Программа Зимний солдат

      Сочувствие, забота, поддержка, любовь… эти слова никак не могли ассоциироваться с двумя убийцами. Но отношения Дженни и Баки можно было описать именно так. За четыре месяца много чего поменялось, но это были самые счастливые четыре месяца за последние семьдесят лет, хоть оба прекрасно понимали, что им предстоит пройти через многое. Они были лишь в самом начале реабилитации.       Первый месяц, пожалуй, был самым сложным. Ни Барнс, ни Реверсус не знали ровным счётом ничего об этом мире, а помощи просить не у кого. Они решили, что пока впутывать Стива в их дела не самая лучшая идея. Никто не был готов к этому ни морально, ни физически. Всё было слишком сложно, напряжённо.       Порой ситуация доходила до такого, что по дому метали ножи. Не подумайте, ничего страшного не происходило, просто когда слишком импульсивная в своих поступках Дженни делала что-то не в том месте и не в то время, излишняя осторожность и готовность к атаке Зимнего солдата давали о себе знать крепкой хваткой или очередным ножом в стене, которые девушка никогда не оставляла проигнорироваными. Рефлексы, полученные в Гидре, отвратительно сказывались на их совместной жизни. А если бы ещё и оружие было буквально на каждом углу, то эта парочка смогла бы послужить отличным пособием по анатомии в каком-нибудь медицинском.       Но всё же их можно было понять. Они учились заново жить. Жить не в условиях вечной войны, а нормальной жизнью. Хотя постоянная проверка периметра каждый день не входила в понятие «нормально». Также, как и целый оружейный ряд в их подвале. Да и вообще, назвать Дженни и Баки нормальными очень сложно, если вообще возможно. Но они пытались, боролись за свой шанс на спокойную жизнь.       Вскоре, жить на пороховой бочке, в слепом ожидании когда появится огонь, надоело. Нужно было другое пристанище. И таковое нашлось. Другая страна, другой город, другой язык. Бухарест идеально подходил для места жительства на неопределённый период. Главное прийти в себя и привыкнуть к новому миру, а дальше — как пойдёт.       Тогда пришлось уведомить о своих планах Стива. На удивление, Роджерс быстро согласился с суждениями подруги, даже не старался отговорить, а помог деньгами. Этого и найденного в квартире Гидры, вполне хватило на перелёт и оплату жилья на первое время, что очень удивило обоих. Гидра хоть и ублюдки, которым хотелось всадить нож в горло, но что-то полезное от них можно получить.       Переезд должен был позволить им расслабиться.       Не помогло.       Когда речь шла о Гидре, расслабляться очень опасно, нужно всегда быть наготове. И да, это вновь не совпадало с понятием «нормально». Кто вообще решил, что такое нормально?! Может, для Барнса и Реверсус такой образ жизни был нормальным? Но скорее это была лишь сладкая ложь, позволяющая бежать от самих себя и своих страхов, оправдывая их.       Были и плюсы, несомненно, были плюсы.       Дженни была рядом с Джеймсом. Это было так… успокаивающе. Знать, что ему ничего не грозит, что она ему не опасна, как и он ей. Видеть его попытки вспомнить прошлую жизнь, эмоции (изредка, но он показывал свои эмоции!), пытаться вместе строить быт. С ним было хорошо, спокойно, словно не было боли, через которую они прошли. Но цена счастья высока, и им пришлось заплатить болью, чтобы почувствовать его вновь. Иронично.       Они очень много молчали. И это было комфортное молчание. Говорить о Гидре не хотелось, а для каких-то будничных вещей прошло слишком мало времени. Дженни доверяла Баки полностью. Она знала, что он не причинит ей боли, не оставит и когда ему понадобится помощь, он захочет поговорить или просто убедиться в чём-то, девушка будет рядом. До конца.       Но Баки не доверял ей настолько сильно. Конечно, он всё ещё не был уверен в том, что находиться рядом с ней безопасно (пусть и бывший, но всё же Реверсус агент Гидры, а уж с этой организацией никогда нельзя быть ни в чём уверенным), что она не сдаст его в любой момент, хоть это и было бы безумно глупо. Не то чтобы у Барнса было много воспоминаний, даже они доставляли достаточно неудобств, но среди них лишь пара связаны с Реверсус. И где была она, там была Гидра и боль. Много боли.       Сложнее всего было после того, как Джеймс узнал, что сделало его таким. Кто сделал его таким. Паника, страх, надежда, ярость и вечная его спутница боль слились воедино, открывая истину. Тогда находиться вместе с этой девушкой было очень тяжело. Она уверяла, что не хотела этого, но был приказ, а кто как не Зимний солдат мог понять её лучше? Но он не был уверен, что раз она сделала это тогда, то не сделает и сейчас.       Он запутался. Ему просто нужно было время.       