Усы, лапы и стальные бубенцы

      — Черт! — прошипел я сквозь зубы. — Черт-черт-черт! Да как же так?!       Я ударил кулаками по земле и зажмурился на несколько секунд, чувствуя, как замирает сердце. Меня захлестнуло злостью, перемешанной со страхом, и создалось ощущение, будто мир остановился. Потемнел. Потерял все краски. Опора под ногами зашаталась, и впервые в жизни я настолько сильно впал в беспомощность и растерянность. В голове не желали формироваться ни стратегии, как выбраться из этой ситуации, ни планы, что делать дальше, ни даже идеи, как всё исправить. Там был только вакуум. Пустой и всепоглощающий.       С того момента, как закончилась оборона Магнолии и Фиор узнал меня как Хвостатого Генерала, я начал бояться, что однажды правда откроется. Все узнают, что на самом деле под маской гениального ребенка скрывался синий кошак с крыльями. Магический зверь, надевший личину человека, а вовсе не настоящий волшебник. Предугадать реакцию жителей Фиора и королевской семьи на это всегда было сложно, но я никогда не сомневался, что доверие ко мне рухнуло бы в одночасье, узнай они о моей истинной сущности. В лучшем случае от меня отвернулись бы все бывшие союзники и агенты, а в худшем… Мне пришлось бы искать новое место жительства. На постоянной основе.       Теперь, когда худший кошмар воплотился в жизнь, я буквально оцепенел. Все на поле боя узнали, кем я был на самом деле, ведь Айзек успел выцепить из моей памяти достаточно информации, чтобы сложить цельную картину и перед смертью распространить её. Даже умирая, он нашел способ утянуть меня за собой. Эти знания, попавшие в головы союзникам и врагам, могли уничтожить меня эффективнее, чем самое мощное заклинание. Обиднее всего было то, что я потратил столько времени и сил, чтобы сохранить тайну своей истинной сущности, а она раскрылась за пару секунд. Причем вне поля моего зрения.       Я даже не знал, что было хуже: что все узнали, что я был синим котом, или что всем стало известно о моей связи с Хайналем. О последнем даже думать не хотелось. Если после раскрытия правды о моей природе исксида, рядом должны были остаться хвостатые феи, ведь всегда знали об этом, то после того, как им раскрылась бы правда о тайне моей души, об этом не могло быть и речи. Каждый из них потерял в войне с демонами кого-то очень близкого и дорогого, а потому ненавидел всё, что было связано с Культом. Не даром каждый из Хвоста Феи так рьяно зачищал убежища темных магов и выискивал демонов даже тогда, когда битва за Магнолию давно закончилась. Для них делом чести стало положить конец темной организации, уничтожив её подчистую, а потому они не смогли бы пройти мимо перерождения основателя Культа — Хайналя Падшего. Если бы четыреста лет назад он не повел за собой темных магов, ничего этого не было бы. Они имели полное право ненавидеть его, как главного виновника всех бед, и меня заодно, как часть его души.       К сожалению, у меня не осталось сил, чтобы быстро влезть согильдийцам в головы и стереть информацию, как это было в битве за Нирвану. Проблема заключалась не столько в том, что я потратил все резервы на битву с Айзеком, сколько в том, что он разрушил мое Хранилище более чем на две трети. У меня в голове воцарился такой хаос, что я не мог даже в собственном подсознании навести порядок, а потому о том, чтобы изменить чужое, не могло быть и речи. В таком состоянии я мог причинить согильдийцам непоправимый вред. К тому же не добился бы особого успеха, ведь изменять память должен был не только им, но и всем, кто был на поле боя. В том числе магам союзных гильдий, рунным рыцарям, целителям, культистам и даже демонам. Потянуть такой объем работы было бы сложно даже Лауре, особенно в условиях непрекращающегося сражения.       По всему выходило, что сейчас ничего невозможно было сделать. Оставалось только надеяться, что ни согильдийцы, ни бойцы не станут думать о чем-либо постороннеем в ближайшее время.       Правда, уверенности, что так и будет, не было. Ни капли.       Я вцепился руками в волосы и медленно выдохнул сквозь зубы, прошептав:       — Спокойно. Справимся как-нибудь.       