее всего, он сейчас начнет закрываться, отсекать эмоции, — девочка бросила взгляд на Тейлза, лицо которого стало приобретать безразличное выражение. Он заставлял себя снова стать холодным генералом, очевидно, считая, что это поможет. — Я позабочусь о Шарли, так что на ее счет можешь не волноваться.       — Спасибо тебе, — Нацу с благодарностью улыбнулся, но почти сразу вернулся к настороженности и обеспокоенности. — У Тейлза меняется цвет Архива, он опять становится черным.       — Это плохо, — не стала скрывать девочка. — Думаю, у него опять расшалилось подсознание. Когда Архив станет полностью черным, это будет символом того, что он отсек эмоции.       — О, черт, — парень подавил крик бессильной ярости, позволив себе только протяжный стон. — Я только вытащил его из этого дерьма. Неужели опять?       — Мне жаль, — Венди коснулась его руки в утешительном жесте. — Это его способ справиться с трудностями и болью. Он неправильный, но действенный, и мы должны показать, что можно иначе. Один раз нам удалось вернуть его к нормальному состоянию, сможем снова. Верно же?       Нацу вздохнул.       — Верно, — и уже тише добавил. — И почему мне кажется, что мы это не предотвратим?       Шарли отстранилась от Тейлза, и мальчик отнюдь не так уверенно, как раньше, но тем не менее твердо сказал:       — У меня есть план… Вернее, идея, как действовать дальше. Вы со мной?       «Хоть на край света» — именно так сказал Нацу, заметив тень благодарности, промелькнувшей на лице братишки. Следующие несколько часов принесли море эмоций, самых разных, почти заставив парня запутаться в них. Перемещение в Эдолас прошло безболезненно и быстро, если не считать кратковременной потери сознания. Сам мир оказался на удивление красивым, ярким и интересным. Нацу представлял его себе иначе: как темное, мрачное измерение, преследующее лишь одну цель — убить всех чужеземцев. Различие между ожиданием и реальностью сбило его с толку, но не настолько, чтобы не заметить, как Эдолас начал давить на плечи Тейлза. С лица мальчика смыло все краски, и Нацу действительно начал переживать, не упадет ли тот в обморок. Особенно учитывая, что его шрам начал ныть.       Парень запоздало осознал, отчего плечи братишки были так напряжены в последнее время. Вероятно, он чувствовал боль в спине постоянно, но никому не сказал ни слова. Он упрямо отказывался от помощи, несмотря на то, что Нацу буквально каждую секунду старался быть рядом и напоминал, что в этот раз ему не нужно сражаться в одиночку. Вот только до братишки, похоже, это не доходило. Он упрямо потащил их на себе, составив план действий, который разъедал его изнутри. Зная по опыту, что в таких случаях его невозможно было переубедить, Нацу мог только приглядывать за ним, ожидая срыва. В том, что он будет, парень не сомневался. Оставался лишь вопрос: в какой момент он грядет.       — Уф, чувствую себя голой, — пожаловалась Венди, пока они пробирались сквозь заросли неизвестных растений, пытаясь найти местный Хвост Феи.       — Я тоже, — признался Нацу, с неудовольствием ощущая пустоту на плечах. Его походный рюкзак остался дома, как и сумка с медикаментами. — Хорошо хоть сигналки остались.       — А что толку? — фыркнула Шарли. — Мы всё равно не можем ими воспользоваться.       Её фраза на несколько минут заставила всех замолчать. Кошечка была права, артефактами мог пользоваться только Тейлз, ведь все они внезапно лишились магии. Волшебство не текло по внутренним каналам, как должно было, а значит, они не могли активировать залп сигналки. Неприятный побочный эффект от перехода превратил их миссию из сложной в почти невыполнимую. Нацу впервые почувствовал себя настолько бесполезным в бою, когда не сумел призвать огонь. Венди распереживалась, что не сможет вылечить их, если они получат раны, а Шарли просто не понимала, отчего её волшебство исчезло. Как ни прискорбно, единственным, кто сохранил способность колдовать, стал Тейлз. Это наложило на него еще больше ответственности в довесок к остальным проблемам, засевшим в его голове.       Шарли стушевалась, заметив реакцию друзей.       — Ляпнула лишнего, простите.       — Не беспокойтесь, — Тейлз не обернулся на них, продолжая следить за картой Архива. — Я защищу вас. К тому же, сигналки можно использовать иначе.       Нацу и Венди переглянулись, разделяя общие мысли. Впрочем, вскоре разговоры сошли на нет, ведь впереди показался местный Хвост Феи. Тейлз кратко ввел их в курс дела, рассказав о самой гильдии, известных ему магах, испытаниях, которые им приходится преодолевать, а также об их осторожности и незыблемом правиле: «убей или умри». Местные волшебники просто старались выжить, а потому уничтожили бы любого, кто представлял бы для них опасность. Именно поэтому Тейлз заявил, что говорить будет сам, не оставив места для споров. Впрочем, Нацу заметил странный блеск в его глазах.       Упрямый братишка снова решил изрезать себя ножом во имя выполнения задачи. Парень только не мог понять, как Тейлз задумал это сделать. Ответ пришел в следующие несколько минут, когда местная Мира восторженно спросила, в порядке ли Лисанна.       