Жизнь на краю мира

В спокойном сиянии лун на небосводе, забавляется с холодными бликами маска драконьего жреца. Металл с голубыми и бирюзовыми красками тихо испускает незнакомую древнюю магию и шепчет воспоминаниями прошлого владельца. Мерно играют вокруг потоки маны и завихряются в груди мага, пока вовсе не утихнут, заливаясь в свой новый сосуд до края. — Эй, Кеган, ты там закончил? Голос, грубый, но ясный, словно гром среди бела неба раздается откуда-то снизу и спустя мгновения из под скалы выглядывает рыжая макушка его владельца. Мужчина, ещё не достигнувший и сорока лет, хмурился и щурился, силясь разглядеть сидящего на скале, прямо над входом в шахту мага в ночи. Мощная рука, с шрамами, говорящими о нелёгком прошлом воина, поднялась и упёрлась в толстый лоб, что с каждой секундой сильнее морщинился, и вот уже спустя минуты образ в странном белом одеянии с синими узорами стал для него различим — маг спокойно махал рукой, но вставать не торопился. — Хм. И вечно ты отмалчиваешься. Нет, чтобы крикнуть - "Да, Колдер, ловушки я поставил, зови изгоев, шкуры снимать с них будем". Тьфу ты, блин. Вечно, как Даэдра в ночи сидишь и выжидаешь, как кто-то подойдёт, его на ловушке хоп! И на куски разнесет! Рослый норд недовольно махнул рукой и сплюнул в сторону, рассматривая, как пляшут прозрачные огоньки над печатями на земле и камнях. Его невежественный взгляд в магии скользнул ещё по ряду магических ловушек и вновь поднялся на холодную сверкающую бирюзой маску мага. Раса колдуна была не понятна - он никогда не снимал своей причудливой маски, но чувствовалось Колдеру во время боя в нем и что-то родное. Тан хорошо обращался со своим эбонитовым мечом и быстро реагировал на смертельные выпады и грубые атаки своего хускарла во время случайных тренировок. Тан всегда поражал своим спокойствием и глубокими знаниями о захоронениях древних нордов. Не раз они уже проходили за эти три месяца величественные курганы и лагеря изгоев, сражались с отвратительными ворожеями и даже порой сам Тан говорил с ними, обвараживая иллюзиями, которые навевали неизвестные образы, что вынимали из когтистых лап ценную лишь магу информацию. Колдер редко понимал зачем они постоянно таскаются по самым жутким местам, но был очень рад, что в этот раз непонятные стремления Тана Виндхельма привели его уже не к мертвецам и чудовищам, а к вполне живым, хоть и ненадолго Изгоям. Хускарла из густого потока мыслей, который обычно случался редко, вывел спокойный с долей высокомерия, свойственного лишь Бретонцам, тон мага: — Колдер, все сработает. Так что можешь идти и привлекать к себе всеобщее внимание каннибалов, уверен, если будешь бежать быстро, то их заклинания, топоры и стрелы с троллями тебя не настигнут. Морщины на лбу и в уголках глаз норда резко очертили себя и розоватые губы искривились в пресноватой улыбочке, словно тот проглотил ведро горькой ботвы. Взгляд его обесцвеченных глаз впился в бесстрастную маску Тана и пялил так целенаправленно ещё около секунд десяти пока маг, показательно не помахал рукой в знаке — "Пока не сделаешь - не возвращайся". Норд надул ноздри и с совершенным видом, что его роль в этом задании, быть лишь приманкой, а не славным воином — максимально обесценила его навыки, ушел в шахту, громко шлепнув хлипкой деревянной дверью. И вот, на густых зелёных холмах и полях Предела, оголённых каменных клыках, росших из земли - ненадолго воцарилась тишина. Маг приставил пальцы ко лбу маски и тихо вздохнул. Колдер в лучшей манере норда-вояки, был громким, гордым и много возмущался, если с ним не разделяли выпивку или не дай боги, вкус победы. Грузный вздох вновь раздался от сгорбившейся сильной фигуры мага и тот наконец смог ненадолго, но расслабиться. Ветер уносил его мысли и воспоминания драконьего жреца Морокеи, холодные потоки обкатывали их общие думы по поверхности рычащих водопадов, мягко прикладывали к густым коврам травы и уносили прочь в небо. Не победа и кровавые смерти забрали у избранного драконорожденного его сон и покой в смертной жизни — а именно надетая маска и давно одержанная победа над жрецом. Сердце мага громко бухнуло и забилось