А затем поднял взгляд на битву перед собой, заставляя себя начать думать о чем-то ином. Будто по команде, в голову ударила мысль, что Айзек не мог так просто погибнуть. Даже учитывая, что его отвлекли Аллан и Мест, что позволило мне нанести удар, у него должен был остаться протокол на случай своей смерти. Что-то вроде запасного плана. Быть может, он даже смог проникнуть в чужое тело, подобно паразиту, и затаиться там на первое время, чтобы затем возобновить деятельность Культа, когда мы потеряем бдительность. Учитывая, что теперь раскрылись все мои тайны, у него могло лучше получиться подготовиться к новому раунду противостояния с Фиором.       Я бегло оглядел местность перед собой, ища тело Айзека, но не нашел его сразу. Пришлось потратить несколько минут, чтобы изучить пространство перед собой более внимательно, однако меня все время отвлекали взрывы, гремящие в опасной близости, и шальные заклинания, прилетающие со всех сторон. К счастью, рядом оставался Бел. Именно он взял на себя мою защиту, оберегая, точно самое ценное сокровище. Ему приходилось сдерживать сразу двоих демонов высшего ранга. Краем сознания я удивился, что он делал это, ведь, фактически, его миссия оказалась выполненой. Айзек погиб, а потому он мог спокойно вернуться к обязанностям Шинигами и больше не помогать нам в сражении. Однако он почему-то не ушел. Более того, благословение Анкселама продолжало держаться на нас, хотя должно было исчезнуть.       Я хотел спросить его об этом, но не решился. Вместо этого нахмурился и попытался отложить мысль в долгий ящик, как всегда это делал, но не ощутил обычной уверенности в том, что она действительно сохранилась. Впрочем, спустя миг стало не до этого, ведь я, наконец, увидел тело Айзека. Двое культистов спешно уносили его с места битвы куда-то в сторону берега. Я рефлекторно попытался вскочить, чтобы остановить их, но смог лишь нелепо дернуться и прокричать.       — Белиар, тело!       Он метнул взгляд в ту сторону, но остался на месте.       — Пусть идут, — бросил он. — Айзек умер, и это лишь пустая оболочка. Им не удастся вернуть его к жизни, что бы они ни задумали.       У меня заныло сердце, когда я вновь посмотрел на убегающих культистов. В груди поднялась волна неверия, а паранойя забила в тревожный колокол.       — Он мог обмануть нас. Ты же знаешь Айзека, он не мог так просто погибнуть.       — Просто? — Бел отскочил назад, избегая прямого удара Эзеля, и выгадал секунду, чтобы бросить на меня осуждающий взгляд. — С каких пор настолько четкий и продуманный план стал чем-то простым? Разве ты не потратил месяцы, чтобы разработать его? Разве ты не задействовал все силы, чтобы захлопнуть ловушку? Разве ты не поставил на кон свою жизнь, чтобы победить? — я поджал губы, не зная, что ответить. — Я видел, чем было ваше противостояние, Тейлз. Я ощущал глубинную магию, которой вы оба коснулись. Я знаю, чем ты пожертвовал, чтобы нанести последний удар. Не смей обесценивать всё это.       — Но Айзек…       — Был непобедимым? Всесильным? Вовсе нет, — Бел вскинул лук и отправил в сторону демонов целый град стрел. — Он был обычным человеком. Смертным, который оступился в последний раз. И его душа уже попала в чертоги Анкселама.       Я покачал головой, будучи не в силах поверить в это. После всего, через что я прошел в противостоянии с Айзеком, осознать, что он умер, было почти невозможно. Из-за того, что он всегда оказывался на два шага впереди, у меня действительно сложилось мнение, что он стал недосягаемым. Бессмертным. Непобедимым. Каждое сражение с ним должно было заканчиваться тысячами жертв, разрухой и горем. Перехитрить его, поймать в ловушку и уничтожить было нереально и представляло собой далекую, несбыточную мечту. Разве у меня был хоть один шанс одолеть его? Особенно после того, как он практически полностью уничтожил Магнолию. Разумеется, я ответил бы отрицательно но несмотря на это, продолжил бы искать способ победить его. Без надежды на реальный успех.       К счастью, Бел напомнил мне о простой истине, которая почему-то позабылась.       Айзек был человеком.       