Программа Зимний солдат

— Я знаю тебя.       Спустя, казалось бы, вечность проведённую в тишине, хрипит Зимний солдат, внимательно следя за девушкой, что искала сухпайок. Реверсус вздрогнула от неожиданного звука, но, быстро поняв смысл сказанного, облегчённо улыбалась и продолжила шарить по полкам.       Когда девушка всё же решилась проследовать за солдатом, то застала его истекающим кровью. Его железная рука с силой сжимала левый бок, где находилась рваная рана. Реверсус не имела какого-либо медицинского образования, но определённая база знаний всё же была, поэтому ей пришлось оказывать первую помощь. Какое-то время было потеряно, ведь найти хоть что-то в этой квартире не представлялось возможным; провести стерилизацию также оказалось сложным, но без этого начинать операцию нельзя.       Невзирая на ужасную боль, Зимний солдат молчал, не издавая ни звука; даже когда Реверсус начала зашивать рану, он молчал, вызывая её восхищение. Операция, что не должна занимать более тридцати минут, закончилась через час, за который солдат лишь изредка глухо шипел, но не было ни намёка на крик. Его стойкость и сила поистине поражали.       Когда девушка отстранилась, Барнс хотел встать, но она не позволила, мягко настаивая на том, что ему стоит отдохнуть. Он с недоверием посмотрел на неё, ожидая момент, когда доброта кончится. Парня просто сломали, превратили в жертву, что постоянно ждёт удара. Но эта девушка отличалась от людей, с которыми ему доводилось видеться. Она была другой. И солдат благодарил её за это.       Убрав всё, Дженни принялась искать хоть какую-то еду, дабы не видеть этот пробирающий до дрожи взгляд, следивший за каждым её действием.       Реверсус открывает очередной ящик и радостно восклицает, вытаскивая пару банок консервов, и возвращается к парню, также приветливо улыбаясь. — И кто же я?       Неуверенно, словно боясь услышать ответ, она усмехается и смотрит на него, заглядывая сквозь толщу льда в самые потаённые уголки души. В его взгляд не было уже привычного холода, но и не оставалось былого тепла; когда-то полные жизни глаза теперь были пусты. Но даже при виде этого стеклянного взгляда ей отчего-то становилось спокойно, будто она видела то, чего не было на самом деле. Быть может, так оно и было. Глупо отрицать, что они чувствовали что-то давно забытое, как много лет назад в Бруклине. — Ты Дженни, — Реверсус улыбнулась ещё шире, а по спине прошлись толпы мурашек, услышав такое тихое имя из его уст, — одна из Гидры. Почему ты помогла мне?..       Улыбка в мгновение спала, уступая место смятению. Девушка и впрямь надеялась услышать совершенно другой ответ, а это… Она не знала, что ответить, как объяснить то, что ему стало чуждо? Сердечная рана заалела, вновь причиняя боль, и Реверсус тяжело сглотнула и опустила взгляд на банку в руках. А он всё ждал ответа, продолжая изучать девушку.       Солдат не врал, когда сказал, что помнит её, в чём, зачастую, была заслуга Реверсус. Если бы в тот раз доктор провела процедуру правильно, то сейчас не смогла бы спокойно сидеть рядом. Но она здесь и, несмотря на то, что он собирался убить её, помогла ему. Так кто же такая Дженни Реверсус? Барнс знает, что она, определённо, не просто агент Гидры, иначе его бы не послали уничтожить её. Но кто это, и почему эта девушка всё чаще появляется в его воспоминаниях? — Я виновата в том, что произошло с тобой, — спустя время, собравшись с мыслями, отвечает девушка, не глядя на своего возлюбленного, — и я хочу искупить эту вину, — она отчаянно и совсем неуместно усмехнулась. — Но позволишь ли ты, Баки?       «Баки». Парень на мосту так называл его. Она так называла его. Все воспоминания перемешиваются в кучу, словно их вновь и вновь помещали в блендер, а сердце, которому он не привык доверять, лишь учащённо билось, стоило карамельным глазам посмотреть на него. Почему это происходит? Джеймс не знал. Все чувства и эмоции казались такими чужими, не свойственными ему. Солдат уже пожалел, что спросил девушку о чём-то: неподдельный страх перед своим прошлым отражался в его глазах; это, несомненно, не укрылось от Реверсус.       «Что я сделала не так?» — пронеслось в её мыслях, и, не раздумывая, она прошептала «прости», даже не понимая, за что именно извиняется. — Мы были знакомы, — опасаясь реакции девушки, тихо продолжил Барнс, — раньше. До Гидры. — Да., — мечтательно протянула Реверсус.       