немногим чаще, но очи все равно сонно сомкнулись и сквозь тьму, фантазия начала рисовать образы. Рев грозного лича, оглушающая сознание мощь посоха Магнуса и сильное магическое истощение. Довакин громко хватает ртом воздух и отчаянно прячется за колоннами, все ради того, что бы вновь не остаться без маны и не ощутить, как посох резко переходит на тело и высасывает из него силы, заставляя ощущать сильный металлический вкус на языке и кровь, что хлыщет из носа, пока на коже начинают проступать мелкие черные сосуды. Дрожь из воспоминаний переходит в реальность и вот мелкой судорогой пробирает пораженные недавними схватками мышцы. Воспоминание длится дальше. Маг громко дышит и выпивает последнее зелье лечения, что было у него. Горьковатый вкус отпечатывается на языке и заставляет поморщится, хоть и кровь более не хлещет и не мажет открытое лицо - но схватка продолжается. За колоннами слышно сопение и рычание лича, с него сыпется многовековая пыль и тело крепко обнимает заклинание "Плащ молний", из-за чего его напитанный неизвестной магией образ сверкает, и угрожающе ползают по иссушенному телу молнии, особенно примеряя клыки на золотых частях, когда-то богатого одеяния. — Живые должны бояться мертвых! - рычит вновь жрец и рывком выплывает из-за каменной колонны, пуская заряд посоха в место, где только что был маг. Но удар проходит мимо и подлетевший жрец нарывается на настенную огненную руну, которая на доли секунды, меркнет и в следующие секунды, превращается в мощный взрыв, разрывая одежды жреца и снося его последние уцелевшие части тела. Огненные языки и ударная волна сносят прочь плоть и кости, отшвыривая золотой каркас одеяния вниз, попутно выкидывая и саму маску от всего разлетевшегося по трибунам праха. Маг громко дышит и, закрывая лицо руками, падает на колени. Его тело трясёт от переутомления и количества выпитых зелий, ещё никогда он не чувствовал себя настолько ничтожно перед врагом. Кеган уже был готов сдаться, он верил в то, что город из легенд — Бромьунар, станет его могилой, но сами боги направили его дух и дали силы сражаться дальше. В этой гробнице он потерял друга, может и высокомерного и странного, но с ним он прошел многое, она была достойна славного конца и все равно, боги уготовили ей смерть даже не в её могиле, а в мертвом городе, кишащем ходячими мертвецами. Лик данмерки всплывает перед глазами мага и тот судорожно вздыхает, пока страх и ужас перед самым сильным существом в его жизни не утихает. Голос, хриплый и слабый, набирается сил и произносит в молчание трибун: — Берлина... Я.. я.. Отнесу тебя к свету. Пусть дом уготовленный тебе твоими богами, будет тебе ныне пристанищем. Кеган сжимает руки в слишком крепкие для мага кулаки и спустя время тело окутывает лёгкая дымка и желание идти дальше. Маг поднимается с колен и вздергивает подбородок вверх, смотря вниз на поверженный прах лича и с новыми силами, спускается за телом подруги, хватая диковинную маску и ныне безжизненное тело ученицы коллегии на руки. Тем временем в настоящем, дрожь в теле мага проходит и он, сжимая руки на коленях, находит в себе силы побороть воспоминания битвы, что глубоко засела в его сердце и сознании. Где-то на краю чувств у него оставалось ощущение, что жрец тогда может и рассыпался в прах, но сейчас в нем вновь теплится жизнь, поэтому драконорождённого начали посещать кошмары и воспоминания другого человека. Эта маска... Тан Виндхельма набирает воздуха в лёгкие и подносит руки к бесстрастному второму лику, и сжимая её собирается снять, чтобы прекратить кошмары на яву... но внезапно камень под ногами передает опасные вибрации и в шахте один за другим начинают греметь тут и там взрывы. Маг подрывается с места и оказывается на краю скалы, именно в этот момент, когда из шахты вылетает Колдер с безумно ошалевшим видом, паралельно выкрикивая все известные и не известные до этого момента ругальства нордов, а за ним на последней ловушке летит волна очередного взрыва и вместе с ней отшметки чьих-то тел и с ними впридачу все ещё на удивление живой воин Верескового Сердца. Очевидно момент ночной тишины был безвозвратно утерян. Колдера