Он был невероятно сильным магом, знающим десятки мощных заклинаний и умеющим применять их в нужный момент. Он был харизматичным лидером, сумевшем собрать под своим знаменем многотысячную армию последователей, готовых броситься в пекло по первому приказу. Он был расчетливым стратегом, тщательно взвешивающим риски прежде, чем сделать шаг. Он был ярым культистом, искренне верящим, что сделает мир лучше, уничтожив Смерть. И при всем этом он оставался человеком. Человеком, которому были не чужды эмоции. Человеком, который мог ошибаться. Человеком, который в шаге от исполнения мечты мог забыть об осторожности и оступиться.       Как бы мне ни хотелось увидеть в нем несокрушимое чудовище, Айзек им не являлся. Точно так же, как я не являлся несгибаемым генералом, способным ради достижения цели пожертвовать самым дорогим. Несмотря на то, что под наши знамена вставали тысячные армии, это не делало нас равными богам. Мы оставались людьми, которым просто повезло добиться большего признания, чем другим. Именно поэтому смерть Айзека — секундное событие на фоне остального сражения — не должно было так меня удивить. Не должно было ввергнуть в такое ошеломление и неверие. Я должен был спокойнее воспринять это, особенно на фоне непрекращающегося сражения с Тартаром.       И всё же, даже понимая это, я не смог не спросить:       — А его знания и наработки? Мог ли он передать их кому-то из культистов?       — Без понятия, — ответил Бел. — Потом разберемся, сейчас это не главное. Нужно сосредоточиться на Тартаре и остатках Культа. Есть идеи?       — Идеи… — я окинул взглядом пространство и вздрогнул, когда слева прогремел взрыв. Он был далеко не первым, оказавшемся слишком близко ко мне, но стал первым, который заставил меня вернуться в «здесь и сейчас». — Дай минутку. Сейчас что-нибудь придумаю.       Мне удалось сказать это спокойным, уверенным тоном, будто всё было под контролем. Однако на самом деле захотелось стукнуть себя чем-то тяжелым по голове, ведь я осознал, что последние несколько минут думал, о чем угодно, только не о том, что нужно. Передо мной разбушевалось сражение с высшими демонами, которые всё больше оттесняли нас к корням Тенрю. Однако я почему-то нашел время, чтобы испугаться из-за раскрытия своих тайн, разозлиться на Айзека из-за того, что он сделал, и засомневаться в его смерти. Однако не нашел времени, чтобы досконально проанализировать расклад сил на поле боя и оценить наши шансы выйти из битвы живыми. Это было очень плохо. Урон, который Айзек нанес мне во время сражения, оказался слишком велик. Разруха в Хранилище повлияла не только на структурированность моего Хранилища и замедлила мое мышление, но и сократила количество задач, которые я мог обрабатывать одновременно до одной. Нужно было срочно что-то предпринять в связи с этим.       Я медленно выдохнул и изо всех сил потянул к себе магию, витающую в воздухе. Она была дикой, необузданной и своевольной. Её холодная сила прокатилась по магическим каналам колючей волной, заставив меня поморщиться, но немного наполнила резерв. Создалось впечатление, будто я выпил воды из лужи. Это должно было отозваться спустя некоторое время болью и, возможно, не самой приятной болезнью, но на данный момент удовлетворило острую потребность. Именно это мне было нужно — хотя бы немного волшебства, кроха сил для дальнейшего сражения.       Хранилище, как и всё подсознание, вздрогнуло, когда я направил туда вновь обретенные силы, и даже Хайналь бросил на меня удивленный взгляд. В тот же миг два десятка поломанных стеллажей восстановились и заняли положенные места. Книги с воспоминаниями и знаниями взмыли в воздух, и часть из них смогла вернуться на полки, а остальные стопками легли на пол. Трещины на стенах начали затягиваться, а мусор и остатки страниц переместились в ближайшие углы. Посередине Хранилища образовалась чистая зона, в которой я создал стенд с картой Тенрю. Это нельзя было назвать даже частичным восстановлением внутренней библиотеки, скорее грубой уборкой, призванной сделать вид, будто всё в порядке. Прежде всего, для себя.       Однако даже это помогло. Избавившись от части хаоса, я почувствовал себя увереннее. Мышление всё равно оказалось ограничено, но теперь мне хотя бы удавалось держать в уме три темы сразу. Учитывая, насколько жаркой была обстановка вокруг, это стало отличным подспорьем. Вот только я не бросился сходу корректировать ситуацию на поле боя, ведь сейчас эта задача лежала на плечах Хайналя. У меня нашлись две более важные темы, связанные со сражением, о которых никто, кроме меня, не помнил. Краем сознания я порадовался, что среди всех разрушений подсознания, эта область оказалась нетронутой. Впрочем, детальное изучение пострадавших участков разума, могло изменить мое отношение к этому.       