От этого простого вопроса Нацу едва не сбился с шага, зная, как остро братишка реагировал на смерть подруги. Он до сих пор винил себя в том, что она отправилась на ту миссию. Тейлз верил, что сам её убил, ведь именно из-за его приказа она пожертвовала собой. Нацу ожидал молчания в ответ на вопрос местной Миры, быть может, одинокой слезы или тихого признания, что та погибла. От девушки, так похожей и одновременно так отличающейся от их Миры, он ждал криков, рыданий, проклятий — чего угодно. Вот только братишка выбрал иной путь.       Тейлз улыбнулся.       — Лисанна была на задании, когда нас затянуло в Аниму, — сказал он так легко, будто репетировал перед зеркалом. — Она сейчас должна быть в Маранте. С ней всё в порядке. Не волнуйся.       Ложь. Лисанна умерла, её растерзали демоны на его собственных глазах. Тейлз видел обезображенный труп, он единственный смотрел в её пустые глаза, пока остальные глядели на звездное небо. Как… Как он смог солгать этой Мире с такой легкостью и беззаботностью? Нацу не понимал и не хотел понимать, но всё-таки сумел заметить, как Тейлз вцепился в свое запястье, спрятав руки за спиной. Он давил на кожу так сильно, что наверняка оставил там синяки. Нет, ему нелегко было лгать в лицо местной Миры, но он считал это необходимым. Осознав это, Нацу захотел метнуться к нему, схватить в крепкие объятия и никогда больше не отпускать. По части самоистязаний, Тейлз мог дать фору любому. И это было бы смешно, если бы не было так грустно.       Тейлз продолжал лгать всем вокруг, рассказывая о Лисанне так, будто та была жива. Даже у Нацу разрывалось сердце от этого, но он не останавливал братишку. Попытался помочь, поддержать, вот только столкнулся со холодной стеной. «Всё в порядке. Я разберусь с этим», — сказал Тейлз, закрывая душу на сотни замко́в. Как и всегда, он завалил себя работой, изучая местные карты, события, слухи и прочую информацию. Пока Нацу сидел в окружении двойников своих согильдийцев, он краем глаза следил за ним. Цвет Архива братишки упал еще на несколько тонов. Вот только информация действительно была необходима, а потому парень столкнулся с нелегким выбором, так похожим на тот, что предстал перед Тейлзом недавно. Позволить ему убивать себя и дальше, чтобы спасти друзей, или спасти его, рискуя убить этим друзей.       Нацу с горечью выбрал первое.       Единственным человеком, который смог пробиться сквозь титановый заслон Тейлза, стала местная Люси. Нацу с облегчением на душе увидел проблеск эмоций в глазах братишки. Между ними возникла нежная, доверительная атмосфера, и парень специально отвернулся, чтобы не привлекать к ним внимание. Его ноющее сердце успокоилось. Вот только лишь на миг. Нацу не заметил, как Тейлз побледнел, но интуитивно понял, что случилось нечто ужасное. Еще до того, как братишка вскочил, он резко обернулся, отмечая болезненную бледность на его лице.       — Охотница на Фей приближается!       Одной фразы хватило, чтоб переполошить целую гильдию. Нацу рефлекторно рванул к братишке, и вскоре замешательство сменилось волной ярости. К Хвосту Феи приближался не обычный враг — к ним летела местная Эльза. Та самая Эльза, которая сожгла крылья Тейлза. Та самая Эльза, которая заставила его страдать больше, чем кто-либо другой. Та самая Эльза, которая приходила к нему в кошмарах каждую ночь, сопровождаемую грозой. Та самая Эльза, которую он поклялся убить.       — Не смей! У тебя нет магии, она убьет тебя!       Нацу услышал крик братишки, но даже не попытался понять его. Перед глазами вспыхнула красная пелена, ведь в зоне досягаемости оказался враг, которого необходимо было разорвать на мелкие кусочки. Нацу зарычал, пытаясь разогнать магию по телу, чтобы заставить огонь появился. Впрочем, и без этого он рванул бы в бой. Даже если бы пришлось сражаться голыми руками, он сделал бы это. Во имя мести за прекрасные крылья Тейлза и всё то, через что ему пришлось пройти до полного исцеления. Нацу не мог даже надеяться, что однажды ему предоставится возможность уничтожить эту тварь, и он не собирался терять прекрасный шанс.       — Нацу, остынь! У нас еще будет шанс отомстить ей, — взмолился братишка, чудом удерживая его на месте.       — Приготовиться!       — Держитесь за что-нибудь!       Прочие голоса отошли на второй план для Нацу, ведь перед ним буквально оказалась долгожданная мишень. Ярость захватила его сознание, но внезапно неведомая сила оторвала его от земли. Секундное замешательство позволило парню взглянуть на братишку. Его сердце дрогнуло. Тейлз выглядел так, будто собирался упасть замертво прямо сейчас, а его серые глаза наполнились настоящим ужасом. Это отрезвило почти так же хорошо, как сильный удар головой о пол. Приходя в себя на протяжении пары секунд, Нацу заодно унимал ярость и жажду мести. Что толку было бросаться на врага, если его братишка едва не умирал от страха из-за этого?       Между удовлетворением собственного гнева и шатким спокойствием Тейлза, Нацу выбрал последнее.       Потирая ушибленный затылок, парень невольно вспоминал собственные слова: «В этот раз сложно будет далеко не в битве». Эдолас с поразительной частотой заставлял их вставать перед нелегкими выборами. Это давило на плечи сильнее, чем сотни проигранных сражений. Самым страшным врагом для человека всегда оставался он сам, и теперь не только Тейлзу приходилось бороться с собой, но и Нацу. Парень снова трижды проклял этот мир, иронично мечтая вернуться в родной, где всё было гораздо проще: уничтожь культистов, останови Айзека, защити близких.       Нацу с тоской бросил взгляд на братишку, и в его сердце вонзилась игла. Архив стал черным. Снова…