Пьяные (друг другом)

— Да, я тоже подъезжаю, ага, давай, — говорит Куроо и сбрасывает звонок. В том, что Цукишима и Акааши захотели вместе расслабиться и провести вечер в баре, конечно, нет ничего плохого. Они оба сказали бы, что это целиком и полностью прекрасное времяпрепровождение, отдых от двух придурков. Куроо и Бокуто, ухмыляясь, сказали бы, что они сами выбрали их, поэтому жаловаться — так себе идея. В ответ те двое бы растерялись и промолчали, не найдя слов. Хотя, Акааши и Цукки за словом в карман лезть не приходится, может, они бы снова умело парировали. В ворох мыслей пробирается еще одна: он на месте. В любом случае, Акааши и Цукишима напились, и теперь им парням — принцам на белых конях — нужно развезти их по домам — спасти из лап дракона, алкоголя. А на самом деле, Куроо и Бокуто — не принцы, коней у них нет (услышь это Цукки, точно бы сказал, что кони-то есть, целых два, что постоянно ржут), а эти двое — не принцессы. Но спасти их все-таки придётся. Куроо вдыхает свежий прохладный воздух, готовясь зайти в клуб, в котором наверняка пахнет чем угодно, но не природной свежестью, и ждет у входа Бокуто. Когда тот появляется в зоне видимости, Тецуро улыбается, радуясь новой встрече. Сколько бы они не виделись, а каждый раз рады друг другу, как в первый. Котаро подходит ближе, и они здороваются за руки, широко замахнувшись для хлопка. Как и предполагалось, в клубе душно. Тяжёлой массой на них наваливается смешение парфюмов. В уши громко долбит музыка, и голова тут же начинает пульсировать. Разноцветные огни быстро мелькают, врезаясь в мебель и людей. И Куроо с Бокуто не сразу находят своих. Те сидят на красном (или чёрном?) диванчике и разговаривают, на низком столе стоят около десятка бокалов (еще по одному у них в руках). Отдыхают люди, сразу видно. Тецуро и Котаро подходят к ним, умело лавируя между людьми на танцполе. Те поворачивают к ним головы, и в глазах плещется непонимание. — Вставайте, пора домой, — говорит Бокуто, подходя к Акааши и чуть наклоняя корпус к нему, заглядывая тому в глаза. — Кота-аро, — расплывается в улыбке Кейджи и протягивает к парню руки. Куроо впервые видит такого Кейджи. Он же всегда был собранным, не показывающим свои эмоции. Алкоголь творит страшные вещи. Почти как любовь. Кстати, о любви. Кей сидит ровно, внимательно следя за картиной перед ним, хотя и смотрит чуть расфокусированно. Бокуто поднимает Акааши, крепко обхватывая того за талию. Оба быстро прощаются (их не слышно, но по движениям губ все ясно) и уходят, льнут друг к другу, как женатики, честное слово. — Ну, что, Кей? Поехали домой, — наклоняется Тецуро к своему парню, пытаясь перекричать музыку. Делать здесь больше нечего. Почти полночь, друзья ушли, а у самого Куроо напиваться нет никакого желания. — Нет, — отвечает Цукишима, и это очень неожиданно. Он хочет продолжить? Не много ли для одного вечера? Завтра же утром будет ненавидеть себя за это желание. — В смысле? Кей, поехали домой, — настаивает Тецуро, бережно подхватывая парня под руку и тянет на себя. — Не трогайте меня! — кричит Цукишима, выдергивая руку из хватки и отклоняясь от парня. От парня, что неверяще замирает, смотря на него. Рука нелепо остается висеть в воздухе. Кей отсаживается на другой конец дивана. И что это вообще значит? Не так Куроо хотел провести вечер пятницы, определённо не так. — Кей, ты чего? — в горле неожиданно пересыхает, и Тецуро сглатывает вязкую слюну. — Я тебя чем-то обидел? Цукишима не отвечает, отворачиваясь, и это кажется уже чем-то нереальным. Он, может, и зажатый сам по себе, но если ему что-то не понравится, он молчать не будет. Это Куроо знает точно. Такое поведение просто и абсолютно нехарактерно для Кея. Неужели он, Тецуро, плохо знает своего парня? Вдруг