Потратив полминуты на изучение обстановки за пределами открытой битвы, я набросал примитивный план. В первую очередь дождался, когда Бел снова окажется рядом, парируя атаку Сейры, и сказал:       — Мне нужна связная лакрима. У тебя есть?       — Только своя, — бросил он.       — Сгодится, — кивнул я. — Дай мне.       Он извернулся, уходя от удара, и молниеносно снял артефакт с руки, перебросив мне. Я сумел поймать его, хотя сердце на мгновение замерло, когда тело среагировало медленнее, чем должно было. Впрочем, главным было то, что лакрима осталась цела. Я мысленно выдохнул с облегчением и принялся настраивать её на Совет Магов. В последний раз, когда мне удалось наладить связь с Клавдием, он пытался сдержать армию Арболеса, решившую вторгнуться в Фиор. Я приказал дать предупредительный залп Эфирионом, а затем пригрозить атаковать Ликом, однако не мог сказать, подействовало ли это на армию Империи.       Разумеется, атака Ликом была не более чем блефом, ведь в действительности никто не собирался применять его. Уничтожение всей магии на континенте никак не могло быть равноценным остановке вторжения от соседнего государства. Даже если бы Арболес после предупредительного залпа Эфирионом продолжил наступать, Клавдий не атаковал бы их. Лик представлял собой оружие последнего шанса — огромную бомбу, которая должна была уничтожить всё и вся. Даже я не мог представить себе ситуации, в которой его можно было применить. Всё, ради чего он мог использоваться в реальности, — сдерживание агрессивно настроенных соседних государств. Не более того.       В связи с этим реальным способом заставить Арболес отступить с нашей стороны оставался только Эфирион. Вот только заклинание не входило в ранг сверхсекретных и применялось довольно часто в ходе прошлых войн и внутренних конфликтов. О том, как оно работает и на что способно, было давно известно, а потому к нему могли еще лет десять назад придумать контрмеры. Навскидку я мог найти полдюжины высших заклинаний защиты, которые сумели бы выдержать его залп в полную силу. К тому же могли помочь Купола пегасов или их аналоги, правда, в количестве сотни штук, но тем не менее. Мы знали слишком мало о технологиях и магических разработках Арболеса, а потому не могли узнать, какие козыри они припрятали в рукаве.       Именно поэтому нашей последней надеждой закрыть второй фронт стал Зереф, который экстренно покинул Тенрю. Только он — Император — мог остановить их и подавить самовольное вторжение в Фиор. Несмотря на то, что на нем строилась огромная часть плана здесь, на Тенрю, там он оказался нужнее, с чем согласились даже Хайналь с Белиаром. Если здесь у нас еще оставался шанс справиться самостоятельно или в крайнем случае уничтожить остров Эфирионом, с Арболесом всё было иначе. Мы не могли допустить, чтобы страна оказалась захвачена в то время, когда мы отбивались от Культа, ведь в таком случае наша борьба с демонами потеряла бы смысл.       Прокручивая в голове сценарии развития событий и понемногу разгоняя мышление, я настроил лакриму на Клавдия и дождался, когда сигнал будет принят.       — Докладывай, — велел я, опустив приветствия. — Как ситуация с Арболесом?       Клавдий, узнав мой голос, явно выдохнул с облегчением и отчитался:       — Мы дали предупредительный залп Эфирионом, но он оказался отражен. Через несколько минут нам удалось наладить связь с армией Арболеса. Они отказались отступать даже под угрозой применения Лика. Я поднял на ноги все доступные силы, и адмирал Захир взял на себя командование ими. Ждем развития событий.       — Они наступают? — напрягшись, спросил я.       — Замерли около десяти минут назад на своих позициях. Мы не знаем, что происходит.       — Держите ситуацию на контроле. Если они сдвинуться с места хоть на метр, немедленно свяжитесь со мной. Приказ ясен?       — Так точно, — отозвался Клавдий. — Выполняю.       