Дженни не давила на него. Ещё бы, для неё было благословением то, что он, пусть и односложно, но говорил с ней. Девушка могла представить, что чувствовал возлюбленный, но никогда не смогла бы понять, как бы сильно того не желала. Поэтому она дала ему время переосмыслить всё. К тому же, она обещала, что уйдёт из его жизни, если он захочет, и нарушать данное слово Реверсус не собиралась. В конце концов, он поступил бы правильно по отношению к себе. Она ни за что не стала бы винить Джеймса в чём-то.       Девушка любила его. Любила с тридцать шестого. Любила до потери пульса. Любила беззаветно. До самопожертвования. Любила…       Привычное для них общение началось спустя неделю. Барнс всё ещё был осторожен и не подпускал её слишком близко, но и не отдалялся сам. Дженни была готова благодарить всех возможных Богов, ведь он, чёрт возьми, понял её поступок. Возможно, даже не винил так сильно, как это делала сама девушка. Она не понимала, за что заслужила такое отношение к себе.       Баки же считал, что он не заслуживал чувствовать себя так хорошо рядом с ней — не заслуживал, чтобы о нём заботились и волновались после всего, что он совершил, в особенности, по отношению к ней.       Они стоили друг друга. Перестав быть наивными подростками и пройдя через все круги Ада, не меньше, они всё ещё вели себя ужасно глупо. В такие моменты помощь Стива была бы отнюдь не лишней.       Очень сильно поменяли их отношения друг к другу ночные кошмары. Они были нередким явлением у этой парочки. Кошмары сблизили Джеймса и Дженни.       По началу они спали порознь, пытались не замечать слишком громкие вздохи, порой даже крики, посчитав, что каждый борется со своими демонами сам. Потом наступал день, и, как бы Реверсус не пыталась узнать, что ему снилось и может ли она как-то помочь, Барнс отвечал скупо: «Не помню. Сейчас всё в норме».        Никогда не было этой «нормы».       Затем стали просто приходить друг к другу во время таких приступов, чтобы убедиться в их лживости, сейчас они не одни. Джеймс очень часто оставался с ней до рассвета, ведь, каждый раз просыпаясь от кошмара, он не мог выносить одиночество. Оно напоминало одиночество в Гидре: было также тёмно и холодно.       Дженни не была против (она прекрасно знает, что такое чувствовать себя одиноким, и больше всего девушка не хотела, чтобы и он узнал), даже настаивала на том, чтобы парень оставался с ней до самого утра, но он всегда уходил. Абсолютно всегда. Сама же Реверсус не была столь частой гостьей у Барнса, так как понимала, что для него личное пространство сейчас гораздо важнее, и, чтобы он не говорил, он не готов постоянно делить его с кем-то; да и просто кошмары ей снились гораздо реже, а тех, из-за которых кровь стыла в венах и страх брал полный контроль, почти не было.       Один раз Джеймс заснул с ней на кровати, а не на диване в гостиной, за что потом очень долго извинялся. Ту ночь по праву можно считать точкой невозврата. Сквозь чуткий сон (спасибо за него Гидре) Реверсус услышала жалобный стон. Девушка сдвинула брови к переносице, подумав, что ей просто показалось; этот день изрядно вымотал её, так что здесь не было ничего удивительного.       Звук повторился громче, вырывая Дженни из потока мыслей. Движение сзади. Она хотела было схватить нож, лежащий под кроватью, но быстро опомнилась. «Баки!», — наученная опытом девушка медленно села и повернулась к Барнсу. Одна рука поджата к груди, другая сжимает плед с такой силой, что слышится треск ткани, а глаза под сомкнутыми веками быстро мечутся. Реверсус аккуратно касается правой руки парня, ощущая жар его тела. — Баки, — он никак на это не отреагировал, поэтому она, понимая, что, возможно, пожалеет об этом, сжала ладонь парня сильнее и повторила, заметно громче.       Сработало. Словно выныривая из-под толщи воды, Джеймс делает глубокий вдох и открывает глаза, чуть сторонясь Реверсус. Его взгляд был слишком пугающим и привычным для Зимнего солдата. Он был таким же пустым, отрешённым. Казалось, что Барнс с трудом узнавал девушку перед ним, рассматривая ту, как угрозу. Она тут же убрала руки, поднимая их, показывая, что безоружна.       Дыхание сбилось напрочь, внутри все тряслось, сердце хотело вырваться из груди. От ощущения липкой, несмываемой крови на собственных руках становилось тошно. Реверсус всё так же медленно подвинулась ближе, вновь взяла его руку в свою и начала поглаживать, видя, что Баки не сопротивляется, но продолжает пристально следить. Её приглушённый голос помогал, весь страх постепенно начал отступать, пришло осознание происходящего. Когда дыхание парня выровнялось, и он прикрыл глаза, Реверсус мягко, едва ощутимо прикоснулась губами к его костяшкам, оставляя невесомый поцелуй на них. Она не спрашивает, что ему снилось, Баки не ответил бы, но с уст срывается другой вопрос, волнующий её сердце не меньше: — Норма? — всё ещё шепчет Реверсус, на что получает положительный кивок. — Хорошо…       Никто бы не смог заснуть после такого, да и наступающий рассвет не позволил бы, поэтому Дженни просто раскрыла свои объятия, а Баки просто прильнул к ней, устраиваясь головой на её груди. Тогда всё стало просто. Они никогда не были друг с другом настолько открытыми, беззащитными, влюблёнными…       Знаете, любовь — очень странная эмоция. Её никогда нельзя объяснить, лишь почувствовать. Но мы чувствуем много всего, как понять, что это именно любовь? Что делает любовь таким сильным чувством?       