отбрасывает взрывной волной и тот кубарем летит в скалу, но вовремя поставленный на место ледяной атронах ловит норда, не давая укатиться вниз в ревущую реку. Взгляд мага ловит быстро оклемавшегося воина Ворожеи и в следующие секунду уста шепчут ряд заклинаний — "Каменная плоть", "Огненная руна" и "Огненный шар". Первое срабатывает мгновенно и разом проглатывает мага, оставляя бирюзовое свечение и лёгкое жужание на коже, далее - руна взрывается в трёх метрах на подъем к магу, и последнее заклинание летит в воина, когда тот стремительно взмывает к драконорожденному, готовясь нанести удар. Огненное заклинание детонирует у поджарого живота изгоя и тот с мерзким хрустом костей и кровавыми брызгами из рта, отлетает вниз и своей тушей вписывается в скалу. Видно, что тело на грани - черная местами кожа, разорванные мышцы и надорванное с кровью дыхание, однако в глазах все ещё бушует первозданная ярость и желание мести за убитых членов "семьи", словно зверь тот готов биться до конца, но сил у него уже больше нет и в этот момент, драконорожденный применяет заклинание иллюзии, что накрепко пускает когти в ослабевший организм и пленит его разум. Воин с вересковым сердцем продолжает захлебываться в собственной крови и тело его постепенно холодеет, но ему не дают умереть прямо здесь и сейчас. Колдер подходит достаточно близко к обречённому на рабство изгою и подставляет клинок к его горлу, пока спешно спускающийся архимаг, вспоминает заклинания школы восстановления, чтобы в следующие минуты провести за лечением воина Ворожеи.

***

Лицо норда мерзко сморщилось, когда его взгляд упал на огромную зияющую дыру в центре груди изгоя с лежащим там вереском. Обгоревшая от сражения кожа отпала - на её месте наросла новая, глубокие шрамы уменьшились до белых пятнышек и осколки камня оказались благополучно вытащены магом. Колдер все ещё не понимал, сколько ему не объясняй - зачем вообще они таскались за ворожеями и сердцами вереска. Помниться, тан постоянно что-то твердил про утраченную магию и его стремление узнать её, но зачем опять же - сам маг ответа на это не давал. — И долго мне смотреть на это мерзкое зрелище? - с очевидной брезгливостью спросил норд, когда работа целителя над телом была завершена. — Если тебе так страшно, то можешь кинуть меч и завизжать. Бежать до Виндхельма будет долго, но если без остановок то три-четыре дня и ты на месте. Колдер в который раз за эту ночь сострил кислую рожу и решил заткнуться, уже молча переворачивая в голове, как вообще можно так спокойно глазеть на это уродство и главное, постоянно стремиться к местам его обитания. В это время тан гулко выдохнув, поправлял свой меч на поясе, примерно прикидывая, что будет смотреть в теле изгоя и главное, как долго будет держаться его иллюзия. — Тан, он шевелится. Тело изгоя подергивалось и ёрзало, заставляя бугриться мышцы и нервно сжиматься пальцы, скребя ногтями по каменной поверхности, воин медленно приходил в себя, но все так же оставался под сильным контролем заклинания иллюзии. Архимаг быстро оказался около каменного алтаря, на который возложили тело Изгоя, и далее велел хускарлу отвернуться. На вопрос "С чего это он должен стоять спиной к нечистивцу с дырой в груди" - маг кратко ответил тем, что это приказ. Все дальнейшие звуки, что слышал Колдер, заставляли его нервничать, и каждый раз все сильнее, хоть и рослый норд, старался этого не показывать. Чавкающие звуки, пронзительный хруст и звук того, как на каменный пол алтаря льется густая жидкость - в воздухе рядом поплыл яркий аромат крови, а между тем Колдер всей душой ощущал, что изгой в этот момент был в сознании и чувствовал всё от начала конца. Нервный комок прокатился по горлу и так и застрял там. Меховой воротник прилип к шее, из-за пота, мерзко щекоча кожу — все было против стального спокойствия воина, но тот продолжал стоять и не двигаться с места, просто ожидая, когда парад из мерзких звуков закончит свое шествие. И в один момент, сзади раздался громкий вдох, явно не Тана. Кто-то жадно хватал воздух лёгкими и откашливал кровь, постоянно шевелясь на каменном алтаре и вскоре Колдеру было велено развернуться.