Я прервал сеанс связи, испытывая смешанные чувства. То, что армия Арболеса вдруг застыла, несомненно радовало, однако то, что им удалось отразить залп Эфириона, пусть и сделанный не в полную мощность, угнетало. К тому же они не поверили, что мы применим Лик, что было ожидаемо, но всё равно неприятно. Вероятно, их внезапная остановка произошла в тот момент, когда Зереф прибыл на место действия и начал наводить порядок в своих рядах. Впрочем, ни подтвердить это, ни опровергнуть я пока не мог, а потому оставалось только ждать новостей и быть готовыми ко всему. В том числе к тому, что Зереф потерпит неудачу, хотя вероятность этого стремилась к нулю.       Закончив с первой задачей, я переключился на другую, не менее важную, а именно — на магов ледяного созидания. Благодаря тому, что Клавдий оперативно предоставил информацию о магах этого элемента, а Алборн пронесся по Фиору, собирая их, у нас оказался целый отряд. Каждый из волшебников занялся лишь одной проблемой — распечатыванием нашей армии. На их плечи легла задача изучения демонического льда, его уничтожения или перенаправления. Важно было справиться хотя бы с малой частью заклинания, чтобы понять механизм его работы и суметь убрать остальной. Пока лишь Леону удалось переправить немного льда в сторону и добиться ослабления морозного покрова на Грее. О том, чтобы полностью сломить заклинание, он даже не мечтал. Впрочем, даже настолько малый прогресс радовал.       Если бы нам удалось освободить Грея, наши шансы распечатать бойцов значительно возросли бы. Из всех магов ледяного созидания, именно у него имелось больше всего шансов разобраться с этой проблемой, причем не только потому, что парень сам по себе обладал отличным потенциалом. Гораздо большую роль играло иное. А именно — его биологические корни.        В преддверии битвы на Тенрю Шинигами сообщил мне, что на самом деле Сильвер — темный маг, состоящий в Тартаре и заключивший остров Тенрю в лед — являлся родным отцом Грея. Его воскресил один из демонов S-ранга в качестве эксперимента и с тех пор управлял им, поддерживая «жизнь». На самом деле, мужчина был мертв с того дня, как по его городу прошелся Делиора. Демон перебил практически всех жителей и до основания стер все постройки. В тот страшный день Грей спасся лишь благодаря тому, что отец перед смертью накрыл его собой. К сожалению, парень слишком отчетливо запомнил каждый миг этого ужаса: то, как он трясся от холода и страха, и то, как замерло дыхание отца. Грей до сих пор в кошмарах видел эту сцену, ведь ему пришлось пролежать под трупом почти сутки прежде, чем он смог выбраться и покинуть разрушенный город.       Я сомневался, что после воскрешения Сильвер мог сохранить часть себя, ясно мыслить и отдавать отчет своим действиям. Вероятно, им полностью управлял Кису — старший демон Тартара, воскресивший его — но заставлял думать, будто это было не так. Достаточно было дать Сильверу некоторую свободу и закрыть глаза на пару своевольных выходок, чтобы он посчитал себя самостоятельным. Темным магом, забравшемся в глубины Тартара, чтобы уничтожить мерзких демонов. На деле, каждое его решение было продиктовано волей Кису, что Сильвер продемонстрировал в первые же секунды после появления на Тенрю.       Что бы ни было в параллельных мирах, где Сильверу удалось обрести свободу воли, в нашем он остался верной марионеткой Тартара. Темный маг первым же заклинанием обратил в лед тысячи человек, сражающихся против демонов, а остальных — уцелевших — обрек на мучительную смерть. Он не мог не знать, как повернется битва и сколько крови прольется, если он сделает это. По сути, Сильвер своими же руками поставил крест на силах людей и дал противоборствующей стороне простор для действия. Уничтожив не только нас, но и значительную часть армии Фиора, он обрекал остальную страну на затяжную войну с темными тварями. Это никак не могло уложиться в его образ отчаянного борца против демонов и только подтверждало мою теорию о том, что он был не более чем пустой оболочкой, по злой насмешке судьбы надевшей личину отца Грея. Будь он настоящим человеком, желающим покончить с творениями Зерефа, он нашел бы способ избежать применения заклинания массового поражения.       