И ведь у каждого найдётся свой ответ на этот вопрос; как и отдельный человек, любовь всегда остаётся индивидуальной, ни с чем не сравнимой. Сколько людей ровно столько же и понятий слова «любовь».       В этом мире нет ничего страшнее влюблённого убийцы. Именно убийца знает истинную ценность человеческой жизни, он видел смерть в обличии человека. И он пожертвует всем миром ради своей любви, не сомневайтесь. Правда самым страшным убийцей является ожидание. Ожидание любви.       Но если спросить сейчас Реверсус «стоила ли эта игра свеч?», то она, не задумываясь ни на секунду, ответит: — А стоит ли смерть того, чтобы жить? Определённо, стоит.       Хотелось остановить время, только бы сохранить этот момент нерушимым. Сейчас нельзя. Есть разговор, который Дженни всячески избегала всё это время, но сейчас бежать уже некуда. Если есть проблема, то её надо решать. И от этой проблемы веяло холодом и смертью, что шла за ним по пятам. — Как насчёт чая?       В её голосе было что-то, что Барнс объяснить не мог, но был уверен — разговор предстоит серьёзный, а чай — лишь предлог, способный скрасить его, сделав менее официальным. Баки кивает головой, и они покидают такую тёплую и уютную кровать.       Семь минут вновь проходят в тишине — именно столько требуется, чтобы две кружки с чаем: без сахара для Дженни и с тремя ложками сахара для Джеймса (Реверсус помнила, что Барнс тот ещё сладкоежка) — оказались на столе, а девушка собралась с мыслями. — Послушай, ты же хочешь избавиться от… него? — как бы всё ещё размышляя о том, стоит ли говорить об этом, протянула она. — А ты знаешь как? — Баки с надеждой в глазах посмотрел на неё, заставляя ту поёжиться. — Предполагаю… — парень в миг оживляется и хочет сказать что-то Дженни, но она опережает его. — Баки, я дала тебе надежду, но есть один… — девушка запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, — один момент. — Дженни, это же прекрасно.       Он подошёл ближе к девушке и опустился перед ней на колени, обнимая и кладя голову ей на колени. Все мысли заняты лишь одним — она сможет освободить его. Дженни Реверсус поистине невероятная девушка. В глазах Барнса виднеется подлинное восхищение. Восхищение ей. Она не понимает, почему. После причинённой боли, освобождение от программы — меньшее, что девушка может сделать для него. Всё же, Реверсус принимала в этом участие, обратный процесс не должен выйти из-под контроля.       Барнс не верил в этот подарок Судьбы, что, наконец, смягчилась над ним. И разрушить эту надежду, как когда-то сделали с ней, Дженни просто не может. Девушка успокаивающе гладит его по волосам, стараясь говорить твёрже и отчётливее. — Мне нужен Зимний солдат, не ты.       Джеймс резко отстраняется от неё, отрицательно мотает головой, не веря этому. Конечно, всегда есть та самая ложка дёгтя. Абсолютно всегда. Реверсус тут же снова прикасается к его плечу, стараясь смотреть прямо в глаза. — Я не имею права заставлять тебя вновь проходить через всё это, но я очень хочу помочь тебе навсегда избавиться от Зимнего солдата и жить не оглядываясь на прошлое. — Нет, это исключено, — твёрдо произносит Барнс. — Мы ведь даже не знаем, что он может сделать, заполучив власть в моей голове. Я не хочу, чтобы он снова навредил кому-то… особенно тебе.       Эти слова вызвали мягкую улыбку у Дженни. Они словно исцеляли её искалеченную душу, и звучали куда лучше привычного всем «я люблю тебя». Ладонь девушки плавно поднимается по шее парня и перемещается на щеку, а сама она прижимается лбом к его лбу. — Ты переживаешь — это нормально. Но всё же я прошу тебя подумать об этом. Мы всегда можем постараться найти другой способ, — вспоминаются слова Стива. Теперь её не сковывает по рукам Гидра, а значит, она может найти другой выход. — Ты ведь доверяешь мне? — голубые глаза встретились с карими. — Доверяю… — выдыхает Барнс.       И снова его улыбка похожая на долгожданное солнце после холодной зимы. Кажется, ради неё Реверсус готова на всё, так же, как и он.       Да, с их прошлым они никак не вписывались в рамки нормального, но какая разница, если им было хорошо?       Если это была их любовь…