он поехал в бар не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы кого-то себе найти? Он хочет бросить Куроо? Тогда почему ничего не сказал? Он противен Цукишиме? — Кей, — Куроо снова предпринимает попытку, подходя к парню и нависая над ним, — почему не реагируешь? — и снова берет того за руку. Это стало их общением. Когда они не могли сформировать правильные слова и высказать их через рот, они просто прикасались друг к другу: держали за руку, обнимали. Это стало уже привычкой. Может, вот почему Кей так себя ведёт? — Не трогайте меня! — снова говорит Цукишима, снова вырывает руку, снова вскидывается. — У меня вообще-то парень есть! Куроо замирает. Внезапно музыка в ушах прекращается. А сам Тецуро как будто оказывается в вакууме. Никаких внешних звуков, раздражителей. Только он и Кей. Очень пьяный Кей. И очень глупый он. Тецуро не сдерживается и улыбается. Он столько себе понапридумывал, боже. — Кей! Успокойся, это я, твой парень. Тецуро. Я приехал забрать тебя домой, — уже в открытую смеётся парень. — Тецуро? Это ты? — глупо спрашивает Цукишима, переводя на него взгляд. Светло-карие глаза поддернуты пьяной дымкой. — Да, я, поехали уже, — Куроо ухмыляется, выпрямляясь и протягивая руку парню. Тот еле поднимается и почти падает, но Тецуро успевает обхватить парня за талию. И в таком положении они оказываются очень близко друг к другу. Носы почти сталкиваются, а горячее дыхание смешивается, глаза встречаются. И после такого обычно следует поцелуй, но не здесь и не сейчас, это точно. Куроо не хочет пить, хотя слизать алкоголь изо рта своего парня он совершенно не против. Но вряд ли Цукишиме сейчас это нужно. Утро встречает Куроо пустой постелью, хотя он точно помнит, что засыпал, сжимая в объятиях Кея. Еще спящий мозг не хочет начинать работать. На прикроватной тумбочке находятся стакан с водой и блистер с таблетками, которые Тецуро вчера приготовил для своего парня. Подушка и простыня еще теплые, значит, Цукишима встал недавно. Внезапно раздаётся щелчок открывающейся двери ванной комнаты, и через несколько секунд в дверях спальни появляется Кей. С мокрым полотенцем на плечах, на которое падают капли с волос, в чистых белых шортах и лёгкой черной свободной футболке. Он подходит ближе к кровати и, наклонившись, целует притворяющегося Куроо в лоб. Тецуро не сдерживается, широко улыбаясь, быстро обхватывает Цукишиму за талию и валит на кровать, подминая под себя. Быстро целует парня в губы и чувствует свежесть мятной пасты. Знает, как Кей не любит целоваться с утра, пока Куроо не почистит зубы, но ничего не может с собой поделать: слишком счастлив. Кто бы мог подумать, что Цукишима Кей не умеет пить? Кстати, об этом. — Ты меня так напугал вчера, — начинает Тецуро, — никогда бы не подумал, что тебя выносит с нескольких стаканов, — и чувствует напряжение парня. Тот смотрит внимательно, прямо в глаза. — Я что-то сделал вчера? — спрашивает он, и в голове Куроо красной строкой несётся одно: милыймилыймилыймилыймилый... У него вообще очень часто возникает мысли такого рода, когда рядом Кей. Наблюдать за его растерянностью, настолько не привычной для него эмоцией, забавно. — Да, сделал кое-что, — смеётся Тецуро, вспоминая вчерашнюю упрямость своего парня. Вырывался, не желал идти на контакт, а потом вообще выдал, что у него, видите ли, есть тот, кому его забрать. Зато честный. И милый. — Что? — испуганно спрашивает Кей. — Куроо Тецуро, скажи мне! — кричит он в спину, когда его вышеназванный парень резко поднимается и уходит в сторону ванной. Позже Куроо, конечно, скажет, как себя вел вчера Цукишима. И с удовольствием проследит постепенное зарумянование всего бледного лица своего парня. Теперь у Цукишимы Кея одна вредная привычка: любить Куроо Тецуро.