Перед началом сражения я открыл Грею правду об отце, умолчав, откуда именно получил информацию, и дал ему право решать, что делать, если Сильвер появится во время боя. Парень обстоятельно обдумал информацию, взяв на это несколько дней, но, в итоге, разделил мои мысли. Грей похоронил отца в день, когда Делиора уничтожил его родной город, а потому никогда не допускал мысли, что тот может быть жив. Узнать, что какой-то демон, использовал его тело для своего эксперимента, оказалось для него нелегко. Почти так же нелегко, как попытаться воспринять нового Сильвера в качестве настоящего отца. Единственное, что он мог сделать для него, — это оборвать страдания и, наконец, упокоить. Вот только для этого требовалось сперва уничтожить Кису.       Я поджал губы, взглянув на неподвижный маркер парня на карте, и с усилием создал ментальную связь с Леоном.       — Есть успехи? Удается сломать лед?       — Почти нет, — незамедлительно ответил парень. — Даже перенаправлять получается с трудом, но мы делаем всё возможное. Нам почти удалось освободить Грея, но на восстановление всего острова у нас не хватит сил.       — Сколько нужно времени, чтобы полностью распечатать Грея? — спросил я, переводя взгляд в сторону: туда, где сиял маркер Кису.       — Еще около десяти минут. Работаем на пределе возможностей.       — Принято, — кивнул я. — После Грея идите к Гилдартсу, он нам нужен больше, чем кто-либо другой.       — Понял.       Я прервал связь и прищурился, анализируя перемещение маркеров на карте Архива. Строй демонов, призванных Культом, начал ломаться, а некоторые темные маги спешно отступили к побережью. Немногочисленная часть ближайших последователей Айзека попыталась взять ситуацию под контроль, но весть о смерти их главы разрушительной волной прокатилась по рядам. Из-за того, что значительная часть их армии не обладала собственной волей и не могла принимать решения самостоятельно, волнения среди культистов стократно отразились на ней. Демоны принялись беспорядочно разбредаться по острову, некоторые даже вступили в бой друг с другом и с рядовыми Тартара. Благодаря этому давление на Купол ослабло. Впрочем, Культ еще рано было сбрасывать со счетов, а, напротив, следовало добить чем-то мощным и разрушительным. Например, Законом Феи, который теперь нечем было парировать.       Пока я сражался с Айзеком в ментальном пространстве, а остальные пытались сдержать Тартар, Сердце Чернокнижия в полном составе покинуло Тенрю. Вероятно, Аид понял, что найти в этом хаосе Зерефа стало невозможно, а придерживаться плана Айзека — бессмысленно, поэтому принял решение отступить. Ему удалось пробить оба барьера пегасов, которые изолировали Тенрю от остального мира. Скорее всего, он сделал это с помощью Юпитера, но я не мог гарантировать достоверность информации, ибо лично не видел этого момента. В любом случае, Сердце Чернокнижия можно было сбрасывать со счетов, а потому решать проблемы с ними следовало позже. Гораздо позже. После завершения битвы на Тенрю.       По всему выходило, что на данный момент наибольшей угрозой для нас являлся Тартар, причем даже не Мард Гир, как сильнейший демон, а Кису, который держал воскрешение Сильвера. Пока темный маг продолжал существовать, лед, сковавший Тенрю, не мог исчезнуть. Вот только напрямую уничтожить Сильвера мы тоже не могли, ибо никакие раны ему были не страшны, ведь он и так был мертв. Следовало сначала разобраться с Кису. Вот только сделать это было нелегко хотя бы потому, что некого было послать на задание, ведь нас снова начали теснить. Кроме того, демон не прибыл на передовую, а, осознавая свою важность, остался на побережье. Чтобы добраться до него, требовалось пройти через заслон обезумевших темных тварей, беспорядочно разбредающихся во все стороны.       Оглядев поле боя и не найдя никого, кого можно было послать на задание, я связался с Хайналем.       — Нужно убить Кису, — сказал я. — Но я не вижу никого, кто мог бы сделать это.       — Знаю, — мгновенно отозвался он. — Сам думаю об этом, но не вижу хороших комбинаций. Если перебросим кого-то сейчас, рискуем потерять не только текущие позиции, но и бойцов. Нужна равноценная замена.       