Солдат не мог представить, как близко они были знакомы, но Гидра изменила слишком многое. На их долю выпало немыслимое множество испытаний, и они стойко выдерживали их, продолжая оставаться людьми, не монстрами, которых из них пыталась сделать Гидра. Да, их руки были в крови, а души изранены, но они оставались людьми с общим прошлым и чувствами. Может, настало время оставить этот груз, начать двигаться дальше? Только сказать всегда проще. Между ними было слишком много «но» и чёртовы семьдесят лет разлуки.       Она могла помочь ему избавиться от кода Гидры, а кто же поможет ей? Сердце Реверсус уже знало ответ. И оно вновь решило довериться Джеймсу. Да, её сердце было искалечено болью, что принесла Гидра, но в нём ещё жила любовь. Любовь к девятнадцатилетнему парню из Бруклина, чьи голубые глаза не давали ей спать не одну ночь.       От воспоминаний счастливого прошлого по венам растекалось вязкое тепло. Как же тогда всё было хорошо, спокойно, просто… — Мы были друзьями, — задумчиво промолвила Дженни, привлекая внимание солдата, — очень близкими друзьями. Я хочу помочь тебе, Джеймс.       Девушка ближе придвинулась к нему, напрочь забывая про еду. Тонкие пальцы с осторожностью прошлись по холодному металлу левой руки, медленно поднимаясь выше, и остановились за пару миллиметров до стыка протеза с телом парня. Баки сжал зубы, отчего скулы на его лице выделялись сильнее, но рука девушки так и осталась на плече. Её прикосновения отличались от привычных ему: не было грубости, лишь тепло, которое он ощущал даже через металл руки, что распространилось по всему телу и проникало в искалеченную войной душу. Она отстранилась, но всего на мгновение, чтобы переплести пальцы их рук. Сошлись её пламя и его лёд, пробуждая давно забытые эмоции. — Прошу, позволь мне попытаться, — она шептала так тихо, что биение собственного сердца заглушало её, но Баки всё же услышал девушку.       Барнс нерешительно, точно ещё раздумывая о том, стоит ли поддаться чувствам и воспоминаниям, которым не доверял последние семь десятков лет, но сжал руку девушки не так, как делал с жертвами, а с осторожностью, будто она — хрупкий хрусталь, готовый сломаться, стоит только причинить больше боли, сжать руку сильнее, и впервые взглянул на неё без той потерянности, что была раньше.       Он согласился.       Дженни улыбнулась, не веря происходящему и, поддавшись минутному порыву, обняла его, стараясь не дотрагиваться до раны. Она чувствовала, как напряглась каждая клеточка его тела. Он не отстранился, но и не обнял в ответ. Реверсус было достаточно и этого. Чувствовать его тепло, знать, что он рядом, девушка даже представить не могла, что будет настолько близка к нему вновь. С каждой секундой она чувствовала: невидимая стена, появившаяся между ними за годы разлуки, медленно исчезает, уступая место прекрасным и самым искренним чувствам.       Джеймс хотел вновь чувствовать, разделять эмоции Реверсус, но сейчас просто не мог. Ему внушали, что он не должен ничего испытывать, его воспоминания лишь помеха на пути к цели, но Реверсус утверждала, что это не так. Он не оружие, но человек, способный чувствовать, и это нормально. И Баки очень хотел верить ей, что-то внутри тихо шептало, что ей можно верить.       Осмелев, солдат прижал девушку к себе, запуская левую руку в её волосы и вдыхая их запах, что моментально заполняет лёгкие; сердце начинает учащённо биться, пропуская внутрь такое чужое и в тоже время родное чувство спокойствия.       Реверсус хотелось замереть и не дышать, лишь бы не нарушать хрупкость момента. Наконец, девушка дала волю эмоциям. Возможно, она была неправа и давила на него слишком сильно. Но это было нужно. Им это было нужно. Каждый миллиметр, каждое движение, каждое прикосновение было необходимо как Дженни, так и Джеймсу. Это, увы, не могло исцелить все раны, — навряд ли это множество ран могло исцелить хоть что-то — но становилось легче. Намного легче.       Бывших убийц не бывает, правда что помешает им хотя бы попытаться? В их жизнях было слишком много препятствий, боли, смертей, а руки каждого были по локоть в крови. Они убийцы. И именно друг в друге они нашли успокоение. Сейчас был Он — парень с холодом в сердце, и Она — девушка, желающая искупить свою вину, и теперь всё было так, как дóлжно.       Они так и заснули на диване в какой-то квартире организации, которая буквально убила их личности, обнимая друг друга, ища защиту, поддержку. И если бы они не спали, то увидели бы прекрасный рассвет, что, наконец, пришёл к ним.       Рассвет, который пришёл к двум убийцам, что видели смерть в человеческом обличии. Что встретились с тьмой во всём её убийственном величии.