Пока Хайналь говорил, я заметил, что в его голосе зазвенело напряжение и усталость. Однако ему удалось сделать вид, будто всё было в порядке, и он держал ситуацию под контролем. Я знал, насколько тяжело ему было поддерживать магию эфирного тела, командовать бойцами и помогать сдерживать Мард Гира, но не мог предложить ему отдохнуть в Хранилище. Он вносил неоценимый вклад в борьбу с высшим демоном, и без него Нацу и Шарли не смогли бы продолжать сражаться так же эффективно.       — А Кана и Лексас? — спросил я пару секунд спустя.       — Хочешь, чтобы сюда полезли сотни демонов? Наша оборона и так трещит по швам. К тому же Кису слишком далеко, чтобы отправлять их без мага телепортации или полета.       Я поджал губы, пытаясь разогнать мышление до предела и найти выход из этой ситуации. Вот только ничего хорошего не выходило. Я успел проработать больше двух десятков вариантов развития событий, но в каждом их них мы теряли от пяти человек до дюжины. Как бы я ни старался придумать что-то стоящее, мы оказались в тупике, и даже Хайналь пока не мог найти решения, как выйти из него. Когда отчаяние вспыхнуло в груди, я внезапно услышал в голове голос Бела. <tab >— У меня есть идея, — сказал он. — Но она вам не понравится.       Почему-то у меня мороз прошел по коже. В голове молниеносно проскочила какая-то мысль, которая напугала меня до дрожи в пальцах, но я не успел угнаться за ней. Хаос в Хранилище продолжал мешать, и у меня не оставалось времени, чтобы навести там порядок. Внутри вспыхнула уверенность, что я должен был разгадать план Бела, понять его с полуслова, ведь сам давно думал об этом. Его идея не была ни новой, ни ошеломляющей, но на нее хотелось тысячу раз сказать твердое и четкое: «Нет! Никогда!». Я сам не понимал, откуда бралось настолько большое сопротивление в груди, но чувствовал, что Хайналь такой проблемы не испытывал. Он явно догадался, о чем говорил Бел, но всё равно сказал:       — Выкладывай.       В этот момент у меня заледенело в груди.       — На Тенрю есть демон, превосходящий Мард Гира по силам. В Тартаре его считают мастером, а Зереф нарек его своим лучшим творением. Если кто-то сможет переломить ход сражения, то только он. И мы все понимаем, о ком я сейчас говорю.       — Исключено! — отрезал я, едва дослушав до конца и мгновенно поняв, что к чему. — Я не позволю сделать это. Мы найдем другой способ.       — Сомневаюсь, — сказал Хайналь после секундной паузы. — Мы не можем перебросить больше бойцов из столицы из-за угрозы Арболеса, а те, кто здесь есть, не справляются со своими задачами. Нам нужно чудо. И ЭНД может стать этим чудом.       — Нет, —твердо повторил я. — Это слишком опасно, к тому же Нацу…       — Еще ничего не знает об этом, в отличие от нас, — Бел метнул в меня говорящий взгляд. — Ты так и не рассказал ему.       Мысль, улетевшая в первый момент, врезалась в меня и разорвалась в голове фейерверком. В Хранилище всколыхнулись разбросанные по полу страницы, и я закрыл глаза руками, до крови прикусывая губу, пока старые знания восставали одно за другим. Еще месяц назад мне открылась правда о Нацу благодаря воспоминаниям Хайналя. Я узнал не только о том, что он был погибшем младшим братом Зерефа, но и о том, что его тело было пересоздано с помощью эфира, а душа возвращена из Круга Перерождений. Хайналь не смог увидеть воскрешенного Нацу, так как погиб сам, но по косвенным данным становилось очевидно, кем брат был на самом деле.       Он тоже был демоном. Существом из эфира с возвращенной в мир душой. Разница между ним и остальными демонами состояла лишь в том, что его душа не извратилась из-за насильственного привязывания к новому телу. Нацу оставался собой. Во всяком случае, пока.       — Это отвратительный план, — сказал я, ощущая внутри всепоглощающую беспомощность. — И вы оба об этом знаете.       — Знаем, — ответил Хайналь, звуча привычно холодно и твердо. — Но другого у нас нет.       Бел оглянулся на меня, отвлекаясь на миг от битвы с Эзелем и Сейрой. У меня внутри всё перевернулось, ведь я осознал, что он скажет еще до тех пор, когда его голос зазвучал в моей голове. Захотелось закричать, однако с моих губ не сорвалось ни звука. Я только побледнел до синевы и впился ногтями в ладони, понимая, что теперь не только на мне можно было ставить крест, но и на брате. Чем бы ни закончилось сражение на Тенрю, мы уже проиграли. Причем с треском и без шансов на спасение.       — Мы должны пробудить в Нацу ЭНДа. Другого выхода нет.